Ты заставляешь меня чувствовать себя как-то так

Персиваль провел ночь в чемодане Ньюта. Они почти не спали, просто обнимали друг друга и дышали в унисон, изредка обмениваясь поцелуями, чтобы успокоить друг друга. Первые пару часов Ньют держал его так крепко, словно Персиваль мог исчезнуть, если он его отпустит. Персиваль ничего не говорил, просто ждал, пока его альфа постепенно расслабится. А утром, когда взошло солнце, они вместе аппарировали в дом Персиваля и, позавтракав, уселись бок о бок на его диване. Персиваль, словно пересказывая клиническую информацию, объяснил, что после последней течки что-то пошло не так и теперь он больше не может иметь детей. Ньют плакал о Персивале, но не о себе и не о том, что он потерял возможность иметь детей. Он плакал из-за боли Персиваля, за страх и тревогу, которые он испытывал. Персиваль так сильно любил его. Он прошептал эти слова в губы Ньюта, и Ньют тихо повторил их за ним, а Персиваль почувствовал облегчение. — Честно говоря, — хлюпнул носом Ньют, немного успокоившись, — меня больше печалит, что ты не можешь получить то, что хочешь. Я буду счастлив, пока у меня есть ты. И это сломило Персиваля, потому что Ньют — замечательный, добрый Ньют — все понял, и сердце Персиваля разорвалось на части, позволив ему наконец оплакать то, что, как он думал, он уже принял. Он сказал Ньюту сквозь слезы, что больше не может сдерживаться, что очень хочет детей, что всегда втайне надеялся, что когда-нибудь у него они появятся, несмотря на карьеру, и что он не готов к тому, что это вдруг отняли у него без его согласия. Ньют ничего не сказал, просто обнял его, окутал своим запахом, и Персиваль почувствовал, что тонет, но в то же время ощутил поддержку в непоколебимости и непреклонной силе своего альфы. Ньют обнял его и дал выплакаться, и Персиваль мысленно поблагодарил кого-то там, наверху, за то, что этот человек появился в его жизни. Они сидели так, пока не высохли последние слезы, а потом просто молча обнимали друг друга. Потом Ньют уговорил его прилечь и отдохнуть, и через несколько минут Персиваль уже дремал, положив голову на колени Ньюта, совершенно опустошенный после всех выплеснутых им эмоций. Веки его были опущены, голова болела, в горле пересохло, но Ньют не пошел за водой, хотя Персиваль нуждался в ней, и даже не стал прибегать к магии, потому что знал, что сейчас не может оставить своего альфу одного. Персиваль чувствовал себя опустошенным и уязвимым, но в то же время с него словно сняли огромный груз. Ньют тихонько издавал успокаивающие звуки, массируя его виски и отводя влажные от пота волосы со лба. Персиваль мельком подумал, что пора бы их снова подстричь. — Ты можешь идти спать, — тихо сказал Ньют. — Я разбужу тебя к ужину. Персиваль моргнул, и стена перед его глазами начала расплываться. — Тебе тоже нужно поспать, — слабо сказал он. — Может быть, после того, как я немного понаблюдаю за тобой, не пугая этим, — серьезно ответил Ньют, и Персиваль усмехнулся. — Смотри сколько хочешь, мистер Скамандер. Персиваль заснул под смех Ньюта. Персиваль проснулся с легким сердцем и новыми силами, хотя и был немного скован из-за того, что спал в одежде. А еще он проснулся от поцелуя, который Ньют тут же запечатлел на его губах еще до того, как он открыл глаза, и это заставило его улыбнуться. Ньют помог ему подняться и дал немного воды, чтобы утолить жажду. — Может, переоденемся и поедим? — предложил Ньют, и Персиваль согласился. Он наблюдал, как Ньют спустился к своему чемодану, а сам отправился в свою комнату наверху. Закрыв за собой дверь, Персиваль прислонился к ней спиной и медленно опустился на пол, сев прямо у порога. Он вздохнул и с удивлением почувствовал, что по его щекам текут слезы. Он раздраженно вытер их, и вскоре они перестали течь. Должно быть, это были остатки слез, оставшихся после предыдущего переживания. Несмотря на недавнюю эмоциональную бурю, Персиваль улыбнулся. Он был в безопасности в своем доме, его альфа был рядом, и он с нетерпением ждал, когда это станет постоянной составляющей его жизни. Он решил, что обязательно спросит Ньюта о переезде к нему, когда увидит его, и с осторожной надеждой представил, как этот дом станет их общим жилищем. Он представил, как эта комната наполнится запахами их обоих, его и Ньюта, которые смешаются и создадут уникальный аромат, который будет принадлежать только им. Затем он встал и подошел к кровати, которая всегда казалась слишком большой для одного, и представил, как их запах становится все сильнее и сильнее. При этой мысли он слегка покраснел, поняв, почему так получается. Он снял одежду и положил ее на кровать, затем подошел к комоду, размышляя о том, что ему придется сделать, чтобы это произошло, как ему придется оставить свой собственный запах. А это означало, что больше никаких подавителей. Персиваль ждал, что его охватит паника, что дыхание станет учащенным от волнения, но ничего не происходило. Перспектива оказалась не такой пугающей, как он ожидал. Он был уверен, что отреагировал бы совсем по-другому, если бы это произошло до встречи с Ньютом. Но теперь он был уверен, что сможет справиться с любыми проблемами, которые могут возникнуть из-за отказа от подавителей. В данный момент авроры относились к нему нормально, независимо от его пола. Он более чем доказал свою компетентность и надежность в качестве директора службы магической безопасности. Больше всего его беспокоила их реакция на то, что он так долго скрывал от них это, особенно после того, как он сам так жестоко обошелся с ними за сокрытие правды. Сведёт ли это счёты между ними, или Персиваль окажется в ещё более невыгодном положении из-за своей лицемерной натуры и того, как долго он держал всё в секрете? Возможно, он недооценил своих авроров. Они лично говорили ему, что он заслуживает счастья с Ньютом, и свободное принятие своей роли омеги на публике с альфой было для него частью этого счастья. Он был уверен, что они говорили искренне, и, учитывая все, что произошло за последний год, вряд ли их это сильно обидит. Оставался только один способ узнать наверняка. Персиваль тихонько рассмеялся, стоя почти голым в своей спальне и размышляя над тем, как подойти к решению своих проблем, которые казались ему нелепыми. Он повернулся, чтобы переодеться, но заметил свое отражение в зеркале на противоположной стене и замер. Он провел рукой по животу и почувствовал легкую боль в груди, зная, что он никогда не округлится из-за ребенка. Но это была уже не гноящаяся рана, и он смирился с этим, потому что это было начало. Эта боль останется с ним навсегда, но со временем она превратится в шрам. Говоря о шрамах, он также слегка коснулся нескольких из них на руках. Персиваль всегда носил свои шрамы с едва уловимой гордостью — вещественное доказательство того, что он может справиться с опасными ситуациями и достаточно силен, чтобы выжить. Но теперь он задумался, найдет ли Ньют привлекательным его тело, украшенное столькими шрамами. Персиваль определенно был далек от идеального образа омеги. Что ж, он полагал, что есть только один способ это выяснить. Когда Персиваль спустился вниз, умытый, побритый, с завязанными назад волосами и вычищенными зубами, Ньюта нигде не было видно. Он решил подождать, сварив себе кофе. Вскоре он почувствовал, как сзади его талию обхватили руки, и напрягся, когда Ньют прижался к нему, словно длинная теплая линия вдоль его спины. — Ты выглядишь уютно, — вздохнул Ньют, прижимаясь к его шее, отчего волосы на его шее встали дыбом. — Мне нравится. Персиваль был одет в мягкую белую рубашку, которую предпочитал надевать, когда отдыхал, и старые домашние брюки — разительный контраст с множеством слоев одежды, которые он обычно надевал на работу. Он понял, что Ньют, должно быть, первый человек, кроме Серафины и его семьи, который видит его в таком виде. Он внутренне поразился тому, как много успел увидеть его альфа за год. Он расслабился и прислонился к своему альфе, и Ньют в ответ прижался к нему еще теснее. Персиваль улыбнулся: точно щенок. Ньют снял только жилетку и галстук, расстегнул воротник рубашки и закатал рукава. Но даже это придавало его альфе гораздо более непринужденный вид, и Персиваль не мог сказать, что это ему не идет. Пока Ньют наливал себе кофе, он заметил тонкую косичку в волосах Персиваля и тот рассказал ему, как встретил Куини, как ему было комфортно в ее обществе, ведь он тоже омега, и как его вдохновила ее способность выбирать Якоба. — Она была беременна, — тихо сказал Персиваль и почувствовал, как Ньют крепче обнял его. — Кажется, на мгновение я возненавидел ее за это. А потом Персиваль сказал Ньюту, что будет выбирать его до конца своих дней, если Ньют примет его, и улыбнулся, когда Ньют снова заплакал у него на плече, на этот раз от радости. В душе Персиваля воцарился мир, и он понял, что принял правильное решение. Когда Ньют попытался извиниться за то, что жаловался на отсутствие у Персиваля запаха, тот не стал его слушать и извинился сам за то, что не заметил этого раньше и доставил альфе трудности. В конце концов они оба согласились, что им нужно поработать над улучшением своих навыков общения. Персиваль был рад, что наступили выходные, потому что не мог представить, как у него хватит сил идти на работу после всего, что они с Ньютом пережили за последние двадцать четыре часа. Он с нежностью смотрел на Ньюта, который после обеда устроился на одном из диванов и играл с Леди и Пикеттом. Он выглядел так, будто отлично вписался в обстановку, несмотря на то что был здесь впервые, и омега почувствовал удовлетворение. — Ньют, — позвал он с порога, машинально поглаживая руку Дугала, — не хочешь переехать ко мне? Персиваль подошел к Ньюту, и тот медленно повернул голову в его сторону, его глаза расширились от недоверия. — Прости, — заикаясь, начал Ньют, — кажется, я ослышался. — Нет, ты все правильно расслышал, — с усмешкой протянул Персиваль, явно наслаждаясь его реакцией. Ньют смотрел на него с застенчивым видом, и Персиваль не удержался и погладил его по волосам. — Ты уверен? — неуверенно, но с надеждой спросил Ньют. — Что скажешь, альфа? — с легкой усмешкой ответил Персиваль, наслаждаясь тем, как Ньют слегка покраснел. — Думаю, было бы невежливо принять такое приглашение, — улыбнулся Ньют. — Ну и ладно. Это твой единственный шанс. — Нет, правда? — воскликнул Ньют, и его лицо тут же помрачнело. — А что, если я откажусь из уважения? Персиваль пожал плечами. — Это было бы твое поражение. Персиваль и сам не понимал, откуда в нем взялось это желание подшучивать над Ньютом (который делал это слишком легко), наслаждаться их легким препирательством. Но он чувствовал себя так свободно, как никогда раньше, и ему больше не нужно было сдерживать себя или стараться выглядеть собранным. Он в последний раз дружески хлопнул Ньюта по плечу и позволил Дугалу отвести его к другому дивану, чтобы усадить. Демимаска забрался к нему на колени, и Персиваль сделал вид, что сосредоточился на нем, хотя и бросил осторожный взгляд в сторону Ньюта, который, слегка нахмурившись, вернулся к Леди и Пикетту. Персиваль спрятал улыбку в густой шерсти Дугала. Ближе к вечеру они вместе покормили тварей, и Билл попытался стянуть с Персиваля кольцо, но остановился, увидев суровый взгляд Ньюта. В итоге Билл забрался в объятия Персиваля и не собирался уходить. — Мама обижает тебя, Билл? — с совершенно серьезным лицом спросил Персиваль и с трудом сдержал смех, увидев, как отпала челюсть Ньюта. — Я его не обижаю! — возмущенно воскликнул Ньют. — Ему нужно научиться не брать то, что ему не принадлежит. Особенно это. Когда Персиваль продолжал молча смотреть на него, его альфа надулся, и Персиваль не удержался и поцеловал эту обиженную гримасу, как он мечтал сделать всякий раз, когда видел ее. К сожалению, поцелуй пришлось прервать, когда нюхлер все-таки выхватил кольцо, и им пришлось бежать за ним, чтобы вернуть его и отчитать Билла. Позже тем же вечером Ньют решил остаться спать на диване внизу, сказав, что хочет уважать границы Персиваля. Хотя Персиваль хотел пригласить его в свою комнату, он уважил решение Ньюта, пожелав ему спокойной ночи и оставив дополнительные одеяла, прежде чем подняться наверх в свою комнату. В итоге он всю ночь ворочался, уже скучая по запаху своего альфы, и встал утром, не выспавшись. Ни один из них не сказал друг другу ничего о своих усталых лицах и мешках под глазами, но когда Персиваль спросил: «Ты присоединишься ко мне сегодня вечером?» — Ньют тихо, словно стыдясь, ответил: «Хорошо». День начался с завтрака в кафе на открытом воздухе и прогулки по парку, где они встретились (в одностороннем порядке) уже во второй раз. Погода стояла почти летняя — яркая, солнечная и жаркая. Персиваль немного пожалел, что надел свой обычный костюм, но он никогда бы не вышел на улицу в удобной одежде, несмотря на разочарование Ньюта. Когда они вернулись домой, Ньют настойчиво предложил ему переодеться. Его лицо заметно оживилось, когда он увидел, как Персиваль спускается по лестнице в рубашке и брюках, и Персиваль правильно понял, что альфе нравится видеть его в таком комфортном состоянии. Персиваль старался держаться как можно ближе к Ньюту, даже когда они находились в одной комнате, потому что заметил, как Ньют следил за ним взглядом вчера и сегодня. Он решил, что это неосознанная реакция на то, как сильно он напугал Ньюта своим исчезновением в прошлый раз, и не винил его за это. Вместо этого он старался почаще прикасаться к нему и раз за разом целовал Ньюта. Это было невероятно приятно — наконец-то иметь возможность так заботиться о своем альфе, не выходя из дома. Ньют очень ценил это и не переставал улыбаться. И позже, когда они лежали вместе в постели Персиваля, а Ньют был в своей одежде, его альфа посмотрел на него, словно снова осознавая, что Персиваль рядом. Они не прикасались друг к другу, хотя, казалось, еще не были готовы к этому в данной обстановке, но оба довольствовались тем, что просто смотрели друг на друга. — Я собираюсь прекратить прием подавляющих препаратов, — тихо сказал Персиваль в пространство между ними. Глаза Ньюта расширились, но он ничего не сказал, просто ждал, и Персиваль был благодарен ему за это. — Мне больше не нужно прятаться, — продолжил Персиваль. — Мои авроры знают и доверяют мне, и нечестно продолжать обманывать их. Да и по отношению к самому себе нечестно не показывать им, кто я такой. В конце концов, несмотря на то что я омега, я гораздо больше того, что ожидают от меня другие. Он перевел дыхание, прежде чем продолжить. — Есть люди, которых вполне устраивает жениться в юном возрасте и завести семью, и это прекрасно, но это не для меня. Все должны понимать, что пол не всегда имеет значение, когда речь идет о том, чего человек может достичь. И… — Персиваль на мгновение отвел взгляд и сделал еще один глубокий вдох. — Я хочу, чтобы ты знал, как я пахну. Когда он снова посмотрел на Ньюта, тот смотрел на него с такой явной гордостью и обожанием, что Персиваль покраснел. Но омеге было приятно, что его ценили. — Я очень хочу поцеловать тебя прямо сейчас, — неожиданно проговорил Ньют, а потом удивился, что сказал это вслух. — Ньют… — Не то чтобы я говорил, что сделаю это, или что ты должен разрешить, я просто… просто говорю. — Хорошо. — Хорошо… подожди, хорошо? — Нет. Я имел в виду «хорошо» в том смысле, что я понимаю. — Персиваль тихо рассмеялся, потому что Ньют выглядел почти испуганным, что ему могут разрешить, а теперь выглядел облегченным и разочарованным одновременно. — Но я ценю это чувство. Ньют застонал и покраснел. — Это было опасно. Но в любом случае, я думаю, нам лучше сделать это после спаривания. Официально. Если ты не против. — Как скажешь, альфа. Ньют удовлетворенно мурлыкнул в ответ. Персиваль тоже был счастлив и заснул, окутанный запахом своего альфы. *** Утром, сидя напротив Ньюта за обеденным столом, Персиваль смотрел на маленькие таблеточки перед собой. Они оба были одеты и готовы к выходу, только что закончив завтрак. Ньют молчал, просто наблюдая за ним, что было очень кстати, потому что Персиваль мог бы и не довести дело до конца, если бы Ньют сказал что-нибудь вроде того, что ему не нужно этого делать. Он сглотнул и смахнул таблетки одной рукой. Он знал, что это не конец, потому что у него всегда будет возможность получить их от Элеоноры, но это был первый шаг к тому, чтобы понять, сможет ли он по собственной воле отказаться от них. — Персиваль, мы можем сегодня не ходить на работу? — неожиданно спросил Ньют. Персиваль был настолько ошеломлен вопросом, что забыл о том, что только что сделал. — Прошу прощения? Ньют заметно нервничал и избегал его взгляда. — Ну, я просто… очень хочу быть первым, кто почувствует твой запах. А на работе так много людей, и я не могу всегда быть рядом с тобой. Я просто хочу быть первым. — Ты, наверное, шутишь, — недоверчиво ответил Персиваль. — Нет, я вполне серьезен, — нахмурившись, ответил Ньют. — Ньют, я перестал принимать таблетки только на один день. Я принимал их так долго, что даже не знаю, когда вернется мой запах. Ты же не можешь всерьез рассчитывать, что мне не придется пользоваться ими бесконечно. — Разве нет способа узнать это? — почти потребовал Ньют. — Разве целители не могут предсказать, когда вернется твой запах? Персиваль был в замешательстве. После всего, через что они прошли за эти выходные, преодолев столько препятствий, справившись с непониманием и болью, они теперь спорили об этом. Он понимал Ньюта: после того как они так долго были вместе и не чувствовали его запаха, Ньюту, конечно, хотелось бы первым почувствовать его запах. Но это было нереально. — Ньют, не будь смешным. — Смешным? Я смешной? — лицо Ньюта приобрело упрямое выражение. Персиваль тяжело вздохнул. — Мы можем попробовать, — согласился он. — Я могу поговорить с целителями, мы можем проводить вместе как можно больше времени, и я постараюсь не сближаться с другими людьми больше, чем это необходимо. Но… — и он остановил Ньюта взглядом, не давая ему продолжить, — это не в нашей власти. Я не могу волшебным образом заставить свой запах проявиться, когда рядом только ты. И даже если кто-то другой почувствует его первым, это не значит, что я должен это подтвердить. Персиваль понял, что победил, потому что Ньют больше ничего не сказал, хотя, казалось, у него были еще слова, чтобы высказаться. Логика Персиваля была неоспорима. Ньют что-то пробормотал за столом, явно недовольный, и это заставило Персиваля вздохнуть. Его альфа иногда вел себя как ребенок. Персиваль встал, подошел к нему, подождал, пока Ньют поднимет голову, и поцеловал его. Затем он сел на край стола (ужасная привычка, которую он перенял от Ньюта) и провел пальцами по его волосам, отчего тот удовлетворенно мурлыкнул. — Подумай вот о чем, — начал он объяснять, — только у тебя будет прямой доступ к моему запаху, прямо из источника. А когда ты узнаешь мой запах, я позволю тебе вдыхать его в свое удовольствие, наедине. — Затем он добавил с улыбкой: — В течение получаса. Ньют нахмурился, больше похоже, что он обиделся. — Почему только на полчаса? — На случай, если это случится на работе, — спокойно ответил Персиваль. — А если это случится здесь? — с легким волнением спросил Ньют. — Если случится… — Персиваль снова наклонился к нему, чтобы поцеловать в предвкушении, — то придется подождать и посмотреть. Будь хорошим маленьким альфой, Ньют. И с этими словами он оставил Ньюта поспешно вставать и следовать за ним, а сам Персиваль спокойно направился к выходу, собираясь на работу.