Ноктюрн для мирабилис. Сборник драбблов по «Дом, в котором...»

***

Мне снился яблочный сад и летний дождь, пробивающийся сквозь тучи. Я помню даже запах. Запах свежего сена, долетавший откуда-то с полей. Когда тучи скрыли от меня солнце и когда аромат наливных яблок прогнал холодный ветер – это Лесной порог затаскивал меня вглубь. Он поманил меня, а затем схватил лапами из голых ветвей. Вокруг стало темно и сыро. Яблочный сад растворился, как наваждение. Но теперь я слышу пение. Меня зовут. Или не меня? Не хочу знать, оставьте меня, пожалуйста. Дайте, наконец, поспать. Здесь так тихо и пахнет мокрой землёй... Я просыпаюсь в норе, под телом шуршат сухие листья. Сквозь свой потолок я слышу тяжёлые шаги, хруст ломающихся палок. Неизвестный начинает стучаться в дерево, под которым я сплю. Неизвестный мне не нравится. Он пришёл без приглашения, я не жду гостей. Зачем он кричит в дупло и суёт туда руки? Это начинает раздражать. Я не могу уснуть при таком шуме. Неизвестный слезает с дерева, пятится назад и ходит кругами. Затем, начинает ползать по земле. Он странный, но, может, чересчур голодный. Сейчас найдёт какой-нибудь росток с сочным бутоном и уйдёт. Наверное, он просто не знает, что я здесь сплю и поэтому звал кого-то другого. У меня нет сил крикнуть на него, прогнать. Сам уйдёт... Мне очень нужно поспать. Стуки по земле, как будто неизвестный пытается найти в ней лёгкие и сделать массаж сердца. ...Глупый, здесь только моя нора. Ты вот-вот разбудишь меня, и я ужасно разозлюсь. Неизвестный хватается за выступающие корни дерева и разрывает нору. Меня вырывают оттуда прямо за руки, и я болезненно вздыхаю, словно до этого на груди лежал огромный камень. Звёздное небо лишь мельком показывает неизвестного: его растрёпанные волосы и жёлтые глаза. Я подтягиваюсь и морщу лицо от недовольства, всё моё естество онемело под землёй и приклеилось к листьям. Мы сидим уже вдвоём, и он обнимает меня. И плачет. Может, он маленький и ему страшно в Лесу без родителей. Я тоже приобнимаю его за плечи. Вяло, но от чистого сердца, разделяя его горе. – Почему ты плачешь? – спрашиваю я неизвестного. – Ты потерялся? – Всё хорошо. Я тебя нашёл, – отвечает недетский голос. – Я здесь сплю. Он отстраняется от меня, держит за плечи и смотрит в глаза. Обеспокоенный взгляд, настороженный, и я тоже начинаю испытывать волнение. – Здесь небезопасно. Здесь нельзя спать. Меня с усилием ставят на ноги и тащат за собой. Ощущение, что я волочусь мешком по его следам, вспахивая почву пятками обуви. Неизвестный оглядывается, решительно ступает вперёд большими шагами. Чудо, что он видит дорогу сквозь густые заросли. Не выдержав за собой якорь, неизвестный берёт меня на руки. Всё ещё хочется спать, вокруг ничего не видно. – Та песня... Её было слышно в моей норе. О чём ты пел? – спрашиваю я, обдавая дыханием его шею. Неизвестный довольно усмехается и на мгновение прикасается губами к моей голове. – "Каждый поёт свою песню", – таким был его ответ.       

***

Во дворе всё те же багряные листья, как и тогда, в Лесу. Прошла всего неделя и одна наша встреча, после чего я узнала его в толпе других парней. Он остановился и обернулся. Кто-то споткнулся о его ноги, на него накричали и затем последовали вопли. Я начала подниматься, убегать по лестнице вверх, но он выбился из ряда рук и колёс, настигнув меня. – Я снова тебя нашёл, – сказал неизвестный. – Перед нашей встречей мне снился дикий кошмар, и я плутал там между деревьев, зная, что ищу именно тебя. Шёпот Леса, проникающий в уши твоим именем... Я не мог сопротивляться. И не хотел. – Ты был моим сном, – говорю я, протягивая дрожащие ладони к его лицу. – Мягким, волшебным сном. Я помню, как чувствовался этот сон, запах оттуда и даже тепло от влажной почвы. Но всё, что я запомнила о тебе – это жёлтые глаза, похожие в ночи на светлячков. По его щеке скатилась одинокая слеза, как самый долгожданный выдох после глубокого погружения. Он прижался влажной щекой к моей ладони, и слеза из медовых глаз впиталась в кожу. Неизвестный улыбнулся. Трогательно и благодарно. Я оттянула свою ладонь, и он, как щенок, последовал за ней. – Мне нужно идти, – сказала я, убрав серебристо-белую чёлку с его лба. – Я найду тебя ещё раз, – убедительно произнёс неизвестный. – Теперь это будет гораздо проще, только нужно дождаться, когда сядет солнце. – Почему? – А я вампир. Приду насладиться великолепием молодости. Ты ведь не откажешь мечтательному дураку, прекрасная леди?       

***

Он не пришёл, когда солнце скрылось за горизонтом и потянулись первые сумерки. Он не пришёл ни час спустя, ни за пару минут до рассвета. Плеяды звёзд затянуло розовое небо и лучи нового дня. После обеда, в щель двери моей комнаты просунули записку.       "Это вампир. Правильнее сказать, мечтательный дурак.       Я сожалению, что тело моё подводит меня к ненавистной койке, а не к поклону до самых твоих ног. Позволь дать мне три дня срока, чтобы не явиться перед тобой скрюченным упырём. И тогда порождение мрака одолеет рыцарь в гипсовых доспехах.       Ветер снова и снова шепчет мне нежное имя.       После ужина четвёртого дня. Во дворе. Около ступеней."       

***

Четвёртый день... Ужин... Двор... Ступени... Здесь неожиданно и непривычно тихо. Нет ни души. Спускаться сюда одной – не лучшая идея, и я надеюсь, что благородный рыцарь сумел одержать победу над своим монстром. А, пока что, приятны мгновения, когда этот ограниченный сеткой забора клочок земли полностью принадлежит тебе. Как неспешно плывут облака... Как платье начинает казаться чем-то нелепым к вечерней встрече, но как прелестно смотрится с ним моё болеро... Я жду его, решаясь обойти Дом вокруг. Не доходя до поворота на задний двор, где припаркованы машины воспитателей и поваров, я слышу громкий хлопок от двери. Прокравшись обратно до крыльца, я наконец вижу его. Это Волк. Мне сказали, что в тот день я говорила непременно с Волком, потому что спутать его с кем-либо другим – невозможно. И он бежал сюда, ко мне. По частой одышке и широко раскрытым глазам, я понимаю, как Волк торопился. Он ещё пару раз озирается по сторонам, устало расслабив взгляд, и обречённо спускается с крыльца. Волк достал сигарету, закурил на ступеньках. Курит он медленно и задумчиво. Осенний ветер слегка ворошит его короткие чёрные волосы и седую чёлку. Он одет в обычные джинсы, кеды и рубашку – явно чистую и новую. Светло-коричневую, даже кофейную, в хаотичную клетку. Рубашка расстёгнута на несколько пуговиц, и поэтому на шее Волка трудно не заметить какой-то медальон или просто красивый камушек. В ушах у него мелкие проколы с металлическими шариками, которые так и назывались – пирсингом. На правой руке – кожаный браслет и новенькие пластыри. Подумалось, что Волк ранит руки слишком часто, и только сегодня вспомнил воспользоваться пластырями. Я прекращаю наблюдать, выхожу из засады и, наверное, я застигла его врасплох. Волк вскакивает с места, неловко улыбаясь и втаптывая окурок сигареты в землю. Я подхожу ближе, и он подаёт мне руку. Мы сжимаем наши ладони, Волк нетерпеливо тянет меня в объятия, но я поднимаюсь на ступеньки и остаюсь там. – Ужасно... Я чувствую себя виновато. – Нет, почему же? – спрашивает он, пытаясь уловить мой взгляд. – Эй-эй, я здесь, посмотри! Не получив ответной реакции, Волк подходит и наклоняется, заглядывая прямо в лицо. Я продолжаю упорно смотреть только на дощатые ступеньки крыльца. Всё, что угодно. Только бы не утонуть в тепле солнечных глаз, где так резво пляшут манящие огоньки. Его близость пугает. Именно тогда, когда он наблюдает с таким явным интересом и восхищением. Ощущаю нагнетающий стыд оттого, что Волк пренебрегает своим здоровьем из-за меня, устраивая побег. – У нас будут проблемы, – мне хотелось придать голосу настойчивость, но и немного смягчить, чтобы он не воспринял сказанное за упрёк. – Как минимум потому, что ты сбегаешь из-за меня. Не нужно так, мы ведь могли увидеться позже, когда тебе стало бы лучше. Теперь Волк смотрит на меня ещё с бо́льшим изумлением. Однако делает шаг назад и облокачивается спиной о перила. Выражение его лица кажется озадаченным, но более смиренным, рассматривая узкую и поросшую мелкими ромашками тропинку к Дому. ...И я решаюсь посмотреть на него. Волк моментально отвечает тем же. Любуемся друг другом, затаив дыхание. Веки тяжелеют, губы приоткрываются в бесконтактном поцелуе. Замечаю, что он начинает дышать глубоко и часто, словно только что вновь пробежал марафон через секретные ходы Могильника для встречи со мной. Его кадык нервно дёргается, взгляд стал невероятно ласковым, и он осторожно выпрямляется в полный рост. Всё ещё держит зрительный контакт, когда берёт мои ладони в свои, намереваясь что-то сказать. Входная дверь скрипит по неосторожности сторонних наблюдателей. Их шёпот и удивлённые возгласы слышно хорошо. Бандерлоги. Волк нехотя переводит на них взгляд, раздражённо хмурит брови и щурится, всем своим видом показывая, что ничуть не рад присутствию таких зрителей. Логи, как пугливые воробьи, подрываются с места, хлопают дверью и разносят оглушительный топот вверх по лестнице. Надеюсь, что между жильцами Дома о нас не пойдут гадостные сплетни. Думаю об этом, наблюдая за Волком. Когда же он оборачивается, чтобы продолжить говорить, то вновь пытается зацепиться со мной взглядами. Смущаюсь, скромничаю. Робко возобновляю зрительный контакт, изучая его лицо впервые так близко. Карие глаза Волка были настолько светлыми, что казались чистым вересковым мёдом. Они согревают меня с ног до головы своей нежностью, подобной июльскому деньку. В глазах Волка расцветало круглогодичное лето. Ни холодное, ни жаркое. Такое, как во снах. Немного изломанная форма бровей добавляла ему игривости и делала взгляд не по возрасту серьёзным. Хотя уже через год Волку исполнится восемнадцать. О нём говорят, как о неустанном затейнике с «горячей головой». Волк худой, но не тощий, скорее стройный. Острые черты его лица стали не так давно миловидными и привлекательными. Озорной волчонок, с видом и умом мечтательного романтика... Волк не уступает в детальном осмотре не только моего лица, но и всей фигуры в целом. Отходит и застенчиво улыбается. – Чудесное платье. Я... – вдруг замолкает он, краснея. Заметно, и почти до кончиков ушей, прикрывая лицо ладонью. – Ты чего? Что случилось? – подхожу и льну к нему под руки, в его объятия. Не совру себе, если признаю, что сейчас мне нравится усмирять его пылкую натуру. Пусть Волк и продолжает признаваться в любви через песни, стихи и сказки. Не напрямую, а через заботу и касания, тайком от чужих глаз – в Лесной чаще или безлюдном дворе, дабы никто не смел созерцать волнение от близости. Всё было только его. Волк не хотел делиться. Для нас это признание из трёх слов по-взрослому сложное, что-то обязывающее. Что-то, что может потянуть на себе не каждый. Сейчас же, признание передаётся между нами по взглядам. Он легко поднимает меня над землёй, сильно сжимая ладони на талии и обжигая голую шею своим лицом с горящим румянцем. – Нет-нет, – глажу Волка по взъерошенным волосам и начинаю трепетать от его жаркого дыхания. – Отпусти, пожалуйста, ты болеешь, отпусти! Волк неткает и мотает головой, прижимая меня к себе ещё сильнее. Я стараюсь успокоить его, гладя по щеке, пока он нерешительно касается губами моей шеи. Дыхание учащается, Волк отбрасывает мои волосы с плеч и целует ключицы. – Воспитатели могут увидеть, – говорю я Волку и неуклюже выпутываюсь из его рук. – Будет очень плохо, захотят вызвать нас к Акуле. Волк, кажется, сейчас мало что соображает и почти не слышит, безнадёжно сцепив со мной ладони. Но вскоре он приходит в себя и кивает. – Можно зайти к тебе перед сном? Волк как будто упрашивает, жалобно, и словно не надеясь на положительный ответ. Это было похоже на его первое признание, под ритмы дыхания Леса. "Я никогда не оказывался здесь по незнакомому голосу. Не скажу, что мне слишком везёт на прыжки, но и попасть сюда я не всегда стремлюсь... Это выходит случайно, когда незаметными шагами приближаешься к порогу или забредаешь в чащу. Смотришь вверх – а над тобой купол из многоярусной листвы и высоких стволов, практически касающихся неба. Так было и тогда, когда я искал тебя. Звёзды освещали мой путь, синий ручей журчал где-то вдалеке... Все притаились и навострили уши. Шёпот Леса растворился, оставив меня без взятого следа, пока я не услышал твоего сердцебиения... Вот так: тук-тук, тук-тук... Размеренное и отчётливое. Мой кошмар не знал пощады, запутывая в шипастые кусты и охотничьи ловушки, подставляя испытания. Чтобы со мной тебе не пришлось беспокоиться о возможной угрозе, ведь отныне я должен быть твоим щитом". – Дорогой рыцарь, – обратилась я к Волку. – Мы можем встретиться на чердаке после полуночи. Когда все уснут, я позволю держать меня за руки, если сможешь петь. Волк посмотрел на меня и замер, когда мои губы прикоснулись к его пылающей щеке. – До встречи на Млечном Пути, – прощаюсь с ним я.       

***