Васанистирион

      Холодный осенний ветер колюче кусал щёки, пробирался под тонкую толстовку, забираясь под кожу, сжимая внутренности в противный комок, заставляя съёжился. Осенний ветер коварен, это не тот слабый летний штиль, приятно ласкающий в знойную жару, это неподвластная стихия—движение, что вырывает вековые деревья, срывает крыши домов, соединяет небо с землёй, приносит поток пропитанного выхлопными газами и от куда-то из далека слабый запах увядающих, разрывающихся от порывов цветов, он кружась под серой пеленой облаков окружает бездонностью и самим по себе кажется больше. Это движение полностью окутывает, захватывает в ледяные объятья, проникая в голову, усердно кружа мысли, больно разбивая их об острое сознание. Громкий хлопок дверью общажной комнаты эхом разносится по обшарпанному коридору. Оказавшись в серой, такой блёклой, ни капли не осязаемом уютом комнате, и нет, дело не в тусклом, загромождённым чёрными тучами небе, что жадно сжирало свет солнца, иногда дразня его выпускало светлые лучи лишь на секунду, противно с диким рвением прятало их обратно, не в ударяющихся как мимолётные воспоминания ярких листьев в окна, не в тихих отголосках прыгающего с эхом по крышам домов грома, дело было в нём. Будь то на улице сладко пахнущие цветы в клумбах, или же бело-серебристое покрывало пушистого снега, юноша всегда всё видел в сером цвете, блёклом таком, неприметном, в его мире, всё будто окрашено в акварель, в которую наверное, кто-то добавил слишком много воды, а краска закончилась, чтобы нарисовать новую картинку мира, вот и приходилось довольствоваться тем, что есть…Но он и не жаловался—привык, давно привык. Усадив уставшее, потрёпанное толкучкой и конфликтом в университете тело на обшарпанный, с белой отслаивающейся шелухой краски подоконник, упираясь спиной в кривой беленный откос, Антон дрожащими пальцами вытащил очередную сигарету, он всё ещё не отошёл от недавнего, не самого приятного разговора с куратором, ещё где-то там внутри, слабо колышется пламя эмоций, больно обжигая остывшее к восприятию тело. Горячий жёлтый огонёк с потрескивающим звуком поджигал набитый табаком кончик, услужливо предоставляя яд для организма своему хозяину. Из маленькой форточки третьего этажа, лёгкие облачка дыма, разрезаясь о сухие ветви рядом растущего дерева поднимались куда-то ввысь, туда же забирая с собой минуты жизни юноши…Казалось бы, белый светлый дым, легко вылетающий из пухлых губ коварно крал жизнь, скрывая за своей напускной оппотурнистичностью страшную тайну, ведь если присмотреться, то дым окажется грязно-коричневым, он горчит, туманит мысли, обманчиво расслабляет и успокаивает, в этой жизни во всем нужно разглядывать фальсификацию, в людях, их действиях, ничему и никому нельзя слепо доверять, как это делает он… Голова словно набитая свинцом, обессиленно опрокидывается на подушку, мозг будто разбух, увеличиваясь в размерах, усиленно выдавливая глазные яблоки, может даже он понял, что в этом мире смотреть особо не на что, а если и есть, то оно явно не стоит внимания. Тяжёлые веки незамедлительно смыкаются под грузом мыслей, отправляя в страну кошмаров

***

      По городу гуляла пропитанная страхом и ужасом тьма, тяжело оседая на макушки деревьев, заставляя их наклониться, будто повинуясь давлению, она тучным неосязаемым облаком давила на город, перекрывала кислород, замедляя жизнь в огромном мегаполисе, нагоняя необъяснимую панику на прохожих, будто пытаясь прогнать их со своей территории, дабы заполнить собой каждый освещаемый грязно-жёлтым светом сквер, улицу, парк, пропитанную выхлопными газами трассу. В одинокие, не заполненные радостью и уютом квартирки она просачивалась сквозь маленькие щелки оконных рам, обдавая жителей противной дрожью, проникая прямо под кожу. Залитая холодным белым светом кухня, грела в своих объятьях двух мило беседующих мужчин, образуя атмосферу доверия и максимальной открытости друг другу, ну и конечно, пятизвёздочный коньяк неплохо помогал комнатушке в этом деле. — Ну как твой первый день,— лениво болтая янтарную жидкость по прозрачным стенкам, Воля расслабленно откинулся на спинку стула, пытливо смотря на допивающего очередной стакан, явно опьяневшего Арсения —Что с этим парнем не так?—Попов лениво закидывал подтаявшие, приятно холодившие кончики пальцев кубики льда в стакан. —С кем? С Шастуном что ли?—Воля скривил губы в ухмылке, прекрасно зная дальнейший ответ друга Попов одарил его взглядом «дурак или да?», наклоняясь к тарелке с закуской, цепляя пальцами тонко нарезанный сыр, укладывая его на язык, дабы заглушить горьковатый привкус алкоголя. —Ну а с кем? Он меня вообще никак не воспринимает, сегодня думал прибью его, но тот хоть бы хны, сидел с видом «важный как хуй бумажный», даже не слушает, Фроловой отказался помогать, самовольно пытался покинуть аудиторию…—Мужчина хмурится в очередной раз опрокидывая стакан, допивая остатки —Ты его просил помочь заполнить журнал?! Я ж тебя предупреждал, даже не трогай, вот это ты теперь говна хаванёшь, он же все нервы тебе вытрепит, ты зачем полез?—Воля смешно развёл руки в стороны, чуть не задев стакан, и не сметая его со стола, для себя решая, что пора бы заканчивать с выпивкой, Ляся и так по шее надаёт, кстати, странно, что ещё ни разу не позвонила —Да вы посмотрите на него, кто он такой, чтобы я какие-то поблажки ему делал просто потому что он не в настроении? —Ты прав,—Паша неуклюже мотнул головой,—но парень-то он не плохой, просто какие-то проблемы, ему херово, он не просто так такой…—Мужчина ненадолго залипает в какую-то точку, кивает своим мыслям громко вздыхая—на первом курсе , он был зашуганный, вечно трясущийся, боялся лишний раз что-либо сказать, в коридорах старался слиться со стеной, чтобы его не раздавили, не толкнули, вечно ходил с опухшим лицом, красными глазами, а на любые вопросы по поводу его состояния убегал в противоположном направлении, как от огня, он буквально боялся своей тени —И что же случилось, что он из зашуганного парнишки превратился в это…—Попов бесцеремонно перебил друга, выливая остатки из бутылки себе в стакан —Да он и сейчас такой, просто старательно это прячет, ты бы его сначала узнал получше, понаблюдал, а потом выводы делал

***

      Как бы мы не хотели, утро всегда наступает, противное с ветром или же с такими же противными лезущими в глаза лучами солнца, громко кричащими птицами, это то время дня, которое не бывает нормальным и приятным, приходится каждый раз насильно вытаскивать тело из кровати, куда-то идти, заставлять себя что-то делать, как бы не хотелось. А Антону естественно не хотелось, ему и лежать и сидеть и спать, ничего не хотелось, порой даже дышать, но парень всё же лениво стаскивает с себя одеяло, потирает глаза, раскрывая их и упираясь взглядом в обшарпанный потолок, который так и норовит рухнуть на спящего юношу. С мыслью «поскорее бы пизданулся» Шастун сползает с кровати, плетётся в душ, чистит зубы, завтракает несладким кофе и сигаретой, закидывает рюкзак на плечо даже не проверяя содержимое, а зачем? Там уже второй год ничего не меняется. Пачка сигарет, телефон, наушники, блокнот, карандаш и ручка, на этом достаточно. В университете парень медленно плетётся до аудитории, проходясь по окрашенным холодным голубым цветом коридорам, которые старательно высасывали жизненную энергию из студентов, будто пар мало для этого. Опаздывая на добрых пятнадцать минут, прекрасно осознавая. Что первой парой будет теория менеджмента, которую обычно вёл куратор их группы. Бесцеремонно открывая тяжёлую дверь, юноша проходит на своё место, усаживая свою тушу за первую парту, чувствуя как его прожигают взглядом, что не могло вызвать противную ухмылку. Но никакой реакции со стороны преподавателя нет, он просто отворачивается продолжая расписывать тему на доске «Методологические основы и место менеджмента в системе современных научных знаний», громко отряхивая ладони друг о друга, мужчина медленно проходится взглядом по аудитории, на секунду останавливаясь на заинтересованно смотрящих на него зелёных глазах, от чего неприятно повеяло холодом по спине, слегка задевая волосы на затылке, внешне мужчина был абсолютно спокоен, но в глазах было видно бушующий гнев, который он умело сдерживал, ему б в актёры, а не с мелом руке. —Итак, кто может мне ответить что такое менеджмент? В аудитории гробовая тишина, кто-то старается вычитать из прошлых записей определение, кто-то спит за грудой сваленных тетрадей, кто-то нервно молится, а кто-то похуист-Антон-Андреевич, медленно обводящий взглядом побелевших студентов, нашли кого бояться. —Ладно, Шастун…—Попов победно улыбнулся, присаживаясь на угол учительского стола, скрещивая руки на груди Серьёзно? Он настолько уверен в себе? —Менеджмент – это управление, дирекция, администрация, умение владеть. Разработка, создание максимально эффективное использование или же управление и контроль социально-экономических систем.—Антон внимательно следит за сменой старательно скрываемых эмоций на лице Попова, что явно выходит плохо, видно что тот сильно удивлён, но старается забить эту поганую, выдающую с потрохами эмоцию —Молодец, спасибо,—Попов небрежно махнул головой разворачиваясь к доске, вырисовывая там какую-то схему Пара пролетела незаметно, Антон кажется, в первый раз старался послушать хотя бы первые двадцать минут, но быстро потерял интерес, и дело было не в рассказчике, Попов на удивление интересно транслировал информацию, просто парень уже давным-давно её изучил, стараясь забить голову хоть чем-нибудь в свободное время. Совмещая приятное с полезным, штудировал учебники, записывая в подкорку важную информацию, он в конце концов делал это для себя и матери, а не для того чтобы от него наконец отъебались и поставили автомат в конце семестра. Собирающие впопыхах свои вещи одногруппники, пробудили мирно сопящего, за первой сука партой Антона, окружающие диву давались как обнаглевшему студенту не прилетает за такие выходки, он же в свою очередь принимал такое отношение как должное, не обращая на разочарованный из-за незаинтересованности в собственном предмете взгляд преподавателей. —Фролова, Шастун, останьтесь ненадолго,—Попов усердно вытирал доску, не обращая внимание на недовольное цоканье Шастуна никакого внимания,—Оксана, Антон помог тебе с заполнением журнала?—Девушка уверенно ответила «да», но по ковыряющим потрёпанную синюю папку пальцам, и бегающему с целью уцепиться хоть за какую-нибудь точку взгляду, выдавали девушку с потрохами —Хорошо, можешь быть свободна,—преподаватель одарил студентку, мягкой улыбкой, медленно оборачиваясь к Антону, с каждой секундой бесследно стирая улыбку с лица,—ну то что у тебя подружка хорошая, это радует, не понятно, чем ты таких друзей заслужил —Это во-первых, не ваше дело, а во-вторых, по-моему, это никак не касается учебного процесса, я могу идти?—Антон сложил руки на груди, проходясь медленным взглядом по телу Попова, от чего тот почувствовал себя максимально неловко, будто нагим —Нет. Во-первых, спасибо, что хоть в этот раз ты удосужился спросить, можно ли тебе покинуть аудиторию, а во-вторых, я прошу больше не пренебрегать, моими просьбами, ну и в-третьих, чем я заслужил такое отношение к себе? Ну нихера себе! В первый же день нахамил, поставил заниматься какими-то бумажками, на пару с Оксаной, а теперь решил-таки поинтересоваться, чего он такого сделал, нельзя сказать, что поведение Попова, не было спровоцировано поведением самого Антона, но такая уж участь людей, которые пытаются наладить с ним контакт, и в который раз, он об этом не просит, он сам у себя есть, пафосно, аж блевать тянет, но зато правда. —Я не буду подобные пожелания и Ваши прихоти выполнять—Антон внаглую листал что-то в телефоне, показывая максимальную незаинтересованность в разговоре, периферическим зрением наблюдая, за устало потиравшим переносицу преподавателем,—а отношение…Не я Вам пообещал застеплерить губы, и не выгонял из кабинета —Согласен, я не должен был так говорить—вспылил, извини, но и ты повёл себя не лучшим образом, что с тобой происходит, к чему такое грубое обращение? Удивление от извинения, быстро сменилось на негодование, внутренний диссонанс метал мысли Антона из стороны в сторону, устраивая шторм эмоций, извинение, смягчило отношение к этому обрубку педагогической деятельности, но вопрос что с ним происходит, быстро вернул всё на свои места, заставляя каждую клеточку тела, напрячься. —А вот это уже точно не Ваше дело,—резко развернувшись, парень выскочил из кабинета, громко хлопая дверью, по пути нервно доставая пачку сигарет, и похуй, что пара через две минуты, ее ведет Воля, можно не беспокоиться

***

Кровавые следы на стенах, разводы на полах, слезы матери, и он стоящий на проходе нервно сжимающий маленькие кулачки, будто уже в этот момент готов сражаться со всем миром, громкий крик, хлопок и знакомый голос. —Вставай срань, на тусу пойдем,—Выграновский бесцеремонно потревоживший сон парня, ввалился в комнату громко хлопая дверью, забираясь на кровать к Шастуну, нагло откидывая одеяло, от чего тело непроизвольно съёжилось, тут же покрываясь противными мурашками Голова разболелась ещё больше, чем до сна и Шаст не знает ни одно в мире средства от головной боли лучше, чем алкоголь, эта штука с градусом, вообще средство от всего, что беспокоит или болит, напился, забылся, и живёшь дальше, а уж проблемы с похмельем пока ещё не особо заботят молодой организм. Лениво сползая с кровати парень направился в ванную, обдавая заспанное помятое лицо ледяной водой, чувствуя как боль тонкими иглами пронизывает разгоряченную от продолжительного сна кожу. Уже в побитой девятке, ну да, а чего вы хотели от бедного студента, это конечно, не охуенная иномарка, но все же, этот коробок на колесах старательно обогревал салон и мог доставить из пункта А в пункт В, практически без проблем, лишь с редкими пердяще-хлопающими звуками, Антон давно говорил Эду, чтобы тот выхлопную проверил, но у того принцип, пока работает и так сойдёт. Давящая тишина салона больно упирается в виски, сдавливая и натягивая кожу, Эд не выдерживает —Тебе вообще похер куда мы едем? Шаст, ты чего то в последнее время ещё хуже чем обычно,—Эд нервно сжал руль, готовясь получить моральных пиздюлей в стиле «не лезь не в своё дело» Парень брезгливо дёрнул губы в ухмылке, недовольно разглядывая сменяющийся пейзаж ночного города за окном. В громкой тишине проходит ещё минут пятнадцать, если не считать молящих о помощи звуков машины, после они подъезжают к новенькой многоэтажке , нехотя выталкивая себя из теплого салона Антон безразличным взглядом окидывает бетонную громадину, чувствуя лишь то, что нажраться в хлам, ему нужно сию секунду. В огромной, с новым ремонтом квартире, овер дохера людей, которые то и дело толкаются, наступают на ноги, орут как умалишённые, лишний поворот туловищем в этой толкучке требует немалых усилий, дышать в огромной трёшке нечем, кислород пропитан запахом пота, алкоголя и похоти, тут и пить не нужно, голова только от этого идёт кругом. Заприметив Поза, обжимающегося с Катей в единственном более-менее, не набитом людьми углу, Антон проталкивался сквозь набуханную массу студентов, пробираясь к цели, пока он шёл, кто-то всучил ему в руки бутылку пива, он и не против, за этим сюда и приехал. —О, Шаст, привет, не думал, что ты всё-таки придёшь,—Дима убирая руку с плеч Кати, протянул её Антону, пожимая в знак приветствия —Я бы не поехал, но бухать хочу жойско, а если сам буду, то с ума сойду,—юноша, делает несколько больших глотков из бутылки, будто в подтверждение своих слов, недовольно кривит губы, от тёплого пива —Набухаться он решил, я тебя прошу, в этот раз давай без драк,—Дима устало потёр переносицу, прекрасно осознавая, что другу то и пить не надо, чтобы рожу кому-нибудь начистить, но лишний повод для этого повышал риск, он с самого детства вытаскивал из драк активно участвовавшего в драках Антона, он не был таким до того случая, но после, ещё маленький Антон, как будто оброс иголками, старясь зацепить ими как можно больше людей Через час в голове уже сливались крики, шум музыки, за какой-то из стен даже были слышны стоны, кто-то «убитый» количеством выпитого, в безбожном состоянии валялся на поверхностях, где не затопчат, и в принципе, возможно полежать. Где-то бьётся посуда, где-то слышен противный смех и фальшивое подпевание словам орущих песен, хочется удалиться из этой вакханалии, исчезнуть, раствориться, не слышать больше какофонии беспорядочных звуков, погрузиться в себя, и копать-копать-копать, до болючих дыр, открытых ран, отдаваться чувству жгучей боли, что заслоняет мысли, нормальные люди напиваясь, хотят безудержного веселья, творить херню, за которую стыдно утром, ему же, просто спрятаться. Открыв пробитую кем-то дверь ванной комнаты, да-а-а, хозяин квартиры будет неимоверно рад, что в ремонт внесли, так сказать, коррективы, кучка юных дизайнеров, блять. Застыв на проходе в комнату, Антон пытался рассмотреть, чей силуэт тряпичной куклой сидит, опираясь о бортик белоснежного джакузи, крепко держа в руках полупустую бутылку, и дымящуюся сигарету. —Чё ревёшь?—Устало сев рядом, безразлично поинтересовался парень, будто бы ради приличия, хотя так оно и было, ему совершенно неинтересно что у кого и как происходит, на этой планете каждую минуту кто-то рождается и кто-то умирает, не сопереживать же каждому —Тебе разве до этого есть дело?—Девушка удивлённо подняла заплаканные глаза, старательно закрывая одну сторону лица волосами —Если спрашиваю, значит есть,—бесцеремонно забрав у Иры бутылку, и отпивая из неё половину, парень аккуратно отодвинул часть волос, что прикрывала синеющее пятно на скуле —Кто это сделал?—Антон моментально напрягся всем телом, брови сведены к переносице, на лбу появилось несколько линий складок Ира на несколько секунд замялась, будто пытаясь понять с какой целью Антон интересуется, и есть ли смысл вообще говорить, он ведь ни к кому не испытывал особую эмпатию, ну не побежит же он морду Мартыненко бить, его не волнуют чужие проблемы, он спокойно живёт сам с собой в одиночестве, осознав это, чувства Иры к Шастуну остыли, но не испарились, они еще вместе с маленькой надеждой таятся где-то внутри, ожидая разрешения снова затмить разум девушки. —Мартыненко, он приставал ко мне, я отказала, вот и припечатал, я…—Ира не успела договорить, как Шастун подскочил с места вылетая из душной комнаты, громко хлопая дверью В пьяном месиве невозможно кого-то найти, здесь сам себя теряешь. Грубо распихивая дёргающиеся в танце тела, Шаст вышел на ярко освещённую кухню, замечая за барной стойкой, виновника бушующей агрессии, тот в неприятном оскале улыбался очередной пассии, приобнимая ту крепкой рукой за талию, увидев Шастуна, на лице растянулась ещё более гадкая ухмылка с желтоватыми зубами, от вида которой то ли блевать то ли въебать хочется, Антон выбрал второе. —Шастун, и ты здесь! —Ага. Добрый вечер блять,—собеседник видимо что-то хотел сказать, но не успел, его лицо с немыслимой скоростью встретилось с жёсткой поверхностью стола, разбивая нос в кровь, девушка сидевшая рядом подскочила на стуле, быстро с него сползая, и путаясь в ногах вылетела и комнаты,это скорее был инстинкт самосохранения, навряд ли до пьяного мозга так быстро дошло что происходит, —слушай сюда, ещё раз тронешь Кузнецову, я лично позабочусь, чтобы трогать было нечем, ты меня понял?—Мартыненко с диким испугом в глазах остервенело замахал головой, казалось, что та сейчас отвалится,—вот и молодец, приятного вечера,—на выходе из комнаты юноша встретился с испуганной Кузнецовой —Не нужно было —Я сам решу что нужно, —обогнув девушку, шатен, пулей направился к выходу, разыскав свою куртку в груде чужих, Антон выбежал из квартиры, попутно заказывая такси до общежития

***

Укрытая полумраком комната, минималистично обставленная дорогой мебелью, и небольшими предметами интерьера, тепло отсвечивала свет лампы, одиноко стоящей на прикроватной тумбе, бежевые обои, будто согревали своим теплым цветом серые бетонные стены, заставляя почувствовать присутствующего тепло и уют, свет не окрашивал комнату в пошло-золотой цвет, он лишь мягким слоем желтизны с коричневатым оттенком, застилал все поверхности, оставляя лишь самые потаённые уголки томиться в темноте, в ожидании, что свет доберётся и к ним, и их скоро согреют. Сидя в позе лотоса на огромной двуспальной кровати, не понимал зачем она ему, от неё вечно веяло холодным одиночеством, иногда хотелось по частям вышвырнуть её из окна, и с удовольствием наблюдать как дерево в щепки разлетается по шершавому, промокшему от осенних дождей асфальту. Арсений закусив губу, иногда прищуривая уставшие от длительной работы глаза,в гробовой тишине, которой будто специально мучил сам себя проверял работы студентов, обложившись листами, он нервно отбросил ручку, понимая, что ещё пара работ без стакана любимого виски, и он повесится на собственном галстуке, пол беды проверить это мракобесие, тут ещё нужно угадать какая буква написана, чтобы хоть как-то разобрать что в наотшибись написанной работе намалёвано, и каждый раз встречаясь с очередным набором букв, он боролся с растущим в геометрической прогрессии желанием перечеркнуть всё нахер и вывести красивую двойку на пол листа. Вернувшись в комнату уже со спасительным стаканом крепкого напитка, мужчина с тяжёлым вздохом потянулся к стопке листов, не глядя вытаскивая оттуда очередную работу. Он мог по пальцам пересчитать аккуратно и верно написанные работы, эта входила в их счёт, каждая буква красиво выведена на строчке, ответы верные, даже более развёрнутые и информативные, чем у остальных, брюнет с удивлённым выражением лица принялся искать этого имя этого гения, через секунду упираясь взглядом в фамилию А.Шастун, ну конечно, кто же ещё. Выводя одной рукой пятёрку внизу листа, Попов другой рукой стремительно искал нужный номер в списке контактов, найдя незамедлительно прикладывая к уху, слушая нудные гудки. —Алло?—На том конце провода, явно заспанный голос, раздражённо скорее фыркнул, чем сказал —Слав, привет, извини, что так поздно беспокою, у меня к тебе дело есть —Арсений, ты? Конечно, что за дело?—Голос заметно взбодрился, послышалось какое-то шевеление и короткий зевок —Сможешь мне про некого Антона Шастуна узнать что-нибудь, всё что раскопаешь будет полезно —Для сына Попова, хоть луну украсть —Да ты романтик, я погляжу, ну так что, сделаешь? —Без проблем —Спасибо, доброй ночи —Доброй