
Метки
Описание
Йен Хайдигер знал, человеку его статуса недопустимо заводить роман на арене с модифицированным гладиатором. Спустя год после интрижки, едва не разрушившей его жизнь, и обмана, будто бы любовник ждет от него ребенка, у Йена Хайдигера грандиозные планы, отличные друзья и нет желания возвращаться в прошлое. У прошлого есть планы на всех. И всех оно готово сожрать.
Приквел I "Немного о пламени" - https://ficbook.net/readfic/9981540
Приквел II "Vale" https://ficbook.net/readfic/11129154
Примечания
Сиквел "Мелочи и исключения" -https://ficbook.net/readfic/12794013
Глава 23. Время собирать камни (2)
16 апреля 2024, 10:03
Ремнем Лерой скручивает Доберману руки за спиной, сажает к стене и для верности держит за шиворот. Доберман не шевелится, только хрипит. Лерой держит крепко — костяшки выступают буграми на сжатой в кулак руке. Не верит. Это как играться с манекеном, усаживать в разных позах и притворяться, что он живой.
— Шестнадцать процентов хватило. Это точно Доберман?
— Шестнадцать?
Хайдигер находит единственное объяснение.
— Ты гладиатор.
— Был, — сразу же поправляет Лерой. Словно поднимает с пола упавшее печенье: быстро поднять — считай, не ронял; быстро откреститься — считай, не было. — Семь лет, как списали.
— Тяж, пилот, снайпер?
Кому не плевать. Хайдигеру — точно. Но он тянет время, собирает мысли в кучу.
— Шашечник, — так же быстро говорит Лерой.
Доберман хмыкает, не поднимая головы, как будто выплёвывает смешок себе же на грудь.
— А здесь?.. Следил за мной?
— Меня мистер Хайдигер послал, — уточняет Лерой. — Ваш отец. Попросил проследить, чтоб вы не вляпались.
— Попросил?
— Да. Сказал, вы и охотничий ствол — коктейль для суицида.
Доберман хмыкает второй раз.
Лерой напрягается. Вроде не двигается и не меняет позы, но словно наливается угрозой.
— Не бей, — говорит Хайдигер, — хватит с него.
— Хватит с меня, — подтверждает Доберман. — Списанный шашечник… Семь лет на свободе… И не убил никого? В мозгах голоса не верещат?
Лерой сжимает плотно губы.
— Мы разберемся, — говорит Хайдигер.
Это как пытаться сдержать волкодава на поводке. И держит то по сути не веревка, а лишь собачья вера, что человек главнее. Хайдигер молится, чтобы за семь лет вне арены Лерой не стал неверующим.
— Майкл?
— Майкл тебе в зад, — рассеянно бормочет Доберман. — Микки.
— Микки. А… Алекс?..
— Алекс… Да там же, где и Майкл.
Момент не для эмоций. Хайдигер пристраивает приклад на локте. Хорошо, что спокойный голос или мертвый — разница невелика.
— Верни его. Верни Алекса. Дай мне поговорить с ним.
Доберман скалится и становится собой, жаль только на мгновение. Неверный лунный свет рисует у него черные круги под глазами.
— Мы же не в магазине…
— Верни.
Хайдигеру хочется вывернуть неДобермана наизнанку. Вывернуться самому. Встать на колени и умолять. Или повалить его на пол и бить по лицу, пока тот не скажет голосом Алекса: «Хватит, Йен, не психуй».
— Что ты хочешь? Что мне сделать, чтобы ты исчез?
Хайдигер бессилен — не первый раз в жизни, но впервые так отчаянно безнадежно.
— Микки… Микки, Микки, Микки… Что ты делаешь? Зачем тебе это? Что ты хочешь?
Доберман поднимает голову, и глаза у него блестят, будто его сжирает лихорадка.
— Жить, наверное. Не очевидно?
— Нет.
Тоска крутит в животе тугой узел.
— Хотел бы жить… Не стал бы разводить эту грязь. И поножовщину.
— По-моему, наоборот. Не хотел бы — сидел бы тихо и ждал, когда за мной придут. Вот это было бы странно, — тянет Доберман. — Ты же про того старика сейчас? Рашшфорда. Ещё одна шестерка Фрэнки. Он все знал. А Фрэнки пришлёт новых. Зачем это ему?
— Я не знаю.
Слова наслаиваются шелухой. Снежный ком из слов. Под ним можно похоронить кого угодно. Хайдигеру хочется залепить пощечину самому себе.
— И я не знаю, — Доберман пытливо наклоняется вперёд. Лерой тянет вверх и назад. Рубашка трещит, ворот натягивается, душит Добермана.
— Зачем они пришли сюда? Вошли, выволокли меня, а потом убили. Смысл?
— Я думал… — Хайдигер запинается о щекотливость ситуации: каким тоном говорить со вчерашним мертвецом? — Мне казалось, ты… Сам…
— Что? Сдох? Не ври! — зло выплёвывает Доберман, ждёт взрыва, наверняка высматривает ложь на лице, но Хайдигер молчит. — Или не врешь… Фрэнки тебя вслепую втянул, да? Что-то пообещал или… Конечно, ему не приснилось даже тебе признаться. Пешки не для исповеди. Пешки, как ты, для приказов… Так вот — давай я тебе расскажу. Не сам. Они пришли ночью. Такой же зимней ночью как сейчас. Выбили замок. Выволокли меня из кровати, посадили в кресло и убивали. Медленно травили дрянью, пока не отказало сердце. А теперь ты — пособник. Их пособник.
— Я не знал, — говорит Хайдигер и сам удивляется, насколько отстранено звучат его слова. — Стивен Райен сказал, это было самоубийство. Поэтому он загорелся дать тебе второй шанс.
— Стив?
— Стивен Райен, — повторяет Хайдигер.
Пол в комнате качается все сильнее. Если раньше смахивало на лодку, идущую по мелкой волне, то теперь сошло бы за семь-восемь баллов землетрясения. Хайдигеру становится тяжело стоять прямо, хочется опереться, может, о тот же пол — сидеть и говорить было бы удобнее. Не так презентабельно. Но получалось бы лучше думать, не упустить важное.
— Вы в норме? — уточняет Лерой наигранно легкомысленно, вроде как мимоходом, чтоб не нарваться на отповедь. Никому не нравится, когда его уличают в слабости. — Вас шатает.
Нет ничего нормального в кровавых пятнах, плывущих перед глазами, Хайдигер почти уверен. Стена, освещённая луной, все сильнее окрашивается в розовый. Пятна тьмы и крови перетекают друг в друга, соревнуются за палитру. Неоново-красный и угрюмо-синий.
Голодное завывание доносится все громче, назойливое, ввинчивается в уши. Хайдигер надеется, следующим в его голове не поселится глас божий, поющий псалмы. Иначе придется сдаться в психклинику и признать себя сумасшедшим идиотом, как подсказывал отец.
Лерой дёргается, делает быстрый шаг в сторону, выглядывает в коридор вполглаза из-за косяка. Доберману не остаётся ничего, кроме как вприсядку перебраться следом, падая на колени и ругаясь сквозь зубы. Лерою хватает мимолётного аккуратного взгляда оценить масштаб.
— Полиция. Это полиция, мистер Хайдигер.
— Ещё спасители? — шипит Доберман. — Решили помочь и спасти меня вместе с копами, мистер Хайдигер?
— В вашей машине шуруют, — докладывает Лерой. — Две минуты, и будут здесь.
Рон был прав с самого начала. И в том, что ехать не стоило. И в том, что не поверил. И в том, что выбрал друга вместо взбесившегося гладиатора. Кто тут осмелится спорить?
— Твоя где?
— В лесу, футов триста на объездной, — четко докладывает Лерой. Как метку на карту ставит.
Доберман — старый Доберман — называл это «рывком». Хайдигер «рвет» сознание как гладиаторы синхронизацию — на максимум сразу, без ограничителей, к максимальной собранности. И чувствует запоздалое удовлетворение от самого себя, что способен на подобное.
— В твою машину. Быстро. Тащи его.