Протагонист болен

До празднования Шэнь Цинцю так и не дошел. Стоило его шиди покинуть хижину, как в одно мгновение на него накатила такая вселенская усталость, что он едва смог выбраться из деревянного чана, при этом чуть его не опрокинув — но, останься он в остывающей воде еще хоть немного, наверняка бы уснул прямо там. Кое-как натянув нижнее ханьфу, мужчина только и смог что добраться до занавешенной полупрозрачным балдахином постели. В отличие от каменного ложа в сердце пещеры исцеления, эта кровать была мягкой, не уступая лучшим матрасам люксовых отелей. Что уж и говорить о дешевой мебели из каталогов Икеи — кровать, в которой он привык спать в своем мире, не годилась этой и в подметки. Упав в ворох расшитых золотом подушек он блаженно закрыл глаза. Панического ужаса и стресса за пережитые несколько часов в этом мире ему хватило бы, наверное, на несколько лет вперед. Он слишком устал находиться в постоянном ожидании опасностей, так что в какой-то момент просто сознательно перестал думать о том, кто еще мог бы ворваться в его хижину. Демоница Ша Хуалин? Тяньлан Цзюнь? “Разве не должен был пик Цинцзин славиться своей безмятежностью?” — мелькнула запоздалая вялая мысль. Но, даже появись перед Цинцю сейчас во всей красе снова трёхлапый ворон, сейчас он бы разве что повернулся на другой бок, да натянул повыше одеяло. Он… просто хотел спать. Так сильно, что готов был забыть, где и в каких странных обстоятельствах находится. Впрочем, стоило его голове коснуться подушек, как странные, сбивчивые образы впились в сознание подобно острым осколкам некогда разбитого стекла. ...Он сидел на краю постели, растерянно созерцая парящие крупицы снега сквозь раскрытое окно. Холодный ветер трепал занавеску, и микроскопические кристаллы бесшумно касались дощатого пола, медленно тая. Почему-то на душе скребли кошки. Первый снег… лёд на реке Ло… Всё это что-то значило — вот только… Шэнь Цинцю никак не мог вспомнить, что именно. Внезапно горячие крупные ладони прижались к его лицу, и жар этих пальцев проник под выхоложенную сквозняком кожу. Шэнь мгновенно узнал этот мягкий свежий запах, однако все равно инстинктивно дернулся и двинул налетевшему на него со спины Бинхэ локтем в живот, шипя: — Какого хр*на?! Впрочем, локоть его, так и не достигнув цели, оказался зажат до боли, а вывернуться теперь и вовсе не представлялось возможным. Склонясь к самой шее Цинцю, Ло Бинхэ бесшумно выдохнул: — Шшш… Учитель разве не догадывается, кто я? “Да уж, загадка, достойная Сфинкса — назвал меня учителем, а теперь решил поиграть в незнакомцев?..” Цинцю закатил глаза, и в следующую же секунду “таинственный” визитер крепко обхватил его под ребрами и повалил на кровать, вышибая дух. Их бедра на мгновение столкнулись, пробуждая в докторе странный жар, за которым последовал ужас осознания и целый сонм ледяных мурашек, ползущих по спине. “Твою ж налево!...” — Ресницы учителя такие длинные, что щекочут мою ладонь, когда он моргает… а вместе с ней будоражат и мое сердце. Фраза, поистине достойная главного героя гаремного романа! Вот только… почему он говорил это Цинцю, а не своим женушкам?.. Доктор Шэнь несколько раз яростно моргнул, безрезультатно пытаясь уместить в голове факт того, что Ло Бинхэ явно с ним флиртовал, и… ему самому это, кажется, нравилось. Вернее — его телу. Впрочем, ладонь Бинхэ тут же сместилась с глаз Цинцю вниз, плотно перекрывая мужчине рот. По губам проехались длинные узловатые пальцы — ощущение было почти эротическим, и в то же время не могло не... пугать. Абсурд!.. Каким-то образом их лица оказались в считанных миллиметрах друг от друга. Дыхание Ло теперь щекотало разгоряченные щеки и проходилось по ресницам, как если бы он только и ждал, когда лорд Шэнь откроет глаза. Делать этого отчаянно не хотелось. Он действительно боялся посмотреть Бинхэ в глаза — и прочесть в них что-то, чего уже никогда не удастся развидеть. Не так. Но Бинхэ, похоже, никуда не торопился. Он все еще удерживал Цинцю на постели, сжимая его бедра своими, и ледяные порывы ветра просачивались под некстати распахнувшийся шелк нижних одежд. Вот только Цинцю совсем не ощущал холода — напротив, его кровь с каждой секундой становилась все горячее, пробуждая странные, совершенно неуместные желания по мере того, как их ноги переплетались вместе. Решимость таяла подобно снегу на полу хижины с каждой секундой. “Это всего лишь игра воображения… как могут это быть мои воспоминания?…” Пытаясь мысленно отстраниться от происходящего, доктор Шэнь в конце концов нашел в себе силы поднять глаза на Ло Бинхэ. Тот чувственно улыбнулся, поймав долгожданный взгляд: — Не стоит кричать. Если нас застукают вместе на пике Цинцзин, боюсь, репутация учителя будет безвозвратно погублена… Доктор Шэнь ошалело уставился на молодого мужчину, который, казалось, был непоколебимо уверен в том, что его знакам внимания искренне рады. Даже если бы он хотел позвать на помощь, едва ли ему удалось бы это сделать, поскольку его рот все еще был перекрыт. Ло Бинхэ излучал уверенность, которой прежде в нем не было, и, казалось, неуловимо повзрослел. И, все же, Цинцю бы никогда не перепутал его с той версией Бинхэ, которая лишь недавно заявилась к нему без спроса в хижину. У этого Бинхэ взгляд был необъяснимо мягче, теплее, и, в то же время… тяжелей. Жарче. Распутней. — Учитель… это вы... Окончание фразы потерялось где-то в жаре поцелуев, которые Ло внезапно обрушил на веки Цинцю. Невесомые прикосновения губ были нежнее дуновения весеннего ветра. Мягкие. Шэнь Цинцю прикрыл глаза, чувствуя, как внутри что-то странно трепещет… “Какого хр*на?!..” Смутно он осознавал, что, о какой бы репутации не толковал Бинхэ, она была уже безвозвратно погублена предательской реакцией его тела. Слишком поздно... Твою ж!.. Похоже… он и впрямь был обрезанным рукавом! Осознание обрушилось подобно лавине, накрывая новым приступом паники. Нет!!!.. Он мог кричать в своей голове сколько угодно, но воспоминание продолжало разворачиваться своим чередом подобно бесстыдному свитку с древним трактатом лунъяна, который случайно откроешь — и не найдешь в себе сил отвести взгляд. Пальцы Бинхэ снова прошлись по его губам, призывая их разомкнуться, и доктор Шэнь в каком-то отчаянном порыве позволил себе расслабить челюсти, позволяя Ло проникнуть в свой рот. К счастью, в этот момент перед глазами начало все меркнуть — возможно, причиной тому послужила гипервентиляция, потому что Цинцю дышал часто и отрывисто, буквально захлебываясь воздухом… *** ...Резкий рывок едва не отправил Цинцю куда-то на пол больничной палаты. Вероятно, причина крылась в том, что его тело все это время было напряжено словно натянутая тетива за секунду до спуска, и, когда наступило пробуждение, весьма некстати сработал мышечный рефлекс. Мужчина беспорядочно дернулся на больничной койке, цепляясь онемевшими пальцами в тонкие скользкие перила кушетки. Яркий голубоватый свет непривычно резанул по слезящимся глазам, а затем прямо перед Цинцю возникло обескураженное лицо Чжучжи Лана. Отливающие медовым золотом глаза настороженно сузились до тонких прорезей. — Доктор Шэнь?.. Он тут же предусмотрительно отступил назад потому что бледное лицо Цинцю явно не сулило ничего хорошего. — Это… это больница… — Шэнь Цинцю наконец позволил себе медленно выдохнуть, и тут же неловко провел ладонью по растрепавшимся волосам. К его облегчению, те оказались заметно короче чем были в его сне. — Вы потеряли сознание когда навещали моего двоюродного брата. — Чжучжи Лан как ни в чем не бывало протянул Цинцю стакан воды, — Вот. Выпейте. Шэнь Цинцю уставился на протянутую руку, затем медленно перевел настороженный взгляд на лицо молодого мужчины. Теперь он не мог не отметить некоторое сходство между пациентом Ло и его дальним родственником — определенно, они были чем-то неуловимо похожи. Ему тут же пришло в голову спросить, нет ли у Бинхэ еще одного двоюродного — или даже родного — брата, выглядящего как он, но постарше. Но вместо этого он лишь медленно покачал головой. — Спасибо. Я не хочу пить. — Понимаю… — Чжучжи Лан поспешно закивал головой, а затем улыбнулся так добродушно, что по спине Цинцю прошел озноб. Несмотря на дружелюбную и даже несколько сочувственную улыбку, его не покидало странное чувство, словно человек перед ним — вовсе не человек… Угадывалось в Чжучжи Лане нечто пугающее — словно на нем была лишь личина интеллигентного вида утонченного молодого господина. А вот что скрывалось за нею?.. “Идиот совсем, что ли?! С этими дурацкими обмороками совсем крыша поехала?!..” — тут же обругал себя последними словами доктор Шэнь. Видимо, с головой у него и впрямь было не все в порядке — определенно, давало знать о себе продолжительное общение с Ло Бинхэ вкупе с чтением “Пути гордого бессмертного демона”. К счастью, Чжучжи Лан определенно не замечал его шаткого психического состояния — либо делал вид, что не замечает. В противном случае, он бы явно потребовал от Цинцю возмещения за проведенные сеансы последних лет с Бинхэ ввиду полной профнепригодности доктора. — Где мой телефон? — несколько беспомощно пробормотал Шэнь, чувствуя, что его все еще потряхивает от воспоминаний о привидившемся мире, в котором он остался оторванным от связи и был вынужден не менее получаса плутать в потемках бамбуковой рощи, стуча зубами в вымокших насквозь одеждах. Перед глазами все еще стоял густой бамбуковый лес, и клубы серебристого ледяного тумана, окутывающие вершину Цинцзин. — Ох… вот он. Простите. — Чжучжи Лан протянул Цинцю его смартфон, а затем, мягко прочистив горло, добавил, — Отличная заставка, кстати. Веко Цинцю дернулось. “Он, что, пытался разблокировать мой телефон?!..” Однако эта мысль затерялась в чувстве облегчения, когда Цинцю обнаружил, что пробыл в отключке всего-то полчаса. Если повезет, он сейчас уйдет из больницы и успеет до закрытия любимой лапшичной — в противном случае, ему будет нечем ужинать. — Доктор Шэнь Цинцю, — мягко окликнул Шэня внезапно объявившийся на пороге палаты, куда его, видимо, определили пока он не пришел в себя, незнакомый врач, — вы очнулись. Как ваше самочувствие? — Сносно? — Цинцю вымученно улыбнулся, прекрасно понимая, что ему пора бы завязывать с разговорами и уносить ноги. К тому же, полчаса обморока явно не были равны восьмичасовому здоровому сну, в котором так отчаянно нуждался его мозг. — Боюсь, вынужден рекомендовать вам остаться на полное обследование. — Незнакомый врач протянул Шэню несколько распечаток, на которых значились результаты экспресс-анализа крови и кардиограмма. Последняя явно оставляла желать лучшего, вихляя острыми пиками по вертикали похлеще хребта Тяньгун. Цинцю недоверчиво сощурился. С одной стороны, он прекрасно знал, что обилие кофеина, которым он заливал последние несколько дней и ночей свой далеко не юный организм в попытках побороть сон, никак не могло благотворно сказаться на состоянии здоровья. Вот только прежде он никогда не испытывал проблем с сердцем, так что теперь окончательно растерялся. “Тахикадрдия — еще не инфаркт...” — попытался успокоиться он, но слово “инфаркт” все равно где-то промелькнуло, вызывая жжение в левой верхней грудине под ребрами. Когда тебе за тридцать, начинаешь особенно тщательно прислушиваться к тому, как поскрипывают колени и сыпется песок, а любую простуду лечишь так, словно это коронавирус. — Пожалуйста, заполните анкету, и не забудьте оставить данные страхового полиса. — Врач мягко улыбнулся, потягивая Цинцю очередной блок бумаг на планшетке, к которой на цепочке также крепилась шариковая ручка. Цинцю особо не вчитывался в бланки потому что, по сути, все они были типовыми. Пролистав для порядка пару страниц он принялся ставить подписи везде, где это требовалось. Часть информации уже внесли из его электронной медкарты, так что в данных наверняка не было ошибок. Чжучжи Лан и незнакомый врач молча ждали пока он не дошел до последней страницы, а затем помедлил, пробегая взглядом текст с согласием находиться на стационарном лечении в течение двух недель. — Две недели в больнице? — переспросил он неожиданно глухо. Голосовые связки словно парализовало. Ощущение было сродни трескающемуся под ногами льду. Он ведь не вчитывался в результаты анализов крови — могло ли быть, что его дела обстояли из рук вон плохо вовсе не из-за лишних пяти-шести чашек эспрессо?.. *** Физическое тело медленно адаптировалось к потокам ци, но приходить в сознание было все еще слишком рискованно, так что Ло Бинхэ по-прежнему оставался привязанным к Миру Сновидений. Мир этот, к слову, был до безобразия скучным местом: несмотря на то, что парень мог воссоздать любое виденное им когда-либо время и место, делать этого ему совершенно не хотелось. Как не хотелось, впрочем, и воссоздавать по памяти образ учителя Шэня — насколько бы реалистичными не были его иллюзии, Бинхэ все равно бы знал, что перед ним лишь пустышка. К тому же, за годы, что он пробыл пациентом Цинцю, ему удалось узнать мужчину намного лучше, чем он когда-либо мог надеяться в других обстоятельствах. В мире заклинателей его учитель никогда не позволял себе быть по-настоящему свободным в высказываниях. Между ним и Ло Бинхэ так или иначе оказывалось недопонимание, порожденное тайнами, которые они не могли ни с кем разделить. В жилах Ло Бинхэ текла демоническая кровь. Шэнь Цинцю… был человеком из иного мира. Оба страшились, что правда однажды откроется, а потому держались друг от друга на некотором расстоянии. В юношеские годы в своем мире Бинхэ считал, что его учитель отстранен от мира и возвышен, он любил наблюдать за ним — и отчасти перенимал его привычки. Так, он сам того не замечая научился сохранять внешнее спокойствие, когда внутри все цепенело от страха или кипело от ярости. Он всегда оставался непреклонен перед лицом любой опасности, мягко улыбался в ответ на выпады демонов, называвших его выродком, беззлобно посмеивался над Лю Цингэ, который повторил, должно быть, не менее тысячи раз, что Бинхэ — демонический ублюдок и белоглазый волк. Ло Бинхэ привык к тому, что ему никогда не будет места в мире людей — что до мира демонов, то даже его собственный отец, Тяньлан Цзюнь, казалось, не желал иметь с ним ничего общего, а с Чжучжи Ланом, вовсе отвергнутым кланом демонов-змей — считался больше, чем с родным сыном. Оказавшись в Бесконечной Бездне, Ло Бинхэ не пал окончательно духом лишь благодаря воспоминаниям о своем учителе, и тому, как тот, не обладая ни безграничной демонической ци, ни невероятными боевыми навыками, смело встречал любую опасность, не раз жертвуя собой чтобы спасти… самого Бинхэ, который в спасении, в общем-то, никогда не нуждался. Если вдуматься, Шэнь Цинцю спасал Бинхэ столько раз, что становилось неясно, кто из них был сильнее. Из-за Бинхэ Цинцю попал под воздействие Неисцелимого Яда. По вине Бинхэ, приняв на себя темную энергию Синьмо, он погиб в первый раз. Что до последнего раза… Ло Бинхэ не осмеливался даже думать, что произошло между ними на хребте Майгу. Если учитель когда-нибудь вспомнит произошедшее, наверняка он не пожелает больше видеть своего ученика. Вот только… Ло Бинхэ вздохнул, вспоминая послание, полученное от янъу. Трехлапый ворон, которого он втайне отправил проследить за учителем, не только провалил задание, но и едва не довел Шэнь Цинцю до сердечного приступа. Кто же знал, что доктор Шэнь, не знавший в этой жизни ни дня духовной практики, оказывается обладает мощной духовной энергией, и увидит то, что для большинства смертных сокрыто?.. Видимо, пережитый шок от столкновения с демонической птицей в итоге полностью лишил его учителя желания спать. Цинцю уже третий день бодрствовал, и Ло Бинхэ понятия не имел о причинах такого странного поведения. Сколько вообще способен человек обходиться без сна? Делал ли Шэнь Цинцю это намеренно?.. А что, если… доктор Шэнь попал в беду, и Бинхэ не будет рядом чтобы прийти ему на помощь? С одной стороны, мир, в котором не существовало заклинателей, мог считаться относительно безопасным. С другой… Ло Бинхэ подозревал, что мир демонов так или иначе всегда мог найти способ проникнуть куда угодно — вороны янъу были тому живым свидетельством. Скрипнув зубами парень решил действовать иначе. Раз он не мог следить за Цинцю незаметно при помощи воронов, и не мог вовлечь его в свои сны, он собирался попросить об услуге кого-нибудь, кому мог доверять. На самом деле, таких людей было крайне мало — но кое-кто все же мог ему помочь. Долго ждать не пришлось — парень сумел призвать в Мир Сновидений Мобэй Цзюня без особого труда.