you are not alone

      Когда Птица держит похоронку три месяца спустя, внутри все сжимается. Сережа паниковал и до этого, когда Олег не вернулся в обещанные сроки, когда в военной части говорили, что не могут ничего сказать об этой задержке, но теперь эта паника могла перерасти в истерику, чего Птица не мог допустить. Обещал Олегу не допустить.       Но Олега больше нет. Похоронка, которую Птица выбил в части, едва ли не убив противную тетку, не давала об этом забыть. Бумажка лежала на кофейном столике, не давая забыть, что они с Сережей остались одни. Снова одни, как в детстве, когда родители только погибли, а Олег еще не попал в их детский дом. И Птица чувствовал себя беспомощным, не знал, как будет возвращать Сереже желание жить, когда сам не был уверен, что сможет пережить эту утрату. Ему нравилось, что их проблемы именно Олег решал жестко и радикально. -Птица, что-то не так, я прав? — Разумовский появляется рядом неожиданно, отчего Птица вздрагивает. Сережа лишь недавно научился этому фокусу, появляться тенью за спиной Птицы.       Теперь стало понятно, почему Сережа так бесился, когда сам Птица появлялся ну очень неожиданно. Инфаркт и, правда, можно словить. -Все в порядке, с чего ты взял? — интересуется он, садясь прямо на злосчастную бумажку. Возможно, это было подозрительно, но Сережа слишком нематериальный, чтобы узнать, что там написано. Он сожжет ее. Сожжет и развеет пепел над Невой, вместо праха Олега. -Я впервые вижу, чтоб ты плакал, — Сережа садится напротив Птицы на диван. Смотрит внимательно, знает, что Птицу легко расколоть, нужно просто знать как. Пока Птица в теле, на него действуют гормоны и Птица слаб.       Птиц стирает влагу со щек и с напускным спокойствием сообщает, что читал какой-то слишком грустный рассказ. Они оба в это не верят. Но Сережа позволяет иметь Птице свои тайны. Одергивая на худых Сережиных плечах большую толстовку Олега, Птица недовольно зажмуривается и достает похоронку. Пусть Сережа узнает об этом так, нежели находясь в теле и от кого-нибудь другого. -Олег не вернется, — тянет Птица, стараясь звучать холодно, будто его это вообще не задело, будто ему плевать, будто Волков не был ему дорог. Сергей не должен знать, что оба они сломаны. Хоть кто-то должен быть сильным. — Их отряд подорвали в одной из деревень, никто не выжил.       Сережа почти отпрыгивает, едва не падая с дивана, но улучшенные рефлексы Птицы успели его удержать от падения. Поясницу прострелило, и Птица опустился рядом с Сергеем, как же Разумовский справляется с маневрированием в этом теле со смещенным центром тяжести. -Аккуратнее, Птица, — флегматично заявляет Сережа, эмоции из его голоса резко пропали, глаза потухли. Птица не знал, что ему нужно сделать, чтобы Сережа почувствовал себя лучше, фокус с перевоплощением в Олега мог сделать лишь хуже. -Стараюсь, — прошипел Птица, все же поджигая похоронку. Бумага ярко вспыхнула, отбрасывая на лицо Птицы оранжевый свет. Вкупе с янтарными глазами это выглядело довольно жутко. — Мы ничего не могли с этим сделать, Сережа, это было его решение.       Разумовский переплел их пальцы, меняя местами. Птиц размял черные крылья и пригладил на них несколько топорщащихся перьев, после чего встал позади Сергея, опустив руки на его подрагивающие плечи. Письмо в его руках догорало. -Я мог его остановить, — шепчет Разумовский, откидывая голову на спинку дивана и встречаясь взглядом с Птицей. В его взгляде не было привычного спокойствия и уравновешенности. Казалось, что он сам едва держался, чтобы что-нибудь не разгромить. -Мы могли остановить…. Но не стали, — Птиц запустил пальцы в волосы Сергея, массируя голову. То, что он не впал в истерику сразу, было хорошим знаком. Терапия, на которую записал их Олег, и правда работала.       Разумовский посмотрел на Птицу, а потом перевел взгляд на детскую. У них с Олегом были планы и цели, но теперь не было Олега. -Как думаешь, как долго мы сможем скрывать от общественности все это? — спросил Сережа. — Еще пара недель и даже толстовки Олега это не скроют. -Предлагаю валить из Питера. Купить дом, сказать всем, что работаешь над обновлением и не выходить на связь с миром. А там уже разберемся, — Птиц уже шепчет, а потом растворяется, словно его и не было.       Оставшись один, Разумовский прошел к бару, достал одну из бутылок и с воплем полным боли швырнул ее в стену. На светлой поверхности появилось ужасное красное пятно, но Разумовского это не волновало. Рыжий потянулся за второй бутылкой, выпить он не мог, но выплеснуть эмоции хотелось, замахнулся, чтобы кинуть и ее тоже. Птица мягко перехватил его руку, осторожно зафиксировав его. Сережа был слишком хрупким. -Тебе нужно прилечь, — не ослабляя хватку, Птица повел его в спальню. Он видел, как Олег делал так, после срывов. Ложился рядом и обнимал. И не только обнимал, но Птица так не мог.       Птица мог просто оставаться рядом, создавая хоть какой-то эффект присутствия. Им просто нужно было пережить несколько месяцев, а потом будет не до апатии. Он сидел рядом с Сережей, сторожил, словно верный пес, поглаживал его по спине и сам утирал слезы.       Птица не знал, что умеет чувствовать. Не знал, что из врага Олег превратиться в того, по кому он будет скучать.