Детская агрессия. 101 способ избавиться от неё.

      Миша стоял на балконе, чувствуя как декабрьский ветер бьет в лицо. Легкий морозец проступил на белоснежной кожи столицы, заставляя того закрывать нос ладонями и дышать через рот в попытках согреться. В совокупности с повышенной влажностью питерские морозы казались москвичу чем-то невообразимо ужасным, пронизывающим до самых костей. — Mikhaïl, — французская речь сводила Михаила Юрьевича с ума. Александр настолько чисто говорил на этом языке, пропитывая теплом каждое ласковое обращение в его сторону, что Московский невольно улыбался. — Я сколько раз тебе повторял, чтобы ты не шёл на балкон без куртки. Зима на дворе, а ты в футболке и тонюсеньких штанах. Заботливо Романов накинул на столичного гостя старую ветровку, стоя в пальто, что было одето поверх пижамы. Саша предпочитал халат на голое тело, но при детях не мог позволить себе такой вольности. — Саш, тебе не стоило так заморачиваться ради подарка для Данилы, — Московский заправил выбившуюся прядь Романова за ухо и провёл тыльной стороной ладони по щеке. Кожа у Сашеньки всегда была мягкой, даже следов щетины не присутствовало. Его любимый напоминал античную статую, такой же идеальный и казалось, тронь его и он разобьётся. — Он и так избалованный мальчишка, которому стоит задуматься о своём будущем, а не о конструкторах. — Миша, ты же сам видел насколько Данила был счастлив, признаюсь, я не могу вспомнить когда в последний раз я видел на его лице улыбку, — Романов сердито посмотрел на Московского сквозь очки, показывая тем самым, что перевести тему не выйдет и мужчина явно недоволен его поведением. — Я поражаюсь тому факту, насколько ты хороший партнер, настолько же ты ужасный отец. Пойми, что Данила — это твоё отражение: внешне и внутренне. Представить не можешь, как вы похожи со стороны. Об одном прошу, вспомни, пожалуйста себя, Миш, в детстве. Сколько раз я слышал, что тебе не хватало поддержки от братьев? Но у тебя был Смоленск, только ты всё равно носился за Дмитрием в попытках получить его одобрение. У твоего сына нет никого. Offrez à vos enfants l'amour et le soutien que vous avez perdu. — Даня не одинок, не делай из него великомученика, — Михаил Юрьевич начинал закипать. Ему не нравилось, когда кто-то поднимал тему его детства. — Носится со своим Магнитогорском и бед не знает. Я Химки знаю с пелёнок, он тот ещё актёр и вечно придумывает отговорки для всего. Алексей плохой, ведь в Смоленске нужно было тратить время на учёбу, а не на гулянки со шпаной. Красногорск плохой, ведь он доверенное лицо и руководит Подмосковью, хотя тот пашет как не в себя, и как никто другой заслуживает этого. Балашиха плохая, ведь Мария выбрала работу и не подтирает за Данечкой слёзки. Ты, — Миша посмотрел прямо на собеседника, кладя ладонь на поясницу Романова, притягивая к себе, тем самым сокращая всё больше расстояние между ними. — Тоже плохой, Сашенька. Не льсти себе, по приезде домой я буду выслушивать, что уделял слишком мало внимания в Петербурге и в очередной раз бросил несчастного сына, променяв на любовника. Раскрой глаза и перестань его защищать, делая из меня врага народа. Приволок его сюда, а я должен танцевать под твою дудочку. Не будет этого, и впредь попрошу не лезть туда, куда тебя не просят. Александр отвернулся от собеседника, вырываясь из его крепкой хватки. Миша напоминал зверя, что поймал добычу в свои цепкие лапы, не желая отпускать. Такое положение дел не устраивало северную столицу, что сам держался от колкостей. Неужели Михаил действительно не понимает, чем вызвано такое поведение у Данилы? Он вправду не видит эту пассивную агрессию, вызванную обидой в первую очередь из-за него? Московский пережил пожар в 1812, строил города и на его плечах лежало будущее великой державы, но любимый человек не в силах увидеть страдания собственного ребёнка. Порой дальнозоркость мужчины поражало, вызывала неподдельное чувство восхищения, прямо как в 18 веке, а иногда он попросту не замечал самых простых вещей, что прямо перед его носом. — Читать сейчас тебе нотации равносильно общению со стенкой, — Александр подошёл к двери, хватаясь длинными пальцами за ручку. — У меня нет ни сил, ни желания спорить. Просто обдумай все мои слова, у тебя на это вся ночь впереди. Думаю, что ты помнишь, как раскладывается диван в гостиной. Добрых снов, Михаил. Романов оставил последнее слово за собой, выходя с балкона, прихлопывая дверью перед расстроенным лицом любовника. Весь спектр эмоций разбушевался в Мише: от злиться на сына за согласие приехать в Санкт-Петербург до проклинать себя за идиотскую попытку разговора с Сашей. Постояв ещё пару минут, глядя в окно, он с тяжелым вздохом вышел на кухню. Делать было нечего и столица направился в гостиную, ведь любая попытка проникнуть в спальню закончится большим скандалом. Ответственность за упёртый характер Романова лежала и на нём, ведь именно Миша привил ещё юному Петровскому наследнику такую вещь как гордость. Учитывая ещё любовь к драматизации всего и вся, как никак Питер — пристанище всех творческих личностей, это было дикой смесью. Проходя мимо спальни Михаил краем глаза увидел в полумраке, как Александр кутается в теплое одеяло с головой, лёжа спиной к дверному проёму. Больше всего хотелось зайти в комнату, прилечь рядом и уткнуться носом в родные кудрявые волосы. Услышать знакомый аромат, прикрываясь глаза и ощущая небывалое спокойствие и нырнуть в него с головой после бессонных Московских дней. Чему уж точно научили отношения с Сашей — это признавать свою вину. Возможно, Миша и пошёл бы на мировую, но в ответ получит тотальный холод и знающий себе цену, обиженный на слова Михаила, Романов молча покинет спальню сам. При детях Петербург не позволит ни себе, ни партнёру устраивать спектакль, а любая попытка будет жестко пресекаться. Нева, будто специально, остановился рядом с Московским, глядя большими глазами цвета морской волны, с легким прищуром. Казалось, что даже кот насмехался над Михаилом, показывая своё недовольство. Фырчать и закатывать истерики можно только ему, никто более не смеет столь неуважительно относиться к Александру. Животное ненадолго присело, оценивая сложившуюся обстановку, а затем касаясь длинным хвостом ноги, вальяжно прошло в комнату, не упустив момента потянуться и лишь потом с громким «мяув» запрыгнуть на постель к хозяину. Саша протянул руку и почесал по холке Неву, вызывая у кота громкое мурчание, непривычное для него. Один полуоткрытый глаз всё ещё был устремлен в сторону коридора, где печально стоял Михаил. Для полноты картины, домашний любимец принялся мять ляпами одеяло под которым скрывался Романов. Каждый приезд Михаила Юрьевича сопровождался тем, что он выставлял мохнатого за дверь спальни, дабы расслабиться в компании его хозяина. Отомстил за все годы, прожитые под дверью, ничего не сказать. Смог Нева подловить, действительно сообразительное существо. Сам виноват. Перегнул палку. В этом доме его унизил даже кот, не хватало только Дениса, выходящего из-за угла и тыкающего в Москву пальцем под громкий хохот. Скорее всего Мурино даже не подозревает о произошедшем, продолжая играть в компьютерные игры. Это Миша понял благодаря звукам клавиатуры, исходящим из соседней комнаты. Похоже Романова настолько задела речь гостя, что тот не удосужился напомнить сыну про пользу здорового сна. Обычно Александр звонил ребёнку, уточняя у того не сбил ли тот режим и продолжает ли ложиться до полуночи. — Денис, Данила, — Московский зашёл в комнату к детям, складывая руки на груди. Он позвал юношей достаточно громко, чтобы те обратили на него внимание. — Саша уже ложится спать и попросил передать, чтоб вы тоже закруглились. Нас потащат завтра на каток скорее всего, поэтому советую хорошо выспаться, никто же не хочет сонный проваляться на льду. Молодые люди переглянулись и молча кивнули старшему. Видно было, что несмотря на то, что Михаил Юрьевич пытался сохранить нейтральный тон, он был напряжен и быстро развернулся в сторону гостиной. Данила сразу уловил это поведение отца, оттого поднялся с кровати и побрёл на диван, что стоял в углу, заботливо расправленный заранее Романовым-младшим. — Что у вас произошло? — уверено поинтересовался Денис, выключая компьютер. — На Московском лица нет. — Всё было спокойно, — пожал плечами Данила, укутываясь в теплое одеяло. — Мне сделали подарок и я ушёл к тебе. Понятия не имею из-за чего мой отец так завёлся. Это надо уточнять у Александра Петровича. Московский младший схватил телефон, что заряжался на прикроватной тумбочке в попытке отвлечься на переписку с Серёжей, который отправил фотографию с Катей. Данилу никогда не умиляли дети, да и со своими братьями отношения не мог назвать близкими, всегда оказываясь позади. На всех семейных фотографиях Даня будто пятно стоял в стороне, пока остальные липли к Михаилу Юрьевичу. Он жаждал того, чтобы столица сам подошёл к Даниле, подзывая ближе к семье. Увы, такого не случалось, никто и вовсе не замечал парня. К Катюше Данила по-настоящему прикипел и с интересом слушал всевозможные истории. Девочка говорила быстро и много, перескакивая с темы на тему и путаясь в них, забывая что же она хотела сказать до этого, но это не раздражало. Слушать детский лепет про мечты девочки стать открытым городом и однажды пригласить всех к себе в гости, казалось чем-то умилительным. Так же Катя любила рисовать и постоянно через Серёжу отправляла рисунки, где так же фигурировал Данила. Некоторые, где юноши держались за руки или обнимались, девочка усердно прятала от Юры, боясь раскрыть секрет брата. Серёжа сказал, что папа будет ругать за такое и выслушав лекцию, она пообещала держать язык за зубами. Правда пришлось подкупить девочку мороженым, дабы закрепить их договор. 20** <i>— Как я скучал по тебе, — тихо произносит Данила, обжигая дыханием шею парнёра и придираясь максимально близко. — Мне так не хватает того времени, когда мы пересекаемся. Я хочу быть рядом с тобой сутки напролёт, пока мне не надоест слушать рок и не сойду с ума от того насколько сильно люблю тебя, Татищев. Блондин едва касался нежной кожи, заставляя Серёжу тяжело вздыхать от каждого прикосновения. В животе творился кромешный ад, будто бабочки разлетались по всеми телу. На удивление задиристый Московский оказался нежнейшим человеком, когда дело доходило до телячьих нежностей. Он целовал каждый синяк, каждую ссадину на теле возлюбленного, заставляя того закатывать глаза от наслаждения. Столь трепетное отношение позволялось только Даниле, даже объятья отца вызывали неловкость у не тактильного Серёжи, а здесь хотелось кричать о том, насколько ему приятно. Было одно маленькое «но» — Катюша, что с минуты на минуту должна вернуться из магазина и ей точно не стоит быть свидетелем столь интимных моментов из жизни Магнитогорска. Детскую психику жалко, да и нервную систему Юры нужно поберечь. Татищев-старший не обрадуется, если узнает, что Московский сыночек раскладывает сына на кровати. Дети, как известно, не умеют держать рот на замке и Катя непременно проболтается. В этом Серёжа уверен на все сто процентов. — Даня, прекращай, — Серёжа мигом приструняет молодого человека и предотвращает попытку залезть пальцам парнёра , под его толстовку. На это жест парень хмурится, но тут же замечает незащищенные бедра и переключается на них, поглаживая белоснежную кожу под широкими шортами. — Я сказал же остановись, чего не понятного, Московский? Скоро Катя придёт. — Не придёт она, сам говорил, что раньше четырех её не будет, а сейчас, — Данила посмотрел на электронные часы, что стояли на прикроватной тумбочке. — Без десяти пять. Катя к подружкам побежала в гости, не просто же так она задерживается. — А вдруг придёт, — не сдаваясь гнул свою линию Татищев. — Мне отец голову оторвёт, если узнает про нас. Юра и так косо поглядывает на тебя. — Завидует, — хмыкнул Даня, наклоняясь к шее и целует, слегка прикусывая, но не входя в азарт, дабы дело обошлось без засосов. — Ты не думаешь, что он тоже латентный, как и ты. Сам поглядывает наверняка на Екатеринбург, но заводское прошлое и парни в танках не поймут. Серёжа хватает за плечи Даню, готовясь его оттолкнуть от себя, как резко дверь раскрывается и на пороге, за спиной Московского, виднеется разноцветная макушка с косичками. Девочка ошарашено смотрит то на брата, то на Данилу. Картина не предназначена для детских глаз: брат с расставленными в сторону ногами, сверху растрепанный блондин, что прикасается к нему и оба прерывисто вздыхают. — Извините, — нарушает тишину детский писк и с громким хлопком Катя скрывается в детской напротив. С тихим матом Татищев окончательно отталкивает от себя Даню, приподнимаясь на локтях. Он что-то бурчит себе под нос, ругаясь то на партнера, то на себя за столь глупую оплошность и приводит себя в порядок, чтобы пойти и объяснить все Катюше. Отец от него мокрого места не оставит. Данила встаёт и хочет пойти следом, но Серёжа не даёт тому пройти, говоря что сам поговорит с сестрой и Даня всё только испортит. Московский ничего не отвечает, лишь фыркает и складывает руки на груди. Подумаешь они встречаются, что теперь из этого трагедию делать. Времена поменялись и он не виноват, что любитель танков душой остался в восемнадцатом веке, не желая принимать новую действительность. Никакого стыда юноша не испытывал, ведь он просто проявил инициативу. Между прочим сам приехал в гости и выкроил пару дней в плотном графике, а что толку? Ни обнять, ни поцеловать — Юрий Иванович узнает, бред. — Катюш, — Серёжа заходит в детскую, что заботливо выделил Юра для новоиспеченной дочери. Глава семейства собственноручно клеил обои, подбирал мебель и закупался игрушками, доставая самые редкие и дорогие вещи ради девочки. — Понимаешь, тут такое дело, ты не маленькая и это. Короче, мы с Даней типо вместе. Мне стрёмно, что ты стала свидетелем нашего времяпрепровождения, но пожалуйста, не говори Юрке. Да, он считает, что это грязно и не окей, но я люблю Данилу и мы счастливы. Мы любим друг друга и вами с папкой дорожу, не хочу разрываться. Просто от папы нужно держать в тайне. Я всё сделаю, хочешь погуляем в парке или мы поиграем в кукольный домик. Блять, ой, проси что угодно, всё сделаем. Катя недоумевая посмотрела на брата. Папа часто говорил о том, что такие парни — это гниль России и Серёжа даже поддерживал его точку зрения, а оказывается он сам такой. Так ещё и встречается с Московским, их папа тоже не любил, он совсем недавно перестал бросать колкости в адрес Данилы. Она просто не могла переварить всю эту информацию в голове, но услышав предложение юноши тут же оживилась. — Ты и Даня купите мне мороженое, а я приготовлю всё для чайной церемонии. У моих кукол сегодня посиделка, всё по часам расписано, потому что Таня едет к парикмахеру, а Даша будет ужинать с Димой. Кстати, ты сделаешь Тане каре, потому что она рассталась с Валерой. Нужно отпустить прошлое, — Катя говорила всё с настолько важным видом, будто речь шла не про кукол, а про что-то очень важное. Серёжа слушал сестру внимательно, потому что от неё зависело будет он дальше приезжать сюда или нет. Проводить дни наполет в Магнитке не хотелось, там он чувствовал себя несколько одиноко. Разве что местная шпана могла составить классную компанию на вечер, но как бы он не бунтовал и не просил Юру не обнимать каждый раз при встрече — семью Серёжа любил всем сердцем. Что уж говорить, если порой он показательно брыкался в руках отца и называл того по имени, но на деле дорожил каждой встречей. Разочаровать Татищева — страшный сон для Серёжи. Рано или поздно он узнает о их романе с Даней, но не сейчас. Слишком рано. — Чего смотришь? Дуйте в магазин, а я так уж и быть сделаю вид, что ничего не было, — Катюша стукнула брата по голове ложкой из кукольного чайного сервиза. — Торопитесь, время поджимает, в темпе, мальчики, в темпе. </i>

Данила 23:40 «Передай Катьке привет от меня»

Серёжа 23:44 «О, ты ожил! Передал. Кстати, она ждёт тебя в гости, говорит у кукол опять важная встреча намечается и без нас никак.»

Данила 23:46 «Честно, я рад бы приехать, но похоже я в Питере застрял до конца отпуска. Наш план отменяется. Ты только не расстраивайся, я вырвусь к вам обязательно. Не только же Маше можно по Сибири колесить.»

Серёжа 23:48 «Даньчик, я понимаю, как сильно ты хотел провести время с отцом. Вопросов ноль, надеюсь за это время вы нормально поговорите.»

Данила 23:49 «Сомневаюсь, но спасибо за поддержку»

Серёжа 23:51 «Не кисни, принцесса. Помни, что я люблю тебя, похуй на твоего папаню.»

Данила 23:52 «И я люблю тебя. Спокойной ночи, утром созвонимся и я тебе расскажу обо всё треше, что был сегодня.»

Серёжа 23:55 «Спокойной. Надеюсь, что ты не сбежал из квартиры Питера в слезах и не сидишь где-то на Фонтанке, свесив ноги»

Данила 23:56 «Не, я дома в комнате с Денисом готовлюсь ко сну. Всё в порядке.

»       В ответ Серёжа прислал стикер и Данила убрал телефон в сторону, глядя в потолок. За окном проезжали машины, а их фары отражались через окно в комнате, гул в улице не давал насладиться долгожданной тишиной, так и ко всему прочему Денис что-то усердно искал в шкафу. Молодой человек не мог найти свою пижамную футболку, что Александр Петрович, заботливо выгладил и отнёс в комнату сына. Понятие чистоты у Романовых было абсолютно разное — что для одного беспорядок, для второго идеальная чистота. Денис был из тех, кто бросал футболку на спинку стула и мог носить её неделями, даже на улицу выходил в ней, чтобы сбегать в ближайший магазин за сигаретами. Такое Александр не поддерживал и напоминал всякие раз сыну, что в пижаме нужно спать, а не разгуливать по дворам. И вообще, в Муринской однушке давно пора провести генеральную уборку, там уже от пыли дышать нечем. Денис был категорически несогласен с отцом, но спорить не решал, всякий раз вызывая клининг утром, если знал, что к вечеру Романов-старший посетит его скромное жильё. — О, нашёл! — воскликнул Денис, но тут же прикус о язык, зная что остальные в доме пытались хоть как-то заснуть.

***

      Спал Данила плохо, то мучился от духоты из-за отопления, что нещадно грело и заставляло просыпаться в поту, то от ветров, что пришли в город этой ночью. К пяти утра юноша понял, что если олицетворение Санкт-Петербурга приняло его с распростертыми объятиями, то само место не спило радоваться приезду гостя. Он лежал на кровати глядя в окно, думая о том, насколько сильно хочется домой в родные Химки, где не такие сильные батареи и погода за окном не ощущается настолько благодаря влажности. Размышления парня прервали шаги, доносящиеся с коридора. С детства Даня научился различать членов семьи по шагам, например Смоленск ходил тихо, но будто в такт, словно крался, а отец достаточно громко и быстро, спеша не только по московским улицам, но и по дому. На Михаила звуки были не похожи, Денис сопел на соседнем диване, видя седьмой сон, получается медленно крался в комнату Александр Петрович. И чего ему не спится в такую рань? — Дубак на улице, а они окна раскрывают, не порядок, верно говорю, Нева? — мужчина встал у дверного проёма, обращаясь к домашнему любимцу. Даня тут же прикрыл глаза, чтобы не выдавать себя. — Как можно спать, когда метель так завывает? Утром проснутся с температурой, а мне потом их выхаживать перед праздником. Послышался щелчок и наступила тишина, лишь изредка слышался шум со двора. Романов не спешил покидать спальню сына, краем глаза Московский заметил, как хозяин квартиры ласково поправляет одеяло Денису и гладит по макушке. Александр Романов запускает пятерню в каштановые волосы Мурино, наблюдая за своим ребёнком. В этот момент Химки почувствовал себя лишним здесь, лучше бы он испарился и не видел столь нежной и заставляющей сжиматься сердце, картины. У него так никогда не будет. Отец просто не способен подарить такую заботу и любовь своему чаду. Но какого же было удивление Данилы, когда Александр подошёл и к нему, присаживаясь рядышком и укрывая пуховым одеялом. Петербург поглаживал юношу по плечам, не произнося ни слова, но в этом жесте было столько тепла, что никакие батареи рядом не стояли. Ранее с таким трепетом к нему относились Балашиха, когда во время войны девушка убаюкивала младшего, и Магнитогорск после долгой разлуки. От Романова такого парень точно не ожидал. Кот, занявший место на коленях Саши, потянулся к Даниле и слегка ударил мягкой лапой по щеке за что тут же его поругал хозяин. Только вот Нева не унимался и соскочив с насиженного места, прыгнул на Химки с характерным писком. Мальчик от неожиданности раскрыл глаза нараспашку и удивленно уставился на Александра. — Ты не спал, — констатировал Романов. Лунный свет озарял его лицо и на губах была едва заметная улыбка. Он точно не был рассержен на юношу. — Полагаю и открытое окно твоих рук дело. — Да, — пытаясь сделать максимально сонный голос, шепотом и характерной хрипотцой произнёс Московский. — Александр Петрович, у Вас было душно ночью и не мог уснуть, извините. — Ничего, я понимаю, но старайся впредь закрывать его когда начинаешь засыпать. Не хочу, чтобы вы с Денисом прокашляли все куранты, — Романов не спешил уходить, наблюдая за парнем. — Не хочешь чаю? Смотрю, ты всё равно не заснёшь сейчас, а так сможем поговорить. Не имею желания иметь с Вами, Данила Михайлович, напряженных отношений. В мире и так хватает негатива, попытаемся убрать тот, что разгорелся между нами за последние несколько лет? Les mots ce sont les épées* (слова — это шпаги), так может скрестим их наконец? Данила кивнул, принимая предложение Александра. Это казалось каким-то сумасшествием, будто так не может быть. Ещё утром парень готов был втаптывать в грязь Петербург, высказывая всё своё «фи» в его адрес, а сейчас как ни в чем не бывало идёт чаевничать чуть ли ни за ручку. На кухне мужчина включил приглушенный свет и приступил к делу, пока Даня рассматривал с интересом кухню. Он был здесь не в первый раз, но и не настолько часто, чтобы подметить все детали. Например, дорогие сервизы хранились в серванте, что устоял прямо у входа и Московский готов был поклясться, что раньше распорядок был иной, возможно, вернувший не так давно Нева ввел свои коррективы, когда Романов забыл закрыть дверцу до конца. — Держи, — Александр поставил две кружки на стол и достал из холодильника пышки, что готовил ещё утром. — А теперь начинай свой монолог, мой юный Онегин. — С чего это я Онегин? И почему я должен его начинать? Вы же меня позвали на кухню, — сказал Данила в шутливой манере. — Как же с чего, Даня? «Как он умел казаться новым. Шутя невинность изумлять. Пугать отчаяньем готовым, приятной лестью забавлять, ловить минуту умиленья, невинных лет предубежденья. Умом и страстью побеждать. Невольной ласки ожидать. Молить и требовать признанья…». Я думаю, что у вас много общего с Онегиным, лишние люди в обществе, несмотря на ум и состояние, что так и не смогли реализовать себя полноценно. Разве что, ты смог покорить свою Татьяну Ларину, — на губах у Александра Петровича расцвела улыбка. — Откуда Вы знаете? — Московский тут же почувствовал, как кровь подступает к щекам и уши начинает покалывать. — Ох, Данила, не уж то ты думаешь, что мы с Константином не видим вашего романа с Серёжей? Только не нервничай раньше времени, Юрий об этом не узнает. Для него вы просто хорошие приятели и мой дорогой друг поддерживает столь замечательную легенду. Прошу, не заигрывайтесь, а то прикрывать становится всё сложней, — Петербург подмигнул младшему, пока юноша стыдливо смотрел вниз, не в силах ответить собеседнику. — Совет да любовь, но мы же не об этом сели говорить. Тебя явно гложет то, как Миша игнорирует твоё существование, верно? И думаешь, что я — преграда на пути к нему. Признаюсь, мы много времени проводим вместе на выходных, но сам видишь, твой отец законченный труголик, порою мне бывает сложно напомнить ему поесть, что говорить о поездках в Санкт-Петербург. — Вы, Александр Петрович, не вызываете у меня чувство ненависти, — соврал, и так плохо, что Романов готов был засмеяться от этой ужасной актерской игры. Данила взял холодную пышку, пытаясь не замечать того, как серые глаза собеседника устремились на него. Откусывая сладость, по телу прошёл табун мурашек, мужчина продолжал молчать оттого тишина начинала напрягать юношу. — С чего Вы взяли, что я испытываю к Вам неприязнь? — Брось, — отпил чай, собираясь с мыслями. — Ты же молишься на то, чтобы город затопило к чертям и я не мельтешил перед Мишей. Данила, пойми одно, что дело не во мне, я тебе не враг. Другой на моём месте, давно воспользовался шансом и препятствовал любым взаимоотношениям отца и сына, ради счастья с любимым. Только вот мне такой расклад дел не нравится, не принимаю я родителей, что столь безответственно относятся к своим детям. Мне самому больно смотреть на то, как ты тянешься к Мише. Я надеялся, что этот вечер пройдет несколько иначе. На последней фразе Александр притих, считая, что Московскому совсем не обязательно знать подробности их размолвки с Михаилом. Что-что, а впутывать младших во взрослые разборки не хотелось. — Вы поссорились? — Даня задал вопрос прямо ничего не стесняясь. — Сам знаешь характер Миши, не мне тебе рассказывать. Вспылил и ляпнул лишнего, — мужчина отмахнулся. — Не о нас речь. Данила, ты потерянный. j'ai ressenti la même chose quand mon père est mort . Все при дворе были заняты выбором наследника, закрыв глаза на мои чувства. В те дни мне ничего не хотелось: ни есть, ни пить, ни играть, ни думать о будущем империи. Тогда я впервые ощутил себя настолько одиноким в полном доме. Пускай твой папа жив и здоров, но рядом он бывает достаточно редко. Я к чему это всё говорю. Ты можешь писать мне в любое время дня и ночи, приезжать к гости и просить о любой услуге. Я переживаю за тебя, — Александр говорил всё спокойной, пока Даня внимал каждому слову. — Твоя агрессия от недостатка внимания и заботы. Это нормально, что ты хочешь получить то, чего тебе так не хватало все эти годы. Мне удалось этого избежать благодаря Екатерине Алексеевне и Мише, но признаюсь, что в своё время я тоже не мало наломал дров. Характер Миши же сглаживали Николай и Дмитрий. Не честно будет, если ты останешься один на один со своими мыслями. Необходимо иметь рядом взрослого, что даст трезвую оценку твоим действиям, скажет напутственное слово и подставить плечо в смутное время. Я рад, что наконец-то могу сказать тебе это, надеюсь, ты примешь моё предложение о применении. Химки затаил дыхание, вслушиваясь в кромешную тишину, наступившую после того, как Романов замолчал. Столько информации не умещалось в голове. Если бы в жизни всё было бы так же, как в мультфильме «Головоломка», то эмоции Дани бешено бегал из угла в угол, пытаясь решить кто из них подойдёт к управлению и даст какую-нибудь реакцию. Такого откровения юноша явно не ожидал, предполагая спокойную посиделку на кухне, а не столько трогательный разговор. — Спасибо, Александр Петрович, — единственное, что смог сообразить Московский. Прозвучало несколько сухо и безразлично, хотя внутри всё перевернулось. Осторожно поднявшись со своего места, Александр подошёл к юноше и положил руку тому на плечи. Мужчина чувствовал, как Данила подрагивает от нахлынувших чувств и готов вот-вот взорваться. Сейчас Саша ожидал всего: крики о том, что старший ничего не понимает, громкий плачь или даже нервный смех. — Поднимись, Даня. Повиновавшись просьбе Александра Петровича, Данила оказался практическим на одном уровне с Романовым, когда теплые руки прижали несчастное тело поближе к себе, поглаживая по спине. От такой нежности Московский оторопел и застыл, не зная как ответить этот на жест. Всё накопившееся за долгие годы нахлынуло на юношу. Никто из взрослых не был нежен так по-отечески, как Петербург в этот вечер. Юноша едва дотрагивался до обнимающего его Александру, не веря до конца в происходящее. Это всё сон, вызванный дурным самочувствие, не более. Не может после всех косых взглядов и грубых ответов Романов быть с ним настолько ласковым. — Эх, Данечка, не завидую тебе, — прошептал Санкт-Петербург, отстраняясь от Московского. На лице младшего читалось негодование в перемешку с благодарностью. — Иди спать, мальчик мой, уже поздно. У нас впереди много времени, чтобы всё обсудить. Данила кивнул, разворачиваясь к выходу, напоследок он кинул тихое: — Спокойной ночи, Александр Петрович. — Спокойной, Daniel. Когда шорох со стороны детской затих, то Александр поспешил прибраться на кухне. Он не был из тех, кто оставляет грязную посуду до утра. Бывало такое, что даже в порыве страсти с Мишей, я Санкт-Петербург прерывался на то, чтобы сперва убрать всё со стола и как минимум замочить посуду. Московский начинал канючить и бурчать на партнёра. Саша в отличие от Москвы заводился достаточно быстро, игриво проходясь длинными пальцами по телу любимого, затрагивая эрогенные места, а именно шею и уши. От тяжелого дыхания в животе сразу появлялись приятные ощущения и уже неважно, что несколько минут назад прелюдия была прервана уборкой. Романов знал насколько сильно Миша обожает его, готов чуть ли не на руках носить. По этой причине не обращал внимания на возмущения, ибо знал, что Миша вспыльчивый, но отходчивый и стоит поманить пальчиком в спальню, как тот забывает всё и готов расцеловать белоснежную кожу Александра, уделяя внимание каждой клеточке столь желанного тела. Саша утопал в его любви, чувствуя в такие моменты себя на седьмом небе от счастья. Безграничная преданность и нежность возбуждали больше всего северную столицу, никогда ещё их отношения не приносили столько удовольствия как в 21 веке. Обдумывая это всё в голове, Саша невольно решил проверить Михаила. Тот часто жаловался на недосыпы, ссылаясь на тяжелую работу, но только Романов знал правду, пока остальные просто советовали начальнику взять выходной и спать до победного. Миша сам заваливал себя кипой бумаг, перепроверял каждый отчёт и соглашался на любые ночные переговоры, а всё из-за кошмаров. Они проявились особенно остро, преследуя столицу и заставляли того чувствовать себя испуганным щенком, что прячется в углу от хозяйского тапка. Золотая Орда — та самая чёрная полоса в жизни Московского, что даже по прошествию столетий заставляла переводить тему с дрожью в горле. Спасением от ночных истязаний были снотворные и ласковые прикосновения любимого. Говорить честно, то Саша справлялся даже лучше, поглаживая плечи и утыкаясь носом в светлые волосы, он дарил чувство легкости. Рядом с Романовым можно побыть порой слабым, сложить весь груз ответственности за страну в сторону и насладиться вдоволь мыслью, что здесь тебя любят. Неожиданно в гостиной, где сегодня спал Михаил раздался громкий звук. Спохватившись Саша выключил воду и быстрым шагом направился в сторону комнаты. Это напугало его не на шутку и Романов решил проверить, что там стряслось. Выглядывая через дверной проём хозяину открылась картина, как любимый ворочался в бреду, размахивая руками, а полу лежал стакан, что на удивление не разбился, упав со стула, стоявшего рядом с расправленным диваном. Романов подошёл ближе и удостоверился, что Московский спит. Его лоб был весь мокрым, а одеяло практически скатилось на пол. Одно стало понятно — Мише снова снятся кошмары. Аккуратно убрав влажные волосы назад, мужчина присел рядом, слегка дёргая за плечи столицу в попытках разбудить. — Миша, проснись, — негромко звал Михаила Александр. — Мишенька, вставай. Резко веки распахнулись, что немного напугало Сашу, но тот не подавая вида, осторожно поглаживал по рукам в попытках привести в чувства Московского. Он тяжело дышал и легкая дрожь пронеслась волнами по его телу. Александр, как никто другой знал это чувство, Петербург так же подрывался по ночам, если ему снились фрагменты из воспоминаний 20 века. — Окно открыть? — ответом послужил кивок. Распахнув окно на проветривание Романов вернулся на прежнее место. — Ты меня напугал. Кошмары? — Да, — коротко, но достаточно ясно ответил Михаил, глядя в одну точку на потолке. — Всё хорошо, Micha, mon chou, — ладонь мужчины переместилась на щеку Московского, тот будто изголодавшийся по ласке котёнок тут же прильнул к ней. — Aussi longtemps que je serai là, tu seras en sécurité. — Я люблю тебя, Сашенька, — прошептал Михаил, хватаясь за руку любимого и притягивая его к себе. — Останься со мной. Миша будто не просил, а умолял лечь рядом. Он никогда не скажет, что это Есугей мучает по ночам и преследует не первый век, но Александр по глазам видит этот страх, вырывавшийся наружу. Ещё немного и Московский будто совсем даст слабину и заплачет как дитя, уткнувшись в родную грудь. Сердце сжималось при одном виде Миши, что терял маску холоднокровия и молил о помощи. Сейчас перед Романовым не Михаил Юрьевич, а Мишутка, попавший в объятья врага. — Мишенька, — так уменьшительно ласкательно Саша называл Мишу только в далеком девятнадцатом веке и в суровые девяностые. Отличало лишь одно: в первом случае в обращении звучала безмерная любовь, когда во втором — презрение и желание принизить собеседника. — Я тоже люблю тебя. Романов осторожно целует Мишу в лоб, показывая этим жестом, что он больше не злиться за вечернюю выходку старшего и не бросит в беде. Диван тесный для них двоих, но деваться некуда и приходиться расположиться не самым удобным образом. Сил идти до спальни не было, да и тревожить Михаила не хотелось. — Я так люблю тебя, Сашенька, — рука дрожит и осторожно подглаживает кудри. — Больше всего на свете я боюсь проснуться и осознать — я теперь один. Мне не нужно звание столицы России, если под боком нет моей Северной зари. Сколько боли я причинил, как несправедливо поступал и обижал тебя, а ты был верен мне до конца. Ты действительно благородный человек, раз можешь так лежать рядом со мной и смотреть с таким трепетом. — Миш, что с тобой? — Ответа не поступило и Саша не на шутку испугался. Собрал всю волю в кулак Романов задал самый рисковый вопрос: — Он опять мучал тебя во сне? — Нет, он мучал тебя, Сашенька, а я смотрел и не мог спасти, — Михаил впервые поделился своим сновидением. Обычно тему кошмаров обходили стороной и оба знали, что за эту грань переходить нельзя. — Он сказал, что заберёт у меня всё самое дорогое. Не пропал он, затаился и обязательно вернётся. Есугей никогда слов на ветер не бросает. Внутри всё перевернулось и Александр носом уткнулся в щеку Московского. —Миш, это твой страх говорит в тебе, — прошептал на ухо Саша. — Никто тебя не тронет, клянусь Петербургом, что даже если он объявится, то ты не пострадаешь, и я не пострадаю. Мы всегда будем вместе, красота моя белокаменная. Московский сгреб в объятья Романова, зарываясь в чужие кудри. Он тяжело дышал и чувствовал, как на глазах образовалась пелена. Слёзы стекали по лицу и тут же мочили волосы любовника. Раздался негромкий рык и Миша сжал свою футболку, что сейчас прикрывала чужое тело и окончательно понял, что нервны сдали. Михаил Юрьевич не устал. Михаил Юрьевич измотался вусмерть. Старший расцеловывал лоб, оставляя влажные следы, обжигал горячими дыханием родное лицо. В моменте он резко отстранился и заглянул в серый омут, старательно ища в них что-то. В глазах читалось безмерное сожаление и боль, что окончательно добило и заставило замереть на миг. Московский дрожащими губами прижался к устам Романова, вкладывая в поцелуй всю ту нежность, на кою было способно его сердце. 1994 Санкт-Петербург — Жмурик, опять приходы ловишь? Дверь за гостьей захлопнулась и та, не разуваясь прошла в просторную гостиную, что вся была завалена всяким мусором. На диване спиной к дверному проёму, раскинув руки в стороны, лежал и тихо постанывал хозяин жилища. Растрепанная макушка Думского едва виднелась, пряди беспорядочно падали на подлокотник. Шура явно не совсем хорошо себя чувствовал, ворочая головой из стороны в сторону. Пальцами он крепко держал сигарету и её пепел сыпался на старый ковёр, что повидал многое. Часть пятен на предмете интерьера были неизвестного происхождения, но присутствующие в комнате, точно не хотели бы знать доподлинно историю. — Каким ветром занесло, Пехорка? — поинтересовался Шура, он не спешил приподняться и поприветствовать гостью. — Московским, — кратко ответила Мария, ставя на пол пакеты с продуктами. Раздался смешок. — Отец не смог приехать и прислал меня. Отчеты заполни и поесть сваргань, всё в сумках. — Передай Мишеньке, что мне его подачи нахуй не упали, — интонация резко поменялась и шутливая манера сменилась на агрессию. — Бумажки оставь, а остальное бомжам раздай. Давай, хорошая девочка, в темпе двигайся. Мария огляделась и поняла кого именно не хватает. Обычно во дворе с мальчишками бегал Денис. Его было тяжело не заметить, ведь мальчишка громче всех кричал о забитом голе или крыл матом товарищей за «кривые ноги». В квартире девушка Мурино тоже не наблюдала, и это настораживало. Шура далеко сына не отпускал и старался сделать всё, чтобы тот носился под носом. — Мелкого куда дел? — Маша присела на мягкое кресло и сложила руки на груди ожидая ответа. — У дяди Кости в ЕКБ отдыхает, пока папаня дела решает в Петербурге. Нечего шпане лезть во взрослые разговоры и кататься по городу с такими как Московский, — Шура затянулся сигаретой и продолжил. — А ещё донеси до папаши, что увижу рядом с Денисом — прострелю колени. В мою семью он не вхож. Сам наплодил вас, как собак не резаных, пускай расхлебывает. Нечего чужих детей трогать. Ебланище белобрысое, когда уже сгинет с глаз долой? — Шур, я разделяю твоё мнение насчет него, — Балашиха тяжело вздохнула и потерла переносицу, собираясь что-то ещё сказать, но её бессовестно перебили. — Нихуя ты не понимаешь, Маш. Ещё понималка в твоём возрасте не сформировалась, — Думский сменил положение и пристально смотрел на гостью. — Ты сейчас подростковый бунт проходишь и не любишь отца, потому что его все на дух не переносят, смекаешь? Для тебя Миша точно ничего ужасного не сделал. Войну в теплой кроватке провела под присмотром нянечек в Москве. В резолюцию отсиживалась в Балашихе. Тебя спрятали от всех ужасов двадцатого века, сейчас сама в плохую девочку играешь. Хочешь дорогу тебе расчерчу или шприц заправлю? Блондинка в холодильнике и поплачешь после за тяжелую жизнь. Мария не реагировала на слова мужчины, закусив губу и разглядывала носки. В этот момент она напоминала нашкодившего котенка. Будучи ещё Невским он помнил, как Машеньку отчитывали за не сданную во время работу и роняя солённые слёзы Шура подорвался и начал трясти за плечи девушку. Та не реагировала и застыла на месте. — Я ненавижу отца за то, что он бросил меня, — прошептала Мария, думая стоит ли сейчас изливать душу еле стоящему на ногах Думскому. — Я только появилась, моргнула и уже все меня взрослой считают. А какая я взрослая? Я же неприкаянная ходила во время революции, к тебе напрашивалась, а меня в городе закрыли и я шагу сделать лишнего не могла без присмотра. Я подле тебя, Шур, росла и не могла спать, зная какие дела наворотил он, неужели ты ненавидишь меня только из-за того, что я его дочь? — Московская с осторожностью обняла Думского, прижимаясь ближе к мужчине, сжимая прокуренную олимпийку. Пальцами девушка ощущала что-то мокрое на спине, возможно грязь с улицы или оставшиеся следы рвоты, но это не останавливало её эмоциональных позывов. — Успокойся, Машка, давай не разводи нюни, — хриплый голос раздался над ухом и мужская рука оказалась на макушке, небрежно поглаживая волосы. — К тебе вопросов нет, ты девчонка нормальная выросла. Ненавидел бы в квартире не ревела сейчас, а под дверью мерзла. Глупости не неси, ты ж как родная, ну. Миша в твоём случае правильно поступал, а времена тяжелые для всех были, но отдадим должное, с тобой как отец он не проебался, сделал по красоте: теплый угол дал и упрятал от всего страшного. Нечего тебе было в Петрограде делать тогда, на меня полумертвого глазеть? — Но не бросать же, — всхлипнула Маша. — Помолчи, нельзя взрослых перебивать, я не закончил. Ещё бы в блокадный Ленинград рванула. Сидели бы в холодной квартире и ты книжки мне подавала для розжига. Не дури, глупая. Завтра валишь в Москву и передашь ему, что я в порядке, чтобы сам не заявился, — Думский отодвинулся и сжал до писка плечи девушки, в попытках привести ту в чувства. — Спать в гостиной будешь. — И не выгонишь? — Какой выгонишь, Машка? Время видела? Не хватало ещё, чтобы тебя оприходовали на улице, не спокойно у меня здесь по ночам, — Балашиха улыбнулась, глядя в замутненные глаза напротив. — Лыбу давить не надо, а шуруй спать, пока я добрый. Мне по делам свентить надо, вернусь к утру. Ключи будут на столе, как папаша отправит в Питер — вернёшь.       Даня лежа в кровати вспоминал, как раньше сестра ездила по делам в Петербург. Все вопросы про состояние Саши она обрубала под корню, говоря, что всё хорошо и не Даниле в это лезть. Это бесило юного брата. Казалось, что в сети культурной столицы попал не только отец, но и сестра, что начала пропадать из поля зрения. Анализируя это всё Даня всё больше понимал откуда растут ноги у его ненависти к Романову. Может Александр Петрович и не хотел сделать ему больно, вроде он не похож на человека, что специально забирает у парнишки близких. Вот даже в гости позвал, подарок сделал, поговорил на кухне, прижал к себе по-отцовски. Возможно, стоит присмотреться к нему, но об этом Химки будет думать завтра, а пока его ужасно клонило в сон.