Ты заставляешь меня чувствовать себя как-то так

Оглядываясь назад, Персиваль подумал, что это должно было быть очевидно. Все признаки были налицо, но его и всех остальных понятия об истине были сформированы с самого начала, и, в общем, никто уже давно не верил, что Земля вращается вокруг Солнца. *** Сама идея ухаживания Ньюта была столь же нетрадиционной, как и сам человек. Он понимал общую суть — дарить подарки объекту своего интереса и выражать привязанность каждым последующим подарком, пока объект не ответит своим собственным, позволяя перейти к следующему этапу — помолвке. Персиваль не был уверен, что до этого дойдет, но пока он был счастлив. Так было до тех пор, пока он не столкнулся с подарками Ньюта Скамандера: — … Это мое. — Нет, оно было твоим, но теперь я возвращаю его тебе в качестве подарка. — Это не считается настоящим подарком, когда твой чертов нюхлер крадет у меня что-то, чтобы ты мог вернуть это мне, Ньют. — Ну, раз я это украл, то теперь оно принадлежит мне. А раз оно было твоим, я дарю тебе то, что, я знаю, тебе понравится. Видишь? Персиваль вздохнул. — Просто верни мне мой чертов карандаш, мистер Скамандер. Следующий случай был еще более озадачивающим: — Ты приносишь мне бутерброды каждый день. Буквально. — Да, потому что если я не буду тебя кормить, ты потеряешь сознание в какой-нибудь неподходящий момент, и тогда мне придется тебя реабилитировать. — Реабилитировать…знаешь что, забудь об этом. Значит, теперь это подарок, потому что…? — Потому что я даю его как подарок. — … Ньют, я думаю, нам нужно поговорить об этом. — Ты опять недоволен, Персиваль? Не знаю, как я должен относиться к тому, что ты недоволен всем, что я тебе дарил до сих пор. Куда делось твое «я буду рад любому подарку от тебя, Ньют»? — Мерлин, почему ты это помнишь… Тогда Ньют попробовал другой вариант: — Мне нельзя носить с собой яйцо окками и самому его высиживать. — Можешь. Я в этом убедился. В твоих занудных правилах нет ничего о том, что директор службы магической безопасности не может иметь магических существ для защиты. Я даже проконсультировался с президентом. — Это называется «закон», а не «занудный свод правил», даже если ты так думаешь. И ты втянул в это Серафину? — удивленно спросил Персиваль. — Она — последняя инстанция во всех вопросах, касающихся тебя, не так ли? — Как это вообще возможно… я сам являюсь последней инстанцией во всех вопросах, касающихся меня. — Как бы то ни было, я спрашивал тебя, чего ты хочешь, но ты ни разу не ответил мне как следует. — Ты спросил меня только один раз. — И ты упустил свой шанс. Милого Ньюта не существовало. Он был самым раздражающим, назойливым ребенком, и Персиваль не променял бы его ни на что. Каждый так называемый «подарок», который он получал до сих пор, был идеальным отражением того, кем был Ньют, и хотя он мог выражать недовольство внешне, ему было приятно получать то, что он считал разными проявлениями Ньюта. Так что да, он говорил правду, когда говорил, что был бы рад получить любой подарок от этого человека. И даже в его собственных мыслях это звучало чересчур сентиментально. В последнее время Персиваль и Ньют были источником развлечений для всего отдела. Ему и его аврорам потребовалось несколько дней, чтобы преодолеть неловкость после того, как он подслушал их довольно откровенный разговор, но теперь все поздравляли его и Ньюта и желали им благополучия. Персиваль поблагодарил их, растроганный. Поначалу они недоумевали, почему Ньют проявляет инициативу на стадии ухаживания, а Ньют, озадаченно посмотрев на них, ответил: — Потому что я должен. Все рассмеялись, сочтя милым, что Ньют хочет быть ведомым. Но хотя директор действительно стоил того, чтобы за ним ухаживали (Персиваль смущенно нахмурился, услышав это, чертова Мэтьюз), «обычно подарки дарит альфа, Ньют». Ньют только еще больше смутился. — Да, — медленно ответил он, — я знаю. А потом все пожали плечами, потому что зачем отказывать милому парню, который хочет вести себя именно так? Но это дало Персивалю повод задуматься. Действительно ли Ньют хочет быть ведомым? Не будет ли странным, если они оба будут такими, ведь Персиваль считается альфой? Если честно, он не знал, потому что, во-первых, не мог вспомнить, когда в последний раз был настолько близок с кем-то, чтобы дойти до такой стадии, а во-вторых, никогда не состоял в отношениях с кем-то одного пола. Но вскоре все приняли их ухаживания такими, какими они были, и Персиваль перестал считать это важным вопросом. Тина поздравила его лично — и действительно, он не должен был одобрять такое поведение, которое позволяло его аврорам считать нормальным приходить в его кабинет по личным вопросам. И хотя ее не беспокоило, что он поначалу неправильно понял ее отношения с Ньютом, все же ему было тяжело слышать ее искреннюю поддержку. Она пригласила его к себе домой на ужин, сообщив, что Куини тоже хочет поздравить их лично. Персиваль колебался, поскольку не видел вторую из сестер Голдштейн с тех пор, как она выразила свою благодарность, и не был уверен, что ему нужны напоминания о законе, который они нарушили. — Ты не должен делать ничего, что тебя расстраивает, Персиваль, — мягко и ободряюще сказал Ньют, когда Персиваль спросил его мнение во время перерыва. Отсутствие осуждения и искренность слов помогли ему осознать, что он, возможно, еще не готов снова встретиться с Куини. Тина поняла это, и, хотя ее глаза были полны печали, она горячо поблагодарила его за то, что он обдумал ее слова. — Это было не так уж сложно, правда? — спросил Ньют, когда они обедали в кабинете Персиваля после его отказа на следующее утро. Они сидели на диване и ели хот-доги, которые сделала Тина. — Твои авроры любят тебя, Персиваль, и они умные и способные люди, которые видят, насколько ты хорош. Это нормально — показать им, что ты человек. Ньют был явно настроен снова поставить его в неловкое положение. — Заткнись и доедай свой хот-дог, Ньют. *** Все началось с запаха. Персиваль вошел в свой кабинет и остановился у двери, заметив что-то необычное, но не сумев определить, что именно. Он осторожно произнес заклинание, проверяя, все ли защитные заклинания на месте и ничего ли не задето. — Что-то не так, мистер Грейвс? — обеспокоенно спросила мисс Кетт. — Нет, ничего, — ответил Персиваль, поскольку ничего не происходило, но… — Кто-нибудь заходил сюда ранее? — С тех пор как я пришла, сэр, нет, если только кто-то не приходил до меня. Персиваль кивнул в знак благодарности и вошел в кабинет, пытаясь избавиться от тревожного чувства. Его охранные заклинания были на месте, и все было так, как он оставил накануне вечером. Видимо, сегодня он устал. К счастью, вскоре появился Ньют с кофе в руке, и Персиваль был готов его расцеловать. Ньют рассмеялся, увидев выражение лица Персиваля, и сразу же сосредоточился на чашке в своей руке. — Еще один подарок от меня Вам, мистер Грейвс, — с озорной ухмылкой сказал Ньют, держа чашку на расстоянии вытянутой руки (черт бы побрал его рост!), так что Персиваль просто нацелился на чашку и магией перенес ее в его руку. От этого Ньют надул губы, а Персиваль спрятал улыбку за первым глотком. — Спасибо, мистер Скамандер. Я ценю это. Ньют широко улыбнулся, и Персиваль невольно подумал, что в последнее время ему удается вызывать эту улыбку гораздо чаще. Ему это нравилось больше, чем он хотел бы признать. После ухода Ньюта Персиваль вновь испытал то же чувство, что и утром, когда пришел на работу. Он отметил про себя, что в ближайшие несколько дней будет внимательно следить за тем, что происходит в его кабинете. Возможно, у него началась паранойя, но Персиваль не стал бы директором отдела только из-за своих способностей к магии и строгого соблюдения дисциплины. Он доверял своим инстинктам. И действительно, к пятнице в его кабинете появился слабый запах, который никак не хотел исчезать. Он был явно чужим, потому что Персиваль знал запахи всех своих подчиненных, а остальные сотрудники МАКУСА редко заглядывали к нему. Но заклинания ничего не обнаружили, и по какой-то причине Персиваль не мог сказать, что это плохой запах. — Сэр, это у Вас? — спросила Тина после обеда, закончив свой доклад и из любопытства обнюхивая комнату. Персиваль выпрямился. — Вы тоже заметили это, не так ли? — Кажется, запах даже усиливается, — ответила она. — Что-то я не припомню, чтобы в последнее время здесь появлялся кто-то новый, — удивился Персиваль. — Может, Ньют прячет здесь одно из своих созданий, — рассмеялась Тина. — Но я в этом сомневаюсь. Запах довольно… человеческий. — Да, он довольно приятный, — вслух рассуждал Персиваль. Глаза Тины расширились, и Персиваль замер, осознав, что он только что сказал. — Ну… наверное, да? — неуверенно сказала она. Потом она неловко замерла, а Персиваль уставился на свою книжную полку, гадая, что могло заставить его сказать такое. — Вы можете идти, аврор Голдштейн, — сказал он, не поднимая глаз, и Тина быстро поблагодарила его и почти выбежала из кабинета. Персиваль вздохнул и провел рукой по лицу, и аромат, донесшийся до его носа, успокоил его. Он был приятным. И это стало еще более ощутимо, когда в кабинет вошел Ньют. Мужчина даже не остановился, а просто подошел к столу Персиваля и облокотился на него, опираясь локтями на поверхность, чтобы подпереть туловище. Опершись подбородком на ладонь, он широко улыбнулся Персивалю, не говоря ни слова. От него исходил аромат, который был особенно ощутим на таком близком расстоянии. — О, — выдохнул Персиваль, не сводя глаз с Ньюта. — Хм? — Ньют задумчиво хмыкнул, наклонив голову. — Где ты был? — слабо спросил Персиваль, одновременно желая отодвинуться подальше и приблизиться к этому запаху. — У тебя новое дело? Ньют скривился, как будто только что что-то вспомнил. — А, я так и знал, что что-то забыл, — сказал он, но в его голосе не было особой обеспокоенности. Затем он выпрямился и направился к дивану, и Персиваль едва удержался от вздоха, когда запах исчез. А потом его охватил холодный шок от собственной реакции. — Мы изучаем новый источник контрабанды, — начал объяснять Ньют, когда он только сел, заложив руки за голову и откинувшись назад в открытой позе. — Мы решили, что некоторые из нас должны работать под прикрытием, и я был одним из них. На самом деле я вернулся только сегодня утром, и меня выбрали, чтобы я пришел сюда и доложил о наших результатах. — Понятно, — рассеянно ответил Персиваль. Значит, Ньют должен был откуда-то уловить этот запах. Даже после ухода Ньюта запах остался и невольно сделал день Персиваля более приятным. *** На следующий день, поскольку у Персиваля выдался редкий свободный день, он провел его, помогая Ньюту кормить и ухаживать за его существами. Пока они работали вместе, он заметил несколько вещей: Ньют был довольно мускулистым. У Персиваля тоже были мышцы, но они не шли ни в какое сравнение с мускулатурой Ньюта. Этот человек был неожиданно… сильным. Не чрезмерно, но больше, чем ожидалось. Особенно это касалось его спины, плеч и рук. Персиваль полагал, что все это от работы, которую Ньют предпочитал выполнять, принося еду. Он также мог быть довольно настойчивым, когда дело касалось укрощения зверей, например, когда нужно было разнимать драки или успокаивать их. Персиваль поражался каждый раз, когда Ньют противостоял своим нунду. Все они легко подчинялись ему. Персиваль же с трудом удерживал существ на расстоянии от себя, поскольку им, похоже, нравилось окружать его и находиться с ним в каком-то контакте. Лунные телята, однако, были милыми. Ньют сказал, что это хорошо, потому что так легче кормить их, когда они все в одном месте, но потом они быстро разбежались, когда стали нервничать из-за вторжения в их личное пространство. — Может, в следующий раз я просто оставлю тебя в мастерской, — рассмеялся Ньют, отгоняя графорнов. Затем он буквально шипел на Лили, нунду, пока она не заплакала и не согласилась уйти. Персиваль потрясенно наблюдал за происходящим, ощущая слабое горение в нижней части живота и внезапно задыхаясь. — Пора ужинать, не так ли? — спросил Ньют, вернувшись, и Персиваль лишь молча кивнул, устремив взгляд в землю, и позволил вывести себя из пастбищ. *** В ночь на воскресенье Персиваль проснулся, задыхаясь, плача и дрожа, и тут же скатился с кровати, чтобы свернуться калачиком на холодном полу. Постепенно холодный пол помог ему вернуться к реальности. На это ушло несколько минут, но в конце концов он успокоился, забрался обратно на кровать, лег на спину и уставился в потолок. Проклятия, мучившие его во сне, оставили фантомные ощущения по всему телу, и он ждал, когда и они утихнут. Со временем кошмары значительно уменьшились и почти не влияли на сон, но время от времени снились страшные сны, от которых Персиваля трясло еще целый час после пробуждения. Он вздохнул и перевернулся на бок, и пустота рядом с ним отозвалась в его груди болью, которую он не мог игнорировать последние несколько дней. В самые темные ночи, когда он чувствовал слабость от одиночества и страха, Персиваль мечтал, чтобы Ньют был рядом. Тогда он задавался вопросом, что может найти в нем старый и сломленный человек, но потом ненавидел себя за то, что сомневался в словах поддержки Ньюта. Он знал, что настало время дать ответ: либо принять ухаживания Ньюта, дав ему что-то в знак согласия, либо отвергнуть их и закончить с этим. Он подумал о том, что один из них может пожалеть о помолвке. Персиваль протянул руку и взял в руки яйцо окками, лежавшее на другой подушке; магия согрела его, и он погладил яйцо, чтобы отвлечься от этих мыслей. Но этой ночью он не мог справиться с собой и был слишком слаб, чтобы сдержать слезы. Он плакал молча, дрожащими пальцами крепко вцепившись в яйцо. *** Что-то щекотало его ухо. Персиваль почувствовал, что организм медленно просыпается, и ему не хотелось вставать со своего удобного места. Но потом щекотка стала невыносимой, и ему ничего не оставалось, как поднять руку и попытаться смахнуть то, что его беспокоило. Его пальцы наткнулись на что-то похожее на веревку, и она щелкнула у него в ухе. Персиваль замер, потом быстро вскочил, успев поймать что-то, упавшее ему на колени. Это нечто тоже замерло, и они оба застыли, соревнуясь взглядами, пока Персиваль не моргнул первым, а затем закричал малыш окками. О нет, подумал он, прежде чем его впечатало в стену какое-то змееподобное существо-переросток. *** Персиваль пришел на работу весь в синяках и слегка растрепанный, с трепещущим, но обычного размера малышом окками на шее. Существо было настолько маленьким, что едва обхватывало его шею, и хотя Персиваль предпочел бы, чтобы его шеи ничто не касалось, бедное испуганное создание, похоже, предпочитало тепло, исходящее непосредственно от его кожи. К сожалению, шея была единственной открытой частью его тела, не считая рук. Персиваль помнил, как в первый день, когда он вернулся на работу после фиаско с Гриндевальдом, все, кто замечал его, таращились на него, разглядывая, когда он проходил мимо. Сегодня он получил те же реакции из-за своей новой спутницы, которая добавляла немного цвета в его наряд. Он снова проигнорировал взгляды, шепот и указывающие пальцы, быстро направившись в свой отдел, где реакция авроров была менее пассивной. — Босс, что это? — Отличный аксессуар, босс! — Что это за штука, черт возьми? И так далее. К сожалению, из-за слишком громкого шума окками напряглась и плотнее сомкнулась вокруг него. Персиваль подошел к Ньюту, который смотрел на него широко раскрытыми глазами и удовлетворенно улыбался, и, проходя мимо, молча подал ему знак следовать за ним. Краем глаза он заметил, как Ньют вскочил из-за стола, и продолжил путь в свой кабинет. Мисс Кетт отреагировала лишь слегка приподнятыми бровями — очевидно, она уже видела слишком много странных вещей после его возвращения. Персиваль кивнул ей в знак приветствия и вошел в свой кабинет. Вскоре после этого появился Ньют. Он молча подошел к сидящему на диване Персивалю, явно понимая, что не должен издавать ни звука. Вместо того чтобы сесть рядом с ним, Ньют опустился перед ним и положил руки на колени Персиваля. Мужчина затаил дыхание. Он снова почувствовал этот запах, и теперь он был сильнее. Настолько сильный, что Персиваль смог определить его как запах альфы. Так чем же занимался Ньют в последнее время? — Давай посмотрим на тебя, — мягко сказал Ньют, приблизившись к нему. Персиваль затаил дыхание, потому что Ньют наклонился слишком близко, их тела почти соприкасались, и ему безумно захотелось обнажить шею. Он почувствовал, что дрожит от этого желания, но, к счастью, Ньют был слишком сосредоточен на окками. — Ты красивая девочка, правда? — мягко сказал Ньют, проводя пальцем по ее телу. Это было еще хуже, потому что в случае промаха он мог соприкоснуться с голой кожей Персиваля. — Немного меньше, чем обычная девочка, но для твоего вида это не имеет большого значения. Ладно, она женского пола и слаборазвита. Персиваль постарался сосредоточиться на фактах, касающихся его окками, а не на том, что Ньют разогрел его тело. — Пока все выглядит хорошо: состояние перьев, мышц, никаких необычных движений… — Ньют продолжал тихим, успокаивающим тоном, и Персиваль, похоже, отреагировал на это, так как окками расслабилась. Казалось, он знал этот голос. Не в том смысле, что он слышал его каждый день, но что-то еще беспокоило его в нем. — Ты покормил ее? — спросил Ньют, продолжая гладить ее и глядя на Персиваля. Персиваль не мог собраться с духом и почувствовал, что краснеет. Ньют был слишком близко. Наконец ему удалось выдавить: — Ньют, не мог бы ты немного отойти, пожалуйста… — А? О, да! — Ньют наконец понял намек и выпрямился, сделав шаг назад. — Прости, тебе, наверное, было неловко. Персиваль кашлянул, пытаясь сдержать свой румянец, и окками защебетала в ответ. — Я кормил ее. Оказывается, в моем доме полно вредителей. Было противно смотреть, как она остервенело глотает жука после того, как ему удалось вернуть ей прежний размер, но он сделал то, что должен был сделать. — Прекрасно! Ты уже так хорошо о ней заботишься, — похвалил Ньют, и Персиваль снова покраснел. — Это только потому, что я прочитал твою книгу, — сказал Персиваль, как будто это не имело значения, и чуть не начал ерзать под взглядом Ньюта, но Ньют только еще больше возгордился. — Ты заранее изучил вопрос, и это хороший признак того, что я могу тебе его доверять. Боже правый, этот человек точно не скупится на комплименты. Даже после стольких месяцев Персивалю трудно привыкнуть к таким словам. — У нее есть имя? — спросил Ньют, присаживаясь рядом и не замечая смущения Персиваля. Наконец-то безопасная тема. — Нет, я еще не придумал, — ответил Персиваль. — Я мог бы помочь тебе… — Нет, спасибо, — быстро сказал Персиваль. — Я не уверен, что доверяю твоему вкусу в выборе имен. Ньют надул губы, и Персивалю внезапно остро захотелось их поцеловать, поэтому он быстро отмахнулся от искушения. Ему нужно срочно отвлечься, и он начал думать, не спросить ли Ньюта о запахе альфы, который, похоже, остался на нем. Он надеялся, что в этом нет ничего серьезного. — Персиваль? — услышал он обеспокоенный голос Ньюта. — Ты в порядке? Персиваль вздохнул, потирая лоб, чтобы избавиться от боли между глаз. — Я в порядке, просто немного устал. И действительно, он это заметил. Кошмар, рыдания, недосыпание, смертельный опыт от удара окками — все это вылилось в изнурительное и напряженное утро. Несколько минут они сидели в тишине, изредка слышалось щебетание окками, затем он почувствовал, как кто-то дергает его за волосы, и пряди начали распутываться. Персиваль обернулся, чтобы посмотреть, что случилось, и обнаружил, что Ньют удерживает его голову между своими руками. Ньют нежно провел пальцами по его волосам, распутывая и расправляя их, а затем помассировал кожу головы. Напор был чудесным, и Персиваль едва не застонал от волшебного массажа, его глаза закрылись от удовольствия. Он не слышал прерывистого дыхания Ньюта, сосредоточившись лишь на том, как проходит головная боль и как прекрасны прикосновения. Он не заметил, когда он заурчал и обмяк от его пальцев. Глубоко вдохнув, он в полной мере ощутил этот чудесный аромат, который до сих пор не исчез — более того, стал еще сильнее, чем прежде, — и буквально растаял от блаженства. Но его глаза расширились, когда скользнувшая по лицу рука провела по внешнему контуру уха и нежно обхватила подбородок, приподнимая его. Пальцы коснулись той части шеи, которая не была занята окками. Пальцы мягко надавили, как будто Ньют пытался почувствовать вибрацию в его горле. Персиваль напрягся, когда Ньют медленно поднял глаза от места прикосновения пальцев и встретился с ним взглядом. Неприемлемо, истерично подумал он. Взгляд Ньюта был полон напряженности, которую Персиваль не мог расшифровать. У него перехватило дыхание, когда по лицу мужчины расползлась медленная улыбка, и эта улыбка не была похожа ни на одну из тех, что он видел раньше. — Вот и хорошо, — протянул Ньют. Персиваль чувствовал себя пойманным, и его омега стремился подчиниться. И тут до него дошло. Успокаивающий голос, рука на его лице, запах, сочетание всего этого. Этот странный миг узнавания, который он время от времени испытывал, теперь он понял, откуда он взялся — из смутных воспоминаний о жаре. Как его омега бессознательно реагировал на человека, который давал ему комфорт и безопасность в самые уязвимые моменты. Ньют не был омегой. — Ты альфа, — выдохнул Персиваль, вздрогнув от осознания. — Конечно, — легко подтвердил Ньют, нежно проведя пальцем по коже под челюстью Персиваля, что заставило его сдержать стон. Затем он задумался, нахмурившись. — Не думаю, что ты подразумевал это как случайное замечание. Персиваль с огромным усилием заставил себя отстраниться от рук Ньюта, сжимая свои собственные в дрожащие кулаки, потому что иначе он мог просто схватить Ньюта и встряхнуть его. И никогда не отпустить. — Ты… гм, — начал Ньют, выглядя теперь растерянным и неуверенным. — Ты ведь знал об этом, не так ли? — Ты был тем альфой в подвале? Где ты впервые нашел меня? — Персиваль потребовал, и почувствовал, как окками снова напрягается, но его разум уже готов был отключиться, когда в памяти пронеслись моменты, когда он списывал нестандартность Ньюта, его защитную и почти подавляющую натуру на черты характера. Ведь и сам Персиваль ведет себя как альфа. Но теперь его собственные реакции обрели смысл, и оказалось, что Ньют все это время был альфой, реагируя на омегу Персиваля, и последний кусочек головоломки встал на место. Неудивительно, что он не подумал о возможности запретной связи, когда просил разрешения на ухаживания. Мерлин. — Я оказался там первый, когда у тебя начался твой… твой. Знаешь, — Ньют сделал неловкий жест. — Я не мог чувствовать никого, за исключением тебя, так что… И тогда я был альфой, если ты об этом спрашиваешь, — нерешительно ответил Ньют, с тревогой глядя на него, и Персиваль фыркнул в ответ. Он глубоко вздохнул, голова все еще кружилась, и он чувствовал себя еще более усталым, чем утром, поэтому отвернулся, чтобы спрятать лицо в спинке дивана. Значит, он не представлял себе альфу рядом с собой во время последней течки. Это был Ньют. Альфа, который был рядом и первым нашел его, чтобы отвести в безопасное место, был тем же самым человеком. Несмотря на то что Персиваль чувствовал себя обманутым, он был невероятно благодарен за то, что это был Ньют — добрый, нежный Ньют, который только утешал его, а не пользовался его состоянием. Это подтверждает его медицинская карта. И теперь он едва сдерживает слезы, потому что как ему так повезло, что после стольких лет, после встреч с такими грубыми, вспыльчивыми альфами, когда он думал, что для него уже слишком поздно, он оказался с (как он помнит, он писал своей матери) самым милым альфой в мире? — Персиваль? — тихо позвал Ньют с явной тревогой в голосе. — Я не хотел скрывать, я думал… я думал, ты уже знаешь. С тех самых пор. Прости меня. Ньют заговорил уязвимо, и это заставило Персиваля поднять голову и повернуться к нему. Ньют прикусил губу, его глаза были широко раскрыты и испуганы, он держался на расстоянии, так как Персиваль отступил первым. Внезапно он почувствовал прилив нежности к нему. К этому альфе, который поспешил извиниться, раскаиваясь в своих действиях, чувствуя вину за то, в чем не было его вины, потому что Персиваль и его авроры все время ошибались, хотя Ньют никогда не говорил и не намекал ничего о своем поле. Этому альфе, который так сильно переживает и чувствует, и которому причинили боль другие, включая Персиваля, как и все остальные. Когда Персиваль наконец протянул ему руку, этот альфа быстро схватил ее и сжал, словно полагая, что Персиваль может исчезнуть. — Ньют Скамандер, — сказал Персиваль, безнадежно улыбаясь, — ты самый странный альфа из всех, кого я когда-либо встречал. — Я… Наверное, да, — заикнулся Ньют, явно не понимая всей серьезности откровения Персиваля. — Я странный по любым меркам. С этими животными, с тем, что я не очень хорошо лажу с людьми и так далее. — Ты хорошо ко мне относишься, — признал Персиваль и увидел, как по лицу Ньюта расползается милое смущение. — О, — выдохнул Ньют. — Это… Это хорошо. Персиваль кое-что вспомнил. — Ты не принимаешь никаких подавляющих средств? — спросил он. Ньют выглядел застигнутым врасплох. — О да, я давно не выезжал из города и не обновлял их, поскольку не работал с новыми существами. Так что я просто… забыл. А те, кто в чемодане, уже привыкли. С новыми все в порядке, пока я спокоен за них. — Мужчина пожал плечами и продолжил: — Я забыл, что люди тоже могут это чувствовать. Это ведь не странно, да? — Мне нравится, — признался Персиваль и снова вдохнул, подтверждая, что да, действительно, ему нравится. Ньют улыбнулся. — О, тогда я рад. И Персиваль, увидев эту великолепную улыбку, решил поддаться искушению, хотя бы на этот раз. Он взял Ньюта за руку и придвинулся ближе, затем медленно нагнулся, поднял голову и увидел, как глаза Ньюта расширились от запоздалого осознания. Через несколько мгновений Ньют осторожно отстранил окками от шеи Персиваля и аккуратно усадил ее на спинку дивана. Затем он провел мягкой, но шершавой рукой по обнаженной шее Персиваля, заставив его вздрогнуть, и обхватил его затылок, запутавшись в волосах. — Это неуместно, не так ли? — с улыбкой спросил Ньют. — На данный момент я сделаю исключение, — как можно бесстрастнее ответил Персиваль. Затем Ньют протянул другую руку к шее Персиваля, притягивая его к себе и закрывая глаза. Когда их губы встретились, у Персиваля перехватило дыхание: мягкое, но уверенное прикосновение губ Ньюта к его собственным потрясло его до глубины души. Ньют улыбнулся ему в губы, а затем отстранился, и Персиваль выдохнул, не осознавая, что задерживает дыхание, и медленно открыл глаза. Улыбка Ньюта все еще не сходила с его лица, и он смотрел на Персиваля так, словно смотрел на нечто совершенно драгоценное. Персиваль едва успел осмыслить их первый поцелуй, как Ньют снова наклонил голову Персиваля пальцем, и на этот раз их губы встретились под другим углом. Ньют осторожно приоткрыл его губы, крепко сжав и мягко погладив по шее, и Персиваль с беспомощным всхлипом отстранился, позволяя Ньюту углубить поцелуй. Он становился все более влажным, и Персиваль с трудом дышал от головокружительных ощущений, от запаха Ньюта, от его вкуса. Это было просто опьяняюще. Ньют не прекращал поцелуя, время от времени нежно сжимая его руки, а пальцы скользили по подбородку, и Персиваль почувствовал невероятную слабость, когда они снова отстранились друг от друга. Если бы Ньют не держал его, он мог бы просто упасть. Несколько минут они просто дышали в унисон, постепенно успокаиваясь, и Персивалю было трудно смотреть Ньюту в глаза, пока его губы все еще покалывали. Наконец Ньют отпустил его руки, и Персиваль высвободился, снова вздрогнув, когда его разгоряченная кожа оказалась на холодном воздухе. — Ты ведь делал это много раз, не так ли? — насмешливо спросил Персиваль, когда он снова смог говорить, не задыхаясь. — Может, мне просто хорошо с тобой, — повторил Ньют слова Персиваля, и в его голосе послышалась улыбка. Персиваль заметил, как Ньют снова наклонился к нему, и напрягся в предвкушении, но удивленно поднял глаза, когда Ньют только отстранился. На лице Ньюта появилось неуверенное выражение, и Персиваль вопросительно поднял бровь, но Ньют лишь покачал головой и снова улыбнулся. Ньют повернулся к забытой окками и вернул ее на шею Персиваля. — Это будет полезно для тебя, я могу тебе это сказать, — сказал он. — А еще она сможет защитить твою шею от непорядочных людей. Персиваль фыркнул. — Как ты? — Я же исключение, помнишь? — Я сказал: «На данный момент». Он не ожидал короткого поцелуя, который Ньют подарил ему перед тем, как встать, и это заставило его покраснеть, несмотря ни на что, хотя до этого он чувствовал себя нормально. — Хорошего дня, Персиваль, и до встречи за обедом! Оставшись один, Персиваль решил вздремнуть, потому что все равно устал и ему нужно было какое-то время не думать. Все утро происходили одно неожиданное событие за другим, и сейчас его разум не мог с этим справиться. Следующее, что он осознал, — это то, что он проснулся, лежа на диване и укрытый одеялом, слегка пахнущим Ньютом. Он снова завернулся в него и заснул.