Волшебство лунного света

      Он вернулся к себе быстро, перескакивая через скрипящие половицы, и запер дверь, оказываясь в безмолвной темноте. Сад за окном вновь пустовал, ни следа видения, вырвавшего его из липких лап жаркого сна.       Это было полное сумасшествие.       Усевшись на футоне, Какаши сложил пальцы, и маленький яркий огонек вспыхнул на кончике свечи в стоявшем на столе фонарике.       Если подумать, находилось много противоречий. Была ли веская причина, почему только он из всей школы видел этого дзинко? За десять лет никто, ни разу — ни по нелепой случайности забредший в недра сада ученик, ни внимательный сенсей, муштровавший коридоры школы, — не задался вопросом — кто скрывается в шкуре лисы? Кто сумел нарушить закон и продолжал нарушать его? Каким же гением нужно быть, а может, глупцом с багажом везения, чтобы провернуть такое?       По мановению пальца книга прыгнула со стола к нему в руки, и Какаши открыл, не глядя, на нужной странице с гравюрой ушастой девушки. Тофу, красавица, зеркала, жемчужина. Ага.       — «…приходя во снах соблазнительными образами», — произнес он тихо вызубренную строчку, которая уже начала двоиться. Щеки мгновенно вспыхнули.       Неужели и они — его рук дело? Только вот зачем?       — Чепуха. — Захлопнув книгу, Какаши отбросил ее на стол и задул свечу. Раздраженно он завернулся в одеяло и лег на бок, уставившись в темноту приоткрытой дверцы шкафа.       Если бы Ирука был в него влюблен, он бы это уже давно понял.       Наверное.       Зажав одеяло коленями, Какаши зажмурился, а мозг принялся выстраивать сложный арифмантический расчет из всех данных, полученных за год. И так и не смог привести его к верному ответу. Перевернувшись на спину, Какаши сложил руки на животе и уставился в потолок, разглядывая гуляющие по нему тени деревьев.       За все десять лет они так толком и не сблизились. Раньше Какаши мало интересовался кем-то, кроме учебников, и если бы не преградившие ему путь Рин и Обито, так и остался бы в окружении любимых книг. Теперь же он с жадностью губки впитывал новые знания — рост, цвет глаз, запах, любимая еда, уроки, палочка и метла, даже тайком пару раз пробирался на тренировку — и был готов дать квиддичу шанс, пускай все еще считал, что правила написаны идиотами. Но лишь теперь задумался впервые — а знал ли он вообще, кем был Ирука Умино на самом деле?       Даже самому умному ученику Махотокоро приходилось признать — люди оставались для него большой загадкой. А любимый человек — самой огромной. Человек, который и человеком-то мог не оказаться.       И все же, какой бы в итоге ни оказалась правда, Какаши решил для себя твердо — Ируку он готов был принять любым. И даже Обито, рисовавший ему каждый день рога и хвост, не мог бы и за сотню лет убедить его, что Ирука — плохой человек. И, казалось, никто не смог бы.       Утром, уставший сильнее, чем накануне из-за тяжелых и запутанных снов и разбудивших на рассвете криков вернувшихся буревестников, Какаши едва не врезался в причину своих беспокойств в дверях общей ванной. Такой же заспанный и растрепанный, с завязанными неаккуратным пучком на макушке волосами, Ирука потирал глаза кулаками. Совершенно очаровательный в своей непосредственности. Их взгляды встретились, легкие Какаши сдавило, а Ирука приоткрыл рот, но задуманные им слова так и остались невысказанными за захлопнувшимися вмиг губами, стоило Обито, собравшему все косяки по пути, напрыгнуть на Какаши голодным зуву.       — Если моя карьера в квиддиче пойдет в гору и я доберусь до Министерства, клянусь, я запрещу утра на законодательном уровне, — зевая, говорил он скрипучим голосом, проталкивая Какаши внутрь ванной ближе к умывальникам, а затем протянул руку, выпрашивая зубную пасту. Сунув тюбик ему в руку, Какаши поднял глаза, избегая смотреть на свое изможденное отражение, — однако Ирука уже ушел.       Что бы ни писали в книге и какими бы абсурдными ни были домыслы, он выглядел ровно как и всегда. Абсолютно нормальный, человеческий Ирука. Каким был все проведенные под одной крышей школы десять лет.       И даже под пристальным наблюдением он так ни разу не оставил следы от клыков на кисточке, которую покусывал во время скучных лекций об эпохе Эдо по истории магии. Не отрастил внезапно когти, которыми мог бы нарезать крысиные хвосты для зелья. А голос его, ласкавший слух при любом разговоре, так и не превратился в визгливое тявканье. Он оставался и продолжал быть собой, тем Ирукой, который умудрился вскружить голову. Только вот где-то в стороне и с другими людьми. Любой человек интересовал его больше, чем внезапно появлявшийся в поле зрения Какаши, а стоило рядом оказаться Обито, Ирука и вовсе сбегал, оставляя ему только приятное воспоминание о самом неудачном, но таком будоражащем уроке в понедельник.       — Ты в нем дырку решил просверлить или что? — прошептал Обито на ухо, и Какаши резко дернулся, вырываясь из очередного прокручивания их прощания возле больничного крыла. — Ты после признания немного в маньяка превратился, не находишь?       — Не понимаю, о чем ты, — так же тихо отозвался Какаши и почти сразу уткнулся в раскрытую книгу, о которой забыл на добрых пять минут, стоило Ируке занять законное место за передней партой.       — Ох, да просто признайся ему и не доводи себя. И меня в том числе. Знаешь, как говорят? Одним рывком. — И Обито шустро разорвал пергамент пополам.       — Это про пластырь говорят, — хмыкнул Какаши, наблюдая за его попытками собрать все обратно. — Но это… немного другая ситуация.       — Добрый день, класс!       Минато-сенсей поприветствовал их и остановился возле стола, слегка покручивая палочку в пальцах. Дождавшись, пока ученики рассядутся, он взмахнул ей и занавесил окна, а за его спиной на стену выехал плакат с похожим на черного призрака существом.       — Кто-нибудь может сказать мне, что это такое? — Вопрос сенсея вызвал тихие перешептывания, словно рой жужжащих вдалеке пчел.       — Какой-то вид Они? — предположила Шизуне неуверенно, и Минато-сенсей покачал головой.       — Это дементор, — не поднимая руки отозвался Какаши и тут же получил одобрительный кивок.       — Верно. Это дементор. В Японии их встретить очень сложно, но, если вас вдруг занесет в Россию, придется нелегко. — Минато-сенсей криво ухмыльнулся. — Дементоры обладают способностью высасывать самые лучшие и светлые чувства, оставляя только мрак и отчаяние. Их даже используют для охраны тюрем, как дополнительный вид наказания. Так как же от них защититься, спросите вы? — Он направил палочку на стол и произнес: — Экспекто патронум.       Серебристый гепард грациозно выплыл из кончика палочки, опустился на стол, а с него, продолжая красоваться, спрыгнул на пол, покачивая длинным хвостом. По классу сразу же пробежал оживленный шумок, и Минато-сенсей довольно хмыкнул.       — Это Патронус. Существо, способное стать преградой для дементора. Патронус — это ваша внутренняя сила, самое светлое, что есть в каждом волшебнике. Чтобы создать его, вам нужно вспомнить самый яркий и счастливый момент из вашей жизни. Вы должны сосредоточиться на нем и произнести заклинание. — Он вновь взмахнул палочкой, и на доске образовалась надпись латинскими буквами «Экспекто патронум». — Попрактикуйтесь, пока без палочек. И помните…       — Никаких лишних гласных, — хором произнесли ученики, повторив висящую возле доски крупную надпись.       Пока они проговаривали, пытаясь не споткнуться на буквах, формулу, Какаши лихорадочно перебирал в памяти эпизоды, которые можно было назвать счастливыми. Первая в жизни пятерка? Нет. Очередная «отлично» по зельеварению, после чего его мантия на зависть всем второгодкам стала золотой? Тоже вряд ли. Неделя летом во время четвертого курса, когда отец взял его в путешествие в Тибет? Тогда Какаши мог думать лишь о том, как здорово было бы читать книги в своей комнате, а не лазать по горам в поисках редких растений. Теперь отец не мог путешествовать так же часто, а так не ценимая в детстве страсть к исследованию мира все-таки потихоньку передавалась и сыну. И все же в воспоминании упертость Какаши оказалась сильнее восторга от поездки.       Зажмурившись, он вновь представил Ируку, которого почти получилось обнять и который, хотя и не должен был, предлагал свою помощь. Однако так и не сдвинувшаяся с мертвой точки ситуация не дала эмоциям раскрыться, и Какаши тяжело вздохнул. Прокрутив все запоминающееся и хотя бы немного волнующее, он задал себе закономерный, но крайне удручающий вопрос — а был ли он вообще хоть когда-нибудь счастлив?       Когда заклинание начало звучать сносно, Минато-сенсей наконец позволил использовать палочки. По-прежнему взбудораженные видом продолжавшего восседать и помахивать хвостом гепарда ребята принялись во все горло выкрикивать заклинание, будто счастье мерилось в децибелах. Однако спустя пять и даже пятнадцать минут палочки отказывались выпускать зверей, и запал в классе постепенно начинал спадать.       — Это заклинание непростое, но вы не должны отчаиваться. Моя задача — научить вас концентрироваться на самом универсальном воспоминании, которое позволит при встрече с дементором создать ему преграду. Так держать, Шизуне, — с натянутой улыбкой подбодрил Минато-сенсей, когда из ее палочки выплыл шарик света, но тут же погас. — Уже неплохо. Вы вряд ли сможете создать телесного Патронуса с первого раза, на это нужны долгие…       Яркая вспышка озарила класс, и из палочки Обито, словно резвая молния, вылетел большой ретривер. Он принялся скакать вокруг хозяина, размахивая серебристым хвостом.       — Отлично, Обито! — Воскликнул Минато-сенсей, подбегая к нему. — Кажется, ты самый счастливый из всех.       — Еще бы. — Гордо вздернув нос, Обито повел палочкой, и пес последовал за ней, как за указкой. — А почему… мой не похож на вашего? — озадаченно спросил он, оглядев Патронуса внимательнее, а после посмотрел на гепарда.       — Он и не будет. Да, забыл сказать. — Минато-сенсей сделал шаг назад и поднял руки, привлекая внимание отвлекшихся на нового Патронуса учеников. — У каждого из вас Патронус принимает свою форму. Как отражение вашей сущности. И у тебя, Обито, это, видимо, собака. Верный и преданный друг, да? — усмехнулся он, и Обито выпятил грудь, широко улыбаясь.       Вокруг светящегося пса собралась группка, Обито палочкой задавал ему направление, чтобы каждый желающий смог рассмотреть его поближе. Какаши и Рин удостоились большей чести — ретривер позволил себя коснуться, и Какаши с удивлением обнаружил, что, несмотря на холодное свечение, он достаточно теплый и упругий.       — Как ты это сделал? — тихо спросил Какаши, недовольно глядя на свою палочку. — Какое воспоминание ты выбрал?       — Как я выигрываю кубок по квиддичу, — пожал плечами Обито, простой, как один ре. — В чемпионате мира, — добавил он глухо и ухмыльнулся.       — Но это ведь не воспоминание… — растерянно произнес Какаши, а вилявший хвостом светящийся пес вдруг предстал самым огромным надувательством.       — Суть этого заклинания не в том, чтобы вспомнить. — Обито коснулся пальцем головы. — Оно в том, чтобы почувствовать. — Его рука оказалась в районе груди, рядом с сердцем. — Ты должен создать иллюзию того, что сделает тебя самым счастливым. И тогда — оп — он перед тобой. Главное побольше деталей, которые сделают картинку живой. Например, знаешь, кто смотрел, как я забираю кубок? — Со злорадным смешком он взмахнул палочкой в сторону единственного ученика, не обратившего на его Патронуса должного внимания.       Ретривер побежал вперед, и Ирука, продолжавший стоять все это время на месте, дернулся, отскочил назад, врезался в край парты и, споткнувшись о рюкзак, рухнул на пол. Остановившись, ретривер уставился на него, и Ирука, прерывисто дыша, отполз к стене. Его глаза распахнулись от ужаса, а рука дернулась к груди, ощупывая рубашку.       — Надо же, кто-то боится собак, — хихикнул Обито и несильно пихнул Какаши в спину. — Беги, спасай свою принцессу, пока она не обделалась.       Однако Какаши не шевелился. И без его помощи Котецу, Мей и еще несколько одноклассников бросились к Ируке, помогли встать, и тот, все еще подрагивая, принялся отряхивать мантию. Подняв по-прежнему испуганный взгляд, он встретился им с Какаши и поспешил отвернуться. А затем продолжил бормотать заклинание, но уже без былого энтузиазма.       — Обито, если ты не прекратишь его задирать, ваши отношения в команде не исправятся, — говорила Рин тихо, и Обито в ответ слышно цокнул языком.       — Да это просто шутка была, откуда я знал, что он так испугается? — так же шепотом отозвался Обито и, хмурясь, отправил ретривера к гепарду, который с бóльшим радушием встретил нового соседа.       Постепенно ребята разбрелись по своим местам, с открывшимся вторым дыханием принялись повторять заклинание. И только Какаши переводил задумчивый взгляд с палочки на Ируку, с Ируки на ретривера, а с ретривера на Обито. А затем вновь на свою палочку. Была ли связь во взаимной нелюбви двух одноклассников и страхом к Патронусу? И если Ирука правда боялся собак, а Патронус отражал истинную сущность Обито, то, быть может, на самом деле Ирука… боялся и Обито? Нелепица, но многое объясняла. Покосившись в сторону скисшего Ируки, Какаши с тоской заметил, что он уже почти перестал пытаться, лишь качал головой в ответ на тихие вопросы своих вечно маячивших рядом дружков. Да, с таким настроением Патронуса не создать, спасибо Обито. Своей бурной натурой он мог испортить весь его план.       — Давай, Рин, это же так просто. — Отхватив свой кусок славы, Обито вообразил себя тренером и принялся подбадривать бесконечно закатывающую глаза Рин. Из ее палочки вылетал лишь слабый сгусток света.       — Я пытаюсь! — повторяла она раздраженно, а Обито принимался подкидывать ей варианты на ухо, отчего в какой-то момент оба густо покраснели, и Рин хихикнула.       Отвернувшись, Какаши покачал головой и вновь задумчиво нажал пальцем на кончик палочки. Что же могло сделать его счастливым? Стать самым лучшим? Он уже им был, это признавали все учителя еще с первого курса, окрестив его «маленьким гением». Но с этим званием он лишь чувствовал себя особенным. Найти свое призвание? У Обито это получалось куда лучше с его страстью к квиддичу, Какаши же плохо представлял, кем хочет стать после школы. Его интересовало слишком много вещей, чтобы выбрать единственно верное, но больше — он мечтал, чтобы его оставили в покое и прекратили сводить с ума вопросами. Быть может, пару лет потратить на скитания по миру и изучение другой магии, а после… Путь найдет его сам. Предвкушение свободы окрыляло, Какаши прошептал заклинание, взмахнул палочкой, но смог создать лишь тонкую струйку серебристого дыма.       Видимо, это не то.       Сзади раздалось новое хихиканье, и Какаши бегло оглядел Ируку. Вот если бы с ним в этом путешествии был кто-то еще… Кто-то, с кем не страшно застрять в горах в поисках лунтелят, пролететь над океаном, купаясь в лунном свете. Кто сможет поддержать любую авантюру, даже если придется по колено ползать в болотах, чтобы собрать цикуту. Кто-то, с кем такое привычное одиночество станет рудиментом. С кем от одного его присутствия рядом внутри вылуплялась целая стая сниджетов. Какаши не хотел строить вокруг чувств свое счастье, но именно они начали протаптывать курс. Лишь бы и его тоже смогли принять в ответ.       Еще один взмах палочкой, словно его направляла другая, невидимая рука, и, зажмурившись, он прошептал заклинание. Мягкий свет сквозь закрытые веки и восторженный голос Обито с его громким «О-о-о» дали понять, что наконец-то получилось.       Большой и серебристый, он выплыл из кончика палочки, спрыгнул на пол и сел, глядя темными глазами на хозяина. Навострил уши и нетерпеливо ударил хвостом, отчего по полу разлетелась дымка, готовый вот-вот броситься в бой. Внимательный и умный. Сильный и немного одинокий.       — Это волк? — удивленно выдохнул Обито, подходя ближе к новому Патронусу. Его ретривер потерял интерес к гепарду и подлетел к волку Какаши, который повернул к нему левое ухо и вновь дернул хвостом. — Да мы с тобой настоящая стая. — Схватив Какаши за плечи, Обито широко и радостно улыбнулся и слегка его потряс. — Не зря друзья, скажи?       — Ага. — Какаши зачарованно глядел на своего Патронуса.       Странное было чувство. Глядеть на то, какой была его душа, он сам, вот теперь, воочию, прямо перед ним. В облике зверя, каким он мог бы стать, умей он… Коротко качнув головой, Какаши хмыкнул, отбрасывая мысль, и вновь взмахнул палочкой, заставив волка зашевелиться. Патронус поднялся, становясь почти вровень с ним, вглядываясь прозрачными бездонными глазами, отражавшими его слегка растерянное лицо. И мысль пришла снова.       Интересно, каково это, чувствовать себя в волчьей шкуре?       — Мне стоит спрашивать, какое «воспоминание» ты выбрал? — глухо спросил Обито, как бы между прочим проходя за его спиной.       — Тебе не понравится, — усмехнулся Какаши тихо, и Обито картинно закатил глаза.       Какаши протянул руку, чтобы коснуться Патронуса пальцами, и кожу обдало приятным теплом. Одноклассники вновь столпились вокруг них, но быстро разошлись, пытаясь в последние минуты урока урвать кусочек собственного триумфа и голося заклинания, что есть сил. Ирука остался единственным, проигнорировавшим его и прекратившим пытаться. Он лишь задумчиво разглядывал серебристого волка, крутя пальцами палочку.       К концу урока телесных Патронусов удалось создать только Какаши с Обито и Шизуне — их волк, ретривер и белка вместе с гепардом Минато-сенсея сидели возле доски и взирали на разочарованных неудачей учеников.       — Вы все равно все молодцы, — говорил Минато-сенсей, пока понурые ребята шли прочь из класса. — Продолжайте практиковаться, и у вас все получится. Только не забывайте про гласные!       — Не расстраивайся, в следующий раз и ты сможешь. — Обито приобнял насупившуюся Рин за плечи, пока с трудно скрываемым восторгом глядел, как розовые участки его мантии слегка золотеют. — Уверен, у тебя внутри прячется что-то милое, вроде карликовой пушишки.       — Фу! — воскликнула Рин со смехом, за секунду меняя грусть на веселье, и толкнула его в бок. — Я хочу что-нибудь крутое, как у вас. Какую-нибудь львицу. Ну или хотя бы выдру или ласку.       — А может, лису? А что? Будем команда псовых. — И Обито, не стесняясь, завыл, отчего студенты в коридоре принялись озираться и коситься на него с нескрываемым неодобрением. Какаши сделал пару шагов в сторону, в очередной раз удивляясь, что же связало его с этими двумя. Но, кажется, в его случае друзей выбирать особо не приходилось.       У дверей в общежитие они разошлись — Рин ушла готовиться к занятиям по целительству, которые Обито за глаза продолжал называть «девчачьим клубом», за что получал резонные тумаки, сам Обито со вздохом принялся собираться на тренировку, а Какаши заперся в комнате. Однако даже подготовка к контрольной по истории магии не отвлекала от назойливого роя мыслей. В конце концов на пятнадцатом вопросе о причинах нападения мононокэ на деревню маходжанаев он сдался и отложил учебник. Вытащив палочку, Какаши постучал ее кончиком по губам и вновь попытался вызвать Патронуса. Волк появился сразу и, усевшись посреди комнаты, склонил голову на бок.       — А тебя он не испугался, — задумчиво сказал Какаши, будто волк мог ему ответить.       Вновь взяв в руки книгу и принявшись лениво перелистывать страницы, Какаши бегло оглядывал картинки зубастых Они, крошечных, похожих на детей дзасико-вараси, часть которых жила и в замке, рогатых капп, тануки и других волшебных существ. И хотел было уже захлопнуть книгу, как вдруг одна из гравюр привлекла внимание.       Обычная бродяжка, ощетинясь, рычала, пытаясь прогнать с порога Цутигумо.       «Нечистую сущность лишь собаки способны заметить. Учуяв зло, будут всеми силами изгонять их из дома и от хозяев. Боле всего боятся собак кицунэ и бакэнэко, ибо лай гонит их прочь от людских селений».       Волк растворился с легким хлопком, с каким книга упала обратно на стол. Сердце билось в ритме самых быстрых ударов тайко, а мысли взрывались яркими молниями. Нервный смешок разрезал тишину комнаты, и Какаши вновь уставился на нарисованную собаку и огромного паука.       Скрываться можно было как угодно, но самые простые вещи выдают с головой. Например, страх. Конечно, причина могла быть другой, но магия с пеленок научила Какаши, что возможно всякое, а меньше всего ожидаемое — вероятнее всего. И он был так близок к разгадке, что практически ощущал ее кончиками пальцев. Ну а дальше… Дальше все зависело от этой самой разгадки.       Когда за дверью послышались глухие шаги и ворчания, Какаши выскочил в коридор. Обито, на ходу стягивая зелено-черную форму, лишь кивнул ему коротко, но не успел скрыться в комнате, как Какаши уже проскользнул следом.       — Надо поговорить, — выдохнул он, но Обито лишь помахал рукой.       — Мы идем в онсэн. Еще одна такая тренировка, клянусь, я ему рожу начищу. — Обито зарычал, швыряя перчатки на пол. — Таймауты, видите ли, сбивают настрой. Он мне мстит за сегодня, как пить дать, но я…       — Я с тобой, — поспешно выпалил Какаши, и Обито удивленно замер. Смерил его подозрительным взглядом и сбросил мокрую водолазку к перчаткам.       — Ты же перестал ходить со всеми, — сказал он, чуть щурясь. — Говорил, что толпа людей раздражает.       — А сейчас передумал, — отрезал Какаши. — Или мне нельзя? Закрытая вечеринка?       — Да нет, вроде. — Обито повел плечом и растрепал на затылке влажные волосы. — Мне-то даже лучше. Просто… — Он запнулся и тут же застонал. — Ох, нет, не говори, что это лишний повод попялиться на него!       — Нет, — помедлив, Какаши сделал короткий шаг назад. — Я и сам замерз. А одному тащиться на источники не очень хочется.       — Ладно, — отозвался Обито, махнув рукой. Не глядя в его сторону, раскрыл дверцы шкафа, выудил полотенце и сухую одежду. — У тебя две минуты.       Кивнув, Какаши галопом бросился к себе, скинул чистую одежду и полотенце в сумку и так же быстро зашагал в прихожую. Обито, удивленный такой скорости, лишь хмыкнул, и вместе они направились к расположившимся в западном крыле онсэнам. Горячие источники работали круглый год, даже без магии, но расписание висело железное — после отбоя никаких посетителей. Главное — сильно не расслабляться, а в теплой даже зимой воде это было привычным делом.       — Как тренировка? — спросил Какаши участливо, но Обито проворчал что-то нечленораздельное. Раньше он, не останавливаясь, восхищенно трещал о тренировках, о финтах и забитых голах, с горящими глазами пересказывал лучшие свои подачи. Но с тех пор как Ирука занял пост капитана, Обито ходил мрачнее тучи.       Команда уже была в сборе. С недоумением заметив «новое» лицо, Генма, Котецу и Изумо вышли из раздевалки, Асума и Ямато коротко его поприветствовали, а Ирука удивленно охнул. И тут же натянуто улыбнулся и поспешил за остальными к онсэну, оставив Какаши и Обито вдвоем.       — Ну давай, — скинув сумку на скамейку, произнес Обито, — говори, что вдруг случилось?       — А? — Какаши недоуменно вскинул брови. — Я же сказал, что тоже замерз.       — Ты сказал, что хочешь поговорить. О чем? — Оставшись в одних штанах, Обито повернулся к нему. Сглотнув, Какаши стащил толстовку, а за ней и маску. Обито был одним из немногих людей в мире, кто еще успел увидеть его лицо и кому это в принципе было позволено.       — Хотел спросить, давно ли ты ненавидишь Ируку? И почему? — Не глядя на него, Какаши выудил из сумки полотенце.       — Давно? — чмокнув губами повторил Обито. — Не знаю, мне кажется… — Он задумчиво обвел раздевалку взглядом, стянул штаны и замер с полотенцем в руке. — Да никогда он мне не нравился. Сначала так со всеми радостно щебетал, как ху-ху, весь первый курс ходил и светился, а потом… — Он яростно пнул ножку скамейки. — Еще и строит из себя невесть что весь год. Вот и нужен тебе такой, не понимаю? Неужели лучше кандидатов не нашлось? — забубнил Обито, повязывая полотенце на бедрах.       — Сердцу не прикажешь, — хмыкнул Какаши и затянул потуже узел от платка на затылке, скрыв нижнюю половину лица. Обито окинул его насмешливым взглядом.       — Ну, так ты точно его не покоришь. Надо брать всем и сразу. — Он рассмеялся, и оба вышли на улицу. Морозный воздух тут же лизнул кожу, и Какаши поспешил скорее оказаться в воде, от которой в воздухе летал густой пар.       Остальные ребята на них внимания обращала мало. Асума и Ямато еще пытались втянуть их в разговор о недавних новостях, но остальным, и Ируке в том числе, комфортнее было их не замечать. И если Обито тихо злился, кипятя воду вокруг себя до приличной сотни, то Какаши принял это с молчаливым достоинством. Оказаться в круге приближенных, даже если у самой его границы, — уже неплохое начало, и все должно развиваться постепенно. Шаг за шагом. Только вот Какаши забыл, почему изначально не спешил в него влезать.       Еще осенью он изменил расписание посещений онсэна, чтобы с Ирукой больше не пересекаться, ведь каждый раз кровь начинала отливать от головы в более интересные места, стоило ему увидеть то, что школьная форма так удачно скрывала. А теперь несколько минут наблюдений из засады показали ему, как сильно тренировки пошли Ируке на пользу. И фантазии внезапно меняли горизонталь, ведь благодаря постоянной работе с битой Ирука выглядел куда крепче, чем Какаши, предпочитавший тренировать мозги, а не тело.       — Учиха, помнишь ты говорил, что пытался повторить финт Порскова? Получилось? — наконец громко спросил Асума, не выдержавший разлада.       Обито, будто услышавший голос хозяина, тут же ретиво подплыл к ним и, заняв место рядом с Асумой, принялся бодро тараторить о своих успехах. Изумо и Котецу украдкой прислушивались, пытаясь сделать вид, что им это совершенно не интересно, но Обито умел заражать азартом. Ирука же сдвинулся чуть вбок, словно отступая, так, что оказался к Какаши чуть ли не лицом. Слегка покрасневший от тепла и пара, с распущенными влажными волосами, спадающими на плечи. И даже дымка у воды не могла скрыть его настолько, чтобы последняя здравая мысль не покинула голову, а руки сами собой скользнули по телу вниз.       Опомнившись от громкого смеха Обито, Какаши сполз под воду, касаясь ее подбородком, и тихо фыркнул, а затем сцепил руки на животе. Все же это была не самая лучшая идея. Разглядывать так откровенно его обнаженное тело с загорелой кожей, влажными каплями на ней и золотым… постойте-ка.       Приглядевшись, Какаши замер, а голова вновь начала работать. На золотой цепочке висел крошечный кулон в виде символа инь и ян, а в центре полукругов были впаяны два камня — черный и белый. И если насчет черного Какаши еще мог засомневаться, то белый уж слишком напоминал жемчуг.       Коротко коснувшись его пальцами, Ирука что-то негромко произнес почти одними губами, раздалось протяжное и недовольное «Ну-у», и он направился к краю купальни. Уши и щеки Какаши вспыхнули, когда он выбрался из воды совсем близко, и уголок глаза зацепил обнаженную кожу на бедре. Главное — сохранять самообладание, но ночью ему это точно аукнется.       А еще — ему выдалось самое удачное время, чтобы поймать Ируку за руку. Жаль, что в переносном смысле.       — Обито, — позвал Какаши, однако его друг, слишком зараженный навалившимся на него вниманием и распаренным мозгом, будто бы не слышал. — Обито.       И снова тишина.       Приподнявшись, Какаши коснулся раскрытой ладонью водной глади, и несколько струек облили Обито с макушки до пояса.       — Да чего? — резко обернулся он с нескрываемым на лице раздражением.       — Я пойду. — Кивком головы Какаши указал на выход, и уголки губ Обито тут же недовольно опустились.       — Но мы только разогрелись, да и время детское, — заныл он, разведя руками.       — Пусть идет. Ему дела нашей команды вряд ли интересны, — протянул Генма, и Обито тут же стрельнул в его сторону злобным взглядом. Какаши только вздохнул.       — Увидимся в общежитии, — сказал он и, выбравшись из воды, зашагал к раздевалке.       Ирука, успевший надеть брюки и ботинки, стоял спиной к дверям, ведущим к источнику. Замерев на секунду, Какаши постарался запечатлеть то, как он медленно складывает полотенце, тянется к черной водолазке, поправляет волосы, в кои-то веки без шнырявших неподалеку вечных прилипал. Впитывал и запоминал эти короткие, но такие интимные секунды с ним наедине. Даже если Ирука пока его не видел.       Однако глухие шаги привлекли его внимание быстро. Обернувшись, Ирука удивленно вскинул брови, а после улыбнулся — и в очередной раз все внутренности скрутило узлом.       — Если тебя послали за мной, то можешь не пытаться. Мне еще нужно подготовиться к контрольной и дописать эссе для Орочимару, — сказал он, вновь отворачиваясь к скамейке.       — Нет, я тоже решил уйти. Сидеть в одиночестве, конечно, здорово, но не люблю чувствовать себя лишним. — Какаши остановился рядом и замер — кажется, он не учел всю неловкость этой ситуации для себя. Покосившись на занятого собственными сборами Ируку, он стянул полотенце и отвернулся, предательски краснея.       — Да, им немного не нравятся чужаки. Не в том смысле, что ты чужак, просто… ты ведь не в команде, — тараторил Ирука, поправляя себя на ходу. — К тому же Обито полезно провести время с ними… без меня. — Раздался тяжелый вздох и скрип скамейки, и Какаши беззвучно выругался. — Все-таки они команда, и разлада быть не должно.       — Но ты сам его избегаешь. — Поспешно запрыгнув в штаны и натянув маску, Какаши развернулся. Ирука своими цилиньими глазами уставился на него. — Боишься, уходишь, ругаешься с ним. Разве единение должно идти не от тебя?       — Да, но… Ты же его друг, знаешь, как с ним бывает сложно! — Щеки Ируки вспыхнули, и он, смешно сморщив нос, отчего внутри Какаши все сладко затрепетало, отвернулся, завесившись все еще влажными локонами.       — Знаю. — Какаши взял в руки толстовку, с трудом выдыхая через рот. — И знаю, что найти к нему подход возможно. Мы же с Рин смогли.       — Иногда кажется, что вам просто повезло, — буркнул Ирука без тени злобы и закинул ногу на ногу, вцепившись ладонями в края скамейки. — Но буду не против услышать пару советов.       — Парой не обойтись, — заметил Какаши весело и тут же услышал смешок. — Тут нужна полноценная семестровая лекция с экзаменом.       — Согласен и на это, лишь бы прекратить склоки. — Ирука вздохнул и расправил пальцами волосы, к которым так и тянуло прикоснуться. Поэтому Какаши растрепал свои.       — Почему, кстати, ты испугался? — смочив вмиг пересохший рот слюной, выдавил он и поспешил спрятаться в недрах толстовки. — Патронуса Обито.       — Я боюсь собак. В детстве на меня напала одна большая. Мама отогнала ее, но шрам все равно остался. С тех пор я их избегаю.       Выглянув из воротника, Какаши увидел, как Ирука проводит пальцем по переносице, касаясь шрама.       — Но моего волка ты не испугался, — произнес Какаши и принялся поправлять капюшон. Ирука фыркнул и отбросил волосы назад.       — Это разные животные. А Обито подогнал его так неожиданно, что я… — Пальцы Ируки вновь коснулись груди, и он отвел взгляд в сторону. — Это немного вывело из равновесия. Я не какой-то там сопливый трус. Просто… не ожидал.       — Конечно. Обито умеет найти правильное время для нападения. — Какаши ухмыльнулся и принялся складывать полотенце.       К его удивлению разговор плыл сам собой. Может, это природное обаяние Ируки, а может, между ними и правда медленно и со скрипом завязывалась дружба, но говорить с ним было очень легко. Намного проще, чем рисовала тревога и паника в его голове все эти месяцы. Поймав волну, Какаши сунул полотенце в сумку и, прежде чем Ирука успел сказать хоть слово, выпалил:       — А что у тебя за кулон?       И вся легкость мгновенно рассеялась. Спина Ируки напряглась, пальцы вновь накрыли скрытую водолазкой грудь, а взгляд его стал настороженным. Но всего на секунду.       — Мне его мама подарила перед первым днем в школе. С тех пор ношу, — сказал он просто, улыбаясь чуть шире положенного.       — Что-то вроде амулета? — попытался разрядить обстановку Какаши, играя в дурачка. — В нем какие-то волшебные камни?       — Нет. Это нефрит. Белый и черный, — ответил Ирука ровным тоном, продолжая улыбаться, но губы его слегка дрогнули.       — Вот как. А мне издалека показалось, что это жемчуг. — Какаши говорил непринужденно, но стоило повернуться, как он снова их увидел — распахнутые глаза с огромными зрачками.       — Да, они немного похожи, но это нефрит. У жемчуга другой блеск. Желтоватый такой, — говорил Ирука быстро, едва расцепляя зубы, пока рука неотрывно держалась на груди.       — Верно. И правда, легко перепутать, — отозвался Какаши, медленно кивая.       Как легко проколоться на самом простом.       — Ты еще здесь?! — Голос Обито отразился от стен, и оба они подпрыгнули — Какаши на месте, а Ирука — со скамейки. — Ладно, да, извини, не нужно было тебя бросать, мы все еще друзья, я же могу все еще рассчитывать списать? — И Обито собственнически уперся подбородком в плечо Какаши.       — Интересно, в жизни ты так же рассчитываешь списывать у всех подряд? — Он даже не старался скрывать раздражения, сбрасывая его голову одним движением.       — Не у всех. Только у тебя. — Обито несильно нажал ему на нос, скрытый за маской, указательным пальцем, и Какаши ткнул его в бок. — От твоих усилий зависит будущее японского магического спорта, Какаши! — заголосил он, и Ирука прыснул. Перестав практиковаться в клоунизме, Обито прохладно уставился на него. — Что смешного?       — Ничего, но вы так… странно общаетесь. — Ирука пожал плечами и накинул ремень сумки на плечо. — Сразу видно, что вы друзья.       — Мы не друзья. — Обито по привычке обхватил Какаши за шею и принялся проговаривать каждое слово как можно четче. — Мы лучшие друзья, и ты бы знал, каково это, если бы они у тебя были, — выплюнул он последнюю фразу, и Ирука отшатнулся.       — Прекрати, — глухо велел Какаши и вырвался из его хватки. — Собирайся и пошли, я не собираюсь тебя ждать до самой ночи.       Отсалютовав, Обито сбросил полотенце и принялся одеваться, едва не раскурочив колени и нос о скамейку на скользком полу. Ирука же молча схватил вещи и, мельком глянув на Какаши, поспешно выскользнул из раздевалки. Всего несколько минут эйфории оказались перечеркнуты как назло брошенной колкостью.       — Ну и зачем? — раздраженно спросил Какаши, стоя со скрещенными руками, пока Обито зашнуровывал ботинок. — Я думал, топор зарыт. А теперь ты придираешься к нему почем зря.       — Я не специально, — отозвался Обито, кривясь, и затянул узел потуже. — Просто вижу его и… — Он сжал пальцами воздух и потряс руками. — Сам не знаю, бесит одним своим присутствием.       — Да, это вообще не помогает, — буркнул Какаши и, схватив сумку, зашагал к выходу. Обито, закутавшись в шарф и куртку, поплелся следом.       На снегу остались едва различимые следы от ботинок недавно шедшего Ируки, и Какаши слегка сбавил шаг, пытаясь разглядеть их. Но то ли из-за почти растаявшего снега, то ли это была совершенно другая пара, но звездочек на них он не увидел.       Что ж, этот дзинко пытался запутать его, но в попытках замести следы упустил самое главное.       — Прости, — Обито сунул нос в шарф, а руки в карманы, — но все время кажется, что он что-то недоброе затеял. Разве можно любить вообще всех в мире и ко всем по-доброму относиться? Это же ерунда.       — Ну, тебя вот он не любит. Значит, не ко всем, — парировал Какаши. — И он не задумал ничего криминального, просто поговорили. Тебя обсуждали, кстати, — добавил он, и Обито удивленно хмыкнул. — Что тебе нужно больше времени проводить с командой без него.       — Да, иногда умные мысли посещают его голову, — усмехнувшись, сказал Обито и закивал. — Правда, очень редко. Ладно-ладно, извини. — Он вскинул обе руки вверх, стоило Какаши смерить его убийственным взглядом. — А сам-то? Сказал ему?       — Нет, — Какаши отвернулся. — Не пришлось к слову.       — Да что там должно прийти? — фыркнул Обито и снова обхватил Какаши за шею лапой. — Подходишь, смотришь в глаза и уверенно говоришь «Эй, детка, не хочешь прогуляться со мной сегодня по саду? Слышал, луна будет необычайно красивая», — произнес он глубоким голосом ему почти на ухо, но в конце сам же и рассмеялся и отстранился. — Нет, ну правда, что сложного?       — Ты хоть сам представил эту сцену? — Какаши горько усмехнулся. — После такого будет здорово, если он вообще со мной заговорит.       — Ладно, и что тогда? Будешь мяться до конца года? — Обито скрестил руки на груди. — Видеть его рожу мне, конечно, не очень нравится. Но то, как ты страдаешь и чахнешь, мне не нравится видеть еще больше.       — Я пытаюсь, правда. Но нужно правильно подобрать слова, — ответил Какаши тоскливо.       Вся легкость их общения словно рассыпалась, стоило подобраться к теме более глубокой, чем простое приятельство. А может, Какаши так и не справился со страхом нарваться на милое, но все же твердое «нет», от которого серебристый волк взорвется и не появится из палочки больше никогда. Ведь чем ближе он подбирался, тем сложнее становилось мириться с возможным провалом.       — Неужели не нашлось гениального подката ни в одной твоей книжке или голове? — протянул Обито, недоверчиво хмурясь. Какаши мрачно выдохнул, теребя края шарфа пальцами.       Они почти дошли до дверей общежития, как вдруг движение сбоку привлекло их внимание. Жирный тануки робко крался к самочке, сидевшей на пне. Заметив потенциального кавалера, она обернулась и потянулась к нему мордочкой. Тануки, приняв ее интерес за согласие, упал на спину, чтобы дама оценила весь товар лицом. Обито захихикал, как пятилетка, а Какаши уставился на не успевший растаять островок снега возле ступенек.       Кажется, один нашелся.       Ирука боялся собак, но вот волка пугаться не спешил. Да и кто поймет лисицу лучше, чем такой же дикий зверь? Тануки, например, пошел ва-банк, а самочка уже сама радостно прискакала к нему в лапы. Куда проще, чем у двух запутавшихся в чувствах школьников.       — Я знаю. — Повернувшись к Обито, Какаши сделал глубокий вдох, пока идея, еще в зачатке, уже разрасталась по всему телу, разгоняя адреналин в крови. — И мне нужна будет твоя помощь.