White R

***

       Случившееся было простым, по крайней мере в начале. Охранник на северном КПП пропустил машину с девушкой за рулем. На заднем сиденье он заметил ребенка, заботливо укутанного и пристегнутого, решил, что это странно. Но не стал вмешиваться, потому что дети не допускались лишь на вечерние шоу. На улице же стоял хоть промозглый, но все-таки полдень.       Дежурный распорядитель в здании администрации собирался отойти на обед. Поэтому гостье, попросившей вызвать в переговорную гладиатора Добермана, он не стал предлагать дождаться того с тренировки, а любезно предложил проводить на трибуну. Тем более кафетерий был по пути.       На трибунах же любопытствующих и так было достаточно — владельцы команд в межсезонье присматривали себе пополнение, да и просто глазеющих охранников хватало. Поэтому на хрупкую девушку с ребенком никто внимания даже не обратил. Контроллер у пропускных турникетов не спросил карту владельца. Все сложилось само собой, почти случайно.       По крайней мере, когда позже взмыленный Дэниел закончил опрашивать очевидцев, он четко мог сказать — ничто не предвещало.       Кто-то видел, как девушка прошла под аркой, поднялась на нижний ярус трибун и неспешно пошла обходить по периметру громадное поле туда, где виднелись фигуры гладиаторов. Кто-то видел ее рядом с Доберманом.       Инструктор команды, чувствуя, что если не выслужится по полной, то станет вешалкой для всех собак, в деталях рассказал, что девушка подошла, когда Доберман закончил проходить тренировочную дистанцию по контрольным точкам. Рассказал, как тот сидел на корточках, пытаясь отдышаться, а гостья встала у барьера, как раз напротив. И ребенок у нее на руках захныкал. И Доберман заметно одеревенел, даже побледнел, когда поднял голову на звук, хотя до этого явных триггеров на детей в его психоскане отмечено не было. И даже «на панель» — фотографироваться в боевой снаряге со студентиками и детишками — прежний хозяин отправлял Добермана спокойно. Тут же он как завороженный подошел и встал перед трибунами, задрав голову. А гостья ему сказала, негромко, что-то странное, вроде: «Если она тебе не нужна, я заберу ее себе. И твое место рядом с Йеном тоже. Сделай одолжение — сиди тихо в своей дыре, пока я буду жить счастливо». И добавила, потому что ответа не дождалась: «Теперь, ее будут звать Мелиса, чтобы ни ей, ни Йену о тебе ничего не напоминало. И они оба будут моими. Ты же сам решил — значит не против?»       И был ли Доберман против или нет, да и понял ли вообще о чем речь — инструктор рассказать не мог, потому что отвлекся на финишировавшего Лондона. А вот Лондон уже видел, из-за спин «пятнышей» и других гладиаторов, как гостья, стоявшая у барьера на нижнем ярусе трибун, повернулась, собираясь уйти. И Доберман в ту же секунду неловко дернулся, словно против воли, рванул дезинтегратор из кобуры и, почти не целясь, с бедра, выстрелил — ей в голову.