Глубина

Вода продолжала постепенно заполнять корабль. Пьяные пираты валялись на палубе, не подозревая о возможной опасности. Позов бегал по шхуне, переодически затыкая трещины каким-то тряпьём. Антон выкидывал с судна тяжёлые бочки с порохом и вином, стараясь немного его облегчить и пойти по ветру чуть быстрее. Другая стихия помогла, ведь восточный быстрый попутчик дул как нельзя кстати, к цели. Через далёкую голубую дымку солёных паров в душный день стала видна земля Поповской территории. Прошло несколько томительных и решающих ничтожные пиратские жизни часов. Ветер в то время стал сгущать тучи, заставляя их быть всё тяжелее и чернее. В конце концов влил ужасающий ливень, через который земля была еле-еле видна. Но Шастун не укрылся в каюте: где прятаться? Надо было бороться с разозленным воздухом и водой. Необходимо было дойти до цели. Дима всё бегал по кораблю, пытаясь сделать что-то, что могло помочь в этой ситуации. Весь мокрый, грязный от соответствующего состояния палубы. Шастун выглядел не лучше: ему не раз приходилось бросать родной штурвал и помогать Позову. Красивые русые кудри теперь прилипли к лицу и шее. Даже треуголка не помогала укрыться от дождя. Пьяницы заснули и не просыпались даже под бешеными уколами холодных дождевых капель и суматохи вокруг. В один миг случилось нечто абсолютно непредвиденное. Шастуну вода из разъярённых морских волн хлестала в лицо будто кнутом. Он еле еле видел перед собой, что уж говорить о земле, которую уже не мог развидеть никто. Вдруг у Антона будто зрение прорезалось и он увидел на палубе какую-то странную тварь. Это была весьма красивая женщина, но вместо ног у неё был хвост. Парень не поверил своим глазам: неужели он сошёл с ума? Русалки? Их же не бывает, да?... Капитан вгляделся сильнее. Русалка глядела прямо ему в глаза. Этот взгляд был направлен прямо в душу. Такой стальной, едкий и лживый. Русалка смеялась и повторяла что-то странное своими губами. До Антона эти звуки не доходили, он слышал их не от русалки, а в голове. Но ужасный голос её не мог сложить в слова. Просто мычание, визг и смех. Русалка тащила с палубы сундук, набитый золотом. Драгоценная вещь, которую хотелось сохранить больше всего. Было страшно даже двигаться в присутствии этого существа, но капитан вспыхнул и без всякой осторожности побежал к русалке, бросив накренившуюся в одну сторону от незаконного маневра штурвалом шхуну. Он махом вытащил из ножен клинок и ударил лезвием по женскому лицу без всякой жалости. Русалка ужасно заверещала, наверняка этот крик боли не раз будет слышать пират в своих ночных кошмарах. Русалка, обливаясь собственной тёмной кровью упала за борт. Сундук остался цел и невредим, а вот Антон не совсем. Держа в руке окровавленный нож он почувствовал жжение в висках. Потом адская боль в сердце. С болезненным громким стоном он упал на палубу, чудом не улетев за борт вслед за убитой. Он вгляделся в злобное море. Оно выкинуло из моря ещё нескольких русалок и они повторили сказанные своей сестрой звуки. Но только теперь уже было понятно, что они говорили. «Скоро, скоро, скоро...» Резкий толчок, темнота в глазах и ещё один крик боли. *** Шастун очнулся в какой-то комнате, богато украшенной всевозможным оружием. Правда, сейчас пират этого не заметил. Он издал безумный вопль, моментально сев на кровати. К нему тут же подошёл мужчина непонятных лет. Грузин, арменин, татарин. Кто-то из них. Шастун при тусклом освещении от восковой свечи не мог точно сказать. —Тише, тише, ночь на дворе. Очнулись? —Д-да... А... Ч-что со мной? И где я? Что со мной было? —Я право не знаю, утром к Вам придёт граф и всё расскажет. А я Серёжа, лекарь. Граф? Лекарь? Что, чёрт возьми, происходит? Несмотря на просьбу Серёжи поспать, чтобы набраться сил, Антон не сомкнул глаз. Всю ночь ему не давали покоя мысли. Чем были русалки — реальностью, галлюцинацией или страшным сном? Что с ним? Почему он здесь? Что с кораблём? Что с командой? Что будет дальше? Последнее интересовало больше всего. Этот граф не мог же спасти его и положить у себя в покоях на койку за просто так. Только под утро глаза сомкнулись и пират провалился в беспокойный сон, который был больше похож на забытье. Но он продлился буквально часа три, после чего его стали агрессивно будить. Капитан "Бестии" (а именно так корабль Шастуна и назывался, который сейчас неизвестно где и в каком состоянии) посмотрел на того, кто прервал его и без того ужасный своей натурой сон. Но из-за плохого освещения и сонливости увидел только мужской силуэт. —Поднимайся, сейчас Вас оденут, умоют и я отведу тебя к графу. Он желает Вас видеть. — мужчина говорил это монотонно, безэмоционально, но казалось, что злорадствовал. —Да я им сам справлюсь. —Шастун, граф приказал — выполняй, пока в гостях у него. После этого мужчина развернулся и ушёл, оставив Антона в небольшом непонимании. Почему самому нельзя одеваться и умываться? Это ж бред какой-то. Ещё конечно было интересно, куда его поведут. В кабинет, в столовую или в какую-нибудь пыточную? От этого места можно ожидать чего угодно. В комнату вошли служанки. Их было двое и обе они были одеты в тёмно-коричневые платья с небольшими белыми рюшечками на вороте и манжетах. Они скромно поздоровались и стали выполнять свою работу. А пират стоял и краснел от смущения. После переодевания его умыли. В процессе разговора парень узнал их имена. Олеся и Ляйсан. Про последнюю Шастун узнал, что она жена того самого слули, который говорил ему про поход к графу. Девушки они были милые. И было их очень жалко, что к ним несмотря на их покладистость, робкость и трудолюбие относятся как к собакам и даже хуже. Но так относился не граф, а его сын. Граф мог отругать за что-то, но не бил и в принципе любым результатом работ был доволен, если она хоть как-то, но сделана. А отрок его за малейшую ошибку мог избить кнутом или что похуже. Вскоре девушки ушли и в комнату зашёл тот самый мужчина. Он держал руки не груди и выглядел немного пугающе. Ничего не произошло, он наверное всегда был такой. Взяв Антона за плечо он потянул того к двери, а потом отпустил. Будто испачкавшись после плеча пирата он отряхнул руку и отстранился, идя на расстоянии. Вскоре они дошли к высокой резной двери из тёмного дуба. Она будто уходила в потолок и заканчивалась только там. Мужчина постучал в дверь и услышав банальное разрешение войти, мягко толкнул одну часть двери внутрь, пропуская Шастуна. Антон тихо поблагодарил его и вошёл, а следом за ним и слуга. Это был кабинет, но какой! Потолок здесь был метрах в пятнадцати от пола. Под ним с трёх стен находились небольшие полукруглые окошки, через которые проникали первые солнечные лучи. С потолка также свисали великолепные люстры с тысячей вензелей. Зажжённые свечи в них освещали помещение одинаково формально и уютно. Их оранжевые и жёлтые оттенки света падали на лакированные поверхности, отражаясь в них и это было достаточно красиво. Посреди комнаты стоял стол, выполненный в стиле двери — с такими же узорами и тоже из тёмного дуба. На столе лежало много разных бумаг, писем. Стояла чернильница, а в ней прекрасное перо. Оно было похоже на павлинье, только сделано из бронзы. Да так натурально: каждый изгиб, каждый пушок проработан. Если б не характерный цвет и явные блики от света, то можно было бы подумать, что настоящее. Сзади стола на стене висела карта мира. Чуть поодаль стоял светло-коричневый крупный глобус. На стене с дверью висели картины и чертежи кораблей. Стоял большой сундук. У стен стояли многочисленные шкафы с множеством книг. А за столом сидел граф. —Ну здравствуй, Антон. Вот мы и встретились. — Сергей проговорил это спокойно, но почему-то от одних звуков от графа стало дурно. —Делайте что хотите со мной! Я не боюсь! — Антон был готов сам себя пристрелить из дамского пистолета после этих слов. Чего он ожидал? Попов лишь издал смешок. —Тебя и твою команду никто не тронет. Властям не передам. Но... — при этом "но" у Антона всё рухнуло вниз. Что от него хотят за свободу? Лечь под кого-то? От почти физического удара в голову пират навалился плечом на стену и сполз по ней на пол, — Шастун, если тебе хочется сесть, табурет перед моим столом свободен. Парень не двинулся с места. —Сядь на стул, — строго сказал граф. Почему-то Антон встал, на ватных ногах подошёл к табурету и сел на него, ссутулившись от каких-то внутренних болей, — Вот теперь и поговорим. Значит я дам тебе свободу. Но при условии. —Я... С-слушаю... —Угу. Так, Воля, выйди, — слуга, который всё это время не покидал помещения, поклонился и вышел вон, — Значит так. Мои люди за мои деньги отремонтируют твоё судно, оснастят его, принесут все необходимые для плавания вещи. Я дам тебе тысячу рублей. Но при условии, что ты возьмёшь в своё плавание моего сына Арсения и перевезёшь его в Голландию. Пойдёт по стопам Петра Великого, будет корабли изучать, а их там строят замечательные. Уговор? — час от часу не легче. Ещё с этим возиться... —Подождите, но... А что будет, если я не соглашусь? —Хм... Тогда я полностью отдам тебя Арсюше. Будешь его куклой. С тобой он что угодно сделать сможет и ему ничего не будет. Может, изнасилует тебя, может ноги отрежет. Не знаю, это уж как его душе угодно будет. Ну, так что выберешь? После такого заявления Антон окончательно установил, что покоя ему не дадут ни здесь, ни на корабле. Взвесив своё положение он решил, что лучше уж помучиться несколько месяцев, чем мучится всю оставшуюся жизнь. Может быть, что после пыток всех Арсений его убьёт, когда ему наскучит. Но будит это скорее всего также мучительно, хотя уже не так интересно. —Ладно. Возьму я Арсения. —Сергеевича, — поправил граф, — Через две недели отплываете. Всё к этому времени будет готово. А пока иди к себе. Или прогуляйся. — Антон кивнул, пожал ему руку и вышел из кабинета. Он немного походил по особняку графа, потом нашёл дверь, ведущую по-видимому в местный сад и начал её открывать. В момент, когда дверь открылась, Антон встретился лицом к лицу с "Арсюшей". Прошло несколько секунд, пока они стояли рядом чуть ли не касаясь лица друг друга, но Шастун установил личность. Он был похож на отца, только глаза красивее и морщин нет. Рост пониже, хотя с Шастуном все ниже кажутся. Что вообще делать в таком случае? Поняв всю ситуацию он отшатнулся от графского сынка и быстро заморгал глазами. —Извиняюсь. —Qui es-tu? Et que vous autorisez-vous? —Чего? — кто бы учил Шастуна французскому? Арсений оглядел пирата и ухмыльнулся. С ног до глаз и остановился на них, прожигая Шастуна ими будто русалка. Глаза эти отражали небо и море — такие же голубые, родные. Но только глаза роднили Арсения к Антону, всё остальное было незнакомым и чужим. Всегда все вокруг говорили, что у Шастуна всё можно в глазах прочитать. А вот Арсений — дело другое. Таинственный, непонятный и интересный. И в глазах у него только море, а прочитать ничего нельзя. Либо это на деле так, либо Шастун читать не умеет. Нотки стали промелькнули во взгляде. Нет, он конечно может и красивый, но характер у него точно мерзкий. Антон пытался убедить себя и смог. Настрой — ненависть и отвращение. —М, и правда ты, Шастунишка? А я думал, что отец шутит. Ну здравствуй, — Арсений подбаченился с ехидной улыбкой. А вот Антона разозлило прозвище. —Какой я тебе "Шастунишка"? —Т-с-с, — он поднял руку с открытой ладонью, прикрыв глаза, — В этом доме ты в гостях. Поэтому всё, что здесь говорят — правда. И ты Шастунишка. —Прекрати, Сенечка, — пират попытался перейти в наступление. Но вместо яркого выражения злобы Арсений просто перестал улыбаться, поднял брови и ухватил Шастуна за запястье, вновь приблизившись к лицу. —Ещё раз Сеней назовёшь — куклой моей станешь. Отец же рассказывал, да? А для тебя я навсегда Арсений Сергеевич или господин. После этих слов Попов прошёл мимо Антона, специально задев того плечом и скрылся. Шастун ещё около пяти минут простоял у двери, а потом всё же решил выйти из дома. Взору открылся великолепный сад, где росли яблони. Здесь стояла беседка, висели на одной из яблонь качели. Отсюда открывался вид на море, к которому чтобы подойти надо было круто спуститься. Пират прошёл дальше, к самому склону сада. Тут не было ограждения, поэтому при желании спустмтлся всё-таки было реально. Только не шагами и не прыжком, поскольку склон был отвесный и очень высокий. Внизу работали люди Сергея. Здесь лежала повреждённая "Бестия" и её чинили. Антон бы помог, да не знал, где зайти. Поэтому удалился, не желая без дела смотреть на судно в плачевном состоянии, которое между прочим стало ему и домом, и матерью. Антон шёл по тропинке в сторону качелей, вдыхая аромат свежих яблок и пиная камни, изредка попадавшиеся на дороге ногами. Дойдя до объекта детского развлечения он сел на него и оттолкнулся от земли, немного раскачавшись. Ноги было некуда девать, чтобы качнуть сильнее. Да и боялся Шастун, что под сильным качанием ветка яблони обломиться и он упадёт вместе с качелями. Поэтому довольствовался малым, не переставая думать о мерзком графском отпрыске и своей команде. Было непонятно, где она. В особняке он не видел никого из её членов. Значит они где-то в другом месте, но где конкретно?...