Отбракованные (Некондиция)

Навигационное оборудование на механоиде «Пекин» ничего не показывало. Прямо сейчас они проходили по тайному маршруту, не отмеченному ни на одной карте. Его открыли бесчисленные контрабандисты, путешествовавшие по Восьмой Галактике, а это значило, что на безопасность полета не приходилось рассчитывать. «Пекин» — так назывался этот маленький механоид, принадлежавший Линь Цзинхэну. Обычно имена и серийные номера присваивались только тяжелым механоидам, таким, как Чжаньлу. Маленькие корабли, как этот, больше похожие на симулятор, чем на механоид, были лишь незначительными крупинками в бесконечной вселенной. Тем более не имело смысла давать ему имя, раз он не был оснащен ИИ-ядром. Но Лу Бисин настоял на том, чтобы назвать его «Пекин», потому что считал, что этот последний уцелевший механоид с планеты Пекин-β теперь в какой-то мере заменил им навсегда потерянный дом. Хуан Цзиншу наполовину сидела, наполовину стояла на коленях в уголке зала для тренировок, рядом с окошком размером в ладонь. Она посмотрела в это маленькое окно. Снаружи по-прежнему было абсолютно темно, и человеческий глаз не мог ничего различить. Ни огней, ни других людей, ни даже небесных тел. Во время межгалактических полетов гравитация могла стать смертельной, поэтому трансферные маршруты были проложены в обход крупных небесных тел. Лишь иногда механоид пролетал скопления каких-то космических частиц. Эти пылинки кружились, отражая свет далеких звезд. Издалека они были похожи на тончайшую, словно крылья кузнечика, сетку, сияющую призрачным светом. Они путешествовали по этому тайному трансферному коридору уже почти месяц. В процессе они совершили несколько запланированных прыжков, и Цзиншу потихоньку привыкала к странному чувству, что все ее органы переворачивались и сжимались. Окружение механоида всегда было одинаковым — ничем не примечательным и не впечатляющим. Это заставляло пассажиров думать, что их безбрежное одиночество — это норма жизни. Будь то страшная война между Союзом и пиратами, психопат Принц Кайли или ее разрушенная до основания родная планета… все это теперь казалось не более чем странным сном. Непутевые студенты, рожденные в непутевом месте, не раскрыли никаких новых талантов, пережив такой невероятный опыт. Они все еще были просто обузой. В тренировочном блоке находился симулятор механоида, на котором была построена даже небольшая имитация ментальной сети. Весь месяц они тренировались без устали, но до сих пор ни одному из них не удалось успешно подключиться к сети хотя бы раз. Уайт был физически слабым — неважно, занимались они фитнесом или тренировались в невесомости, он показывал худшие результаты из всех. И каждый раз он терял сознание, стоило ему попытаться соединиться с имитацией ментальной сети. Тупоголовый, этот громадный дурачок, всегда показывал хорошие результаты, когда дело касалось физических упражнений, а также был самым неприхотливым в еде. Была только одна проблема — его умственные способности оставляли желать лучшего. Не закончив даже курс базового образования, он был практически неграмотным. Речь не шла об обучении его точным наукам или навыкам высокого уровня — даже заставить его прочитать инструкцию к бытовому прибору было крайне сложно. Что уж говорить о его проблемах с поведением — он проявлял агрессивность и был совершенно неспособен сосредоточиться. И если двое, описанных выше, еще имели какие-то шансы медленно всему научиться при должном упорстве, то ситуация Минт была куда более катастрофичной. У нее была чертовски серьезная степень никтофобии (прим.пер.: боязнь темноты). До этого она никогда не оставалась по ночам одна — ни в детском доме, ни позже в общежитии — поэтому ее симптомы не были так заметны. Но стоило ей установить связь с ментальной сетью механоида и получить информацию с его оборудования, как она оказывалась в бесконечном темном космосе. Точно как люди в обычной жизни концентрируют внимание на окружающем мире и не замечают собственного дыхания и сердцебиения, пока специально на этом не сосредоточатся, при соединении с ментальной сетью механоида огромный объем информации из вне обрушивался на человека. Кромешная темнота окружающего космоса вгоняла Минт в чудовищный стресс. Как только она соединялась с сетью, уже через несколько секунд она начинала кричать и всхлипывать, ее тело покрывалось холодным потом, сердце и легкие работали на износ, и она практически нуждалась в медицинской помощи. Что касается Хуан Цзиншу… синдром церебральной пустоты говорил сам за себя. По непонятной причине ей до сих пор не удалось добиться совместимости с сетью даже в 30%. Раздался звук открываемой жестяной банки. Кто-то открыл рядом с ней пиво, и запах распространился по помещению. Хуан Цзиншу обернулась: — Ректор Лу. Лу Бисин вытащил бумажный стаканчик и налил ей полбанки пива. — Это из старых запасов Линя. Вероятно, его подчиненные загрузили пиво на механоид или что-то вроде того. Они не знают, что он его не любит, — наверняка, скоро истечет срок годности. — И вы все равно мелочитесь, хотя никто не будет это пиво пить и скоро истечет срок годности? Неужели сложно просто отдать мне всю банку? — Половины банки тебе более чем достаточно, ты еще ребенок. Сколько, ты думаешь, я буду еще всех вас баловать? — Лу Бисин протянул руку. — Если не будешь пить, отдай обратно. Хуан Цзиншу немедленно забрала бумажный стаканчик. Дождавшись, когда она выпьет большую часть своего пива, Лу Бисин наконец нарушил молчание: — В твоей вчерашней домашней работе невероятно много ошибок, и я нашел следы списывания в блоке коротких вопросов. Ты сделала ее на «отвали», а такого за тобой ранее не водилось. Почему? — Как вы узнали, что я списывала? — Я не добавляю в списки литературы для студентов книги, которые сам не читал. И очевидно, что вы — кучка необразованных хулиганов — сами ничего не читаете, — Лу Бисин облокотился на стену зала. Его поза была достаточно расслабленной, но ее нельзя было назвать неподобающей. — Поэтому я точно знаю, из какой части какой книги ты копировала ответы. Разве это не логично? Хуан Цзиншу, уже ничего не боявшаяся, так как ниже пасть было уже невозможно, опустила голову: — О, тогда вы можете вычесть у меня баллы. Лу Бисин молча наблюдал за ней, ожидая, когда она продолжит говорить. Хуан Цзиншу выпила остатки пива из своего стаканчика одним глотком и вытерла рот рукой, как обычно делали «крутые девчонки»: — Ректор Лу, некоторых вещей нельзя добиться тяжелым трудом, некоторые люди просто лучше других. Есть те, кто родился без руки или ноги, есть те, кто рожден ничтожествами и кому суждено быть стертыми с лица земли. Для меня… для многих из нас это работает именно так. Мы продукты, отбракованные еще на стадии производства. Мне очень жаль, Ректор Лу. Должно быть, научить нас управлению механоидами сложнее, чем научить хомяка прыгать через огненное кольцо, правда? Лу Бисин не стал отрицать или подтверждать ее слова: — Нет ничего интересного в том, чтобы смотреть, как хомяк прыгает сквозь огненное кольцо. — Но раз началась война, то людям, не способным управлять механоидами, будет очень сложно выжить в космосе, да? Мы не знаем, что ждет нас в будущем и не можем себе позволить быть бесполезными до конца жизни, постоянно полагаясь на других, — спокойно произнесла Хуан Цзиншу. — Управление механоидами требует колоссальной физической и ментальной силы. А кроме этого, нужно быть достаточно умным и не иметь генетических дефектов. Вам не кажется, что это такой естественный отбор? Чтобы истребить всех «отбракованных», оставив только «подходящих». — О, — Лу Бисин в удивлении приподнял брови. — Я, как твой учитель, не ожидал от тебя такого услышать. Уголки губ Хуан Цзиншу разочарованно опустились: — «Это не отсутсвие таланта тянет тебя назад, а недостаток трудолюбия, и тебе нужно серьезнее относиться к учебе…» — вы ведь это хотите мне сейчас сказать? Ректор Лу, увещевания преподавателей не менялись уже миллионы лет, вы в курсе? — Нет, я хотел сказать, что всегда думал, что только более интровертные подростки погружаются в раздумья о себе и обществе. Кто бы мог подумать, что кто-то вроде тебя, чье хобби ввязываться в драки с бутылкой пива в руке, тоже к этому придет, — ответил Лу Бисин. — Видимо, раздумья на эту тему — это какой-то базовый инстинкт, проявляющийся в пубертатный период. И я уж точно никогда не предполагал, что ты веришь в древнее простейшее учение Дарвина и оправдываешь правило, что выжить должен только сильнейший. Хуан Цзиншу: — … Даже при том, что она сейчас поняла не все, что он сказал, это никак не тянуло на комплимент. — И социальное устройство мира, и эволюционный процесс слишком сложны. Используя свой менее чем 20-летний жизненный опыт для формирования суждений о мире, ты поступаешь как человек, представляющий внешний вид леопарда, увидев лишь одно пятнышко на его шкуре, — размеренно говорил Лу Бисин. — Я уже говорил это в день начала занятий в академии. Этот мир меняется слишком быстро — может, даже раз в десятилетие. Разве можно предугадать, какими будут следующие десять лет? Твоя жизнь продлится сотни лет, а ты не можешь предсказать из них даже десять, так почему ты думаешь, что можешь решать, кто и что является «отбракованным»? Хуан Цзиншу была ошеломлена. Лу Бисин отпил глоток своего пива. — Маленькая глупышка. Нет никаких доказательств, что люди с синдромом церебральной пустоты абсолютно не способны управлять ментальной сетью. У тебя может недоставать таланта, но стоит тебе разобраться в себе и накопить знания о механоидах — и ты сможешь использовать другие направления развития, вместо того, чтобы сдаваться на старте, зная, что ты и так в невыгодном положении. Если представится возможность, спроси об этом Командующего Линя. Он подтвердит, что даже в Серебряной Крепости далеко не каждый может похвастаться такой ментальной силой, как у него. Прежде, чем его голос стих, он услышал ответ Линь Цзинхэна из динамиков тренировочного зала: — Конечно, нет. Не считая солдат на передовой, Серебряная Крепость не предъявляет никаких требований к ментальной силе. Застигнутый врасплох, Лу Бисин чуть было не поперхнулся своим пивом. Разве кое-кто не утверждал, что нелегальный маршрут полон скрытых опасностей? Как получилось, что их пилот все равно нашел время подслушать его поучительный разговор со юной студенткой? Лу Бисин внезапно представил себе, что туманные серые глаза Линь Цзинхэна были повсюду, постоянно следя за каждым его движением. Только что выпитое пиво показалось ему ворохом куриных перьев, застрявших в его пересохшем горле. Он быстро откашлялся и напряженно выпрямился: — Разве ты не говорил, что мы приближаемся к станции снабжения внутри нелегального трансферного коридора? — Основываясь на данных твоей карты, у нас в запасе еще день или два, — ответил Линь Цзинхэн. Зал для тренировок был хорошо изолирован… даже слишком хорошо. При закрытой двери звуки внутри обладали легким эффектом эха, поэтому голос из динамиков, казалось, звучал прямо над ухом Лу Бисина. Он инстинктивно дернулся, открыл дверь и вышел из помещения. Стоя на лестнице перед входом в зал тренировок, он мог наблюдать нижний ярус механоида. Посреди него расстилалась огромная 3D-карта нелегального коридора. В отличие от дорог на земле, такие трансферные коридоры не могли сохранять стабильность в пространстве. Поэтому карта постоянно крутилась и менялась на глазах, а точки координат на ней ускользали от взгляда человека. Это выглядело так сложно, что наверняка заставило бы несчастного Тупоголового удариться в слезы. Линь Цзинхэн стоял посреди карты, и перемещавшиеся световые точки скользили по его одежде, а иногда и подсвечивали черты его лица. Издалека это создавало чарующий эффект. Лу Бисин подумал, что этот мужчина, несмотря на небрежную одежду, обладал строгой военной выправкой, сквозивший во всех его манерах. Все вместе это придавало ему странный и противоречивый образ. В его глазах были серые отблески, а волосы вовсе не были такими черными, как могло показаться на первый взгляд. Если присмотреться, на свету они казались слегка пепельными. Каждая отдельная черта его лица была произведением искусства. Но все вместе они придавали ему неожиданно пугающий вид. Все, что запоминалось, — это его холодное выражение. После пяти лет общения с Линем, Ректор Лу внезапно осознал, что никогда достаточно внимательно его не разглядывал. — Командующий, — Лу Бисин принял тщательно отрепетированную обворожительную позу, облокотившись на перила. — Сколько писем с признаниями в любви в год ты получал, пока служил в Серебряной Крепости? Линь Цзинхэн был потрясен и застыл в недоумении. Чжаньлу решил вмешаться: — На почте Командующего стоял фильтр сообщений, не пропускавший письма из неизвестных источников. Но на публичный ящик Серебряной Крепости каждый день приходили сотни и даже тысячи писем для вас, сэр. Особенно после того, как вы публично отвергли госпожу Евгению. — Как получилось, что я впервые об этом слышу? — В них не содержалось никакой важной информации, поэтому ваш секретарь и начальник гвардии избавлялись от них после прочтения, — размеренно отчеканил Чжаньлу, словно ведущий новостей. — Примерно половина писем была полна возмущениями, что вы обидели их богиню, а вторая половина содержала страстные признания в любви. В них говорилось, что даже если вы жестокий маниакальный импотент или фригидный извращенец, они все равно будут бесконечно любить ваше лицо. Линь Цзинхэн: — … — Да, это правда, что некоторые вели себя крайне неуважительно, — резонно заметил Чжаньлу. — Но статистика гласит, что люди, встречаясь со знаменитостями, более склонны отпускать нелицеприятные и грубые замечания. Это не говорит о низком моральном уровне общества в целом. — Займись делом и заткнись, — коротко сказал Линь Цзинхэн. ИИ безропотно исполнил приказ и умолк, замерев на месте. Лу Бисин откуда-то набрался храбрости и решил вмешаться: — Почему ты так суров? Ты ведь настолько привлекателен — неужели людям даже нельзя отвесить тебе комплимент? Линь Цзинхэн неопределенно махнул рукой и не всерьез отчитал его: — Что за чепуха, тебе нечем заняться? Если так, то иди и проверь готовность оружия и защитного поля. Лу Бисин облизнул пересохшие губы, смял пустую банку в ладони и выбросил в мусорное ведро для переработки бытовых отходов. Он покорно покинул кабину, внутри ощущая, что его последняя очень смелая фраза звучала как подкат. «И он не рассердился даже на это», — подумал он про себя. Лу Бисин был словно воодушевленный экспериментатор, записавший эту информацию в «журнал» своей памяти. Ему казалось, что он только что побывал в небольшом приключении, и сердце его по непонятной причине наполнилось восторгом. Он пошел работать, ощущая себя счастливым. Спустя полчаса механоид «Пекин» внезапно обнаружил сигнал связи. Вокруг были люди, и это означало, что они достигли конца трансферного коридора. Прим.пер.: а вот над этой главой переводчик работал с огромным удовольствием! Минутка любви к Лу Бисину — ну какой же он все-таки чудесный!))