Надо бы остановиться

- Класс, минуту внимания! Рада вам представить нашего нового ученика – Август ван дер Хольт! Молодой человек будет учиться с нами до конца года, - театрально размахивая руками от перевозбуждения, практически кричала Мария Ивановна. Август уже два месяца пребывал не в восторге. «USSR?! Father, please, NO!», но кто бы слушал его желания. И теперь, пройдя все стадии принятия неизбежного, как он прочитал в маминых книжках о психологии, попрощавшись со всеми друзьями (как будто не вернется через год), Август стоял перед большим классом будущих «рабов социализма» и старательно пытался слиться со стенкой. Гул голосов затих и теперь множество заинтересованных глаз неотрывно уставились на Августа. «Сын посла», - послышался шепот откуда-то из дальнего угла, но из-за повисшей тишины был отчетливо слышен. - Товарищ Хольт прибыл к нам из Нидерландов, поэтому очень прошу вас, - Мария Ивановна протянула последние слова с каким-то предупреждающим скрипом, - всячески помогать новичку! В учебе и адаптации. - А у вас в Нидерландии все такие долговязые? – с задних парт раскатистый громкий голос огласил для Августа смертный приговор. Класс взорвался смехом, кто-то показал на Августа пальцем. - Игорь, мог бы обойтись и без своих колкостей! – голос Марии Ивановны тонет во вновь поднявшимся гуле голосов. С этого момента начинается личный ад Августа ван дер Хольта, сына нидерландского посла в Союзе Советских Социалистических республик. … - Ты нам вот эту свою шарманку не заводи! У личного ада, длящегося уже четыре месяца (Август завел календарь и вычеркивал в нем даты так старательно, что в нем появлялись дыры), было довольно конкретное имя. - Игорь, я не подходил к твоей парте. Ты сидишь на пятой в третьем ряду, а я на четвертой в первом! – в этих объяснениях не было изначально ни капли смысла. Если Игорю Грому хотелось до кого-то докопаться, то он придумает причину. Именно с его дружелюбной подачи началась веселая жизнь Августа. Бандитская шайка Грома терроризировала всю школу, включая учеников всех возрастов, учителей и даже директора. К последнему Гром ходил с завидной регулярностью, и после был еще более задиристым. Когда Августу казалось, что хуже стать уже не сможет, на горизонте алым закатом коммунизма возникал Игорь Гром и делал все еще ужаснее. - Я тебя в последний раз спрашиваю, ты, - Игорь смачно сплевывает прямо под ноги Августу. Дорогие кожаные ботинки пачкает слюна и брезгливый ван дер Хольт непроизвольно морщится. - Хорош рожи корчить, шпиковская морда, - Игорь впечатывает Августа в стену, взяв его за грудки. Игорь ниже Августа, но только такой отморозок может смотреть на человека в таком положении сверху вниз. - Я. Ничего. Не брал, - чеканит Август, стараясь не показывать, как ему страшно за дорогую рубашку, которую так бесцеремонно тянет Игорь. Как бы не порвал, нигде в СССР он больше такую не найдет. - Кончай его уже, мне скучно тут стоять, - никогда еще Август так не радовался голосу Юли, быдловатой пионерки, пассии Грома. Из личного пространства Августа Игорь пулей выскальзывает в личное пространство Юли, нагло притянув ее за талию к себе. - Эт я яблоко взяла, просто ты убежал после урока куда-то, - Юля держала в руках то самое надкусанное яблоко, из-за которого и началось это жалкое подобие потасовки. - Родная, ну известно куда – курить, - Игорь, подхватив свою мегеру уже ниже талии, наконец-то потерял интерес к нанесению нетяжких телесных. «Детская комната милиции», - Август хорошо выучил за проведенные в 9 «В» месяцы выражение, которым теперь описывал свое окружение. Школа, куда отправили Августа, была ближайшей к посольству и, по совместительству, к старому фонду города и детскому дому. Большая часть детей приходило сюда из старых сталинок, когда-то доставшихся их заслуженным предкам. Буквально каждый день ему не давали прохода. Его новым, красивым, кожаным дипломатом, подаренным отцом, чтобы Август не так сильно расстраивался из-за переезда, успели поиграть и в волейбол, и даже в футбол. Не говоря уже об игре «в десант» - ему пришлось сильно опоздать на урок, чтобы найти в сугробе дипломат и выпавшие из него тетради и ручки. И когда Мария Ивановна оглашала оценки за триместр и у Августа были лучшие результаты, он подумал, что все не так плохо. Даже Игорь и его компания хлопали и свистели ему (как казалось) радостно, и после урока подошли и похлопали Августа по спине! Август подумал, что детям социализма просто нужен был пример мотивации к учебе и они сами к ней потянутся! Поэтому, придя домой, Август почти плакал, увидев в зеркале белые отпечатки ладоней на своей спине. Конечно, далеко не все были настроены так радикально против иностранного ученика. Август вел довольно милую дружбу с Сережей – очень умным детдомовским мальчиком, победителем математических олимпиад. Они много общались между уроками, хотя больше рассказывал Август: как он ездил в Японию и по Европе с отцом, где учился и какие достопримечательности видел. Сережа очень интересовался искусством, расспрашивал о европейских галереях, особенно об итальянских. Очень красиво рисовал в тетрадках, иногда давал на оценку свой новый рисунок. Но, как только звенел звонок с последнего урока, под руку подхватывал его сосед по парте Олег, и уводил куда-то (по ощущениям Августа далеко-далеко) Сергея. Олег, хоть и сидел перед Августом рядом с Сережей, никогда с ним не разговаривал. Иногда поглядывал под стать своей фамилии – волком. Только перекидывался парой слов с компанией Грома, но это больше походило на шаткий мирный договор, чем на дружбу. Центром класса оставался Игорь Гром и его команда по уничтожению всего хорошего. Юля, любопытная и стервозная, в глазах старших – примерная пионерка, которая зря общается с Громом. На деле – страшная стукачка. Цветков и Зайцева – «шестерки» Грома (Август сначала не очень понял термина Сережи, но после сравнения с картами по-другому уже не мог их называть). Вся компания собиралась по дороге от школы до посольства во дворе, становившимся мгновенно местом притяжения всех сомнительных личностей. Как только процессия пересекала границу своих владений – как по взмаху волшебной палочки, парни меняли школьные пиджаки на кожанки, а девочки школьные сарафаны на аляпистые, кислотного цвета лосины. Все по последней моде с рынка. Но Август ван дер Хольт всегда считался себя достаточно умным парнем, и старался не делить мир на черное и белое. В помощь ему, жизнь всегда подкидывала оттенки серого, которые вечно ставили Августа в тупик. … - Опа, а вот и последний герой! Август почти пересек злополучный двор и нырнул в переулок до входа в дом посольства. Молился на всех языках, которые он знает, старался слиться с кустами у детской площадки. Но против Грома нет приема – это он уже успел выучить. Даже если он сейчас позорно убежит – его догонят. Если не догонят – достанется завтра школе. - Ну, че, куда так уверенно шуруем по своим шпионским делам, - Игорь никогда не спрашивал на самом деле, только утверждал. Как будто он что-то действительно знает, и эта топорная уверенность каждый раз доводила Августа до сжимающихся кулаков и побелевших костяшек. - Нет, dear товарищ Гром, я возвращаюсь домой, - Август старался нацепить свою самую дружелюбную улыбку, но пальцы предательски забарабанили по чехлу от скрипки. - Конечно, домой, - Гром усмехнулся, - где же тебе еще сдавать секреты граждан гордых Социалистических республик, - обе лавочки противно захихикали. Кто-то, кто сидел на земле, потянулся к штанине Августа. Он нервно отпрыгнул в сторону, и все засмеялись уже в голос. Не то чтобы Август не мог пнуть обидчика, наступить на пальцы, влезть в драку или даже ответить Грому. Просто это идет вразрез с его жизненными принципами. Отец всегда учил, что любой конфликт на самом деле можно решить словами. «Это он просто с неблагополучными детьми не сидел в одном классе», думал про себя Август, прокручивая раз за разом день, полный унижений и обид, перед сном. И, конечно, больной позвоночник, из-за которого пришлось поставить крест на всех боевых искусствах. - Инопланетянин, я с тобой разговариваю, - резкий толчок, выводит Августа из собственных мыслей. Перед ним стоит сам Гром, в своей дурацкой нелепой кепке и потертой кожанке. Он был похож на воробья, но Август не решился на такой смелый комментарий. - Sorry, мне очень пора go home, - когда Август волновался все чаще переходил на другие языки. - Воу, воу, воу, наш Ихтиандр научился передавать сигналы сразу в космос, - Игорь почти пританцовывал вокруг него, примериваясь куда бы ткнуть. Августа никогда не били по-настоящему – от этого было еще больнее. - А давай мы тебе будем пальцы ломать за каждый проданный секрет нашей страны, - Игорь театрально потирает руки и присвистывает в бок, за спину. Со скамейки встает какой-то белобрысый переросток выше Августа на полголовы и крашеный зеленкой неформал. Скорее всего из детдома. У Августа в горле встал ком. - Игорь, хорош, нашел на кого тратить время, - в этот момент Август поверил в Бога, потому что Игорь мгновенно от него отвернулся. - Посмотрите кто вернулся! Димас, ты че так долго, скоро у ларька никого не будет, как мы пиво купим? Без тебя никак не дотащим, давай быстрее! Август уже должен быть далеко отсюда. За поворотом, судорожно искать в кармане ключи от подъезда, пропуск, все что угодно, но не искать глазами своего спасителя. О нем вспомнят, достанут, догонят, сделают вновь что-нибудь обидное. Вся гоп-компания обступила невысокого парня, немного нелепо натягивающего сверху белой строгой рубашки кожаную куртку. Они перебрасывались короткими фразами и громко над ними смеялись. Для Августа это было похоже на сюжеты картин или мифов, или что-то даже библейское. Потому что перед ним был чистой воды ангел. Август и раньше видел Диму в школе. Он был на класс младше, но по факту был их ровесником. Просто что-то с месяцем рождения не поделили, и он пошел в школу на год позже. «Самая большая несправедливость в моей жизни» - раз за разом прокручивал пленку мыслей перед сном Август. Приятные моменты их общения он прокручивал сразу после свежих унижений - и ставил на повтор. Хотя это было трудно назвать общением – они просто немного пересекались после уроков, когда заканчивалась первая смена классов помладше и начиналась вторая, старшей школы. Дима просто здоровался со своими товарищами, которые пинками гнали Августа из школы под дружное улюлюканье. Август из-за этого часто опаздывал, зато успевал сказать уходящему Диме «привет». Пару раз он даже ответил на это сухим «привет» в ответ. Эти дни в своем календаре Август пометил красной пастой. И теперь это совершенно белобрысое чудо, с огромными зелеными глазами, сравнимыми по красоте только с бескрайними альпийскими лугами (ничего красивее Август не видел в жизни), стояло в окружении орков и аккуратно открывало чехол от гитары. Внутри все будто прошибло электричеством, когда его милую Джульетту свора Капулетти старательно уводила из двора в неизвестные Августу подворотни. Хотелось догнать, взять за руку и увести, спрятать. Показать, что жизнь может быть гораздо лучше, чем пьянки под паленым алкоголем и дворовую музыку. «Сейчас или никогда» - прозвучала в голове чужая мысль и прежде чем голос разума успел сдержать язык, в сторону хулиганов раздалось: - Можно с вами? – если земля действительно может уйти из-под ног, то Август пролетел уже все круги ада Данте. Голос сорвался на что-то гораздо более высокое, чем он обычно выдавал на уроках по вокалу. - Шагай уже, Буратино, не до тебя, - Гром, не поворачиваясь, махнул рукой. Вся компания дружно не сбавила шаг. Или почти вся. Августу показалось, что Дима на секунду остановился, и даже чуть обернулся назад, на него. Задержал взгляд. Дома, старательно умывая лицо холодной водой до красной кожи, до задеревеневших пальцев, Август пытался смыть наваждение. Но наваждение снова и снова открывало Августу новые грани его фантазии, выбивая искры из глаз.