Ты заставляешь меня чувствовать себя как-то так

Когда Ньют полностью прекратил принимать подавляющие препараты, всем в МАКУСА потребовалось менее двадцати четырех часов, чтобы узнать правду о его альфа-природе. После того как Персиваль очнулся от более долгого, чем планировалось, послеобеденного сна, он просмотрел отчеты, которые уже были аккуратно разложены на его столе, с запиской от Фонтейна, и постарался не думать о том, что тот видел его лежащим на диване, как ребенка. Он успел прочитать два отчета, прежде чем решил, что ему нужно выпить кофеина и размяться, и вышел из кабинета, заметив отсутствие мисс Кетт. Должно быть, она ушла на обед. Он вошел в следственный отдел, ожидая увидеть всех, кто усердно работает, но не удивился, обнаружив группу болтающих людей, окруживших чей-то стол, и, к его удивлению, с ними была мисс Кетт. Он понял, что это стол Ньюта, когда приблизился вплотную. — Директор! — Старший аврор Джонсон первым окликнул Персиваля. — Добрый день, сэр. — Эй, босс, мы только что узнали нечто шокирующее, — с энтузиазмом добавил О’Брайен. — Разве он не знает об этом? — протянула Мэтьюс. — В конце концов, он за ним ухаживает. Персиваль догадался, о чем идет речь, и не стал говорить ничего, что могло бы намекнуть на его полное непонимание, до самого утра. Это был бы плохой пример. — Я немного удивлен, что Вы с этим согласны, — сказал Джонсон. — Я думал, Вы выберете милую омегу. Персиваль напрягся. Ему и в голову не приходило, как теперь будут воспринимать его ухаживания за Ньютом. В глазах всех они стали парой альфа-альфа, и хотя это было не так редко, как пара омега-омега, поскольку иногда их создавали для укрепления союза между домами, обычно это не было связано с любовью. — Не то чтобы я осуждал Вас, сэр. Я знаю несколько альфа-пар, и из них получаются замечательные пары! — поспешно объяснил Джонсон. — Аврор Джонсон, пожалуйста, заткнись, — осадил его Фонтейн. — Но Ньют все равно милый, — вставила Абернати, и Персивалю не понравился ее интерес к нему. — Нет, он не милый, он проблемный, — вздохнула Тина. — Я не удивлена, что он альфа. — Ты просто слишком упряма, Тина, — наконец сказал Ньют, выглядя расстроенным. — Послушайте, кто говорит, мистер Спаситель всех существ, — фыркнула Мэтьюс. — По крайней мере, я не такой слепой, как все вы. В группе воцарилась тишина, нарушаемая лишь ехидным фырканьем мисс Кетт. Персиваль чувствовал себя так же пораженным, как и остальные авроры. — Эй, босс, не возражаете, если мы его убьем? — небрежно спросил О’Брайен, похлопав себя по костяшкам пальцев. Персиваль вздохнул, уже уставший после дневного сна. — Пожалуйста, воздержитесь от расчленения моего нынешнего соперника, О’Брайен. — Но если он исчезнет, у меня будет шанс, раз уж я знаю, что Вы открыты для альфа-отношений, — ответил О’Брайен, подмигнув ему. Персиваль в недоумении уставился на аврора. — Персиваль, ты не возражаешь, если я убью его? — спросил Ньют, сверкнув глазами на О’Брайена. — Ого, похоже, малыш Ньют тоже склонен к насилию, — заметила мисс Кетт. Все в недоумении уставились на нее, а она пожала плечами, как бы говоря: «Что?» Персиваль пришел к выводу, что истинный пол Ньюта в целом никого не слишком шокировал, потому что Ньют был необычным омегой, а теперь он стал необычным альфой. К тому же они довольно спокойно восприняли изменившуюся динамику. Его удивляла способность авроров спокойно реагировать и приспосабливаться к внезапному изменению данных, в которые они верили или подозревали, что они по-прежнему правдивы. Он на мгновение задумался, как бы они отреагировали, если бы узнали об истинном поле Персиваля. Трудно было представить, ведь одно дело — ошибаться из-за того, что информация так и не была уточнена, и совсем другое — намеренно скрывать ее. Ньют последовал за ним, когда Персиваль, разогнав беспокойную компанию, направился в столовую, и шел за ним, как щенок. Он пристроился рядом с Персивалем, наливая ему чашку кофе и наблюдая, как тот пьет его. Персиваль поднял бровь, а Ньют лишь улыбнулся, медленно изогнув губы, и это была не совсем невинная улыбка. А потом Персиваль вдруг вспомнил поцелуй в кабинете и слишком быстро сглотнул, горячая жидкость обожгла горло, и он покраснел. — Осторожно, — прошептал Ньют, вытирая пальцем нижнюю губу Персиваля, отчего тот смутился, — ты же не хочешь обжечься. Персиваль быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто этого не видел, и зашипел на Ньюта: — Что ты делаешь? Мы в общественном месте! Ньют выглядел так, словно не понимал, почему это имеет значение, и Персиваль снова осознал, что этот человек не понимает основ социальной этики. — Мне нужно завершить много дел, поговорим позже, — сказал Персиваль и быстро удалился. *** К концу недели Персиваль признался, что стал избегать Ньюта. Нет, не самого человека, а ситуаций, когда он слишком долго оставался с ним наедине. В эти короткие моменты он чувствовал себя как на охоте и находил предлоги, чтобы уйти или пригласить кого-нибудь другого. Ньют, в свою очередь, не замечал или предпочитал ничего не говорить, и Персиваль чувствовал облегчение. Но не разочарование. Ему не нравилось то, что он делал, потому что он наслаждался временем, проведенным с Ньютом, но после того дня он стал невероятно внимателен к телосложению Ньюта, к его близости, к его позе, ко всему. Ньют не казался рядом с ним застенчивым или осторожным. Напротив, он казался уверенным и смелым. Даже слишком смелым. Он подходил слишком близко, улыбался слишком сладко, прикасался к нему так, что вызывал желание большего, словно соблазнял его. И да поможет ему Мерлин, он хотел быть соблазненным. Но эта его часть противоречила другой, которая говорила, что он должен быть сильным, оставаться альфой, которого все знали и ожидали от него. Но эта решимость становилась все слабее и слабее, когда Ньют сумел загнать его в угол в офисе и поцеловать, не давая дышать; это был их третий поцелуй. Персиваль начал волноваться, потому что знал, что ведет себя не так, как обычно, и чувствовал на себе взгляды авроров, наблюдавших за их взаимодействием. Персиваль боялся, но не мог оттолкнуть Ньюта. Авроры также начали спрашивать, когда он планирует преподнести Ньюту какой-нибудь подарок в знак признания успешности его ухаживаний. Он подумал, что следовало бы запретить им всем входить в его кабинет. Но, честно говоря, Персиваль представлял себя помолвленным с Ньютом, возможно, даже связанным с ним узами брака, если бы это было возможным. Он также не видел в их будущем детей, более подходящего партнера для Ньюта, возможности потерять работу, если правда всплывет наружу. И он не видел себя ни с кем другим. Он мог с уверенностью сказать, что Ньют ему очень нравится, что он счастлив с ним и, возможно, даже любит его. Ньют никогда не давал ему повода усомниться в своих чувствах, и Персиваль с досадой осознал, что все его тревоги вызваны его собственной неуверенностью и недостатками. И Персиваль устал повторять этот цикл: каждый раз, когда все шло хорошо, он затаптывал это своими жалкими мыслями и предположениями. В следующие выходные он вспомнил все хорошие моменты, проведенные с Ньютом, и они значительно превзошли болезненные. Он также покраснел, вспомнив моменты, которые привели его в замешательство и заставили жаждать большего. Чего именно, он сказать не мог. В какой-то момент он получил письмо от Тесея, который явно дразнил его: «Я знаю, что мой брат не самый мужественный парень, но давай, Грейвс!» — и сжег письмо в руке, прежде чем отправить ответ, в котором говорилось, что его борода делает его похожим на дальнего родственника графорна и что следующего чаепития не будет, когда он снова придет в гости. В воскресенье вечером Персиваль наслаждался книгой и кофе в гостиной, время от времени поглядывая на свою окками, свернувшуюся калачиком на подлокотнике кресла. Он видел, как она мило моргает и тихонько щебечет, и ему вдруг пришло на ум имя Леди. Она всегда двигалась очень грациозно, и ее манеры вполне подходили для директора службы магической безопасности, если судить по ее поведению. — Леди, — позвал он, и она откликнулась на его голос, повернув голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбнулся и нежно погладил ее, ему нравилось, как звучит это имя. — Да, Леди, молодец. Завтра он должен будет спросить Ньюта, как обучить ее, чтобы она не напрягалась и случайно не задушила его, ведь большую часть времени она проводит у него на шее. А завтра он преподнесет Ньюту подарок. Это будет выражением признательности за его усилия по ухаживанию и готовности остаться с ним. Улыбка Персиваля стала шире, когда он попытался представить себе выражение лица Ньюта. *** Завтра был вторник, потом среда, потом четверг, и все равно ничего не происходило. Персиваль объяснил это тем, что ему нужно больше подготовиться, его способностей не хватало для того, что он планировал. В конце концов он попросил Ньюта показать ему нюхлера в пятницу утром, и они решили отправиться туда во время обеденного перерыва. Но когда они только закончили трапезу, Персиваль увидел две маленькие лапки, просунутые под его дверь, и оба тут же вскочили и принялись гоняться за Уильямом (сокращенно Билл, «потому что его рот похож на утиный клюв, понимаешь?» Ньют был очень горд, объясняя, почему Билл получил такое имя, а Персиваль не мог найти в себе силы сказать ему, что Билл — это сокращение от Уильяма, независимо от того, есть у него утиный клюв или нет). — Как он вообще выбрался? — прорычал Персиваль, увидев, как Билл бросился за угол к большой комнате, полной авроров. Наверняка кто-то из них должен был поймать ускользающее существо. — Кажется, я забыл сегодня зачаровать замок, — извиняющимся тоном ответил Ньют, когда они вместе бежали по коридору. — Ты не можешь быть серьезным, — вздохнул Персиваль. — Ньют, ты ведь так хорошо справлялся, не так ли? Они остановились в дверях, чтобы оценить ситуацию. Быстрый взгляд на Ньюта показал, что тот слегка покраснел. — Я… я отвлекся сегодня утром. Что бы его ни смущало, придется подождать. Персиваль видел, как Билл шныряет между ног, ставит подножки, подбирает и складывает в свой мешок все, что может. К счастью, он врезался прямо в Тину, у которой было больше опыта обращения с созданиями Ньюта среди авроров. Когда они оказались рядом, она уже держала его в воздухе на конце своей палочки, а Ньют схватил нюхлера и начал сваливать украденные вещи на пол. Персиваль вернул все предметы их законным владельцам, пока на полу не осталась только одна вещь. — Вот оно! — воскликнул Ньют, перебрасывая Билла через голову в сторону Персиваля. Персиваль поймал его, не обращая внимания на возмущенный писк и шипение Леди, и посмотрел на спину Ньюта, который склонился над тем, что подобрал с пола, совершенно не обращая внимания на недоуменные взгляды. — В чем дело, Скамандер? — спросила Мэтьюс, которая подошла взглянуть на суматоху. Ньют вздрогнул от своих размышлений и покраснел, когда наконец посмотрел на всех и заметил их внимание. — О, эм, это… — заикаясь, сказал он, сомкнув пальцы вокруг предмета. — Ньют, это было… — Подожди, Тина… — взмолился Ньют, глядя на нее. Персиваль увидел лицо Тины через плечо Ньюта, и она встретила его взгляд, а затем кивнула Ньюту. -… А, а, я этого не видела. Персиваль недоверчиво поднял бровь, но Тина не вернула ему взгляд. — Я видел! Это было кольцо! — Голос принадлежал одному из младших авроров, Кинни, и все повернулись к нему, когда он с гордостью посмотрел на всех, как будто правильно ответил на вопрос. Однако, заметив множество недовольных взглядов в свою сторону, он скривился. — Кольцо, говоришь? — спросил Персиваль, и Кинни, казалось, осознал свою ошибку. — Н-нет, сэр, просто оговорка. — Смех Кинни прозвучал натянуто. Персиваль повернулся к Ньюту, который все еще стоял к ним спиной, невольно лаская и успокаивая Билла и Леди, и ждал; сердце его учащенно билось. Тина то и дело оглядывалась на них, ее рот то открывался, то закрывался, словно она не знала, что сказать, и он чувствовал, как внимание остальных возрастает. Когда Ньют начал волноваться, Персиваль мысленно вздохнул и почувствовал жалость. — Авроры, — обратился он к залу, — вернитесь к своим столам и рабочим местам. Прошу прощения за беспорядок, но теперь все под контролем. Здесь больше не на что смотреть. Персиваль медленно посмотрел на каждого из них, убеждаясь, что они осознали всю серьезность его намерений, и с удовлетворением наблюдал, как они начали возвращаться на свои места. Он кивнул Тине, после чего развернулся и направился обратно в свой кабинет. Он слышал шаги Ньюта, следовавшего за ним. Вернувшись в кабинет, Ньют остановил его, как только они скрылись за дверью, и схватил его за жилет. Он не смотрел на Персиваля, но рука, державшая его, слегка дрожала. Персиваль нахмурился, слегка обеспокоенный. — Ньют? Ньют забрал Билла из его руки и взял свободную руку Персиваля, после чего положил ему на ладонь какой-то предмет. Персиваль уставился на него пустым взглядом, его сердце едва не остановилось от важности этого поступка. Кольцо. Символ обещания вечности и верности, постоянства и стабильности. Это невероятно редкий подарок на стадии ухаживания, ведь обычно никто не уверен в своем выборе спутника жизни еще до свадьбы, если только все не решено заранее. Это подарок, который никто не дарит, если не может поклясться собственной жизнью, что его избранник — тот самый человек, которого он будет любить и лелеять. Кольцо было сделано просто: черный квадратный камень в серебряном ободке, прозрачный и с едва заметными изгибами. Рука Персиваля дрогнула, во рту пересохло. — Ньют, — хрипло выдохнул он, ибо больше ничего не мог сказать. — Я знаю, что во время нашего ухаживания мы в основном оставались вне зоны видимости, — начал Ньют дрожащим голосом, — но теперь я хочу, чтобы все видели, как ты важен для меня, и что я несу за это ответственность. Наступила короткая пауза, но показалось, что она длилась гораздо дольше, и Персивалю показалось, что он слышит, как колотится его собственное сердце. — Ты также важен для твоих авроров, поэтому я уверен, что они либо причинят мне сильную боль, либо похоронят меня, если я когда-нибудь обижу или расстрою тебя. Рот Персиваля начал шевелиться прежде, чем он успел подумать. — Нет, если я не сделаю это первым. Ньют рассмеялся, слегка влажно, и горло Персиваля сжалось от жалости. Он все еще не поднимал глаз, потому что был уверен, что заплачет, если увидит лицо Ньюта прямо сейчас. — Вообще-то, — попытался продолжить Персиваль, прочищая горло и сжимая дрожащей рукой кольцо, — у меня есть кое-что… — и он махнул рукой, притягивая Билла (который явно не был впечатлен всей этой суетой) ближе к себе. Персиваль успокоил беднягу и прижал его к себе, а другой рукой достал из кармана какие-то предметы. Это были маленькие серебряные безделушки разной формы, и как только Билл увидел их, он завизжал и попытался схватить их лапами. Персиваль протягивал ему одну за другой и наблюдал, как нюхлер жадно прячет их в свой мешочек, не оставляя ни одной. Затем он передал их Ньюту и наконец посмотрел на шокированного человека. — Они сделаны из яиц окками, переплавлены и переработаны, — пояснил он, не обращая внимания на влажные глаза Ньюта, и продолжил, пока тот не потерял решимость. — Я долго думал, как ответить на твои дары, и пришел к выводу, что путь к сердцу магозоолога лежит через его существ. У меня, конечно, есть и другие, но я решил начать с маленького воришки… И он не успел закончить фразу, потому что Ньют внезапно схватил его за голову и притянул к себе, прижав их губы друг к другу в страстном поцелуе, заставившем Персиваля удивленно закрыть глаза. Он поднял руки, чтобы обхватить Ньюта за талию, и забыл обо всем, пока альфа осыпал его поцелуями, их губы скользили навстречу друг другу почти в исступлении. В какой-то момент Ньют прикусил нижнюю губу, отчего по позвоночнику Персиваля пробежала дрожь, и в конце концов из его горла вырвался стон. Омега Персиваля задрожал от их близости, он дышал через нос, чувствуя, как сжимается его грудь, и таял от аромата, наполнявшего его чувства. Ньют начал сильнее кусать его губу, и это заставило Персиваля тихо вскрикнуть от боли, прежде чем он смог отстраниться, тяжело дыша и чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Он снова задыхался, когда Ньют прижался лицом к его шее, провел носом по ее поверхности, а затем резко отстранился. Персиваль снова увидел на его лице странное, непередаваемое выражение, и оно едва отвлекло его от жара, поднимающегося в животе. — Что случилось, Ньют? — спросил Персиваль, слегка задыхаясь от смущения. Ньют покачал головой, словно желая разобраться, и небрежно погладил Персиваля по теплой щеке, после чего натянул на лицо странную улыбку. — Прости, я немного увлекся. Ты не пострадал? Другим пальцем Ньют провел по припухшей губе Персиваля, и это заставило его вздрогнуть. Персиваль наблюдал, как темнеют глаза Ньюта. Персиваль отвернулся от прикосновения и отпустил Ньюта, потому что это становилось слишком опасным, что бы это ни было, и никто еще не возбуждал его так. Все это было слишком неожиданно и быстро. — Я в порядке, — пробормотал он, а затем добавил чуть более отчетливо: — Значит, тебе понравился подарок. Ньют, казалось, окончательно пришел в себя и засиял яркой улыбкой. — Да, он был замечательно продуман и просто великолепен. Спасибо, Персиваль. — Затем он склонил голову, и Персиваль услышал всхлип, прежде чем Ньют почти прошептал: — Спасибо, что принял меня. В груди Персиваля зародилась такая огромная привязанность и боль к этому человеку, что он едва мог дышать, потому что в этих тихих словах он услышал боль одиночества, которую испытывал Ньют, бремя быть «другим» в глазах других. Это заставило Персиваля потянуться и притянуть Ньюта к себе, позволив ему положить голову ему на плечо и обхватить руками его талию. Они оставались в таком положении, пока Ньют не перестал дрожать. Когда он наконец поднял голову, Персиваль не стал обращать внимания на его красные глаза. Он просто подвел Ньюта к дивану и усадил их обоих, а затем раскрыл руку, в которой держал кольцо. На ладони была вмятина от того, что он слишком сильно сжал кольцо. Персиваль вернул кольцо Ньюту и протянул правую руку, раздвинув пальцы. — Спасибо, что нашел меня. Ньют трепетно улыбнулся, и это была самая прекрасная улыбка, которую Персиваль когда-либо видел, полная надежды. Кольцо, надетое на его палец, ощущалось как осязаемое обещание, и, нежно целуя Ньюта, чувствуя улыбку на губах, он вспомнил вопрос Элеоноры и подумал, что, возможно, имеет право быть счастливым.