Manete vivit/Остаться в живых

- Нет, Грейнджер! Ты не имеешь никого права мучить пленных до потери пульса! Чем мы будем лучше псов Волдеморта, если у нас такие же монстры в рядах?! — Грюм выкрикивал угрозы в адрес девушки совсем не заботясь о том, что на Гриммо так же живут люди, которые мечтают об отдыхе. Грейнджер усмехнулась своим же мыслям, о том, что их сопротивлению становится с каждым днём всё хуже только из-за отношения Грюма к Тёмной Магии и отдыху своих же людей. — Ты даже не стараешься прислушаться к тому о, чём тебе говорят! же продолжал брызгать слюной Грозный Глаз, абсолютно не заботясь о правилах приличия. Действительно, ведь те были ему чужды. — Тебе надо успокоиться, Аластор. Смею напомнить, что держать себя в руках одно из самых полезных умений. — Глаза Гермионы недобро сверкнули, а подбородок на автомате дернулся вверх. Ох, как же ей тяжело давалось не скрывать губы, немного искажая во время этого действия миловидные черты лица девушки. Она ненавидела когда ей указывали место. Когда говорили как правильно исполнять её же работу. — И то, что назначено мне Орденом я буду исполнять так, как я этого хочу. И это обсуждениям не подвергается. Она резко повернулась на небольших каблуках черных сапожек и направилась к двери, даже не обращая внимание на крики и недовольство Грюма за спиной. От гнева, который зародился внутри Гермионы давным-давно и сейчас распускался, как нечто чудесное и манящее, но обжигало это слишком сильно, оставляя шрамы, как бы подарок на память, зная, что о таком не забывают. Двери из кабинета для заседания главного собрания Ордена Феникса и места для обсуждения плана захвата, отварились от сильного и бесконтрольного потока магии, вбиваясь в стены искусной резьбой и создавая грохот на весь, казалось дом. Несколько голов обернулось на шум, пытаясь понять, кто настолько идиот, чтобы фактически выдёргивать двери из петель. Но как только все собравшиеся поняли, что такое сотворила Гермиона, они сразу сделали вид, что ничего необычного не происходит, что они ничего не заметили. Так словно это слишком привычно для обитателей дома. Мягко говоря к Гермионе люди относились с явным неприкрытым страхом, говоря, что никогда не стоит от неё чего-то ожидать, что уже когда-то существовало. И ведь в этом была толика правды. То, что изобретала она сидя ночами в лабораториях, пока её не призывали на очередной допрос, было слишком очаровательным и ужасным. Она и правда могла сойти за монстра по рассказам пугливых людишек, как раньше ей намекнул Аластор. Она хмыкнула самой себе от чего стоящий неподалёку паренёк дернулся оценивая её взглядом словно она противник. Сейчас надо было спуститься в лаборатории на час и аппарировать в штаб с пленными. Ни так давно Люпин уговорил создать отсеки для захваченных ими же Пожирателей в скалах где-то на побережье, ссылаясь на недомогание людей, когда те узнают, что происходит у них под полом. Со спины к Гермионе подошла девушка, и взялась за предплечие и стараясь выглядеть максимально, на сколько это было возможно, спокойно. Ярко-карие глаза испытывающе вглядывались в нахмуренное лицо подруги, стараясь прочитать или заметить эмоцию, хотя бы одну. Только вот все попытки были тщетны. — Ты хорошо подтянула окклюменцию. — Знаю. Отстраненно. Даже, наверное, уже слишком, но что поделать? Её так воспитала война. Джинни, по всей видимости была против отступления от поставленной цели, так, что медленно стала карабкаться, стараясь ухватиться за истину и продолжать преодолевать препятствия уже с меньшими потерями. — Тебя искал один паренёк. Симпатичный. Джинни довольно усмехнулась, как будто ей подняли занавес перед самым желанным и таинственным спектаклем. Только, вот ничего здесь не найти. Как бы Джиневра не старалась. — Ну и пусть. Меня многие ищут. Гермиона могла только фыркнуть на это. «Многие ищут » от этого хотелось рассмеяться. Да, её и вправду многие ищут, но вот только не все при этом преследуют исключительно добрые порывы. Джинни Уизли старалась найти ей хоть кого нибудь, чтобы разрядить обстановку. Или же успокоить пыл Гермионы. Тут с какой стороны посмотреть. Только вот Джинни не понимала одного. Гермиону боялись. Одно её появление на Гриммо создавало трепет и панику. Ведь каждый был наслышан о её проведённых допросах и о заклятьях которые она создавала каждую бессонную ночь. А таких ночей было уйма. Со сном у Грейнджер начались проблемы ещё на шестом курсе, после смерти Блейза. Её передёрнуло. Первые два года с его смерти она ходила словно призрак. Недосып сказывался на её успеваемости и нервной системе. Вначале они с Джинни готовили зелье сна без сновидений, но нужный эффект пропал спустя пять месяцев, окуная их с головой в жестокую реальность. Кажется, что Джинни вскоре смогла оправиться после потери друга. Джинни не замолкала когда кто-то заводил речь о Блейзе, как это делала Гермиона. Уизли не упоминала о нём при ней, но когда говорили про Забини, спокойно поддерживала разговор. Гермиона так не могла. Это тогда казалось слишком жестоким. Даже для неё. Слишком тёмным и беспощадным. Казалось, что если она попробует один раз внутри её разориться пожар заставляя её чувствовать. Ощущать всё то , что чувствовал Забини. Так ей казалось до сих пор. Каждую гребенную ночь она кричала, просыпаясь в холодном поту от резко накатившего ужаса. Но тогда её в каком-то смысле спасало одиночество. Но так же как и убивало. Она накладывала огромное количество звукоизолирующих чар, подозревая, что начиналось ночью. Никто об этом не знал. Ведь вторую половину ночи Гермиона проводила колдуя на своим внешним видом, стараясь обмануть всех. В тот учебный год Гермиону отселили от Лаванды, Парвати , Фэи и Келлы. Лаванда была даже немного расстроена чего в свою очередь не сказать о Парвати. Даже Келла и Домбар обещали навещать , хоть в этом и не было никакой нужды. Всё равно гостиная одна , да и жила Гермиона только на этаж выше. Бывали и моменты, когда она отключалась стоя перед зеркалом с палочкой в руках и пропускала уроки якобы по причине, недомогания. Ей было так противно от самой себя. Её тошнило от собственного отражения. От своего же поведения. От слабости. Предательница. И. Убийца. Это та фраза которую она слышала в своей голове постоянно. Она просыпалась и засыпала с этими словами в голове. Она могла его спасти, могла помочь. Она, чёрт возьми, могла хоть что-то сделать. — Гермиона! Гермиона! Видит Мерлин, сегодня все хотели добиться её смерти. Даже этот остолоп. Откуда он вообще взялся? Гермиона развернулась да бы взглянуть в глаза этого гениального ученого. Только вот кто он без неё? Забавно. — Да, Френки? Я вся во внимание. Её тон был слишком искусственным. Даже не надо было думать, чтобы понять, для неё этот разговор был пустой тратой времени. Но видимо паренька это не шибко волновало. Он поправил указательным пальцем немного скатившиеся очки формы Панто и попытался отдышаться. Он явно бежал сюда, из всех сил мечтая застать Гермиону в чудесном одиночестве. По его худощавому лицу пробежало разочарование, ведь план застать Грейнджер одну надломился при виде довольного лица одной из армии рыжих Уизли. — А вот, собственно говоря, и паренёк, который тебя так желал найти. Уизли усмехнулась. Френк выглядел как минимум, года на четыре младше Гермионы. Но может так казалось из-за его телосложения. Узкие плечи, с которых свисала мантия, да так, что иногда казалось, под чёрной тканью находилась пустота. Рядом с Грейнджер он выглядел хрупкой пташкой, а уж по сравнению с бойцом Джинни, совсем тростинкой. — Г-гермиона, точнее, мисс Грейнджер, у меня для вас хорошие новости. Зелье, которое вы сделали в прошлый вторник, сработало на отлично. — Френк говорил с запинками, явно боясь, что кто-то из нежелательных лиц может услышать столь конфиденциальную информацию. — Я хотел вас провести в лабораторию и показать результат. — Последнюю фразу он промолвил гораздо более уверенно, понимая, что если он продолжит мямлить, добром это не закончится. Уж точно не для него. — Да, конечно. — Гермиона быстро стала осмысливать, какое же из четырёх зелий Горденсон мог проверить. И на ком.. Последнее , честно, волновало её гораздо больше. — Джинни, не хочешь пойти с нами? — Конечно не против. Это же и в моих интересах тоже. — Голос Уизли стал на один тон радостнее. Если не на два. — В какую? — Сто девяносто девятую. Аппарировать на Гриммо было строго запрещено. Да и вовсе невозможно. Кингсли наложил антиаппарационные чары на дом, на всякий случай. Пришлось снова воспользоваться лестницей. Горденсон сбежал с лестницы пропуская несколько ступеней и за пару минут преодолел все лестничные пролёты. Девушки же спустились спустя минут семь. Оставалось меньшее. Спуститься в подвалы. Второй уровень. Тёмный коридор, стоны раненых, шёпот медсестёр и липкий страх. Чудная смесь. На тёмной деревянной двери с железной решёткой, видимо это было придумано как необычное украшение для обычного тёмного дерева, висела небольшая металлическая табличка гласящая ,,N199,,. Френки начал рыться во внутренних карманах своей большой мантии. Через пару минут в его коротких и тонких пальцах оказался небольшой железный финский ключик. Два поворота по часовой стрелке и пол оборота против. Щелчок. Дверь распахнулась, пропуская посетителей внутрь мрачной комнаты. Вдоль левой стены стояли столы и тумбы. На одним их таких столов возвышалась клетка внушительных размеров. Ноги Гермионы понесли хозяйку к клетке, в надежде увидеть подопытного. Внутри лежала крыса. Намного преувеличивающая размеры обычных, канализационных крысок. Шерсть грызуна была выбрита странными полосами, обрывающимися каждые три сантиметра. Но что было ещё интереснее, так это вены выступающие по гладко выбритой коже крысы. Они были опухшими и имели необычный иссиня-чёрный цвет. Как у… Нет. Это было второе зелье. Она назвала его Ле-морт или же Le jeu de last mort. И Френк Горденсон снова взял самое опасное зелье без спроса. Идиот. Теперь всё встало на свои места. Крыса умрёт в течение двадцати минут если не раньше. По уже достаточно сильно раздутым венкам на лапках можно было понять, что зелье вкололи примерно полчаса назад и при таком раскладе противоядие уже не поможет. — Как давно, говоришь, ты вколол ей зелье? — Тон Гермионы потерял все краски, словно она резко стала обезумевшим учёным, которого интересовал лишь личный прогресс и успех. — Где-то полчаса назад, верно? Гермиона даже не изволила повернуться к Френку и Джинни, продолжая с интересом разглядывать полутруп грызуна. — Верно, Мисс Грейнджер. — Он выглядел удивлённым столь точным выводам. Она только подошла к клетке, а уже всё поняла. Это разве не превосходно? — Я взял практически чёрное зелье из пятого шкафчика. Я бы честно не подумал, что это зелье. Слишком сильно напоминал гель. — Правда? Удивительно. — А ведь Грейнджер действительно была удивлена. Что-то пошло не так. Видимо зелью не хватило пары лепестков цветка Обезьяний Дракулы. — Как ты тогда ввёл гель в организм грызуна? Её глаза наконец-то оторвались от созерцания бедного животного и обратились к Френку в немом вопросе. На вскрытие крысы ушло бы гораздо больше времени, чем на укол, да и вряд ли это животное пережило подобную операцию. Добавить в пищу, тоже отпадает. Крыса почувствовала бы опасность. Как-никак тёмная магия. Оставался только один вариант. — Вы можете её перевернуть. Я сделал порез на брюшке, немного задевая вену, чтобы это не было критичным, и после смазал гелем. В несколько слоев, чтобы наверняка. — Гермиона скривила носик в отвращении. Он был горд собой. Это слышалось в голосе парня. Гермиона никогда раньше не видела чтобы человек с такой гордостью и радостью говорил, о том, что сделал максимум усилий для мучительной смерти грызуна. Жуть. Сколько бы она не создавала подобные смеси её никогда не радовала информация о применении их на невинных. Только для Пожирателей. Только для монстров.— Я подумал, что так правильнее. — Зря думал. Чем больше порция подобного геля нанесена на рану, тем дольше он будет вписываться и наносить вред жертве. — Наконец очнулась Джинни. Она была не так сильна в зельеварение, как Гермиона, но всё же понимала действие варева подруги. Слишком уж часто Уизли находилась рядом при приготовлении и проверках таких зелий. На Джинни удивленно уставился Френк в ожидании дальнейших объяснений — Мне это рассказала Гермиона, когда готовила зелье на основе Страстоцвета. Отвечая на вопрос Горденсона Джинни закатила глаза и фыркнула, проявляя так своё раздражение из-за тугодумности собеседника. — Умница, Джинни. Я даже и не сомневалась. Усмехнулась Грейнджер, возвращая свои глаза в сторону жертвы. — Гермиона, попробуй добавить экстракта Рододендрона. — Джинни пристально смотрела на клетку, как и подруга, стараясь понять приблизительное состояние крысы. — Может он сможет подействовать как противоядие. - Это бред , Джинни. Рододендрон смертелен и если я дам даже капельку экстракта этой крысе , в лучшем случае у неё начнутся судороги и неадекватное поведение. В этой ситуации она по любому умрёт. Даже если я подмешаю ей пиридоксин, это не изменит ситуацию в лучшую сторону. Серебристо-голубое мерцание озарило мрачное помещения и обращая на себя внимания Орденцов. Это была рысь. Представитель из семейства кошачьих лениво подкрадывалось к Гермионе по воздуху, словно находилось на охоте. Когда рысь оказалась в двух человеческих шагах от Грейнджер, комнату оглушил встревоженный голос Кингсли. — Грейнджер, у нас новый пленный. Аппарируй в ,,Дом Тролля,,. *** Через чур сильные ветра развивали мантию девушки. Несколько непослушных прядей выбились из наспех собранного пучка. Как только она получила патронус от Кингсли, стала собираться. Она взяла с собой портфель со всяческими зельями и мазями. Было ещё несколько инструментов для проведения малейшего диалога с Пожирателем, которые постоянно хранились во внутреннем кармашке коричневом портфеле. Небо постепенно затягивалось хмурыми тучами, которые так и норовили выпустить весь свой гнев на землю. С её места аппарации было проще простого разглядеть местность. Она находилась на небольшом холме. Вдали виднелись силуэты зданий. Вероятнее всего, там маггловская деревушка, которая была переполнена небогатым населением. Просторные, засыпанные рассадой поля огибали деревню. Такая картина создавала ощущение защищённости, как бы говоря, что поле зачарованно и кто осмелится зайти на их территорию, сгорит заживо. К деревне проходом являлась песчаная дорога, которая брала начало с туннеля. Это выглядело таким манящим, что хотелось сорваться на бег и как можно быстрее достичь загадочного туннеля. Только сейчас Гермиона обратила своё внимание на то, что действительно делало деревушку защищённой. Это был Кондёр. Только меньших размеров. Значительно меньших. Как же такое оставалось незамеченным столько времени? — Как тебе виды? Захватывает, не так ли? Голос, раздавшийся за спиной, заставил Грейнджер вздрогнуть и в панике схватиться за палочку. — Эй, Гермиона, стой. Ты чего? — Голос с восхищенного стал возмущённым. Ну, а кому понравится такая реакция? — Я скоро стану поддерживать других Орденовцев в том, что у тебя паранойя. Обернувшись Гермиона выдохнула. Это был всего-то Билл. Гермиону, конечно, поставили в известность о том, что хранителем нового места для допросов станет Билл Уизли. Но никто не заводил речь о том, что он будет подкрадываться к людям со спины. Может, у неё и взаправду начинается паранойя, но пока что она ничего такого не замечает. — И тебе Доброе утро, Билл. — Гермиона постаралась выдавить из себя что-то на подобии улыбки, но могла поспорить на галлеонов так десять, что у неё вышел только недовольный оскал. У кого может быть утро добрым после истерик Аластора? Уж точно не у неё. — Я не ожидала, что меня встретят. Брови Грейнджер на мгновение поползли верх замечая покрасневшее левое ухо Билла. — Ах, да. Ты ещё не знаешь. Ремус предложил сделать что-то на подобии меток Пожирателей. — Его голос звучал, так, как будто он говорил о том, что за окном начался ливень. А не идиотской идеи помечать Орденовцев. Что за чёрт их за уши тянет?! — Скорее всего тебе поставят в течение трех дней. Самым важным, будут ставиться другие метки. Завтра расскажут об этом на собрании. — Это же дебилизм! Что за дурачество? — Гермиона не смогла контролировать эмоции. Татуировать людей, разделяя их на пешек и ферзей. Ужас. Может в этом есть и польза, только вот сейчас Гермиона её не разглядела. — Это же чистое унижение! Разделять людей на наживку и тех кого будут стараться достать все Пожиратели! — Я им тоже это говорил, Гермиона. Всё бесполезно. — В голосе Билла стали слышны небольшие нотки отчаяния. Такого мучительного, что хотелось пережать себе лично сонную артерию, лишь бы перестать ощущать этот ужас. — Им на нас наплевать. Последнюю фразу Билл Уизли сказал придавая своему голосу беззаботность. Стараясь сделать вид, что всё хорошо. Что их не могут убить самым изощрённым способом в любой момент. Как будто они не являлись сопротивлением, которое так рьяно и отчаянно боролось до последней крови, до последнего солдата практически ежедневно. — Через пару минут прибудет Кингсли. Надо идти. Гермиона кивнула, соглашаясь со словами Билла Уизли. Им ведь правда уже пора итди. Пленные долго не ждут. Они не дожидаются, они умирают стараясь сбежать. Но хотя бы стараясь. — Как прошла ночь? Этот вопрос разрезал воздух, заставляя Грейнджер остановится. Она кончиками пальцев чувствовала, как с каждым новым шагом паники ноги всё больше врастали в землю, становлясь с почвой единым целым. Только не это. Он ведь не мог об этом узнать. Джинни ведь не могла проговориться. Не могла. Гермиона продолжала стоять против жестокого потока ветра, поговаривая эти слова в голове как мантру. Немогланемогланемогла. Джинни просто не способна распространять чужие секреты. А уж что касается проклятия подруги, тем более. — Гермиона? Ты чего? — Тон Билла стал обеспокоенным. — Я что-то не так сказал? — Откуда ты знаешь? Ответила Гермиона вопросом на вопрос. В последнее время это стало её любимым приёмом. Хоть всех это и безумно раздражало, Гермиона так быстрее получала нужную информацию. Людям просто надоедало сопротивляться и они всё выдавали. — Рон говорил, что ты вчера ночью кричала. — Пожал плечами Билл, как будто это не было чем-то странным, а наоборот слишком привычным. — Вот я и решил спросить, что случилось. Гермиона почувствовала, что всё-таки её трос не оборвался, а продолжил держать её над бездной, грозя рухнуть в любой момент. Он не знает. Это позволило ей вдохнуть полной грудью. Освободить себя от лишних переживаний. — Ничего серьёзного. Просто кошмар, вот и всё. Она старалась произнести эту фразу как можно дружелюбнее, надеясь, что голос в этот раз её не подведёт и всё-таки пойдёт по одному берегу со своей хозяйкой. Билл остановился у одной из скал бормоча пароль. Ну конечно же. Это были меры предосторожности. Постепенно небольшой каменный участок в стене стал растворяться, позволяя пройти во мглу. Приглашая её ступить в неизвестность. Зная, что она не может стушивать. Не в её характере такие действия. Один шаг. Второй. И ещё немного. От её присутствия в небольшом пространстве зажглись факелы, направляя свой свет к каменной лестнице, уходящей куда-то далеко вниз. Видимо её взгляд был настолько удивленным, что Билл тот час же принялся объяснять. — Мы решили сделать место для задержания пленных под землёй. Чтобы не тревожить местных магглов. Гермионе хотелось рассмеяться, но это сто пудово получилось бы с нотками истерики. Место для задержания пленных. Видит Мерлин, их толерантности не было краёв. Это же тюрьма. Чистая тюрьма на подобии Азкабана, только под землёй. И комнатой для допросов. Господи, дай ей терпения, перенести этот визит со столь гениальными людьми, изволившимм так исковеркать одно простое слово. — Понятно. — Холодно ответила Грейнджер уже направляясь в сторону лестницы. Её явно ждал долгий разговор. Что-то её заставляла так думать. - Только, как я помню мы находимся в горах. Вы с Кингсли решили повторить ошибку с местным населением? Она вскинула левую бровь вверх. —Да... Наверное... Я наверное не пойду. Буду стоять снаружи. В засаде. Бормоча такой же неразборчивый порядок странных слов он ждал когда раствориться камень, пропуская его под жуткий ливень. А ведь Билл был слишком легко одет. Всего-то белая футболка и брюки. Набравшись мужества, Гермиона схватилась крепче за стену, молясь всем богам, чтобы не упасть. К середине лестницы факелы закончились и ей пришлось доставать палочку, да бы использовать Люмос посильнее. Как там говорил патронус Кингсли? Два лестничных пролёта и поворот направо. Последняя ступень второго лестничного пролёта, поворот направо и дыра в стене. Явно какому-то гению пришло в голову кинуть, Бомбарду Максимо, несколько раз в стену. Такая толщина камня вряд ли поддалась сразу. Ну как минимум заклятья повторяли раз шестнадцать для такого результата. Отгоняя от себя мысли про то как нашли это место, Гермиона пошла вперёд. Она шла по коридору разрывающемуся от криков пленных. В какую сторону не посмотри, как минимум два метра откладывалось на маленькие тёмные помещения с одной стороной принимающей свет. С той стороны находилась решётка из металла, явно смазанная одним из зелий Гермионы. — Отпусти! Выпусти меня, грязнокровая тварь! — Мерзость…! — Выпусти, выпусти…! Голоса воющих от долгого заточения превращались в какофонию звуков ужасно воздействующую девушке на нервы. Хотелось закричать, наложить на них ,, Селецио,, . Сделать хоть что-нибудь чтобы они заткнули свои гнусные пасти. Дрянное отродье дьявола. Но её цель находилась прямо. В конце коридор явно переходил в другую комнату из которой был виден пока что только небольшой тёмный стол. Но он им не понадобится. Гермиона продолжала двигаться в направление этой тускло освещенной комнаты, так же слыша оскорбления от Пожирателей в свой адрес. Прекрасно понимая, что все кто кричал ей вслед были замучены ею же до потери сознания. И ей не было жаль. Они это заслужили. Ублюдки. Наконец-то Гермиона достигла комнаты пересекая барьер не позволяющий не разрешенным лицам проникать туда и уходить оттуда. На лице Грейнджер промелькнула улыбка. Она прекрасно помнила то как они с Симусом спорили из-за того как должно работать данное заклятье. И она выиграла тот спор. В принципе, как обычно. Протяжный стон раздался на всю комнату выдергивая Гермиону из раздумий. Уже в который раз за сегодняшний день ей мешают поразмышлять. Что за ужасный день? Её глаза стали метаться по комнате в поисках, гостя, и вскоре обнаружили его. Мужчина полусидел в самом тёмном углу скрываясь там от чужих глаз. Гермиона прошлась взглядом по фигуре, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте, но все попытки были потрачены в пустую. — Выйдите на свет. — Голос не подвёл. Звучал ровно, властно и даже немного жестоко, но то как от него веяло холодом было для Гермионы настоящим удивлением. Как она бывала счастлива в такие моменты. — Если не выйдите сами я вас заставлю. — Ты смеешь угрожать мне, грязнокровка? — Хриплый и слишком знакомый голос. Она явно где-то такой уже слышала. Только вот где? — Ты никто. — Посмотрим как ты будешь говорить через пару минут. — Она была как самая холодная ночь в ноябре. С ураганом. Только пока что этот ураган не вырвался. — Торквуинт. Мужчина замычал от резкой боли. Новое творение Гермионы явно произвело на него впечатление. Но вот в какую сторону, было явно понятно. Гермиона с каменным лицом наблюдала за тем как мужчину и без того покалеченного кулаками скручивало как тряпку, выживая из него последние сока. Он скручивался в разные стороны, стараясь найти позу в которой это не будет ощущаться так болезненно. Гермиона опустила палочку, явно устав от мычания взрослого мужчины. И как можно быть таким неженкой, чтобы находиться в рядах Волдеморта и так реагировать на боль. На нём видимо ещё никогда не использовали Круциатус. — Ну, ваше решение всё ещё остаётся прежним? — Таким же убийственно холодным тоном спросила девушка, всё ещё пристально наблюдая за неизвестным Пожирателем. — Я стану твоим ночным кошмаром, мразь! — Выкрикнул мужчина, продолжая всё ещё трястись от боли. — Ты будешь мучаться, тварь. Я тебе, блять, это обещаю. — Нет, нет, нет. Вы кажется не до конца поняли. — Гермиона стала подходить ближе. Медленно и елейно проговаривая каждое слово практически по слогам. — Это я, стану твоим ночным кошмаром, дорогуша. И уж поверь мне на слово, ты будешь молить меня о самой быстрой смерти, которую только можно себе представить. Но убив тебя, я сделаю слишком уж драгоценный подарок Пожирателю Смерти. — Она подошла ещё ближе и склонившись над его ухом прошептала, касаясь своими губами темно-бордового цвета его мочки. — А мы ведь не хотим чтобы тебе было лучше, чем остальным. Так ведь? Гермиона стала медленно отходить назад к столу ставя на него свой портфель и начиная расставлять зелья и гели. Оглушающий взрыв. Осколки каменной стены разлетелись в дребезги отбрасывая Гермиону к стене. Кажется она ударилась головой, но это сейчас было не самым главным. Самым главным являлись те кто взорвал стену. Пожиратели Смерти. Она старалась встать или же дотянуться до палочки. Сделать хоть что-нибудь. Но её голова просто гудела мешая собраться и остановить нелюдей. Связать их. — Забирайте его и уходим. — Стой, Алекс. Не так быстро. — это точно была чокнутая Лестрейндж. Даже с замутневшим взором Гермиона узнавала этот жуткий голос пронизывающий её до костей. — Это же грязнокровка Грейнджер! Женщина рассмеялась, заставляя кровь застыть в жилах. Гермиона почти ощущала как вены становились хрустальным сосудом под сильным напором, грозя так же разлететься как это недавно сделала каменная стена. — Если мы приведём подружку Поттера к Лорду… Беллатриса была довольно-таки жестоко перебита Александром. И по её лицу было понятно, что её не устраивало поведение старшего Нотта. Уж слишком многого он о себе возомнил и позволил. — Я знаю, что будет если мы доставим её Лорду. Но наша цель — это только он. Чётко проговаривая каждое слово, словно вёл беседу с непослушным ребёнком, Алекс старался внушить обезумевшей ведьме свою правоту. — Не смей со мной так говорить, жалкий, гнусный мальчишка! — Рассвирепела Лестрейндж, чуть ли не кидаясь на Александра в желании раскромсать его смазливое личико своими кошачьими когтями. — Я лично буду тренировать на тебе Круциатус! Лестрейндж видимо не хотела прекращать свои визги. Но кашель из угла заставил её умолкнуть и кинуться к силуэту. Она стала бессмысленно хватать его за плечи, в надежде, что мужчина поднимется. Но даже если бы он хотел, не смог бы. Слишком сильное магическое воздействие на него было оказано за последние двадцать четыре часа. — О, мой милый. Поднимайся, я рядом. Пойдём от сюда. Тебя надо подлатать. Беллатриса продолжала сидя перед ним на коленях и явно пачкая своё искусно расшитое чёрное платье бормотать слова поддержки этому Пожирателю, моля его подняться. Она медленно перевела взгляд в сторону где лежала Грейнджер. Это было то чего так сильно опасалась Гермиона. Лестрейндж снова решила застрять на ней своё бесценное внимание. Настолько бесценное, как и кровь, протекающая по венам Беллатрисы всю её жизнь. Как и та кровь за чистоту и превосходство которой она так рьяно воевала. Мучая и убивая маггловское отродье и предателей крови. — Что ты с ним сделала?! Отвечай! — Беллатриса начинала закипать словно чайник стремясь к звонкому гудку. И видимо этот гудок уже был близок. — Говори, тварь! Круцио! Всё мышцы свело от резкой пронзающий боли. Гермиона затряслась, но продолжала хранить молчание. Не позволяла себе сделать даже маленький писк от боли. Этого. Просто. Было. Нельзя. Совершить Мучения продолжались наверное ещё минут десять. Гермиона чувствовала как пот противно стекал с её шеи и лба стремясь нагло забраться под чёрную рубаху. Наверное её тело было настолько мокрым, что казалось одежда прилипала настолько сильно, что отлепить её от измученного тело девушки было не возможность. Она чувствовала как трос начал обрываться. Он нагло старался скинуть груз в пропасть. Её хватка могла подвести в любой момент. И это было страшно. — Отпустите её! — Голос полный истерики разнесся на всю комнату. Из недавно появившийся дыры в скале возникла Джинни Уизли держа палочку на уровне глаз готовясь к атаке. Весь её чёрный кожаный костюм был запачкан в крови. И явно не её. — Одно движение в её сторону и вы трупы. Джинни стояла так, что она запросто могла разглядеть Гермиону, лежащую у стены, но Пожирателя в противоположном углу она заметить чисто физически не могла. Александр Нотт обернулся на голос девушки которая когда то была его подругой. Джинни опешила, но палочку ни на сантиметр не опустила. — Алекс… Мужчина лежащий в углу медленно поднял палочку произнося в пол голоса два слова, которые навечно отпечатались в сознании Гермионы. — Авада Кедавра. — Нет! Истошный крик, словно в пещере резко возникла башни, разнесся наверное на весь горный массив. Слёзы хлынули из её глаз водопадом, заливая всё лицо гриффиндорки солёной водой. Только не Джинни, только не она. Гермиона мотала головой, как будто это могло вернуть Уизли к жизни. Как будто это всё было не реальным, чём-то чужим, не из её жизни. Это не могло быть реальностью. Просто не могло. Она чувствовала как её начинала пробивать жуткая дрожь. Она не могла всё это отрицать смотря сквозь пелену из слёз на не шевелящееся тело подруги. Но это что-то чего не должно быть. — Грейнджер! Кингсли? Вроде бы да. Кажется. Гермиона даже не старалась прислушаться к голосу Бруствера. Все, на что, она казалось, сейчас была способна, это сидеть на коленях, поджав руки к груди и захлебываться в собственных слезах горя. Это должна была быть она, а не Джинни. — Отключи её, Нотт. Бросила через плечо Лестрейндж, снова переключая свое внимание к мужчине и переставая обращать взор своих чёрных глазок на недостойные по её мнению вещи. Гермиона видела периферийным зрением движение справа. Александр поднял палочку и его взгляд ожесточился. Не осталось ничего от того Александра Нотта, который существовал шесть лет назад. Только имя. И то оно звучало чужим. Это не мог быть он. Весь день Гермионы состоял из ,,Этого не может быть…,, Ну и пусть. Казалось, что Александр на мгновение замешкал… Но всё же это только показалось. Спокойный голос, пять выдохов и… — Остолбеней. *** Чёрный длинный деревянный стол размещённый в центре главной гостиной поместья Лестрейндж, смотрелся слишком изящной и цепляющей взгляд вещью в особняке исполненном в готическом и минималистическом стилях. Сегодня Рудольфусу и его жене, Беллатрисе выпала честь быть полезными для Тёмного Лорда. Лорд Волдеморт решил посетить их поместье и провести в нём же собрание для самых главных фигур из его армии. Двадцать изящных стульев для двадцати Пожирателей Смерти. И один, самый заметный с высокой резной спинкой стул, если это искусство можно было так называть, для Лорда. Начало должно состоятся через сорок минут. Слишком мало. Рудольфуса мало волновало прибытие такого количества людей в его дом, да и визит Лорда его особо не заботил. Его всё равно не допустят к собранию. Чего не сказать о его жене. Беллатриса ходила в истерике, крича на всех домовиков и грозя поотрывать им лично уши, если что-то не устроит Лорда. Она носилась по поместью уже наряженная, в чёрном хлопковом платье с высоким горлом и широкими рукавами, которые от резкого перемещения Миссис Лестрейндж создавали эффект паруса. Довольно простое платье украшал кожаный корсет расклеенный чёрными стразами создавая достаточно сильный акцент на тонкую и через чур перетянутую шнуровкой талию Беллы. И как только она могла спокойно продолжать дышать? Это казалось невозможным. Волнистые тёмные локоны вихрем развивались вокруг лица ведьмы, заставляя обратить внимание на нездоровый цвет лица женщины. Она смотрелась так, как будто была недавно захороненным и вернувшемся к жизни инферналом. Это было жутко. — Рудольфус, сколько ещё времени тебе надо здесь прохлаждаться? — Злобный рык женщины заставил худощавые плечи Лестрейнджа вздрогнуть. Он медленно перевёл свой злобный взор на жену. Его глаз несколько раз дернулся, словно хотел сдать своего обладателя жёнушке с потрохами. — Ты слишком жалок для таких собраний. Она плевалась ядом отравляя всех окружающих и не жалела об этом. Хлопки аппарации заставили женщину оставить мужа в покое. Нацепив на своё нездоровое лицо фальшивую улыбку она пошла во двор встречать прибывших гостей. Пока Лорд не явился Рудольфус, мог спокойно улизнуть, но если бы не его ужасное любопытство, желающее получить побольше информации. Хохот и голоса раздались у соседнего прохода. Они направлялись сюда. В центральную гостиную. Пять минут и его поймают. Будут пытки. Как будто шестое чувство подсказывало ему, что лучше уносить ноги как можно дальше. В безопасность. Только вот где оно было, это безопасное место. — Рудольфус! Сколько лет прошло с нашей прошлой беседы? Года три или четыре? — Этот ужасный надменный голос с нотками издёвки. Фу. Долохов не был бы собой без своих ужасных желаний поговорить. Рудольфуса передёрнуло. Последнее о чём он мечтал в своей жизни, так это вести беседу с Антонином. Сама мысль о таком действии, вызывала у Лестрейнджа океан отвращения. — Белла, твой муж кажется не рад меня видеть. Злобные чёрные глазки грязно подведённые чёрным карандашом быстро нашли фигуру мужчины. Губы Беллатрисы скривились в отвращении, так как будто она не жила с ним под одной крышей многие годы. Так, как будто он являлся грязью под её длинными и острыми когтями. — Напомню, дорогой, что сейчас здесь будет проходить собрание приближенных. И ты к ним не относишься. Притворно-сладким тоном и проговаривая каждое слово так словно ей приходилось вести беседу с умственно отсталым. Он медленно кивнул отводя такие же тёмные глаза к стене из дорогой чёрной плитки. Ему нужно было срочно уходить отсюда. Рудольфус развернулся и вышел в коридор. Самая ближняя комната — уборная. Вариантов было не много, да и времени оставалось до собрания меньше десяти минут. Он мог подслушать. Сама эта мысль призывала мурашек к началу марафона. Он скучающее обвёл глазами ванную нежеланно отмечая, что Беллатриса уродовала поместье своим безумием. Это оставляло слишком сильный отпечаток на предметах интерьера. Как и на нём. Нет, он конечно поддерживал Лорда в его взглядах на мир и власть. Но он не поддерживал свою обезумевшую от этой же самой власти жену. После появления Волдеморта, Белла начала медленно, но верно гнать себя в могилу. И лично раскапывать себе землю для гроба. Это становилось всё более невыносимым с каждым днём, месяцем и годом. Он даже думал убить её во сне, да бы не позорить два великих и кристально чистых рода. Только вот он не смог. Занеся кинжал над грудью супруги его рука сжимающая рукоять предательски затряслась. И в тот же момент по комнате, словно раскат грома, разнесся безумный смех Беллы. Её глаза полные отвращения и ненависти. Они так и не потеряли эти эмоции при взгляде на него, хоть и прошёл год. Беллатриса тогда доложила на него Тёмному Лорду и он был зол. Даже нет, он был разгневан. Около тридцати болевых вспышек разнеслось по телу Лестрейнджа, напоминая ему о том, как сильно он облажался. Лорд перестал ему доверять, хоть и нашёл причину в голове Пожирателя. Он теперь был не пределах. Но зато его брат остался в кругу приближенных. Только они прекратили общение после выходки Рудольфуса. Рабастан тогда заявил, что ему стыдно являться его братом. Что Рудольфус не достоин быть Лестрейнджем. Это было гадко. Женский крик разнесся по территории поместья разгоняя за окном воронов до этого мирно сидевших на карнизе. Рудольфус вылетел из уборной направляясь к дверям гостиной, примерно представляя создавшуюся за пару минут картину. Мужчина подошёл к тёмным дверям, заглядывая в малюсенькую щелочку, надеясь хоть немного рассмотреть происходящее в гостиной. На столе лежала девушка с растрепанными волосами, содрогаясь от приступившей к ней боли. Она казалась смутно знакомой. — Говори, грязнокровка! — Взревел Волдеморт, поднимая палочку для запуска нового проклятия в хрупкое тельце. Она дрожала как осиновый листочек, только жалко, что Рудольфусу не было видно её лица. Она пыталась подняться, но мужчина прекрасно понимал, что после нескольких Круциатусов это будет очень сложно даже для здорового человека. А она видимо к таким не относилась, хотя бы из-за худощавости. — Отвечай, грязь! Красная вспышка направленная в грудь девушки вызвала очередной взрыв оглушающего крика. Рудольфус вздрогнул. Это было слишком. Даже для него. Девушка в мучения извивалась на столе, сотрясаясь от новых приступов криков вовремя, явно уже предсмертной агонии. Он не хотел таких мучений ни для кого. Тем более для молодой девушки. По виду ей не было даже двадцати. Ужас расползался по его телу всё больше от наблюдений за несчастной. Он просколзил взглядом по людям. Справа от Лорда сидела его жена, с ней рядом Антонин Долохов, близняшки Кэрроу, Макнейр, Северус, Мальсибер, Роули, Руквуд, Крауч. А человек сидящий по левую сторону от Лорда казался незнакомым, капюшон скрывал половину лица, не давая рассмотреть Пожирателя. Он потом про него спросит, не сейчас. Далее сидели отец и сын Эйвери, оба Розье, Яксли, Рабастан, оба Нотта и Гринграсс. — Ты ужасен, Том… — Девушка лежащая до этого не подовая признаков жизни, сейчас прохрипела, обращая всеобщее внимание на свою персону. Звук резкого удара по коже разнесся по комнате, заставляя большинство Пожирателей вздрогнуть. Лорд ударил девушку окончательно заставив её распластаться на столе. Она издала ели слышный стон боли. Волдеморт отвернулся от жерты, обходя своих подчинённых и проводя своими до безобразия уродливыми костлявыми пальцами по спискам изящных стульев. — Кто знает, насколько нам важен этот пленник? — Его голос звучал пугающе, что хотелось убежать и спрятаться в самом дальнем углу поместья. Только бы до него не дотянулись проклятые когтистые лапы этого монстра. — Может ты ответишь нам, Роули? — К несчастью, мой Лорд, я не могу знать ответ, мой Лорд. Его голос дрожал, выдавая Торфинна с поличным. Визг Роули. Тёмный Лорд был зол. Очень зол. — А ты, Драко? — Змеиное лицо Волдеморта развернулось к мужчине с капюшоном. Малфой снял черную материю с головы предоставляя другим Пожирателям лицезреть своё лицо. Платиновые волосы аккуратно уложены назад, взгляд пустых серебристых глаз устремился к Лорду. — Ты меня ещё не разу не подводил. — Да, Мой Лорд. — Его голос был словно падение под лёд в начале января. — Она изобретатель проклятий и зелий. Очень важна. — Отлично. — Голос Волдеморта стал на тон радостнее. — Но наш дорогой Александр сообщил нам про некоторые особенности грязнокровки. Брови Драко поползли вверх. Грейнджер и особенности. Пф. Единственной её особенностью было её постоянное зубрение всего на что на её взгляд падал и любовь к старухе Макгонагалл. Ну и дружба с амёбными Поттером и Уизелом. От воспоминания о них могло накатить ощущение тошноты, даже не глядя в их глупые лица. — К несчастью, её разум немного нам недоступен. — Волдеморт сказал это с притворной грустью и выдохнул, словно не мог до этого момента сделать выдох и набрать воздух в легкие. — Но нам доступен чудесный легелемент. — Он снова перевёл свои кровавые очи на Малфоя. — Так ведь, Драко? У меня нет времени ею заниматься. Драко догадывался к чему клонит Тёмный Лорд. Только не это. Устроить из родового поместья древней семьи темницу. Вау. Всю жизнь об этом мечтал. — Да, Мой Лорд. Для меня будет честью стать вам полезным. Ложь. Плевать он хотел на этого сранного Лорда с его ебанутыми фантазиями. Истребление. Вот, что он преследовал. Истребить весь гребаный мир. Только вот потом его взгляды поменялись. Последние несколько лет Волдеморт просто хотел власти. Править чертовым миром. Нет, это конечно круто и всё такое, но. Что, но, Драко? Но это полное дерьмо. Вот что это такое. Он использует всех для достижения своей тупой цели. Последним его материалом стала мать Нотта. Коссалия Нотт была замучена до смерти два дня назад из-за непокорности младшего сына. Теодора пытались заставить убить магглов. Двух детей. Одному было в районе пяти, а второй чуть ли не новорождённый. Тео не смог. И Малфой его жутко понимал. Он бы тоже не смог. Когда-то, но не сейчас. — Её отвезут к тебе завтра. Словно через пелену Драко услышал голос Лорда, поворачивая в его сторону голову. На месте где только что находился Волдеморт рассеивалась чёрная дымка. Её тоже не было. Стол, обильно залитый кровью на месте где ещё пять минут назад лежала Грейнджер, одиноко стоял в гостиной. Все аппарировали. И ему тоже следовало поступить так же. Хлопок. Серый, почти чёрный дым остался развеваться небольшими и еле доходящими потоками ветра, на месте где до этого сидел мужчина. Полностью обречённый.