Never Tear Us Apart

Хотя Диего и не знал, что он сделал, он явно сделал что-то, что расстроило его брата. Нет, не тот. И не тот тоже. Он говорил о Клаусе, который ускользнул от него в ту же секунду, как они вернулись, и закрылся в своей комнате. Сначала он думал, что Клаус просто разозлился из-за того, что оставил 60-е позади (во второй раз), и, следовательно, «любовь всей его жизни». Он мог быть довольно мелодраматичным, когда дело доходило до такого рода вещей. Но прошло несколько дней, и в остальном он был весел, дружелюбно прыгал по дому, болтая на ушко любому, кто хотел его слушать. Пока он не видел, что Диего смотрит на него. Когда он смотрел на Диего, его улыбка сразу исчезала, и он надувался, отказываясь встречаться с ним взглядом. В этом не было бы ничего необычного, если бы он сделал что-то, что разозлило его — такое случалось, но в конце концов они всегда мирились, — но на этот раз Диего искренне понятия не имел, что он сделал. Он думал, что они вернулись в 2019 год в хороших отношениях, особенно с тех пор, как он позволил Клаусу принести дурацкую ковбойскую шляпу, в которой он теперь регулярно щеголял. В конце концов, Диего больше не мог терпеть молчание и рявкнул:  — Клаус, ты можешь просто сказать мне, почему ты избегаешь меня? Все они сидели за столом во время завтрака, обсуждая то или иное дело, связанное с Комиссией. Всего несколько дней прошло с тех пор, как они вернулись из прошлого, так что все болтались вокруг в течение нескольких дней, пока не собрались вместе, и, очевидно, это означало множество семейных встреч. Честно говоря, Диего не знал, о чем они говорили, потому что он не утруждал себя слушанием, просто тыкал в яйца, которые мама приготовила для него, и задавался вопросом, почему Клаус хмурился. Он просто сидел там, задумчиво играя со своими жетонами, и чуть не упал со своего места от удивления, когда Диего закричал. Все остальные повернулись, чтобы посмотреть на него, и Эллисон подняла бровь:  — Не слишком ли грубо? Мы здесь вообще-то в середине разговора.  — Он даже не смотрит на меня, — яростно прошипел Диего. — И я понятия не имею, что я сделал не так… Ваня пожала плечами:  — Я не думаю, что крик на него поможет. Конечно, Клаус ничего не сказал и просто продолжал избегать зрительного контакта. Остальные возобновили свой разговор после паузы, только Клаус и Диего держались в стороне, хотя сейчас это казалось немного вынужденным. Диего не сводил глаз со своего старшего брата, молча умоляя его посмотреть на него. Он никогда этого не делал. Может быть, это была его вина за то, что он кричал, из-за чего он уже чувствовал себя плохо. Он знал, что Клаус не любит громких звуков, но в отчаянии забыл об этом и теперь, вероятно, упустил свой шанс докопаться до сути происходящего. Когда мама пришла, чтобы вымыть посуду после завтрака, Клаус бросился к лестнице, быстро шагая, обхватив себя руками, и Диего последовал за ним. Вполголоса он начал бормотать извинения и умолять узнать, что происходит, но Клаус либо не слышал его, либо предпочел проигнорировать, когда поднимался по лестнице. Неестественно тихий (он не был таким тихим с тех пор, как они две недели держали его челюсть на замке), Клаус с несчастным видом прокрался в свою комнату и попытался закрыть за собой дверь. Прежде чем он успел это сделать, Диего преградил ему путь ногой. На мгновение Клаус попытался оттолкнуть его с дороги и закрыть дверь, но Диего стоял на своем. Так что, в конце концов, его брат просто покачал головой и отпустил дверь, позволив ей открыться.  — Я не хотел кричать, Клаус, — сказал ему Диего, стараясь говорить тихо и ровно. — Прости. Ты можешь… ты можешь просто сказать мне, что случилось? Это на тебя не похоже. Скрестив руки на груди, Клаус издал резкий смешок:  — Тогда у тебя не должно быть проблем с этим, не так ли, Диего? Мы все знаем, что ы предпочёл бы, чтобы моё место занял кто-то другой, — он сделал паузу, отводя взгляд. — Не то чтобы другие этого не хотели, но у них не хватило бы смелости сказать это мне в лицо. Так что, я думаю, это хорошо для тебя. Ты колоссальная задница.  — О чём, черт возьми, ты говоришь? — потребовал Диего, закрывая за собой дверь. — Почему я должен хотеть избавиться от тебя? Он понятия не имел, откуда у Клауса взялись эти мысли. Несколько месяцев назад он бы обвинил во всем неудачную поездку, но Клаус больше ничего не принимал, кроме случайной выпивки. Может быть, наркотики помутили его рассудок. Но Диего не мог припомнить ни одного случая, когда бы он хотел, чтобы Клаус ушел — по крайней мере, не вслух. Из всех своих братьев Клаус был, безусловно, единственным, кого он находил наиболее терпимым. Черт, отправься Пятый обратно в будущее, ему было бы все равно (не то чтобы он действительно имел это в виду), но он искренне скучал по Клаусу, когда они были разлучены.  — Боже, Диего! — Клаус прижал руки к лицу, раздраженно откинув голову назад: — Я знаю, что у вас с Лютером только одна клетка мозга между вами двумя, но ты ведешь себя исключительно глупо. Позволь мне освежить твою память, — он нахмурился и насмешливо пропел нараспев: — Лютер нюхает папино нижнее белье. Нахмурившись, Диего шагнул к нему:  — Бен? А потом пенни упала. Это было ещё в Далласе, когда ему наконец удалось разыскать Клауса в его особняке и сказать ему, что им нужно как можно скорее вернуться, чтобы они могли вернуться домой. Только когда он нашел Клауса, он споткнулся (или так ему показалось) и настаивал на том, что он Бен в теле Клауса. Как бы безумно это ни звучало, это определенно был Бен, и он смог доказать ему это. Это был их брат Бен. Прошло семнадцать лет с тех пор, как он умер — или, когда они были в 1963 году, сорок девять лет до его смерти, — и Диего был так отчаянно рад его видеть. Когда они были детьми, они были близки, и потерять Бена было все равно что вырвать из него что-то. Он сжал его в объятиях. Несмотря на то, что он обнимал тело Клауса, он мог сказать, что Бен был тем, кто обнимал его. Это было то, как он держал его, крепко и нетерпеливо, его руки крепко сжимали ткань куртки Диего. Диего сразу же снова стал подростком, тусовавшимся со своим братом, еще до того, как весь мир полетел к черту. И когда они начали возвращаться в переулок, Бен заговорил о том, чтобы поменяться местами с Клаусом. Но Диего ещё не был готов попрощаться с ним, страстно желая обнять его. И Диего сказал… Вот дерьмо. Взволнованный встречей с братом после стольких лет, даже если это было не так, как он ожидал, Диего сказал: «О, нет, нет, нет, нет, хорошо? Ты останешься в этом теле, — он похлопал Бена по груди. — Нам нужен кто-то ответственный за рулём, хорошо?» Останешься в этом теле. Кто-то ответственный. Неудивительно, что Клаус так злился на него. Глядя на него сверху вниз, с гневом, который был откровенно страшным и чужим на его лице, каждое из слов Клауса ощущалось как отдельный удар в грудь:  — Ты. Останешься. В… Этом. Теле. Подойдя к нему, Диего поднял руки в знак капитуляции:  — Клаус, я не имел в виду… У него не было времени отреагировать, как невидимая сила (призраки?) врезалась в него и отбросила на книжный шкаф. Мгновенно у него заболели спина и голова, в ушах громко зазвенело. Силы удара было достаточно, чтобы сбить несколько книг с полки, и Диего прикрыл голову руками, всё ещё слишком поздно, чтобы предотвратить попадание экземпляра «Магии и кокаина» ему в лицо. Когда он попытался встать, что-то невидимое, как гигантская рука, пригвоздило его к месту. Ладно, он, наверное, это заслужил.  — О, ты останешься здесь, Бен. Мы все предпочли бы, чтобы ты был рядом, чем наш брат-наркоман, — Клаус говорил в своей обычной шутливой манере, размахивая руками, но в его словах сквозили боль и гнев. — Просто держи Клауса взаперти, пока ты делаешь всё, что хочешь! Кого волнует, чего хочет Клаус? Он всё равно кусок дерьма! Было очевидно, что эти мысли крутились в его голове с тех пор, как они вернулись. В те долгие мгновения, когда Клаус сидел молча и хмурился, он, должно быть, снова и снова прокручивал эти мысли. Он думал, что они хотят от него избавиться. Что Диего хотел заменить его Беном. Диего задумался, не лучше ли попытаться сказать ему, что это неправда, что он действительно хотел, чтобы Клаус был здесь, это было просто недоразумение, или это просто приведет к тому, что его снова швырнут об стену. Он видел, как на глазах брата выступили слезы, и он вскочил в момент его слабости:  — Клаус? Клаус? Послушай, приятель, то, что я сказал… Он закричал, в его глазах было что-то отчаянное и животное:  — Я знаю, что ты имел в виду! И снова Диего почувствовал, как что-то невидимое схватило его за талию и отбросило в сторону, как тряпичную куклу. Он пролетел по воздуху, врезавшись в другую стену, а затем приземлился на пол с тошнотворным треском. Боль пронзила его тело, и он невольно застонал, перевернувшись так, чтобы посмотреть на Клауса. Мягкий, приятный, милый Клаус смотрел на него убийственным взглядом. И было ли это плодом воображения Диего, или мебель двигалась сама по себе? Либо он слишком сильно ударился головой, либо кровать Клауса зависла в футе от земли вместе с несколькими другими предметами мебели. Он понятия не имел, что это делает — единственное, что пришло ему в голову, так это то, что это, должно быть, каким-то образом Ваня, но её нигде не было видно, и теперь её способности были под контролем. Если не… это был Клаус?  — Это всё ещё больно, Диего, — голос Клауса сорвался, и гнев, казалось, разом покинул его. Он поник, опустив голову, и кровать, должно быть, действительно парила, потому что с грохотом упала на пол. Им, вероятно, повезло, что он не пробил половицы и не расплющил того несчастного брата, который был внизу. Если бы это он так бросил Диего (о такой возможности он сейчас не мог думать), то это, должно быть, отняло у него много энергии. Рефлекторно прикрыв уши от шума, Клаус присел на корточки и прижал голову к коленям, шмыгая носом. Он вдруг стал таким жалким, снова похожим на маленького мальчика, что Диего удивился, как всего несколько секунд назад он казался таким страшным.  — Мне жаль, — сказал Диего, его голос был полон сожаления, но он не осмелился подойти ближе. — Мне действительно жаль, Клаус. Я просто… я так давно не видел Бена. Я скучал по нему. Я не хотел, чтобы он снова уходил. Задыхаясь от рыданий, его брат покачнулся на цыпочках:  — Я тоже по нему скучаю. Так сильно. На этот раз Диего сумел подтянуться поближе к брату, ползая по полу, потому что даже движение его ноги вызывало пульсирующую боль. Когда он подошел к Клаусу, он выдохнул, даже не осознавая, что задерживает дыхание, и нежно коснулся его плеча. В течение минуты Клаус, казалось, даже не замечал, что он рядом, и просто продолжал бормотать себе под нос, слёзы теперь легко текли по его щекам. Затем он наклонился к прикосновению Диего, как будто пытался успокоиться. Кто-то стучал в дверь, вероятно, обеспокоенный брат или сестра, которые слышали шум, но это казалось наименьшим из приоритетов Диего прямо сейчас. Он доберется до остальных, как только успокоит Клауса и убедится, что тот больше не собирается швырять мебель. И однажды он извинится перед Клаусом за то, что сказал. С этой мыслью Диего раскрыл объятия, и Клаус практически упал в них, прижавшись головой к плечу брата. Его гнев теперь утих, Клаус просто казался благодарным, что рядом был кто-то ещё.  — Я знаю, приятель, — он потрепал брата по спине, — я никогда не хотел заменять тебя Беном. Кто тогда будет смеяться со мной над остальными, а? Клаус грустно рассмеялся, прижимаясь к Диего, как будто, если бы он этого не сделал, он бы уплыл, как пыталась сделать мебель.  — Я подумал, что ты не возражал против того, что он овладел тобой. Поскольку мёртвые — это в некотором роде твоё дело, — пробормотал Диего, убирая волосы брата с лица. Локоны прилипли к его коже, мокрые от слез, и Клаус только сильнее заплакал от его нежного прикосновения. Клаус покачал головой, бормоча между всхлипываниями:  — Сначала я не возражал. Тогда он не вернул бы его обратно. Это было похоже на… — он дрожал, как осиновый лист: — Там было так темно. Я не знал, что происходит, я мог только слышать, что происходит снаружи. Услышать и почувствовать это. Но не видеть этого, как будто я был слепым. И он не позволил мне вернуться, — он отчаянно вцепился в Диего, впиваясь ногтями, — я не думал, что когда-нибудь выберусь оттуда.  — Бен — придурок, — сказал он и быстро добавил: — Тебе больше никогда не придется этого делать, Клаус. Никто тебя не заставит.  — Он мудак, — согласился Клаус, но выглядел он расстроенным; он сделал глубокий вдох, как будто собирался успокоиться, а затем завыл во всю глотку. — Но я скучаю по нему! Как бы я ни пытался, он не вернется! Это так больно! Именно в этот момент дверь распахнулась, и Лютер ввалился внутрь, спотыкаясь, как будто пытался открыть дверь плечом. Позже они поймут, что Клаус подсознательно держал её закрытой — если бы он был здесь, доктор Монктон провел бы целый день с этим лакомым кусочком. Но в тот момент Лютер просто смотрел на них двоих, распростертых на полу. Эллисон следовала за ним по пятам, Ваня замыкала шествие. Не имея времени на двери, Пятый ворвался в комнату и приземлился на кровать, подняв вопрос о том, почему они не послали его на разведку, когда обнаружили, что дверь спальни застряла. С другой стороны, Лютер не был самым умным лидером. Невозмутимый Клаус продолжал жалобно причитать о своём брате (единственном, кого там не было) и умолял Диего вернуть его.  — Я скучаю по нему! — Клаус начал яростно колотить кулаками в грудь Диего, и тот отмахнулся от остальных, когда они попытались его убрать. Это было чертовски больно (его брат был намного сильнее, чем он думал), но он был готов принять побои, если это означало, что больше никто не пострадает, и Клаус, несомненно, в конце концов устанет. Он встретился взглядом с Лютером:  — Давай просто позволим ему разобраться с этим. Я введу тебя в курс дела позже.  — Черта с два ты это сделаешь, — Пятый сердито посмотрел на него с кровати. — Диего, посмотри на свою ногу. Он не слишком задумывался о своей ноге, хотя и чувствовал пульсирующую в ней боль. Когда его отбросило к стене, что-то треснуло, и теперь, когда он посмотрел вниз на неестественную форму, в которой была согнута его нога, он был почти уверен, что может заключить, что это была кость. При взгляде на рану у него к горлу подступила желчь, но он проглотил её, повернувшись к Клаусу, который все еще использовал его в качестве боксерской груши. Не давая ему особого выбора в этом вопросе, Лютер шагнул вперед и оторвал Клауса от него.  — Это так больно! — Клаус всхлипнул, наконец обмякнув в объятиях брата.  — Мы знаем, приятель, мы знаем, — успокаивал Лютер на удивление мягко. — Пятый, почему бы тебе и Эллисон не отправить Диего в лазарет? Мы с Ваней присмотрим за Клаусом, пока он не успокоится. Диего упрямо сказал:  — Я хочу остаться с ним.  — Давай, идиот, ты можешь проверить его позже, — Эллисон подхватила его под руки и подняла с пола, Пятый был осторожен, чтобы избежать его больной ноги, когда он поднимал его. — Ты сделал достаточно на данный момент. Они выволокли его из комнаты, несмотря на его протесты, и он был вынужден согласиться оставить Клауса в руках Лютера.  — Ты не обязан спасать всех, Диего, — напомнил ему Пятый.