Глубина

У Арсения плана по спасению не было. Пока не придумал, если вообще собирался. Так-то он не любил планы: всегда всё шло не так, чтобы этот план помог. Планы Попова никогда успехов ему не приносили. Поэтому он решил действовать на ходу, импровизировать. Решил и спал спокойно до самого утра. Антон только немного подремал. Потом проснулся, встал и позвал любимую русалку. Но она не приплыла. Шастун вздохнул, надел треуголку на голову и пошёл завтракать вчерашней жареной рыбой с ромом. Пираты всё с ромом едят и пьют его вместо воды. Такая уж природа у них. После такого завтрака он посмотрел карту, приблизительно вычислил пройденное расстояние за ночь и убедившись, что идут они точно по курсу к Голландии (а ведь капитан всё-таки слово держал и Арсения вёз верно) отложил расчёты, вновь выйдя на палубу и подойдя к борту, у которого вчера встретил "любовь всей жизни своей". Засыпал в трубку табак и закурил, пуская колечки дыма в далёкое небо. Пираты уже просыпались, что было слышно по ворчанию и ругани. Но раньше них встал Попов. Он оделся, причесался и отправился также на палубу. Но не погулять, а увидеть Шастуна и что-то ему сказать. Он точно знал, что капитан на ней стоит. Легонько поморщившись от запаха табака, Арсений подошёл ближе. Выдохнул, наглядно потянулся и воодушевленно произнёс: —Эх, сейчас бы в воду нырнуть! —Вода не холодная конечно, но там акулы. —На самоубийц знакомых моих не похож, — хмыкнул пират. —А чего сразу самоубийц? Вода небось не такая уж и холодная. —Ага, вода то может и не такая холодная, а акулы там есть. —Да брось, какие акулы? Да и не съедят меня, не такой уж я вкусный, — Арсений усмехнулся. —Да-а? —Хочешь — проверь, — Попов ожидал, что Антон просто развернётся и уйдёт, но нет. Он глянул на аристократа и подошёл к нему ближе. Ещё ближе. Совсем близко. Лбы соприкасаются. Антон усмехнулся тому прямо в лицо. —Ну, проверим, — после этих слов он прижал Арсения к себе, наклонил ещё сильнее голову вниз и вгрызся зубами в молочную кожу. Попов пискнул от сильной боли и сжал зубы, чтобы не закричать. Шастун отстранился секунды через четыре, оставив очень сильно бросившийся в глаза бордовый след от зубов, — Врёшь. У тебя вкус яблока прям. Акулам должно понравится. Теперь полезешь? Арсений стоял, не в силах выдавить ни звука. Он тронул кончиками пальцев больное место и зашипел от ещё большего зуда. —Ты чё? Сам же просил, — пират сложил руки на груди и чуть склонил голову вбок. —Да я не думал, что больно так кусаешь... — хрипло произнёс он. —Акула кусает больнее, — продолжал пилить Шастун. —Да иди ты со своей акулой, ай... — Антон молча развернулся и направился к своей каюте. Попов недолго простоял в ступоре, а потом сел, обняв руками колени. А ведь мог сдержаться и как-нибудь весело ответить, или с сарказмом хотя бы. Хорошо хоть слёзы опять не лил. А то правда пират говорил, что он как баба. Тогда бы всё совсем плохо окончилось. Пираты уже выходили из каюты. Попов поспешил удалиться к себе. Закрывшись в каюте своей он стал думать, как ещё можно заговорить с Шастуном и что ему приподнести. А Шастун тем временем видел любимую снова. Она выпрыгнула из воды, сделала сальто и упала обратно. Антон молча за этим наблюдал, не отрывая взгляда от кругов на воде, где она упала около минуты. Опомнился только тогда, когда она лезла на борт. Ухватил её за руку и потянул на палубу. В момент касания сердце пирата загорелось ещё сильнее и это заставило пирата ухватится за него свободной рукой. Вздохнул, убрал руку. Взялся ей за другую. Теперь уж совсем плохо ему стало: перед глазами розовые пятна пошли и смех чей-то послышался. Отпустив руки русалки он помахал головой. Вроде прошло. Но сердце всё равно очень сильно горело, создавая даже боль. —Ну что-то ты странный какой-то, капитан Антон, — заметила Окси. —Нет-нет, всё хорошо, — он оглядел лицо русалки, будто ища там ответа на эти странности, но о злом замысле не мог догадаться, — как день у тебя? Что под водой происходит? —День стабильный, под водой ничего нового. Рыб новых видела. —Ух-ты! Что за рыбы? — Шастун присел возле русалки на корточки и влюблёнными очами стал разглядывать такое мило ему лицо. —А вот пойдёшь со мной — своими глазами увидишь, — загадочно проговорила она, сверкнув глазами. Шастун прищурил глаза. Немного обдумал сказанное Окси. Потом широко улыбнулся и кивнул. —Я согласен. За тобой хоть на край света, любимая. Только как же я в воду то войду? Под ней же дышать не могу. —Дорогой мой, я всё устрою. Идём? И он бы пошёл, если бы не услышал голос Позова. —Шастун, блять! Ты с кем там разговариваешь?! —Ох, — выдохнул капитан, — Окси, прости. Но сейчас не получится. Плыви, плыви, ночью или завтра с тобой обязательно к этим рыбам отправимся. А то Димка не поймёт. Ещё отберёт тебя у меня, — сбавил тон Антон и провёл рукой по волосам русалки. Сердце вновь прожгло. —Да? А с чего бы ты решил, что я уже твоя? Завоюй. А я буду ждать, — она губами сымитировала воздушный поцелуй, а после прыгнула в море и исчезла. Как раз вовремя, ведь за импровизированную стену из пустых бочек, за которой всё это происходило, зашёл Дима. —Тоха, твою налево! С кем разговариваешь тут? — Позов осмотрелся. Кроме них с Шастуном он конечно же никого не увидел, — Сам с собой что-ли? Ну, брат, совсем вижу ты умом тронулся. Антон дёрнулся и обернулся. Лицо его просто пылало. Оно было очень красным, что сразу бросилось в глаза. То ли подскочивший пульс от касаний к любимой русалке сделал своё дело, то ли жара так действовала на капитана. Неизвестно. Но он говорил с одышкой, будто после быстрого и долгого бега. —Утро доброе, Поз. С кем разговариваю? А... Э... Я... С волнами. С ветром. —Сказал бы, что Богу молился, я б поверил. Ну это бред, Тоха. Настои бы попил какие-то. Вон, аристократа нашего попроси, он умный вроде, что-нибудь придумает. А то бредишь кажись, — с этими словами Дима удалился. Шастун немного посидел здесь, закурил. А потом всё-таки решил сделать по совету друга. Спустившись внутрь корабля по скрипучей лестнице он подошёл к самой дальней двери. Странно, открыто. Обычно Арсений закрывал дверь даже на засов. Зайдя в проём, Антон позвал его. Арсений в то время сидел на полу в темноте своей комнаты под дырявой крышей , через которую попадали первые лучи и читал Библию. Посиневший след от утреннего укуса болезненно засаднил, когда Попов поднял на него взгляд. Пронзил своими глазами глаза пирата, но ни одной мышцей не дрогнул. —Слушай, — протянул Шастун и опёрся плечом о косяк двери, — Тут такое дело... У меня жар походу, с волнами разговариваю... "С русалками" — додумал про себя Арсений. —Я знаю. Позов заходил, сказал. —Ну это... Ты когда делать начнёшь? —Когда будут нужные для этого вещи. Пока святая вода Вам в помощь, Антон Андреевич, — после этих слов он вновь опустил взгляд в книгу, но не читал. Ждал продолжения разговора. —Что за вещи? —Много чего. Проще в Голландии их найти будет. Или сразу лекарства купить. —Нет, ну а если я умру? —Антон Андреевич, не умрёте. От такого не умирают. А я ничего из воздуха и рыбы не могу приготовить. —Ясно... — Антон отвёл взгляд от лица аристократа и глянул на шею. Собственнозубно сделанный укус вызвал улыбку. Арсению он шёл, но у чужих людей вызвал бы слишком много вопросов. Но вдруг в душе Антона вновь образовался ещё один волк. Тот самый, светлый. И почему-то он даже победил. Шастун просто подошёл к Попову, присел перед ним на колени и стал пытаться вынудить своим взглядом Арсения, чтоб в ответ посмотрел. Но тот крепкий орешек, не поддавался. —Ну чего ты меня разглядываешь? Я не картина "Эрмитажа". Антон промолчал. Просидел, сжигая своим взглядом голубые глаза. Это была война. Арсений был почти побеждён, но всё равно сопротивлялся. Но никто не вечен. Вот Попов и встретился с ним взглядом, сдался.