Мой маленький волк

Джонхан ненавидит волков всем своим неискушённым сердцем. Эти злодеи убили его мать на заре его детства, отчего смыслом жизни отца стала месть, самая настоящая и дикая. Ту же ярость прививали и подрастающему сыну, слишком доверчивому к миру под боком. Джонхан научился стрелять из лука и арбалета в семь лет, мастерить самодельные капканы в девять. Он рос, и росла разделённая с отцом злость к клыкастым. И вот Джонхану исполнилось семнадцать, а его обида на волков не угасла. Они с отцом готовили план по их измору: строгали капканы, шили льняные мешочки с острыми специями, чтобы бросать их в глаза кровожадному убийце. Время шло и мальчик рос, а мужчина продолжал науськивать его на план мести, но не дожил до его исполнения. Растерзанным, с пустым взглядом и мертвецки холодным его нашёл сын в овраге. У него не было сомнений, что с его последним родным человеком на земле расправился заклятый враг. Сколько жестокости и дикости было в этом неумолимом звере? Каким искусным интеллектом он обладал для представителя царства зверей, но почему под прицелом жажды крови оказалась семья Джонхана? Юный охотник понимал, что либо он, либо его, и решил пойти за волчьими головами, как оправится от потери. Ему понадобился месяц, и, простившись с домом, парень собрал все нужные вещи с мыслью, что отдаст свою жизнь ради свершения правосудия. Идти до территории волков пришлось долго. Земля людей заканчивалась на границе поля и леса. Засаженные культурой поля зверей не интересовали, а вот дичь, скачущая в лесной тени, вполне. Выдохнув и взглянув в последний раз в сторону дома, парень сделал первый шаг. Лесной ветер приятно отдавал прохладой, но страшно пугал своей неизвестностью. Он сделал второй шаг и всё ещё был жив. На третий мальчишка наступил на палку, и та громко хрустнула, подстегнув разыгравшееся воображение и потянув бежать в самую чащу. Джонхан, которому со всех сторон мерещились когтистые лапы, нёсся как вне себя без оглядки, пока не врезался в толстый дуб. Любезно поцеловав грубую кору, мальчишка сполз вниз и попытался прийти в себя. А после услышал звериные шаги. Джонхан не писал научную работу по волкам и даже книг по ним не так много прочитал, но что-то внутри кричало, что недалеко от его засады стоит волчья морда. Дрожащими пальцами он взвёл арбалет и медленно стал выглядывать из-за дерева. Внутренний голос не ошибся, и в десяти метрах от парня стоял настоящий огромный чёрный волк. Джонхан бесшумно выдохнул, посмотрел на небо и навёл оружие аккурат в цель, но в момент выстрела, морда резко обернулась, и рука охотника дрогнула, сбивая стрелу с курса. Дёрнувшийся от неожиданности мальчишка не удержался на ногах и с треском веток упал в капкан, лежавший неподалёку. — Живым не дамся, волчара! — начал грозно кричать и отбиваться от невидимого врага охотник, нанося и без того неудачно застрявшей ноге новые раны. Он был готов драться насмерть с ногой, и без. Главное — искупить свой долг мести и уйти со спокойным сердцем. Джонхан закрыл глаза, чтобы не умереть от страха, и продолжал брыкаться. Вдруг чей-то голос оглушил его сверху. — Умерь свой пыл, ты, сумасшедшее дитя! — выставил руки вперёд вылезший из бурьяна незнакомец и медленно подошёл к взбудораженному парнишке, у которого в уже распахнутых глазах чётко горел дикий страх. — Ты кто такой? Шаг назад! — прикрикнул перепуганный Джонхан. Незнакомец не отступал и без резких движений подходил к парню, всем видом показывая чистые намерения. — Спокойнее, всё хорошо, — тихонько сказал мужчина, а после взял за руку дрожащего мальчонку и одним рывком потянул на себя. Испугавшись до потери пульса нападения того огромного волка, Джонхан дёрнулся и приземлился аккурат на грудь к незнакомцу. Поняв, что перед ним простой человек, мальчишка дал волю эмоциям и на славу проревелся, а мужчина понимающе ждал и придерживал его, ощущая, как стремительно мокнет его надетая наспех рубаха. Вместе с Джонханом ревела звонким шелестом листва деревьев и прячущиеся в траве сверчки. Никакой опасности и не было. Потребовалась минута, прежде чем мальчик смог унять свою истерию. Наконец он разомкнул веки и оглядел своего спасителя большущими глазами. Незнакомец не остался в долгу, рассматривая неизвестного в ответ. Мужчина пылал невероятной, хоть и отчасти жестокой красотой. Точёный профиль лица, густые чёрные брови, глубокие тёмные глаза и гордый нос, пухлые губы и тело в два раза больше того, кого он держит — всё это вызывало в Джонхане поистине новые и необъяснимые чувства восхищения и интереса. Забыв обо всех приличиях, парень продолжал открыто любоваться своим спасителем, получая тот же взгляд в ответ. Глаза Джонхана засветились странным светом, сомкнувшись золотистым ободком вокруг радужки, а во взгляде Сынчоля проскользнули искры и вспышки, словно прямо сейчас, обойдя ширму, можно было увидеть зарождение новой звезды. Истинные. Только Джонхан не знает, что это такое. — Как тебя зовут хоть, чудо? — улыбаясь краешками губ от нелепости ситуации, для успокоения поглаживал чужие волосы незнакомец. — Джо-о-он, — всхлип, — ха-а-ан. — Ну хорошо, Джо-о-онха-а-ан, — передразнил мальчишку чужак и широко улыбнулся. — А я Сынчоль. Джонхан улыбнулся в ответ, но из последних сил. Он был вымотан долгой дорогой, ни крохи не съел по пути и слишком сильно испугался волка. Руки его ослабли, ноги обмякли, и бессознательная тушка повисла на крепком теле альфы. Он, без сомнения, знал, куда его нести. Обратившись в волка и завыв на всю округу, крепкий оборотень с парой на спине помчался домой.

***

— Какой он хорошенький, — едва ли не визжал Сынкван, впервые увидевший пару вожака. — Тише, балда, разбудишь, — отвесил невидимый подзатыльник Сынчоль и ласково убрал прядку волос с лица спящего парня. Он и до этого казался маленьким, а во сне был совсем крохотным, особенно на фоне остальных оборотней. — Он меня, кстати, убить хотел. — И поделом тебе, страшный волчара! — гыгыкнув, толкнул брата в плечо Сынкван. — Ты не только пацанёнка испугаешь своим видом, я сам вздрагиваю, когда ты своей чёрной клыкастой тушей бежишь навстречу, чтобы мило обнять братика. — Язва, — подразнился альфа и снова взглянул на Джонхана. Мальчишка излучал по-настоящему ангельскую красоту: кожа отдавала бледностью, а глаза блестели в миллион карат. Чертами лица он походил на деву, но больше всего внимания привлекали его белые волосы до плеч. В их поселении были брюнеты, шатены и даже рыжие, но очень давно не было беловолосых. Вожак принял решение сразу, потому Джонхану придётся привыкнуть к чужому вниманию в поселении. — Твой истинный — человек. Это просто поразительно. Ещё не было таких случаев в истории оборотней, — негромко пробормотал Сынкван. Его тон голоса хоть и был ровным, но отдавал беспокойством. Омега растерянно взглянул на брата. — Что ты будешь делать, когда придёт время завести волчат? — Не время думать об этом, что-нибудь придумаем, — Сынчоль поддерживающе похлопал Сынквана по плечу и хотел было отойти на кухню, как услышал копошения на кровати. Заспанный и прелестный в полудрёме Джонхан с помятыми волосами сел в позу лотоса и оглядел обстановку вокруг. Спальня Сынчоля была на втором этаже его деревянного дома, приятно пахнувшего сосной, на стенах сушились ягоды и грибы, а на полу лежал тёплый винтажный ковёр, точно привезённый издалека. В единственном в комнате большом окне виднелась луна, время близилось к ночи. Четыре искрящихся интересом глаза смотрели на него почти неподвижно, и, заметив их, мальчишка дёрнулся с испуганным вздохом: — Где я? — Дома, — не раздумывая ответил Сынчоль с доброй улыбкой. — Но мой дом не здесь… — неуверенно проговорил Джонхан, — наверное. У меня был дом, был отец, но он умер, и я не думал, что вернусь туда. — А куда ты уходил? — включился в разговор омега. — Ой, прости. Не с того начал. Меня зовут Сынкван, я брат Сынчоля, — дружелюбно пролепетал парень и протянул руку в знак приветствия. — Я Джонхан, приятно познакомиться, — улыбнулся в ответ парень и пожал протянутую руку. — Мне пришлось уйти. Мою мать убили волки. Так мне отец рассказывал, я слишком маленьким был, недавно и отец погиб от их клыков, — мальчишка за секунду погрустнел. — Я, конечно, этого не видел, но трудно не догадаться, кто это был, видя следы от когтей и зубов. — Джонхан тяжело вздохнул. — Я всю жизнь рос, зная, что обязан отомстить им за мать, теперь и за отца. Подготовил всё необходимое, и так в себя поверил, что в итоге от одного вида волка чуть не умер как трус последний. — Это, конечно, всё прискорбно, но месть никогда не даёт облегчение. Ну убил бы ты того волка, к тебе бы родители вернулись? Или, может, желание жить? — с сочувствием начал Сынчоль. Он прекрасно понимал горечь утраты, потому что сам остался без родителей пару лет назад и слишком рано получил титул вожака. — У тебя только жизнь начинается, а ты её закончить хотел. Разве это не огромное упущение для целого мира? В тебе есть страсть и гордость. Джонхан снова хотел заплакать, но сдержал себя до первой пролитой слезы и только благодарно кивнул. — Когда я того волка увидел, я захотел отказаться от всего, кроме жизни, такой он большой, и взгляд у него бррр, — парень съёжился и покрылся мурашками от одного воспоминания, — взгляд такой осознанный, будто человеческий, никогда не думал, что волки бывают такими. Сынчоль и Сынкван переглянулись с одной мыслью в головах. Джонхан не знает о существовании оборотней, как они и предполагали. Благо они успели оповестить деревню, чтобы жители перед парой вожака первое время в волчьих обличьях не щеголяли. Они говорили ещё и ещё. Находясь целый месяц в затворе, Джонхан изголодался по живому общению, его жажда поговорить, ощутить дружеское тепло и внимание пересилили любую тревогу по поводу нового места. Сынкван парню очень понравился, они, казалось, могли болтать часами напролёт и чувствовать себя комфортно рядом друг с другом. А Сынчоль… Он вызывал совсем неоднозначные чувства, которые было тяжело понять. Джонхан и не пытался. Он наконец выдохнул, не обременённый жаждой мести, хоть и жутко боялся увидеть того волка вновь. — Хорошо тут у вас, — с удовольствием потянулся парень и только сделал шаг по полу, как полетел вниз, но не успел он и голоса подать, как его поймал Сынчоль и прижал к себе. — Так и хочешь ко мне на руки, да? — усмехнулся альфа, крепко держа резко покрывшегося румянцем Джонхана. — Я забыл про ногу, — засмущался мальчишка и посмотрел на больное место. Ранее Сынкван, представленный лекарем, обработал рваную рану и наложил лечебную повязку. У волков такая рана за неделю бы затянулась, а человеку минимум три с ней ходить. Сынчоль любезно отнёс гостя на кухню, и они втроём поужинали. — Ты будешь здесь, как минимум, пока рана не затянется, понял? Это я тебе как лекарь говорю. Так что без возражений, — сказал омега. Конечно он знал, что Джонхан останется здесь насовсем, но бедняга и без того в стрессе, лишний раз его шокировать никто не хочет. — Чем я могу помочь? Может, готовить буду? Я умею. Ещё могу за домом следить, дрова колоть, за огородом ухаживать, рыбу ловить, одежду шить, дома ремонтировать, овец пасти, настойки делать, кружево плести, которое потом на базаре втридорога продать можно. Всё что угодно, только скажите! — Джонхану сильно хотелось помочь этой доброжелательной деревне и особенно Сынквану и Сынчолю. Те, в свою очередь, удивились такому рвению со стороны «гостя» и количеству его умений. — Где ты столькому научился? — остановил бурный поток альфа. — Мы с отцом вдвоём жили, далеко от других людей, приходилось делать всё самим, но оно и к лучшему, будет чем вам отплатить. — А знаешь, у нас раньше плела кружево одна женщина, — вспомнил Сынкван. — Мне это еще папа рассказывал. У неё единственной в поселении это ремесло удавалось, а потом она уехала, и дело с концами. Так никто и не научился его плести. — Я могу достать материалы, — вступился вожак. — Кружево всегда было прибыльным, это не так запарно как охота и рыбалка, и твоя нога спокойно заживёт! Идеально, — альфа внутри Сынчоля просто ликовал от осознания, что его пара всё это время будет у него дома в безопасности дожидаться его с охоты и прочих обязанностей. — Принесу всё завтра. Они ложились спать. — Сынчоль, это же твоя кровать. Вот и ложись на неё, а я на полу посплю, — Джонхану было очень неудобно, ведь он и так им проблему в виде себя доставил, а тут ещё хозяин дома уступает ему кровать, а сам хочет лечь на пол. — Нет, и чтоб я больше такого не слышал, — сердито зыркнул вожак. Он просто не имеет права положить свою пару на холодный жёсткий пол, но и подлечь к нему без разрешения не может. Он всё же альфа. — Ты не должен мне уступать! — наконец стал показывать характер парень. — А я буду! — стоял на своём Сынчоль. — Тогда ложись со мной! — Джонхан выстрелил своим арбалетом прямо в сердце вожака, который был готов верным щеночком улечься в ноги к своему хозяину. — Хорошо, — нейтрально ответил альфа, а внутри пищал от радости. Он под предлогом незаконченного дела вышел на улицу, дождался пока истинный уснёт, и вернулся в спальню. По медленному пульсу и мирному сопению Сынчоль понял, что Джонхан глубоко уснул, и, погасив вокруг свет, подлез к нему со спины. Соблазн пересилил здравый смысл, и альфа заключил мальчишку в крепкие объятия, уткнувшись тому в шею. Сморенные для кого-то самыми страшными, а для кого-то самыми счастливыми сутками, они проспали в обнимку всю ночь, и альфа чувствовал, как в ответ обнимает его пара. Проснулся Джонхан от чего-то огромного, упирающегося ему сзади, а потом почувствовал, что полностью прижат к излучающему тепло Сынчолю. Было, безусловно, приятно, особенно в этот прохладный май, но вот сомнительная штука, которую сдерживают только штаны, вызывала много вопросов. Он отрицал, что она может быть этим. Потому что таких размеров это не бывает. Парень попытался соскочить с неё, но почувствовал всем телом предупредительный хват. Тогда он начал ёрзать, чтобы лечь поудобнее и не разбудить мужчину, но сделал этим только хуже. Лёгкая ткань штанов натянулась ещё сильнее, и Джонхан не хотел бы представлять, что бы было, будь он нагим в тот момент. Он снова сделал движение к отступлению, но только прокатился на нём. Зардевшийся до кончиков волос, он неосознанно повторил свои действия и ощутил странный прилив тепла внизу живота. Молясь, чтобы не проснулся Сынчоль, он продолжил свой эксперимент, по-тихоньку катаясь на бессовестно предоставленном ему члене и получая удовольствие. Его остановил всё ещё спящий мужчина, который обездвижил его, прижав к себе плотнее. Джонхану даже стало жаль, что он не узнал итог эксперимента, но через пару минут он снова провалился в дремоту. Когда он проснулся, Сынчоля уже не было, и Джонхану стало так тоскливо, что он даже испугался своих эмоций. Ранее он никогда не испытывал нечто подобное. За окном уже давно поднялось солнце и сошла утренняя роса. Мальчишка не позволял себе таких поздних подъёмов, но последние потрясения буквально выбили у него почву из-под ног. Доковыляв до кухни, он нашёл записку, лежащую на дубовом столе, и тарелку с омлетом рядом. «Джонхан, я ушёл по делам, на столе омлет — это тебе. То, что лежит на стуле рядом, — это тоже всё тебе. Не скучай! Сынчоль.» Улыбнувшись самому себе, Джонхан отодвинул рядом стоящий стул и ахнул от удивления. Хлопковые нежные нити, хорошие деревянные челноки — это определённо залог потрясающего кружева. Раньше парень плёл на доживающих свой век челноках и не самых качественных нитях, от которых оставались порезы на пальцах и раздражения, и то его работы с радостью покупали. Он оглядел стул и увидел элегантную резную трость с лисьей головой. Передвигаться на своих двоих мальчишке было крайне неудобно, но с помощью этой трости он сможет зайти за пределы этого одинокого дома. Джонхан вошёл в рабочую колею довольно скоро. Пальцы прекрасно помнили как плести фриволите, и за пару часов он сделал несколько ажурных браслетиков, чётко намереваясь один из них припасти для Сынквана. Он хотел придумать что-то и для Сынчоля, но сердцем чувствовал, что кружево ему не подойдёт. Доплетя до приятной усталости пальцев, парень решил навести в доме чистоту и уют, а заодно приготовить хозяину дома еду. Сынчоль не был неряхой, но у него словно не было ощущения домашнего очага, в который захочется возвращаться. Покопавшись в закромах кухни, Джонхан вытащил керамический сервиз с цветочным узором, поменял старую обшарпанную скатерть на новую и заварил в чайнике сбор с бергамотом и таволгой. Найденными там же благовониями он окурил помещение для лёгкого витающего аромата костра. Голос внутри щебетал от этого запаха и улавливал в нём нечто родное. Джонхан откопал в чулане добротную льняную штору и повесил её по бокам пустующего окна на кухне, а на камин в гостиной поставил парочку свечек. «Откуда у него столько вещей для декора дома и почему он их все спрятал?» — думал Джонхан, когда финально с удовлетворением оглядывал плоды своих трудов. Некогда пустое одинокое помещение приобрело жизнь и домашний уют. Теперь этот дом казался не местом для ночлега, а пристанью. В дверь постучали. — Джонхан, привет! Ты дома? Это Сынкван! — Привет! — радостно ответил Джонхан открывая дверь и втаскивая омегу внутрь. — Я вам продуктов при… — увидев как расцвела и заискрилась светом неприютливая берлога старшего брата, Сынкван просто выпал из реальности. Глаза его округлились, рот открылся в удивлённое «О», а из рук почти выпала корзинка с едой, которую парнишка успел поймать. — Ты чего? — похлопал по плечу приятеля Джонхан. — Да я просто… Ма-а-атерь Божья, — в восторге протянул Сынкван, заходя то в одну комнату, то в другую, где в каждой был тщательно наведён порядок и уют. Омега никогда не видел лачугу вожака такой. — Джонхан, ты меня поразил! Сынчолю вечно некогда было банально шторку на кухню повесить, а ты ему чуть ли не новый дом сделал! Джонхан довольно и слегка смущённо улыбался. Отец не хвалил его, чтобы не становился избалованным, хотя сын в рогалик заворачивался, был самым покладистым ребёнком на земле и перенял идею мести, которая ему, по сути, не нужна была. Он ведь и не был уверен, что оба родителя погибли из-за волков. Вся его вера зиждилась на словах старшего и никак не подтверждалась. А сам отец мог напороться на медведя или неудачно упасть, но пока бы он не умер, Джонхан не обрёл бы собственное мнение. — Это прекрасно, Джонхан! — ещё разок оглянулся Сынкван, поражённый объёмом проделанной работы. — И это всё с раненой ногой! Как тебе трость кстати? Это от меня. — Спасибо тебе большое, без неё я бы не смог нормально ходить, — Джонхан снова мило улыбнулся в своей манере, а Сынкван растаял. — Ты настолько миленький, что это можно использовать как оружие массового поражения, — посмеялся омега, а мальчонка вновь покраснел. Ранее ему не делали комплиментов. — У меня для тебя тоже есть подарок! — резко вспомнил Джонхан и резво поковылял к дубовому комоду в гостиной. Открыв верхний ящик, он аккуратно достал несколько кружевных браслетов, впечатляющих своей кропотливостью. — Здесь несколько цветов на выбор, можешь забрать все, — парень отошёл и присел на кресло подле комода, предоставляя Сынквану возможность рассмотреть его творения. — Это настоящее искусство! Это так потрясающе, что мне даже жалко будет такую красоту носить, — растрогался омега, но ему сильно прилюбился кружевной браслетик цвета спелой черешни. Джонхан заметил это и взял инициативу в свои руки. Он оттянул края льняной рубахи Сынквана и аккуратно надел на него браслет. — Он тебе очень подходит. Такой контраст между глубоким оттенком браслета и твоей персиковой кожей. Ради меня, Сынкван, носи его и чувствуй себя утончённым, ты очень красив, — парень взял руку с браслетом в свою и отвёл его в сторону кухни, чтобы тот не успел опомниться и снять. — Я ещё чай заварил, сейчас налью. — Спасибо тебе, Джонхан, — лицо Сынквана засквозило старой болью, накатывающей постепенно. Он поджал губы, а глаза блестели от появляющейся влаги. Всё его тело напряглось, как во время борьбы, и показалось, что что-то зависло в воздухе. Обида? Она явно стара, и причиной её парень являться не может. — Что такое? — сел рядом Джонхан и приобнял парня за плечи. Он был ярким кинестетиком, для полного взаимодействия ему нужен был физический контакт. — Да ничего, я расскажу об этом чуть позже, сейчас тебе трудно будет понять, — омега поднял полные непролившихся слёз глаза. — Всё потом, дорогой. Мальчишка без лишних слов просто обнял омегу и дал ему возможность выплакаться. Им всем давно пора было это сделать. Возможно судьба подсказывает, что идеальный шанс предоставляется именно сейчас. Пока Сынкван пил чай и болтал обо всём на свете, Джонхан ловко крутился на кухне, готовя ужин им троим. За время разговора с омегой парень узнал, что готовят местные, и, в основном, это простые лепёшки, блюда из оленины и курицы, овощи и фрукты. Ещё здесь разводили молочных животных для молока и шерсти. С тем, как жил Джонхан перекликалось многое, но из-за того, что он жил впритык к границе другого государства и соседи его были оттуда, большую часть уклада он перенял именно у них. — Я точно в свой дом зашёл? — поваленный в приятный шок спросил Сынчоль, только переступивший порог дома. Первые сомнения у него закрались, когда с улицы он увидел штору на кухне, но он не ожидал, что Джонхан с перерезанной ногой доделает камин, на который Сынчоль благополучно забил пару месяцев назад, обустроит полупустой дом вещами, которые ему дарили местные жители, чтобы поскорее омегу себе искал. — Я… просто… вообще… да у меня слов нет! — наконец выдал радостный вожак. — Тебе нравится? — с надеждой спросил Джонхан. — Не то слово! Когда мальчишка накормил всех своей фирменной курочкой в кисло-сладком соусе, Сынчоль воссиял. Он давно жил на автомате, особо не чувствуя вкуса еды и потребности в чём-то тёплом и просто приятном. Обязанности вожака вешали на него гигантскую ответственность, и Сынчолю, как уважаемому лидеру, приходилось выкладываться без остатка. Он безусловно выгорал и забывал о себе, но видеть свою стаю в сытости и безопасности того стоило. — Это очень вкусно, но я ни разу даже не слышал о подобной еде, — едва не чавкая сметал ужин Сынчоль, Сынкван смотрел на него с наигранным презрением, а Джонхан с них хохотал. В конце концов омега не выдержал и ударил брата ложкой по лбу, и тогда Джонхан лопнул и засмеялся в голос. Как выяснилось, Сынкван часто так делал в детстве, когда брат слишком быстро ел. — Никакой культуры питания, свин! И не стыдно! — вспыхнул омега, бросив яростный взгляд на вожака. По лицу Сынчоля было видно, что ему правда не стыдно. — Если еда вкусная, то зачем мне выделываться, как ты? — задразнил брата альфа. — Такой ты прям важный! — Как знаешь кто? — Кто? — Как ху… — успел остановиться Сынкван, переведя взгляд на Джонхана. Он ведь сам сейчас за этикет топил, и тут так резко облапошиться нельзя, он сдержался. — А знаешь что? Тебе пора домой, Сынчоль! — Это и есть мой дом! — Джонхана вновь пробрало на смех, он весь красный хихикал в ладони. — Вот и пойду я! — выбежал из дома омега, напоследок показав брату язык. Тот в долгу не остался и показал такой же в ответ. — Вы очень смешные, — с трудом отдышавшись, успокоился Джонхан. — Я рад, что ты оценил, — вновь улыбнулся вожак. Спать они легли по обычаю вместе, после того как уснул младший. Но стоило Джонхану проснуться, как он понял, что запах костра идёт точно не из благовоний, которые он вчера жёг.