Импринтинг миров - 6 (не все то золото...)

      Сидеть в камере было скучно, даже притом, что данное одноместное помещение таковую не напоминало. Оддерамус, от нечего делать, занялся исследованием, найдя скрытую дверь в санузел, а так же встроенный шкаф, где стопкой лежало чистое белье, подушки и покрывало. Застелив высокий матрас, что был вместо кровати, он рухнул на него навзничь, решив подумать над своим дальнейшим поведением.       Но все это было лишь после того, как Рахур покинул дом. Пока он был здесь, Одди делал вид, что его лечит саанхарский туман, понимая, что видеонаблюдение присутствует. Показывать, что удар не нанес ему вреда, он не собирался. Надо было вести себя, как вел бы Иан, а тот был странно двойственной личностью. До паники боялся исхата, чье поведение было вполне адекватным, но с упоением шел в бои с группой Рахура, и что удивительно, был в ней ведущим.       Терять тело в бою было привычно. Получать смертельные удары, биться с теми, кто мог оказаться сильнее – не составляло труда. Но, стоило лишь оказаться рядом с Рахуром, и Иан превращался в слизня, готового растечься лужицей, и просочиться куда-то прочь. И ко всему прочему, эта амеба Иан мечтал, чтобы ему не дали сбежать, а прижали бы, и... А вот что «и», Оддерамус так понять и не смог. Кроме самого первого раза, когда Рахур взял Иана в плен, и подгреб под себя по праву сильного, эта матрица самих встреч не помнила, хотя, логически, Рахур его не как хрустальную статуэтку рядом с собой держал. Либидо у исхата было отменное. Оддерамус сам в этом убедился.       Но вот сейчас, сидя в камере, и анализируя психологическое состояние матрицы Иана, Оддерамус снова удивлялся. Альд предвкушал то, что будет, и одновременно дико боялся. Не распада тела, хотя это было бы вполне логично. Он боялся Рахура. Но Одди как никто другой понимал, что стоит исхату появиться на пороге, и тело Иана его подведет, заставляя желать того, чего он не помнил. Все поведение адьда напоминало рай морального мазохиста, которому нравилось унижаться, и подставлять свое тело и душу тому, кого он отчаянно ненавидел, и чьих рук желал.       Оддерамус был не таким. Та встреча с ярданами, что искалечили тело юного яга, озлобила его, заставив не покоряться, а требовать. Да, боли, да, жесткого секса. Но любому, кто бы его под себя попытался прогнуть морально, он бы голову свернул, исключая периоды полного забвения, когда личность капсулировалась, оставляя лишь низменные инстинкты. И сейчас он ощущал, как его ломает под матрицу Иана, раболепного, истеричного, услужливого, и одновременно ядовито-острого на язык. И при этом, как ни странно, действительно очень умелого воина, который всем, кроме Рахура мог смеяться в глаза, показывая свое превосходство.       Больше всего Одерамуса беспокоило то, что он не может понять, чего же так, до отчаяния, боится Иан. Почему испытывая к Рахуру отвращение, сравнимое с омерзением, не покинет его. Почему ломает себя под любовника, готовый ползать перед ним на коленях, испытывая при этом какой-то невероятный трепет?       Нет, Рахур, по мнению Оддерамуса, заслуживал уважения. Но не поклонения. Да и Иан ему не поклонялся. Унижался. Мечтал о том, чтобы его не трогали, но никогда не умолял, оставляя свои мысли и ментальные крики о пощаде не озвученными. Что так его ломало и корежило, что тот изъял из своей памяти любые воспоминания?.. Максимум, до чего додумался Оддерамус, так это то, что Рахур его вырубал ударом, схожим с тем, что нанес, и имел бессознательное тело, которое, к утру, восстанавливалось, не помня, что с ним делали, но испытывало удовлетворение.       Не раз, и не два считывая матрицу Иана, Одерамус искал ответы на свои вопросы. Да, альд был той еще сволочью. Если бы на месте Рахура оказался он сам, с теми проблемами, что есть у Рахура, и той привязанностью, что тот испытывал к альду, он бы, наверное, не пытался добиваться такого разумного, как этот альд. Он бы ставил условия. Притом, как Одди понял, условий могло быть достаточно много, чтобы Иан сам соглашался раздвинуть ноги. Им можно было манипулировать, давать выбор, взывать к разуму. В крайнем случае – наказывать. Притом, даже не физически, а скукой и одиночеством. Но ничего этого Рахур не делал. Он дал все и сразу, требуя в ответ только редкие ночи. Притом, настолько редкие, что Иан мог не появляться в доме Рахура десятилетиями. И, если бы не смена сущности в этом теле, то Рахур мог бы не ждать своего опального любовника еще пару десятков лет. То есть, по большому счету, Иан взял все, что ему давали, но сам давать в ответ ничего не желал.       Из-за этого, несмотря на то, как был красив Иан, Одерамус уже понял, что с данной матрицей и телом ему не по пути. Конечно, альд был невероятно чувственной особью, в чем он уже успел убедиться, пытаясь разобраться в интимных подробностях жизни полученного тела. Терять такую возможность не хотелось. Оддерамус даже собирался попросить Льва, чтобы тот создал этакий гибрид его собственного физического кокона, с удивительной чувствительностью альда. Лёва сможет. Он и не такое проделывал. Но смотреть на эту красивую оболочку, в которой до его появления жила невероятно прогнившая душа, сейчас, зная всю подноготную поведения, было минимум как неприятно. Можно было даже сказать, что он ревновал Рахура к любовнику. Ревновал его отношение, попытки как-то исправить ситуацию, которую на него взвалил Иан. Его, так и не искорененное притяжение. Именно поэтому он и решил избавиться от всего, что напоминало бы об Иане, чтобы Рахур в нем не искал чего-то подобного.       Ауру Рахура, когда дверь в дом открылась, Оддерамус ощутил сразу, и первое, что захотелось, заползти в шкаф. Жаль, тот был слишком узкий, и не вместил бы его в себя. А ощущение слез отчаяния, текущих по щекам, и вовсе выбило его из колеи. Одди уловил себя на том, как матрица Иана, руководя его телом, заползает в самый дальний угол, пытаясь прикрыться коленями. От кого? От Рахура?! От того, кто безмерно нежен, желанен, и умел?! От любовника, с которого у него впервые, окончательно снесло крышу?! Да даже с Родионом такого не было! Всегда удавалось держать контроль, но не с исхатом. Рахуру хотелось отдаваться полностью. Телом, душой, ментально, и он так и сделал, получив такое насыщение, которое не желал забывать. И сейчас, ощущая липкий ужас Иана, не мог сопоставить нежного и страстного эннэшше, с тем монстром, которого представлял себе альд.       – Это хорошо, что ты еще не спишь, – войдя в камеру, произнес Рахур, медленно, уверенно пройдя к нему, чтобы ухватить за шею, и приподнять над полом, заставив хрипеть и хвататься пальцами за бронированную перчатку, чтобы вдохнуть. – Ты говорил, что носишь мое семя, и я проверил твои слова. Семьдесят лет, Иан. Это было семьдесят лет тому назад. И ты пытался мне солгать, что носишь мое потомство?!       – Я расскажу... – прохрипел Оддерамус, и Рахур выпустил его, позволив упасть на пол и закашляться, давая возможность регенерировать.       – Я слушаю твой рассказ. Но, пусть Абсолют будет мне свидетелем, только правда спасет тебя от смерти.       – Да, я получил твое потомство семьдесят лет назад, – согласился Оддерамус. – Когда я шел на встречу с представителями моего племени, я несколько эмбрионов поместил в кокон искина. Именно поэтому они выжили. Я же восстанавливался все эти годы, а они пребывали в анабиозе.       – Ты сейчас пуст?       – Да, но...       Удар ногой в живот, закованным в броню сапогом был так силен, что Оддерамуса вырвало кровью.       – Сотни, тысячи раз я тебя просил, умолял, приказывал быть со мной честным. И ты снова солгал, – спокойно, без надрыва, вздернув его за волосы, произнес Рахур. – Я верил тебе, когда мне говорили, что ты лжешь. Я тебя принимал, отметая досужие слухи о том, что тебя видели с кем-то. Я считал бредом то, что рассказывали воины дар-кэй, будто тебя можно было получить за бокал вина.       Оддерамус вспомнил, как Иан бродил по всем мирам сообщества, собирая информацию, действительно готовый расставить ноги перед каждым, кто даст еще один пласт истории дар-кэй.       – А что ты от шлюхи хочешь? – сдавленно рассмеялся Оддерамус, охнув, когда Рахур бросил его к противоположной стене. – Верности?       – Благодарности за жизнь, если не ответного уважения за любовь. Но ты не благодарен, и не уважаешь. Для тебя все, что было мной сделано, не имело значения, – Рахур присел у кровати прямо в броне. – Ты на мне кормился, – начал он клацать застежками, избавляясь от железа. – Ты осознаешь, что на данный момент для меня значишь?       – Дырку с хуем, – Одерамус поймал адреналиновый кайф, сплюнув на пол сгусток крови. – Хотя, так всегда и было. Ты просто все это прикрывал словами о любви.       Тяжелый сапог чуть не угодил ему в голову.       – Знаешь, а ведь так тебя и надо было воспринимать. Как дырку. Удивляюсь тому, что эйрэ нашего отряда тебя хвалят. Давал им тоже?       – Каждому, кто хотел, – рассмеялся Одерамус, вжавшись в стену, когда Рахур встал.       Обнаженный, невероятно желанный... Хотелось ласкать его тело, и отдаваться ласкам, нежить и нежиться, и Одди осознал, что сейчас матрица Иана ушла куда-то внутрь, оставив его наедине с тем, кого он хотел до одури. И тут паника накатила уже на его личность. Рахуру нельзя было показывать собственного желания. Иан его ненавидел! И, если он сейчас ощутит объятия Рахура, то насрать будет на все матрицы, на все то, что в него закладывали...       – Тогда почему ты постоянно отказываешь мне? – Рахур медленно направился к нему, и Одди пользуясь стеной вместо опоры, с трудом выпрямился, вытянувшись, и замерев.       – Не надо, – попросил он. – Я тебя прошу, не надо! Хочешь бить – бей, но только не... – Рахур подошел совсем близко, оставляя между ними каких-то пару сантиметров, позволяя тонуть в жаре своего тела. – Пожалуйста... – немеющими губами, заводя руки за спину, чтобы не прикоснуться к горячей коже, вжимаясь в угол, в котором стоял, прошептал Оддерамус, осознавая, что стоит только Рахуру прикоснуться, и все к чертям полетит, все их с Дерехом попытки создать что-то схожее с Ианом.       Исхат был хорош, что внешне, что эмоциями. Злой, агрессивный, жгучий, как перцово-имбирный коктейль. Оддерамус едва держался, чтобы не шагнуть навстречу, согласный утонуть в остро-сладкой страсти, стараясь не дышать слишком глубоко, но Рахур дернул его за плечо, вывернув руку так, что Одди упал на колени, уткнувшись носом в пол. А после ощутил жалящий удар куда-то в основание шеи.       – Иди, мойся, – почти приказал Рахур, а Оддерамус, распластавшись по полу, начал осознавать.       Рахур его отравил. Да, яд исхата на тело альда действовал не так, как на других. Остальные умирали от одного аромата, что сейчас витал в комнате. Аромата ландыша и сирени. Вроде так пах газ «сирень», если он не ошибался. Но введение яда в тело...       Не прошло и минуты, как Оддерамус ощутил, что похотью скрутило тело. Притом, такой яркой, что хотелось раздвинуть ноги и отдаться. Все страхи альда, чью матрицу в него вселили, отошли на задний план. Осталось только желание секса, и того, кто может его удовлетворить. Одди с трудом повернулся на спину, смотря на исхата, и осознавая, что ничего кроме желания не испытывает. Даже обида матрицы, на то, что Рахур его бил, куда-то исчезла.       – Возьми... – прошептал он.       – Иди, мойся, – Рахур, сгорбившись, прошел к кровати. – Пока не ударило слишком сильно.       Оддерамус прошел в душевую, и прислонился к стене, пару раз проведя конструктивную очистку, наконец, начиная осознавать, почему Иан не помнил ничего. Его самого накрывало безудержной похотью, а матрица Иана нырнула куда-то внутрь, оставив голое, неприкрытое желание. Сделала то же, что делал он, переходя на инстинктивное восприятие, когда нужна была разрядка, чтобы привести разум в норму.       Выйдя из душевой, он прошел к кровати, и Рахур дернул его на себя, дав ощутить прикосновение тела, сорвав стопоры. Оддерамус, понимая, что Иан сейчас должен находиться в полной нирване собственного довольства, впился в шею исхата губами, целуя, и наслаждаясь его ароматом, что становился только сильнее.       – Почему ты не можешь так же, без яда?.. – с горечью произнес Рахур, перевернув его под себя. – Почему мне надо тебя травить, чтобы ты захотел?..        «Я тебя хочу! – ментально едва не закричал Оддерамус. – Любого! Злого, жесткого, нежного, страстного! Хочу!.. Перестань любить эту шлюху, эту крысу, которая тащила все! Тебя жду я! Я!..»       Всхлипнув от переизбытка эмоций, ощутив, как по скуле покатилась слеза, Одди приглашая, раздвинул ноги, удивляясь тому, что Рахур не спешит его взять, целует плечи, шею, ласкает, будто это их последний день.       – Я люблю тебя, – не выдержав, прижавшись к Рахуру всем телом, прошептал Оддерамус, опьяненный ядом. – Люблю... Любым...       – Ты только себя любишь, – горько рассмеялся Рахур, перевернув его на живот, чтобы аккуратно войти, несмотря на то, что перед этим довольно жестко избил. – Только себя и тех, на кого работал, – рыкнул он, грубо дернув бедрами, заставив Оддерамуса замереть на грани оргазма. – Тебе. От. Меня. Нужны. Были. Только. Данные! – вбивался он с каждым словом, словно накачивая себя злостью, и с последним словом Оддерамус ощутил острую, отозвавшуюся сладким спазмом, боль в члене, только через какое-то время, осознав, что Рахур вогнал в него одно из своих стрекал, напитывая ядом тело еще больше.       – Еще... Еще хочу!.. – простонал он, приподняв бедра, давая доступ к паху, едва не заорав от восторга томительной боли, когда сразу несколько стрекал пронзая плоть, вошли в его член.       Если до этого Оддерамус думал, что сможет выдержать, и не сорваться, не показать себя Рахуру, то после подобного, когда оказался насажен на его стрекала, наплевал на все. Подавался на его член, что был идеально хорош, впивался в бедра пальцами, требуя иметь себя жестче, и даже не стонал, кричал, выгибаясь под ним, понимая, что не желает кончать. Но оргазм накрыл резко и сразу, заставив конвульсивно дергаться, и размазывать по подушке влагу слез от самого острого удовольствия, которое он сумел поймать за все эти годы.       Но Рахур на этом не остановился. Только замедлил движения, чтобы дать любовнику вздохнуть, снова лаская его тело, целуя и нежа, словно отдавая дань его красоте. А потом снова взял грубо и жестко, не давая даже пошевелиться. И, словно желая получить еще более сильный ответ на свою страсть, жалил и жалил его стрекалами, пронзая тело, даря умопомрачительную боль, напитывая своим ядом, пока Одерамус, излившись в который раз, не потерял сознание.       Очнулся он нескоро. Тело сладко ломило, сознание еще плавало в мареве удовольствия, и хотелось насладиться этими ощущениями в объятиях Рахура, но тот, уже облачившись в броню, сидел у дальней стены. Когда Одерамус пошевелился, исхат перевел на него взгляд, а после горько улыбнулся.       – Больше всего я хотел, чтобы эта ночь убила тебя, – поднялся он на ноги. – Мне бы не пришлось наносить последний удар собственноручно. Смерть в наслаждении должна была стать моим последней милостью. Но ты что-то с собой сделал, что мой яд перестал действовать на тебя, даже в том количестве, что я ввел. Мне жаль. Через трое суток, если я не получу от Фирке другого приказа, я сам убью тебя на площади, перед зданием совета.       Развернувшись, Рахур вышел, закрыв дверь, а Одерамус тяжело вздохнул, понимая, что так действительно было бы лучше для всех, включая его самого. Одно дело, метаться между своим заданием и прозябанием в камере, а совсем другое – переключиться полностью на работу с Нереей.        «Что там у вас произошло? – стоило Рахуру уйти, услышал он ментальный зов Дереха. – Я едва вытянул тело альда из смерти».        «Лучше бы не вытягивал, – вздохнул Оддерамус. – Рахур пытался убить Иана безболезненно».        «А ты мог сообщить мне это заранее? – возмутился Дерех. – Я испугался, что он тебя загонит в капсулу репликации, и ты получишь еще одну матрицу альда! Может, ты не знаешь, но два-три таких перерождения, и твоя личность будет стерта!»        «Рахур напитал это тело своим ядом так, что сердце альда должно было остановиться. Так что, следующий раз, когда он будет меня убивать, не вмешивайся, – Оддерамус с трудом перевернулся на бок, уютно устроившись на кровати. – Кстати, ты знал, что его фермент, на нас, бессмертных, действует как сильнейший возбудитель?»        «Нет, не знал, – заинтересовался Дерех. – Хочешь сказать, что его можно попросить сцедить определенное количество фермента? Например... в подарок мне?..»        «Разве что только в том случае, если Рахур мне, как Оддерамусу, покажет свои умения, – Одди улыбнулся, а после передал в красках то, что делал с ним Рахур. – Он потрясающий любовник...»        «Ага, если не брать во внимание то, что перед этим он тебя хорошенько попинал, – проворчал Дерех. – Ты же понимаешь, что если с тобой, в виде Основы, ему что-то не понравится, то он будет поступать так же?»        «Пусть попробует, – лениво отмахнулся Одди. – Если бы не надо было соответствовать матрице альда, я бы его уложил сам. Кстати, я более чем уверен, что какой-то ответной реакции он ждал и от Иана. Что тот хотя бы сопротивляться начнет».        «А чего не стал? – удивился Дерех. – Ты, как пространственный маг, мог его размазать».        «Ну... – Оддерамус задумался. – Даже не знаю, как тебе сказать... Я больше всего боялся, что наброшусь на него, и потребую секса. Мне пришлось бороться с самим собой, и на ответ не оставалось сил. Просто... Я его слишком сильно хотел. А теперь, зная, каков он может быть не только со мной, как с Основой, хочу еще больше. В общем, Дерех, можешь меня поздравить, но я влюбился».        «В насильника», – хмыкнул младший.        «Он меня не насиловал! – возмутился Оддерамус. – Может, для Иана его поведение и казалось насильственным, но не для меня! Притом, даже испытывая злость на своего любовника, он был предельно нежен и осторожен. А чтобы тот испытал хоть что-то, и ввел ему яд!»        «Одди, насилие, это не грубость и жесткость. Не порванная задница, и не разбитая морда. Это так, предварительные ласки, можно сказать, если они являются приемлемыми в паре. Насилие – это когда партнер не учитывает твоих желаний. Когда ставит себя превыше своего спутника. Когда нужно подставляться, вместо того, чтобы просто сказать «нет». Ты уверен в том, что если откажешь Рахуру в своем истинном виде, он тебя не возьмет против твоей воли?»        «В своем истинном виде я ему не откажу, – Оддерамус подумал, согласившись сам с собой. – Никогда. И не потому, что не захочу его терять, а потому что сам всегда буду его желать».        «Посмотрим», – задумчиво согласился Дерех.        «Кстати, а ты где сейчас, если можешь за мной следить? – поинтересовался Старший. – Или у тебя отпуск?»        «Ну, можно сказать и так, – ментально улыбнулся Дерех. – Вынужденный, правда, но нужный. Меня на пару недель закрыли в академии дар-кэй, пытаясь привести мое сознание в норму. Так что, можно сказать, я сейчас тоже сижу в камере, каждый час получаю успокоительное, и два раза в сутки снотворное».        «И кто на это осмелился?» – удивился Оддерамус.        «Мои эннэшше, – Дерех закрылся. – Понимаешь, я рассказал свое видение нашего с тобой мироздания, но слишком увлекся. И эту теорию, не подготовив никого, поведал тем, кто был рядом. Ну, и мои ребятки посчитали, что я слегка поехал крышей. Сейчас приводят в порядок. Гуляют меня, кормят, дают не слишком сложную физическую работу, а все остальное решают сами. Не, мне давно было пора остановиться и продумать все, но я немного не ожидал, что все будет воспринято так, будто я схожу с ума. Понимаешь, я тут немного разобрался с теорией, почему Поглотители бросаются на миры, как на лакомые куски...»        «И решил, что им будет место в нашем мироздании, где они будут сыты и довольны?» – рассмеялся Оддерамус.        «Именно. Контракт. Возможность отдать им миры, что построят фениксы, от «минус единицы» и дальше. Я говорил с Серкассом...»        «Я тоже думал над этим, – согласился Оддерамус. – Но, боюсь, твоя теория сожительства с темными тварями окажется провальной. Погоди! Не перебивай! Пусть есть среди них парочка разумных поглотителей, но остальные все – безумны. Я просто знаю. Ты решил, что этот дурдом можно переселить к нам, но ты просто не понимаешь, что такое истинное безумие, у которого нет грани. Их можно только на поводке держать. Но ты устанешь дергать за этот поводок. Я даже так скажу: представь, что это общество детей и подростков, у который снесены все грани сознания, кроме «я, мне, мое». Адекватностью там и не пахнет. Правда, никто не мешает тебе предложить этим разумным, осознающим, как идет процесс работы над вселенной, переселиться к нам... Не всем. Именно им. В этом случае, я более чем уверен, они наберут себе, потом, пожирателей своего уровня, более адекватного, и только в этом случае симбиоз возможен. С подобным я согласен. Нам следует создать этакую малую вселенную, в которой будет всё и все. Но получить кучу тварей, у которых на уме один только жор, нет, прости, на такое я не согласен».        «Но парочку примешь?»        «Ты с ними уже вышел на контакт, и задаешь вопрос о конкретных особях? Или это пока что риторика?»        «Подбираюсь пока. К тому, кто является ведущим в нападениях на Нерею. Понимаешь, он мне нравится. У него нестандартное мышление. Он, насколько я узнал у Лиэна, один из ведущих Поглотителей. Темная Основа, если не сказать, что Первооснова. Он – уникален своими возможностями. Вот, смотри, у нас есть маг образа, который рисует свои картины, это я о Ридане. У нас есть некромант, и это я о Леве. У нас есть Разрушитель, и это я о себе. То есть, по большому счету, мы не являемся чем-то невероятно светлым, но мы можем общаться с идеально светлыми, и их от нас не корежит. Конечно, если я пойму, что он придурок, который только жрет, приглашать я его не буду. Но если нет, то почему я должен отказывать себе в защите нашего мироздания?»        «И я с тобой полностью согласен. Во всем, – согласился Оддерамус. – Просто подумай, как это сделать, чтобы не нанести вред и остальным мирам... – прислушавшись, Старший быстро завершил беседу: – прости, ко мне тут гости. Мой, точнее Иана отряд, который хочет меня увидеть».        «Да, конечно. Я, как ты и сказал, буду разбираться. А ты там постарайся разобраться с Рахуром. Кстати, думал насчет того, чтобы пройти с ним ритуал единения душ?»        «Думал, конечно! – согласился Оддерамус. – Но кто его проведет...»        «Я тебе дам координаты мира Весс. Таллы, жители этого мира, могут провести данный ритуал. Но ты должен понимать, что это уже навсегда».        «Благодарю за подсказку, а сейчас... ко мне пришли».       Оддерамус сделал вид, что проснулся только когда открылась дверь. Фирке, Кармилл, Айян, Линке, Айстес, Леаран... Не хватало только Рахура, чтобы отряд был в сборе, но сейчас он казался лишним, и Оддерамус с облегчением осознал, что того нет. А то снова думал бы только о том, как приблизиться и стать нужнее.       – Ну, и что ты натворил в этот раз? – Айстес присела на кровать, взлохматив волосы Иана.       – Кровью пахнет, – Кармилл вдохнул воздух. – Рахур тебя бил? – отрастил он на пальцах правой руки когти. – Я тебе говорил, что могу его научить...       – Карми, не вмешивайся в наши игры, – лукаво улыбнулся Одди. – Рахур не причинит мне вреда, который бы я не пережил.       – Ты здесь закрытый сидишь, – припечатала Леаран. – Это тоже часть вашей игры?       – А ты думаешь, что мне стоит большого труда уйти? – Оддерамус усмехнулся.       – Да кто тебя знает, – Айстес спроецировала стол, на который выставила напитки и закуски. – Давай, жуй. Явно же что-то натворил, раз здесь оказался.       – Мелочи, – Одди вежливо приступил к еде наравне со всеми.       – Мы рады видеть тебя, дружище, – Линке потрепал его по плечу.       – У тебя, случаем, на нас никаких видов нет? – Айян уселся у стены, лениво переводя взгляд с одного эйрэ на другого. – Может, работа какая, а то все спокойно, делать вообще нечего...       – Ну, вообще есть... – согласно кивнул Оддерамус. – Сходящиеся мироздания.       – Ух ты, куда тебя занесло, – хмыкнула Леаран. – Мы там не по одному телу оставим, и не по одной матрице сменим.       – Вообще-то уже нет, – вмешался Фирке. – Я тут недавно познакомился с Основой, которая хочет к нам, в дар-кэй, и предложила нам выступить против Поглотителей, дав много знаний из тех, что у нас отсутствовали. Если мы согласимся последовать за ним, то больше наслоений матриц не будет. Дерех может прикреплять матрицы к душе. Так что, полное сознание, и только смена тел. Еще он предложил оружие и возможности, которые нам и не снились. С его умениями мы сможем спасти не только поглощаемое мироздание, но и бывшие миры Хранителей, притом и сами не пострадаем.       – Ну, ты же у нас сведующий, – фыркнул Линке. – Так что решай.       – Иан? – обратился напрямую Айян. – Рассказывай, что узнал.       – Ну, что узнал... – Иан откинулся на кровать. – Мир срединный. До космической эры. Живой. Воспринимает пространственную магию, которой владеют там от силы десятка три магов. Светлый до безобразия, но сейчас находится на уровне «минус единица» и падает все глубже из-за атак Поглотителей. Был найден и исследован Рэджасом-отступником. Данные были переданы в общее пользование, чем и воспользовался опальный Хранитель миров, перебравшись туда. Кто-то из Основ туда же поместил первого Феникса, который не дает мирозданиям поглотить друг друга. Но и схлопнуться порталу, соединяющему миры, не позволяет. Эффект песочных часов. Только не на уровне одной планеты, а на уровне мирозданий. Если мы отдадим Нерею Поглотителям, то отдадим им все мироздание. Почти все Первоосновы, Основы и полуосновы уверены в том, что Абсолют, если произойдет слияние, начнет новый виток создания пространства.       – А раньше этого нельзя было понять? – вызверилась Айстес. – Ведь лет так сто назад куда как проще было с этим бороться! И мы предлагали свою помощь!       – Я не имею понятия, сестра, в чем там дело. Почему нам не дали эту работу.       – Фирке! – возмущенно обратилась Айстес к шерстяному. – А ты?! Ты же Судья!       – Мое мнение таково. Мы справимся, – согласился Фирке. – А почему нам не давали эту работу ранее, так потому, что растили пару, с помощью которой портал распадется. Без них, у тех, кого есть возможность разорвать это крепление, наше вмешательство было обречено.       – А они будут с нами?       – Они и инициировали эту помощь мирозданиям, – согласился Фирке. – И с теми умениями, что передали нам, мы справимся. Я знаком с одним из них, сам видел и опробовал то, что нам дарят для работы, так что да, уверен в том, что мы справимся.       – Надо кому-то уйти на Нерею для координации продвижения, – огласил Оддерамус. – Я предлагаю себя, а вам всем поступить под начало Рахура.       – Ты нас бросаешь? – удивился Кармилл. – Мы что, не сможем быть рядом с тобой?       – Карми, не в этом дело, не в том, что бросаю, а в том, что я, как ведущий вашего отряда, смогу понять куда как больше. Ну не Рахура же туда слать!.. Нет, пусть он и Советник, но из эйрэ нашего отряда, только я могу принимать решения такого плана, которые примет совет.       – А Фирке?..       – А там нет таких пушистых, как я, – отозвался тот. – Я буду изгоем. Без проблем, там смогут выжить только Айян и Иан, так как они наиболее схожи с разумными того мира. Айян, ты хочешь?       – Хотел бы, только аналитическим умом не обладаю. Могу бить, могу не бить. Думать не могу.       Раздался многоголосый смех, и даже Оддерамус улыбнулся.       – С орбиты тоже мало что поймешь, – нахмурился Кармилл. – Надо внедриться. Я бы пошел, но у меня проблемы с питанием.       – Потому и я, – согласился Иан. – А вы уже за мной, когда найду способ изъять Феникса.       – Да что его изымать?! Похитил, и все! – возмутилась Леаран.       – Это Феникс, – словно само собой разумеющееся, поставил точку Фирке. – Иан, когда ты будешь готов идти?       – Наверное, завтра, – Оддерамус хотел хоть еще раз провести с исхатом в этом теле. Испытать то, что тот дарит, доводя его до сладкого безумия.       – Ну, завтра, так завтра, – согласился Фирке. – Тебе что-то нужно с собой? Помимо истребителя?       – Нет, спасибо. Все есть, – отмахнулся Одди. – Как только я узнаю, что и как, сразу призову вас.       – Запомни, ты обещал, – пригрозил ему Кармилл.       – Конечно, – согласился Оддерамус, увидев, как Фирке подал знак, и вся команда поспешила на выход.       – Будет лучше, Одди, если вы на Нерею пойдете вместе с Рахуром, – напоследок, приобняв его, шепнул тот. – Я понимаю, что ты хочешь сделать, заставив исхата возненавидеть Иана, перебросив чувства на себя, но поверь мне, пока этого делать не стоит.       – Я же сорвусь однажды, – вздохнул Оддерамус. – Просто не смогу быть в тех рамках, что мне навязаны, и пойдет прахом вся наша игра... Ну не знаю я, как мне быть с ним, и не давать понять, насколько он нужен мне... Я влюбился, Фирке. Не знаю, говорит ли тебе что-то это слово, или нет, но впаялся в Рахура всеми фибрами и жабрами. Для меня наш поход на Нерею будет не исследованием мира, а... блядь... свадебным путешествием!       – Хочешь сказать, после того, что он сделал, ты продолжаешь его желать?       – А что он сделал? – пожал плечами Оддерамус. – Поднял на меня руку? Ты это имеешь в виду? Пытался убить? Ну, так прости, не надо было Иану быть такой тварью. Дерех, насколько я знаю, с таким как Иан даже не говорил бы. Минимум – развоплотил бы со сносом матрицы. Максимум – наказал бы перед этим так, что вся ваша казнь предателей смотрится убого. Изломал бы душу так, что ее только как энергию Абсолюту скормить можно было бы. Да что за него говорить? Я сам работал Палачом. Я просто знаю, что можно сделать с личностью, с ее матрицей, как уничтожить, оставив жизнь и рассудок, чтобы эта личность сама захотела умереть. Так что поверь, Рахур поступает с Ианом очень даже мягко.       – Но в этом же теле твоя душа, твоя матрица.       – Увидишься с Дерехом, спроси, как Богдан его прессовал, просто за то, что не смог быть рядом со своей семьей, когда та погибла. Я уже не помню, но вроде как минимум трижды он нас на перерождение посылал.       – Вас?..       – Мы были единым целым. Полной личностью, до тех пор, пока нас не расслоили. Дерех не мой брат, он моя половина. Часть отделенной души. Так что, пока Эррианнэр не вмешался, был только один. Андрей Севретов. Или Сервал.       – Я... смотрел его прошлое, – согласился Фирке. – Что ж, теперь понимаю, почему отношение Рахура кажется тебе обычным, и понимаю, что злости ты на него не затаишь.       – Вот еще! На эннэшше злиться, – Оддерамус рассмеялся. – Что ж, раз ты говоришь, что так для вселенной лучше, чтобы мы пошли с Рахуром, не забудь его предупредить заранее, потому что тот через три дня пообещал меня убить перед зданием совета. Только найди доводы такие, чтобы он тебя послушался.       – А мне и искать нечего. Дерех сказал, что Иан, на данный момент, единственный пространственный маг, который знает, как работать данной магией.       – Да что он врет... – поморщился Оддерамус. – Сам уже выше и сильнее альда.       – Он свою возможность пока не показывает. Ты же не хочешь, чтобы Рахур пошел на Нерею с ним?       – Если вопрос стоит так, то лучше со мной, – согласился Оддерамус. – И не потому, что Дерех примет приставания Рахура, а потому что мне стоит эннэшше узнать получше, прежде чем я предложу ему единение душ на Вессе.       – Это навсегда, – предупредил Фирке. – Не до конца ваших жизней, а до того, как души перестанут существовать.       – Именно, – по-доброму улыбнулся Оддерамус. – Пока души не прекратят существование. Рахура, как пару, предсказал мне Адарн. Прародитель Фениксов. Если кому и верить, так это ему. Правда, существует один нюанс...       – Фирке, ты долго там? – возмутился Линке.       – Сейчас! – отозвался тот. – Так что за нюанс?       – По некоторым причинам к нам должны будут в этом союзе присоединиться еще двое. Одного я точно знаю. Это первый Феникс. Второй же... под вопросом. Возможно, это сын опального Хранителя, возможно – другая особь.       – Рахур тебя тогда точно убьет, – согласился с собой Фирке. – Он моногамен.       – Запомни, – Оддерамус прикрыл дверь, чтобы команда не слышала их речей, так как Фирке отошел, перестав обниматься. – Между эннэшше нет ревности. Я буду не я, если он первым их не затащит в нашу кровать.       – Стабилизатор, донор и реципиент? Я прав? То, что нужно для существования Основы? Так вроде говорил Дерех...       – Именно. Рахур сейчас ведет себя как донор, но его структура, как у реципиента. В крайнем случае, как у стабилизатора. А феникс – чистый донор. Насыщаясь энергией, к которой получит доступ невозбранно, Рахур станет куда как мягче и спокойнее. Не я эту систему придумал. Ей, как я уже заметил, следует большинство Основ.       – Что ж, я тебя понял. Сейчас Рахур ушел из миров дар-кэй, но как только появится, я ему отдам приказ следовать на Нерею, за тобой, – Фирке попытался открыть дверь, но Оддерамус качнул головой. – Что еще?       – Один вопрос. Если можно. Скажи, почему ты, Судья, тот, кто может стать равными Основам, тот, кто решает все вопросы дар-кэй, являешься лишь подчиненным в данном отряде? Притом, подчиненным у того, кто еще и тысячи лет с вами не был? Упустим его предательство.       – А ты знал, что Рахур тоже подчиненный? – оскалился Фирке в улыбке, заставив Оддерамуса озадачиться. А после пояснил: – когда на тебя взваливается куча задач, то в бою, где ты хорош именно как боец, хочется отдать управление тому, кто в этом понимает не меньше тебя, и готов взять на себя эти обязательства. Иан был таким. Мы с ним отдыхали, отдавая ему право командовать. Скажем так, устраивали себе отдых, когда работает тело, а не разум. Мы были сработавшейся группой, которая могла действовать и как равная по правам, так и подчиняться. Ты сумеешь так же?       – Ну, я долго не был ведущим... – нахмурился Оддерамус. – Но, думаю, не подведу.       – Это было бы хорошо.       – Фирке!       – Иду! – отозвался тот, и Оддерамус открыл дверь, позволяя ему выйти.       – Говоришь, три дня его не будет? – напоследок спросил он.       – Примерно. Двое суток у тебя точно есть.       – Это хорошо, – Оддерамус послал дружелюбную улыбку команде, прикрыв дверь собственной камеры. – Фирке! – тот обернулся. – Скажи Рахуру, что на Нерею меня ты отправил. Пусть идет по координатам.       – Каким? – напрягся тот.       – Тем, что даст тебе Основа, что сейчас находится с вами.       – Я ему передам твой приказ, – согласно кивнул кот, давая понять, что разговор окончен.       Через полчаса после того, как отряд покинул дом Рахура, Оддерамус и сам вышел из камеры. На всякий случай, чтобы была возможность не возвращаться, Одди установил несколько горючих зарядов в самом подвальном помещении, а еще по одному распределяя в каждой комнате. Заодно и прошелся по всему дому, освежая воспоминания матрицы Иана, понимая, что тот был счастлив в этом доме. Извращенно, болезненно, но счастлив...       Оддерамус остановился в галерее, где висело множество портретов Рахура, осознав, что многие из них писал именно альд. Вспомнил, как можно держать в руках кисть, как наносить мазки красками... И память Иана ударила под дых болью этой извращенной любви, давая понимание того, что Рахур практически постоянно держал альда в плену своего яда. Стоило переступить порог, и теплый сладкий аромат цветов обволакивал его. И Иан, под воздействием этого наркотика, был мягким, послушным, ласковым... Испытывая постоянное, не жгучее, а приглушенное желание, он делал все, чтобы Рахур был им доволен. А когда уходил, то начинал осознавать, что его просто присадили на данный яд, как на наркотик. Сопротивлялся. Пытался справиться с собой, но не мог. Начиналась ломка, из-за которой тот буквально приползал на коленях к исхату, умоляя о дозе. Там, вдали от Рахура, он становился собой, жестким, беспринципным альдом, а здесь, в его доме, покоренный новой дозой, жил в собственном раю зависимости.       Это было неприятно. Осознавать то, что тело альда нуждается в данном ферменте. Конечно, он мог вывести этот яд из организма, и заново привыкать, но пока не хотел. Просто сообщил Дереху то, что узнал. Что альд оставался с исхатом потому, что был долбанным наркошей, у которого не хватало сил, чтобы избавиться от своей зависимости. Таскался от дар-кэй к альдам, передавая им все, что узнал, но всегда приходил, а точнее приползал, чтобы получить еще одну порцию сладкого забвения.       Оддерамус, осознав, что же было болезненной страстью Иана, испытал отвращение. Они с Дерехом, не были зависимы от препаратов. Даже от алкоголя и табака, как таковых. Привычка, разве что. Найденные, среди множества, довольно приятные релаксанты, которые не мешали думать и сопоставлять.       Конечно, без физической оболочки присесть на данное вещество было невозможно. Да что там, Оддерамус понял, что даже будучи в теле альда, но своей душой, не испытывает этой тяги к нирване, которую получал Иан. Вспомнил, как встретил его Рахур, обдавая ароматом, что на него не подействовал. Вспомнил, что при их первой встрече, тот так же пах, словно пытаясь насытить его легкие своим ферментом. Да, секс был приятен, хорош, но и только. Нет, незабываемо хорош. Не поспоришь. Но... Оддерамус понимал, что такое наркотический дурман, а что такое – личностное желание, и был более чем уверен, что отключи он дыхание, с Рахуром было бы то же самое. Или нет?..        «Ты чего паришься? – не выдержал Дерех. – Что он тебя, как Основу, присадит на свой фермент? Тебе напомнить конструкт очистки организма от лишних веществ и ядов?»       – Не, Дер, здесь иное, – пробормотал Оддерамус. – Мне кажется, что я, имея матрицу альда, присяду на этот фермент психологически.        «Скажи точнее. Ты боишься, что ваше взаимное притяжение там, на станции, было на фоне того, что он тебя траванул собой».       – Боюсь, – согласился Оддерамус. – Ты же сам знаешь, даже на Земле есть такие препараты. Да взять ту же травку. Секс под ней очешуительный. Раз попробовав, понимаешь, что все остальное лишь блеклое подобие. Тебе напомнить, как ты годами трахался под планом, потому что тебя перестало вставлять?        «Ах, вот ты о чем... – Дерех задумался. – Дай мне двадцать минут, я придумаю, как тебя защитить».        – В смысле? – не понял Одди.        «Создам фильтр, который не будет пропускать токсичную часть этого аромата. Только запах. Я не хочу, чтобы ты под него ложился только потому, что он тебя травит, даже если ты можешь очистить свое тело».       – Нет, Дер, дело не в том, что травит... – Оддерамус задумался, не зная, как это объяснить. – Если это естественный выход его фермента, который нельзя никак остановить и удержать, кроме как броней, то мне плевать. Справлюсь или сам, или твой фильтр поможет. Если же он это делает специально, а я заметил, что бывали моменты, когда от него не исходит этого запаха, то он целенаправленно подчиняет себе. Пусть даже фермент и не вступает в реакцию с духовной составляющей. Ты понимаешь?..        «Ты о том, что Рахур пытался подчинить тебя в первый же ваш раз? Чтобы иметь запасной плацдарм? Об этом? – Дерех напрягся. – Что он чертов манипулятор, который прекрасно знает, как можно манипулировать?»       – Именно, – Оддерамус почувствовал себя скверно. – Скорее всего, альд был близок к Основам по своему строению или сознанию, поэтому на него подействовало это вещество именно как возбудитель... Это если брать мою реакцию на Рахура, на станции. И, если это так... То... Блядь, мне будет нереально больно, если с твоим фильтром, получив в объятия Рахура, я не почувствую ничего. И обидно, что вместо того, чтобы дать себя, он старался покорить меня.        «Одди, давай не думать о худшем. Возможно, его фермент выделяется при сильных эмоциях, и он не может этим руководить. Сейчас, еще буквально пару минут, и я скину тебе отличный пространственный фильтр. Кстати, ты меня натолкнул на идею. Это же охрененный противогаз! Если в него добавить конструкт создания воздушной смеси, нужной разумному...»       Дерех замолчал, а Оддерамус осознал, как отстал по умениям генерации идей. Стоило спросить насчет запаха, и вот, через пять минут Дерех думает уже о дыхательной маске... Разум брата работал как у искина. Намек, движение в ту или иную сторону сознания, и тот начинал гореть идеями. Он же подобное позабыл. За все это время не то что не преумножил знания, а растерял даже те, что имел.        «Короче, Одди, вот, – в разум влилась какая-то искореженная рисовка, напоминающая маску. – Расширь, чтобы это закрыло твои дыхательные пути. Это пространственная магия. Визуально не определяется. На ощупь тоже. Прилипает к лицу, как гелевая. Через нее любое соединение, на любой планете, воспринимается как требуемая телу дыхательная смесь. У меня есть конструктивный вариант, есть пространственный, а через какое-то время я создам и предметный».       – Предметный?.. – не понял Оддерамус.        «Для миров «плюс один», где нет возможности оперировать пространством. Воплощу идею в материалы. Я теперь всегда делаю запасной, материальный вариант. Мало ли...»       – У меня такое ощущение, что тебе дали весь наш мозг, а мне всю нашу ненависть и возможность уничтожать, – буркнул Оддерамус.        «Враки. Ты все это можешь, – хохотнул Дерех. – Ладно, кончай базар. Маску примерил?»       – Сейчас, – Оддерамус нацепил на лицо пространственную магию, не ощутив никакого дискомфорта, осознавая, что запахи не изменились. – Слушай, а она работает?        «Ну, сходи в безвоздушное пространство, или на сероводородную планету, проверь, – обиделся Дерех. – Естественно работает!»       – Да просто... – Оддерамус ощутил себя неловко.        «Да хоть сложно. Короче, ты иди, куда шел, а через пару дней встретимся в пустыне на Нерее. Я там тебе домик построил. Я так понимаю, вы с Рахуром вдвоем будете?»       – Ну откуда?! – взвыл Оддерамус. – Я сам, полчаса тому назад это узнал!..        «От Фирке, – хохотнул Дерех. – Он сейчас у меня сидит, и ворчит, что Рахур с цепи сорвался, а ты его должен прибрать к рукам. Короче, Одди, – Дерех сменил тон, давая понять, что его стоит слушать внимательно. – Рахур сейчас сидит у тебя на планете. Вычислил. Узнал. Ждет. Так вот, если ты не уверен, что тебя к нему тянет, если думаешь, что это его фермент так на тебя действовал, что ты поплыл... Шли его нахер. Реально. Особенно если он осознает, что делает, и выделяет его специально. Просто шли. Это не эннэшше. Это – манипулятор. Ты меня понял?»       – Да. Мне и самому такого не захочется. Будет больно, конечно, но я справлюсь.        «Но, Одди, если он тебе нравится без этого, если ты его принимаешь, если он не может противодействовать своим инстинктам, то у тебя есть маска. И тебе решать, снимать ли ее, или нет. На духовную составляющую, или конструктивную, а так же пространственную, которой я еще занят, этот ферромон не действует как наркотик. То есть, да, может вставить, но быстро вымывается. Зависимости не будет. Если сам не подсядешь. В общем, у тебя два дня, чтобы решить все. Потом я тебя жду на Нерее. Усек?»       – Усек, – улыбнулся Оддерамус, ощущая заботу младшего. – Спасибо тебе за все.        «Чепуха. Десять минут работы. Это тебе спасибо, что натолкнул меня на эту мысль. Все, люблю, целую, жду. Пиздуй!»       Оддерамус рассмеялся, шагнув в последнюю комнату дома Рахура, ощутив, как сладкой тоской сжало сердце. Это была их с Рахуром спальня. Их оплот нереальной и болезненной любви, настоянной на ломке. Их ковчег, где Иану можно было скрыться от своих соплеменников, а Рахуру можно было любить это совершенное создание, которым он видел альда. Эмоциональный флер, который он уловил, был полон тоски, прикрытой нежностью и заботой... Одди сморгнул слезы Иана, понимая, как тот ломал себя. Рахур для него был идеальным другом, ведущим, ведомым... Невероятно желанным собеседником... Но он ненавидел его как своего партнера. Если бы не интимная связь, которую навязал ему Рахур, подчинив себе, Иан был бы предан дар-кэй всей душой. Но Рахур начал общение с насилия, и Иан подчинился, сжав зубы, и проглотив ненависть. Прогнулся. Потом стал зависимым от его фермента... Но здесь, в спальне, получая укол стрекала в загривок, специально нарываясь на подобное, он отдыхал...       Оддерамус даже начал понимать Иана. Навязанные стереотипы, требования, шантаж, которые шли от его расы. Принуждение от исхата... все это ломало личность альда, заставляя его быть под двойным прессом. А здесь... Перед спальней словно сбрасывались все рамки и законы, все обиды и несоответствия, и оставались лишь Рахур, наслаждающийся Ианом, и Иан... опьяненный ядом... или же избавляемый от догм своей расы?..       Мучительно больно было понимать альда. Одди только начинал уверяться в том, что тот подпал под зависимость, и тут же узнавал, что его эта зависимость освобождала. Только уверялся в ненависти к Рахуру наслоенной матрицы, и тут же тонул в ее болезненной любви... Нет, то, что Иан был истеричным, это факт. Он метался от одной грани к другой. Зависел от своих, хотя мог им показать фак, и зависел от Рахура, ненавидя его, хотя мог ему просто довериться. Мир альда крутился только вокруг него, искалеченной, эгоцентричной личности, страшащейся разоблачения и желающей хоть и заемного, навязанного, но счастья... И это метание напоминало ему собственную жизнь после расслоения. Попытку быть нужным хоть кому-то, и недоверие. Поиск тех, кто скрасил бы одиночество, и то дерьмо, в котором оказался.       Оддерамус внезапно понял, что этот круговорот болезненного самолюбования и истерии, в котором последние сто лет он жил, разорвал Дерех. Просто пришел. Появился. И этого было достаточно, чтобы он осознал, в какое дерьмо погрузился.       – Знаешь, брат, а ты, хоть мы и должны быть равны, сильнее меня, – грустно улыбнулся он, завершив раскладывать зажигательные заряды.       Слеза сорвалась, упав на скулу, и Оддерамус стер ее небрежным движением. Ценить надо было, то, что имеешь. Он-то будет это делать. А матрицу снесет сразу, как Дерех даст понять, что получил все знания из разума альда. Но станет ли его ценить Рахур...       Закончив с установкой зарядов, Оддерамус пошел к истребителю, зная, что если возникнет потребность, то одного веления будет достаточно, чтобы уничтожить этот дом.       – Сай, давай в мой мир, – попросил Оддерамус. – Нужно хоть сутки отдохнуть, прежде чем в бой.       – Даю, конечно, – согласился тот. – Но у тебя там гость.       – Знаю, сообщили уже, – согласился Одди. – Ты вид можешь изменить?       – На аллар? Конечно. И предложить тебе это хотел. Кстати, он тебя там уже пятнадцать часов ждет. Интересно, как узнал?       – К Лиэну обратился, или Дереху, – буркнул Оддерамус, – Или еще к кому... Сай, что там с капсулой стазиса?       – Полностью переделана. Ты желаешь погрузить в сон это тело?       – Для общение с Рахуром, на данный момент, лучше будет, если я окажусь без физической оболочки. Но я бы хотел, чтобы капсула стазиса находилась там, где Рахур ее увидеть и ощутить не сможет. Скроешь?       – Конечно, – согласно кивнул Сай, создав на алларе дополнительную реальность, где, подключенная к аллару, стояла капсула. – Помочь с выходом?       – Нет, сам должен, – Оддерамус устроился на удобном ложе, ощутив, как тело проваливается в сон, с трудом, но избавившись от материальной оболочки, материализовавшись рядом. – Странно, еще и недели не прошло, как я влез в этот скаф, а без него уже ощущения не те...       – Вы изначально материальные личности, Одди, – попытался объяснить Сай. – Для вас с Дерехом физическая составляющая, то же самое, что одежда. Голышом же неуютно ходить, хотя и можно. Вот так и ваша душа, хочет быть воплощенной. Психология привычки.       – Разве что, – согласился Оддерамус, вернувшись в кабину пилота. Там и просидел, молча, до тех пор, пока Сай не посадил аллар рядом с керром на его личной планете.       – Я надеялся, что ты надолго отсюда не уходишь, и решил подождать тебя, – поднялся с травы Рахур. – Прости за настойчивость. Если скажешь, что лишний, то уйду.       – Броню сними, – попросил Оддерамус и, когда Рахур избавился от нее, прижался к нему всем телом, ощущая эйфорию.       Не ферментную, так как воздух очищался с помощью маски. Это была та эйфория единения эннэшше, в которой просто хотелось забыться и раствориться. То, невероятное счастье духовной свободы, когда каждое движение, каждый взгляд что-то значил. И Оддерамус окончательно расслабился в руках эннэшше, понимая, что накрутил себя. Что здесь и сейчас ощущает именно то единство душ, в котором готов был провести вечность. И вспомнил далекую земную фразу: «в любви должно быть лучше, чем без нее». Ему в этой любви, или влюбленности было лучше. Спокойнее, ярче, желаннее. Прикосновение к эннэшше, его тепло, дыхание в макушку было так желанно, что Оддерамус ощутил себя воском, что плавится в этом коктейле эмоций.       Рахур был создан для него. Или он под него создавался?.. Не важно. Важно было то, что дышать рядом с исхатом было легче. Нравилось его обнимать, прижиматься к груди. Будучи гораздо ниже, чувствовать его руки на своих плечах, ощущая себя в уютном коконе довольства. Умиротворение было настолько сильным, что вообще ничего не хотелось. Только стоять и греться в любви эннэшше...       – Скажи, Рахур, если бы я тебе предложил союз душ, что бы ты мне ответил? – Оддерамус поднял голову, утонув в бездонном черном взгляде.       – Если бы ты не был Основой, Оддерамус, я бы тебе его предложил, – согласно улыбнулся тот.       – А чем тебя моя основность не устраивает? – удивился Оддерамус.       – Я не хочу, чтобы ты думал, что я иду по головам к своей мечте. Я всего лишь дар-кэй, трансмутант, трансгеннный выродок, а ты...       – А что я? – не понял Оддерамус. – Чем мы с тобой различаемся?       – Высотой твоего положения. Твоими умениями и возможностями. Я шел к тому, что умею сейчас – два миллиарда лет, а ты – двести лет. Ты, за это время научился большему, чем я.       – И это имеет значение? – удивился Оддерамус. – У меня был один путь. Одно стремление, а ты шел сотнями путей, осознавая, что уметь надо все. Я не вижу проблемы, которую видишь ты.       – Тебе будет со мной не интересно. Я – воин. Ты же...       – Прекрати, – попросил Оддерамус, накрыв губы Рахура пальцами. – Ты не прав. В своем деле ты – лучший. Так что, если ты не против, я бы хотел тебе предложить алтарь душ.       – Алтарь душ?.. – Рахур оцепенел. – Ты же понимаешь, что это навсегда?.. Таллы не проводят временное единение.       – А ты против? – хмыкнул Оддерамус.       – Нет, что ты, – Рахур ухватил его за руку, поцеловав внутреннюю часть запястья. – Я хотел бы этого. Но ты меня плохо знаешь...       – Я бы так не сказал, – рассмеялся Одерамус. – Я тебя знаю достаточно, чтобы предлагать подобное. Скорее уж тебе стоит сомневаться во мне.       – У меня есть секреты дар-кэй, которые всегда останутся при мне, – сдался напору Рахур       – А у меня есть свои секреты, которые я не поведаю тебе, – согласился Оддерамус.       – Каковы твои требования в союзе? – то ли смирившись, то ли что-то решая, спросил Рахур.       – Наверное, первичным требованием все же будет дружба, – Оддерамус пожал плечами. – Я не претендую на равенство, там, где не умею ничего, но хотел бы, чтобы к моему мнению прислушивались, если буду видеть нестандартное решение. Могу, конечно, сделать так, как хочу, не спрашивая... но партнерство, сотрудничество для меня важно как никогда. Это не отменяет любви и приятия. Напротив. Мне кажется, что это оттенит чувства. Создаст...       – А ты... любишь? – взгляд Рахура был внимательным, несмотря на то, что его глаза застилала чернота, скорее это было эмоциональным дополнением, на которое Оддерамус не мог ответить ложью.       – Люблю, – просто ответил он. – Не знаю, тебе не понять, наверное, как можно осознать это за одну встречу, но я смотрю на душу. И понимаю, что мы с тобой являем единое целое. Говорят, что во вселенной осколков душ достаточно. Может, я твой осколок, а может, ты мой?.. Но я не хочу тебя отпускать. Никогда. Никуда... Я... – Оддерамус улыбнулся с затаенной горечью. – Боюсь, что без тебя не справлюсь.       – Глупости. Справишься, – Рахур прижался к его макушке губами, и Оддерамус напрягся, понимая, что такие же поцелуи в волосы исхат дарил Иану. – Но, если уверен в том, что я являюсь твоей судьбой, и готов соединить наши души навечно, и терпеть меня такого, рядом с собой... То я все сделаю, чтобы ты не разочаровался.       – Полтора года, – произнес Оддерамус. – Столько я прошу, чтобы мы поняли, нужен ли нам этот союз. Если после истечения этого времени ты готов будешь к единению душ, то мы пройдем в мир Весс, и получим доступ к алтарю.       – Есть требования ко мне, на эти полтора года? – спросил Рахур.       – Не пропадать, если есть возможность, – Оддерамус потянулся к его губам, только потом, вспомнив, что наличествует маска, закрывающая рот и нос, удивившись тому, что не ощутил ее при поцелуе. – У нас будет сложный период. Мы с Дерехом должны помочь мирозданиям.       – Мой аналитик сообщил, что у нас та же задача, – согласился Рахур. – Может, получится встретиться в ближайшее время, – Рахур шагнул назад, словно собираясь уйти.       – Погоди, ты что, не собираешься остаться? – удивился Оддерамус.       – А ты этого хочешь? Или я неправильно понял?       – Блядь, ты что, решил, что я из себя девственника строю?! – ошарашено произнес Одди. – Охренел?!       – Я решил, что ты желаешь понять наши отношения на расстоянии, или не прав?       – Не прав, конечно! – буркнул Оддерамус. – То, что я буду занят, это не отговорка. Не попытка отстраниться. Наоборот, мне кажется, что за это время мы должны понять друг друга. Узнавать друг друга каждый день, чтобы решить, подходим ли мы друг другу. Лишать на это время себя твоего присутствия, как и требовать его, вопреки потребностям мирозданий, не хочу. Мы с Дерехом идем к вам, в воины дар-кэй. Нам надо привыкнуть к тому, что есть время защищать миры, а есть время для расслабления. Сейчас, по моему мнению, оно еще есть. Так что, я не понял, куда ты собрался!?       Рахур улыбнулся, притом не только губами, (а Оддерамус уже знал, что все эти реакции – кивки, улыбки, мотание головой, дар-кэй, как данность их личностям, переняли от Дереха), а взглядом, эмоционально, и улыбнулся так же, в ответ, всей душой.       – Есть предложения?       – Есть, – ухватив Рахура за руку, Оддерамус повел его на облюбованное Дерехом место сосредоточия силы. – Хочу тебе устроить отдых. Ты перенапряжен.       – Давно не лежал в капсуле регенерации, снимая налет матриц, – словно стыдясь, произнес Рахур.       – Это не проблема, – Оддерамус пожал плечами. – Я – Палач, если тебе что-то это говорит.       – Истинный? – с надеждой произнес Рахур.       – Да. У меня есть все полномочия и знания. И да, я умею чистить память. И да, я могу это сделать и с тобой. Фирке мне уже заказал сеанс, если что. Хочешь сейчас?       – Если бы я мог дать что-то кроме данов за эту чистку, то я бы отдал, – с горечью выдохнул Рахур.       – А нам как раз даны нужнее всего, как ни странно, – хмыкнул Оддерамус, остановившись у края полянки, кинув на ее середину несколько матов. – Так что, не вижу проблем в том, чтобы тебе оказать помощь.       – Миллиона будет достаточно? – повернув Одди за плечи к себе, чтобы смотреть в его глаза, спросил Рахур, а Оддерамус едва не подавился собственным удивлением.       – Сдурел?! Такая чистка, от силы, тысячу стоит!       – Для чистящего, не для того, кого очищают. Я не обеднею.       – Сохрани для семьи, – обтекаемо произнес Оддерамус, усевшись на мат, заставив Рахура положить голову себе на колени, а после начал массировать его голову. – Хочу, чтобы ты знал. С палачами, не со стирателями, есть единственный хреновый момент, – пожаловался он. – Когда мы стираем эмоции для личности, что идет на это добровольно, то, что приносит боль, приходится вспоминать и переживать. Стирателям достаточно указать сам временной период...       – Я знаю. Вы проводите сквозь ад воспоминаний, – согласился Рахур. – Можете его зациклить. Те, кто добровольно избавляются от памяти в ваших руках, испытывают эту ментальную боль последний раз. Но Стиратели, в отличие от вас, воздействуют на память, а вы на эмоции, связанные с тем периодом, который хочется забыть. И они пропускают через себя, а вы даете нам ее выпустить вовне. Готов?       – Конечно, – согласился Оддерамус, на всякий случай приготовив инъекцию релаксанта, который подействовал бы на Рахура, считав, чем тот пользовался. – Начинай.       – Это случилось почти два миллиона лет назад, когда мы только осознали себя... – начал Рахур.       Оддерамус ошибся в том, что не пропускает через себя чувства других. Это касалось тех, кто был ему не нужен. Проблемы эннэшше он пропустил через свою душу, впустив их под шкуру, переживая ту же боль, что и Рахур. Кусал губы, стараясь сдержать свой эмоциональный отклик, не отрывая пальцев от головы исхата, тонул в его отчаянии и неспособности что-то изменить. В его прозрении, которое наступало слишком поздно. В стремлениях быть нужным, и отверженности... Слышал, как тот рвался наверх, как падал в бездну собственной никчемности, и все это впитывал. И удивлялся тому, что Рахур сумел все это преодолеть. По сравнению с его жизнью, которая казалась дерьмом, то, что испытал исхат, было... тьмой. Беспросветной, без надежды. Без возможности покинуть собственный ад.       – А потом я увидел тебя... – ментально озарился светом итсхат. – Потерянного, одинокого, движимого завистью к брату... Светлой завистью, когда не отобрать хочешь, а так же получить. И мне захотелось протянуть тебе руку. Показать, что можно жить и любить. Но я даже не надеялся, что твое чувство будет ответным.       Оддерамус шумно выдохнул, осознав это откровение, понимая, что к счастью, может определять, что стоит удалить, а что нужно оставить. Ведь не зря он вытаскивал все это наружу, массируя голову Рахура, используя давнюю технику ментального погружения.       – Что бы их этого ты хотел стереть? – тихо спросил он, понимая, что если бы не потребность в личности Иана, то и его бы стер из памяти Рахура, без просьб.       – Разочарования, наверное... – произнес Рахур. – Их больше всего, и они мне мешают.       – Хорошо, как скажешь, – согласился Оддерамус.       Если бы те, кто оказывался в руках палача, отчаянно боясь наказания, понимали, что тот делает... ему могли бы противостоять. По большому счету, Оддерамус не делал ничего. Он просто создавал поле, под которым раскрывались самые сокровенные тайны, и их эмоциональность, и под этим полем, самые яркие события личности стирались. Нет, Оддерамус мог выбрать и оставить счастливые моменты, особенно если дело касалось добровольной чистки. Но их, под тем полем, что создавали его руки, никто не вспоминал. Только боль. И можно было иссечь часть матрицы, как делал Лиэн, а можно было ее лишить эмоциональности. В будущем, если это было осознанное решение, разумный вспоминал неприятную часть своей жизни обыденно, без боли. Этим он и пользовался, подрабатывая вместо считывателей.       – Мы сделали это, – Оддерамус приласкал черную гриву волос Рахура, поцеловав его в расслабленные губы.       – Да, – согласился тот. – Я ожидал, что мне после чистки будет не так больно... Но не думал, что боль оставит полностью. Странно... Ощущение, будто я что-то потерял. Словно та глубина чувств, что была во мне... исчезла.       – Если ты говоришь о болезненном надрыве, через который воспринимал жизнь, то да. Он исчез. Закрылся. Ты не рад?       – Не знаю, – Рахур задумался.       – Поплаваем? – предложил Оддерамус, понимая, что болезненная тяга любить и быть любимым пропала вместе с эмоциональным надрывом. И теперь даже не понять, что тот хочет.       – Поплаваем, – почти равнодушно произнес Рахур, избавившись от одежды, войдя в воду. – Скажи, ты думаешь, что я тебя больше не хочу видеть рядом? – подплыв, он осторожно коснулся щеки Оддерамуса. – Тебе кажется, что я сейчас похож на бездушную тварь, которая будет мыслить только логически?       – Если я скажу, что так и думаю, тебя это обидит?       – Нет. Но ты не прав. Мне надо время, чтобы разобраться в эмоциях. Но не к тебе. Рядом с тобой мне хорошо. Тепло.       – Уютно, – Оддерамус, не выдержав, скользнул в руки Рахура, ощущая, что даже дышать легче. Как будто из мегаполиса в ботанический сад прошел.       – Свободно, – согласился Рахур, прижав Оддерамуса, держась на воде только с помощью ног. – Не хочу тебя терять.       – Пока не хочешь – не потеряешь, – согласился Оддерамус.       Часа полтора, а может и больше, они плавали в заводи. Молча. Оддерамус понимал перестановку ментальных связей Рахура, а тот считал лишним произносить что-то еще, кроме сказанного.       – Кушать будешь? – устав бултыхаться, вышел на берег Оддерамус.       – Нет, – Рахур последовал за ним. – Не хочу. Но если бы была рэйгольская амбра, то выпил бы.       – Да запросто, – согласился Одди, поставив на созданный столик двухлитровый графин с амброй. – А я – поем, – выставил он горячий, шашлык, и пару салатиков, впившись зубами в мясо.       – Не, ну такое и я бы... съел, – осторожно согласился Рахур.       – Не стесняйся, – Оддерамус улыбнулся. – Если я не ошибаюсь, то именно этому набору, лет так сто пятьдесят.       – И оно сохранилось?!       Яркое удивление Рахура было ему наградой. Оддерамус едва не сполз по стулу вниз, с облегчением осознавая, что не перестарался, что не выел все эмоции.       – Ну да. Это чистый стазис в подпространственном кармане. Времени там нет. Но, если хочешь, я могу тебе приготовить мясо здесь и сейчас.       – Я бы лучше узнал, как ваш карман работает, – не согласился Рахур. – Это пятое измерение?       – Если честно, то, даже не знаю какое, – пожал плечами Оддерамус, не в состоянии удержать улыбку.       Он чистил немало тех, кто шел на добровольную чистку. Одди привык называть таких – «ментальные кастраты». Забирал эмоции переживаний, чистил память... Только с Рахуром, осознал, что это нужная работа, а не ополовинивание личности. Да и те, кого он ментально «кастрировал», месяцами восстанавливались. А Рахур словно и не изменился, оставшись таким же живым, ярким. Не опустевшим. Словно всю эту горечь, что была в нем, и раньше держал под плотным щитом, не давая ей вылиться.       – А как ты тогда с ним работаешь?       – Ну, ты и спросил, – Оддерамус озадачился. – Я им пользуюсь, а не строю ему подобные. Наверное, тебе лучше спросить об этом Дереха.       – Наверное, не стоит задавать этот вопрос, и, если не хочешь, то не отвечай, но я заметил у вас с Дерехом какую-то родственность. Не как у напарников или хороших друзей. Семейную близость. Вы братья?       – Можно сказать и так, – Оддерамус опустил взгляд в стол, а после решился. – Лет сто назад, из-за того, что некто взял на себя слишком много, я потерял часть семьи. Конечно, я не спрашивал это у Высочайшего напрямую, но у меня создалось впечатление, что на нас натравили одного из древних, принадлежащих расе, что служит пожирателям. Нас атаковали, и около четверти ребят моего клана, что я повел за собой, погибло. Тогда и случился раскол личности, едва не приведший к безумию. Скажем так, мое сознание раздвоилось. Одна часть желала забвения, вторая – мести. Высочайший, который был с нами в этот момент, усугубил это безумие. Я подавил ту часть сознания, которая хотела забвения, и... – Одди скривился. – Поддался своей ненависти, успев натворить дел. Притом таких, что Высочайший ужаснулся тому, до чего я дошел. И, осознавая, что это случилось по его вине, рассказал, что мой эннэшше, из-за смерти которого я потерял свой разум, остался жив, и даже сохранил матрицу прошлой жизни. Предложил забрать его, и выметаться из светлого мироздания. Да я и сам не хотел там больше оставаться, так как за мной уже вовсю охотились инквизиторы.       – И ты согласился? – с сочувствием спросил Рахур.       – Выхода не было, – Оддерамус пожал плечами. – Если бы я отказался, то от моего клана не осталось бы и следа. Нас готовы были уничтожить. А при моем согласии, Высочайший поклялся, что покажет души всех из тех, кто был убит. Я согласился, и он указал мне на тот мир, куда переместил душу эннэшше... – Одди сжал кулаки, а после постарался расслабиться, закурив. – Я не успел. Из-за войн, которые вели те миры, мой эннэшше погиб во второй раз. Тогда, понимая, что терять мне больше нечего, я собирался устроить геноцид. Если честно, Высочайший остановил меня буквально за несколько дней до того, как я собирался уничтожить те миры, пообещав, используя свои знания, повернуть время вспять, но уже не для меня, а для моей второй личности. Я смог отправить одного из своих друзей на тысячу лет назад, в ту систему миров, дав задание любым способом не допустить смерти своего эннэшше. Я устроил в тех мирах культ бога войны, убил каждого десятого, включая древних Лордов, предупредил, что отныне их жизни в моих руках и, понял, что больше ничего сделать не могу, кроме как погибнуть, убив и свою вторую личность. Пришлось покинуть светлое мироздание, обосновавшись в темных мирах. Высочайший вырезал из структуры мироздания все те годы моего сумасшествия, стер воспоминания того, что я творил из памяти вселенной, дав понять, что мое второе «я» сможет завершить этот цикл куда как мягче. То есть, он изъял меня, как личность, едва ли не сразу после гибели части моего клана, запустив работу мироздания заново, только уже для моей второй, более мягкой личности. Уж не знаю, с кем он договаривался, что делал, но ему это удалось. Дерех сумел пройти по проторенному мной пути, не теряя разум. Изъял из мира эмпанов эннэшше, научился многому из того, чего не умел я, а потом пришел сюда, где мы и встретились. Только теперь нас разделяет с ним сотня лет моего безумия.       – Он полностью повторил твой путь, избегая ошибок, которые совершил ты, я прав? – переспросил Рахур.       – Это не он повторил, – Оддерамус нахмурился. – Это его провели тем же путем.       – Зачем?       – Рахур, – Оддерамус сжал руку исхата в своей, – я тебе обещаю, перед тем, как подойти к алтарю душ, чтобы связать наши судьбы, я тебе расскажу все. Сейчас хочу сказать только то, что вся наша жизнь, что моя, что Дереха, была предрешена. Как вы обучаете воинов дар-кэй в своих академиях, так обучали нас. Так было нужно.       – Почему ты не хочешь рассказать? Стыдишься? Опасаешься меня?       – Фирке, как твой аналитик, знает все, считав нас, – прямо посмотрел в глаза Рахуру Одди. – И он согласен принять нас в ваши ряды.       – Хорошо, – Рахур улыбнулся. – Мне достаточно того, что мой аналитик знает ваш путь, и согласен с тем, что вы не причините вреда нашему клану, – он снова коснулся губами запястья Одддерамуса. – Я виноват в том, что у меня возникают подозрения, но я уже однажды ошибся, семьсот лет пребывая в неведении. Это не перечеркнуть.       – Я сожалею, – Оддерамус сжал пальцы исхата. – Сожалею о том, что тебе приходится учиться доверять заново, верить на слово, но это не моя тайна. Одно могу сказать. То, для чего все это делалось, то, ради чего мы прошли с Дерехом этот ад, спасет вселенную...       – Или ускорит ее поглощение, – вышел из портала Лиэн, и Оддерамус вскочил, закрыв Рахура собой. – Одди, ну вот такими глупостями, как убирать из твоей жизни эннэшше, я точно не буду заниматься.       – Икх Аргх Тиэс, – Рахур мгновенно поднялся, внимательно глядя на Лорда Тиэса. Одну из самых безжалостных Первооснов полного развоплощения. – Мы нарушили ваш покой?       – О, да, – Лиэн присел за столик третьим. – Если считать, что моя личная разработка только что едва не с мольбой взывала ко мне, требуя права поделиться с тобой тайной своего создания, – похлопал он Оддерамуса по плечу, давая понять, что можно присаживаться. – Да не стой ты столбом, исхат. Меня, даже не представляешь, как бесит ваше поклонение. Но... – он налил себе стакан рейгольской амбры. – Одди прав. Это не его тайна.       – Приношу свои извинения, – следуя приказу, Рахур напряженно застыл на стуле.       – Бесишь, – вздохнул Лиэн. – Так вот, – придвинув себе блюдо с мясом, продолжил он, – это тайна не Оддерамуса, а моя. А так как вы с Одди, что поведал мне дракон времени, собираетесь сойтись у алтаря душ, что я вам, как Первооснова, тоже советую, то не вижу смысла скрывать эту тайну. Единственное, что я сделаю, это наложу на тебя Рахур, запрет на разглашение этой информации.       – Но Фирке же и так все знает... – буркнул Оддерамус.       – Он – Судья. Было бы странно, если бы Судья дар-кэй не смог бы проникнуть в тайны Абсолюта. Рахур... Скажем так, тот еще бесеныш, который, в ярости, может бросить как обвинение, эту тайну в мир. Я не буду цеплять наказание за ее разглашение. Я сделаю проще. Сейчас, Рахур, из клана дар-кэй, бывший Советник и Старший эйрэ своего клана, я дам тебе возможность услышать эту тайну, а потом запечатаю ее знание. У тебя останется понимание, что Оддерамус с тобой поделился самым сокровенным. Ты спокойно будешь реагировать на то, что связано с этой тайной, но все, что ты услышишь сейчас, да и после, связанное с данным моментом, будет уходить в подсознание. Рассказать то, что ты услышал, не сможешь, так как память о данном разговоре будет от тебя ускользать. Ты будешь ощущать, что она не стоит того, чтобы о ней говорить, как не стоит, например, озвучивать то, как ты испражняешься, – Лиэн щелкнул пальцами, открыв еще один портал.       – Ну, и нахрена я тебе понадобился? – ворча себе под нос, прошел к столу Дерех, внимательно глядя на собравшихся.       – Для того, чтобы одной очень любознательной и недоверчивой личности поменять приоритеты сознания, – пригласил он за стол и Дереха. – Видишь ли, твой брат мучается тем, что не может быть с Рахуром полностью откровенным, а тот мучается мыслью, что его кто-то и где-то хочет, как ты говоришь, наебать. Я хочу, чтобы Оддерамус рассказал ему тайну своего создания, а ты бы перевел эти знания на уровень информации, не стоящей разглашения. Сделал бы для него то, что сделал для эннэшше.       – Одна из тех умных мыслей, с которой я, в твоем исполнении полностью согласен, – хмыкнул младший.       – Дерех! – предупредительно, но тихо произнес Рахур, понимая, что тот играет с огнем.       – Расслабься, – предложил Лорд Тиэс, с вопросом глядя на Дереха. – Слушай, может, накроешь стол нормально?       – Да не вопрос, – согласился Дерех, выставив несколько блюд и кувшинов, увидев, как Рахур заинтересовался их содержимым. – Рах, – обратился он к исхату, – для того, чтобы эта беседа прошла максимально комфортно для всех нас, моя к тебе просьба. Считай, что Лорд Тиэс, на данный момент, просто один из равных тебе. Нет здесь Основ, Первооснов, или же никчемного мутанта, созданного с помощью трансгенезиса. Просто четыре разумных, которые собрались здесь, чтобы поговорить и пожрать. Только в этом случае тебе получится понять и принять все, что мы тебе расскажем.       – Тогда, если это встреча обычных разумных, могу я задать вопрос?       – Любые вопросы, которые тебя беспокоят, – кивнул Лиэн. Все равно эта информация останется только в тебе, и никто, даже Фирке не сможет ее достать из твоего подсознания.       – Вы равные? – Рахур напрягся, желая знать ответ.       – Ну, вот для того, чтобы объяснить тебе все это, а так же то, почему Оддерамус и Дерех не чувствуют меня одной из вех Абсолюта, мы здесь и собрались, – Лиэн потянулся к кувшину с виски. – Некоторое время назад, я даже не помню сколько именно, но по ощущениям прошедшего времени, довольно давно, я устал от своего предназначения, и решил посмотреть на миры короткоживущих изнутри, – начал он, сделав глоток. – По некоторым причинам, которые сейчас и не вспомню, но, видимо, для того, чтобы больше соответствовать мирам, в которые хотел уйти, я сбросил свою личность Первоосновы в бездну Абсолюта, оставив чистую душу, с заложенными в нее стремлениями. Так же, оставил при себе умения. Стер только знания. И пошел в светлое мироздание, чтобы понять, чем же хороши миры короткоживущих. Имея возможности Первоосновы, я не зависел от физической оболочки. Я прикреплял свою душу к душам тех, кто жил там, проживал какое-то время, и уходил дальше. В какой-то момент, меня пленил один из богов, сделав своим слугой. Ведь без знаний, без ощущения себя Первоосновой, я был обычным духом с негативной, подавленной матрицей. Долгое время я прислуживал ему, пока в тот мир не пришел Высочайший, увидевший у меня потенциал, и выкупивший меня из рабства, сделав своим наперсником. Это было идеально, – Лиэн тепло улыбнулся. – Можно сказать, что мы были друзьями. Он и привел меня в мир, подобный тому, в котором выросли Оддерамус и Дерех. Это был его дар мне, так как он понимал, чего я хочу. Но, частые смены тел, возрождения и смерти, а так же то, как меня изломал тот бог, в чьем подчинении я был, совершили непоправимое. Когда я себя осознал Первоосновой, все то, что являлось моей личностью до данного похода, было окончательно стерто.       – Лиэн хочет сказать, что из первоосновы опустился до уровня умелого, невероятно сильного, но довольно глупого Высшего, – вмешался Дерех. – Его аура Первоосновы, когда он вернулся, раскрылась, а вот знания так и не вернулись.       – Увы, – согласился Лиэн. – И я не могу сказать почему. То ли потому, что я не хочу возвращаться, то ли потому, что уничтожил себя. Сейчас я не первооснова разрушения. Я обычный разрушитель. Притом, тот, который не в состоянии держать свою силу в себе. Я убиваю своим присутствием. Но, разговор не об этом, – Лиэн нахмурился. – Когда я еще был Первоосновой, то заключил с Поглотителями контракт на то, что они не врываются в наши миры, а мы, изредка, поставляем им тех, кто после обучения сможет стать пожирателями или даже поглотителями. Ваэл Нар Арду, Первооснова поглощения, являющаяся таким же созданием Абсолюта, как и все мы, согласился с данным контрактом. И Основы следовали нашей договоренности.       – Ты не сказал, кто ваших ублюдков растил, – хмыкнул Дерех. – Так вот, – обратился он к Рахуру. – Нормальный, адекватный поглотитель мог вырасти только из Хранителя миров.       – Разрушителя миров, – скривился Лиэн. – Абсолют давал частицы себя, что превращенные в темную материю душ, изначальных разрушителей, воспитывались Хранителями, а потом, получив воспитание, уходили во тьму. Так было заведено. Этот контракт подписал я, еще будучи Первоосновой. Но последний Хранитель полюбил своего приемного ребенка, отказавшись его отдавать.       – И проебал свое мироздание. А поглотители, разъяренные его отказом, пошли за ним, по остаточному порталу. То есть, слияние мирозданий, которое мы собираемся разъеденить, произошло по причинам того, что Лиэну некогда было следить на Хранителями, а Хранитель, или владыка хранителей, с которым, мне, кстати, сказали, ты знаком, сбежал. Я о Муранэре, если что, – добавил Дерех.       Рахур замер, понимая, что ему только что рассказали.       – Я же говорил, это не моя тайна, – вздохнул Оддерамус. – Это те знания, обладание которыми равнозначно смерти.       – Лучше бы я этого не знал, – согласился Рахур.       – Это еще не все, – расхохотался Дерех. – Самый цимус впереди! Так вот, понимая, что соприкосновение мирозданий, это вопрос времени, какая-то блядская Основа, чтобы отсрочить схождение, а так же разрушение всей вселенной, которую устроит Абсолют при подобной катастрофе, изъял первого феникса из мироздания фениксов. А точнее, негласного сына дракона времени, чтобы тебе понятнее было, и поместил его в эту клоаку единения мирозданий. Феникс, не знакомый с этой работой, удерживает мироздания на себе. Но из-за того, что портал не схлопнулся, является так же и посредником их единения.       – Изъять Феникса? Отдать воспитанника Мурани Ваэл Нар Арду? Это поможет?       – Уже нет, – мрачно произнес Оддерамус. – Воспитанник вырос до того уровня, когда отдавать его Поглотителям бесполезно. Только сломаем, получив безумного пожирателя. Феникс же, – он вздохнул. – Проблема в его личности. За несколько перерождений, которые устроили ему маги Нереи, мира, который является основанием этих треклятых пирамид схождения мирозданий, он перестал понимать, что делает, выполняет свою работу автоматически.       – Одди имеет в виду, что забрать его не получится. Надо переубедить его душу, – Дерех посмотрел на Рахура. – Помочь принять решение покинуть этот мир. Добровольно и с песней, как говорится. Он должен забыться настолько, что ему будет плевать, куда уйти, главное, с кем. Так что, Рахур, подумай, как и чем его соблазнить, чтобы он даже родителей забыл.       – Вы с ним встречались? – деловито спросил Рахур.       – Нет, – Дерех покачал головой. – Если честно, мы даже не знаем, кто из разумных, на Нерее является первым фениксом. Он потерял себя. Осталось только предназначение, перерождающееся с его душой. Предназначение держать на себе Мироздания. Но и это еще не вся херня. Потому что ты так и не узнал, в чем же наше с Одди предназначение.       – Мне это было бы полезно узнать, – согласился Рахур, осознав, что пьет амбру как воду, не ощущая ее вкуса и действия, и даже уже не удивляясь тому, что в кувшине ее не становится меньше.       – Давай, Лианэль, рассказывай, – Дерех откинулся на стул, закурив. – Поведай, нахрена тебе мы с Одди.       – Хватит ерничать, – вызверился Лорд Тиэс, нахмурившись. – Да, вернувшись сюда, осознав, что без меня натворили, я попытался решить проблему. Но, из-за того, что мои знания стерты, и осталась лишь интуиция, я попробовал создать пару расслоенной души, которую, с помощью своих друзей и соратников, обучил всему.       – Для чего? – поинтересовался Рахур.       – Ты знаком с электромагнитными волнами? – Дерех, покурив, немного успокоился. – Плюс, минус, работа полюсов...       – Я в это не вдавался, но мне кажется, смогу понять.       – Минус на минус – дает плюс. Плюс на плюс – дает минус. Ну, это если точнее. Так вот. Одди – чистейший минус, которого растили и ломали под это состояние. Я же, как говорят, чистый плюс. Если Одди встанет в начале портала на Нерее, а я стану в конце портала в мирах Хранителей, поглощенных тьмой, то наши энергии оттолкнут мироздания друг от друга. Предварительно, конечно, нужно с Нереи изъять Феникса, чтобы он не притягивал мироздания. Но, если теория Лиэна верна, то мы разорвем эту связь. Есть только один нюанс, который портит всю картинку, которую нарисовал себе Лиэн. Если я не договорюсь с Ваэл Наром, если он не допустит меня к этому разрыву осознанно, установив защиту, то я, оказавшись в руках Поглотителей, погибну, и тогда случится другой вселенский пиздец, так как погибнет и Оддерамус, который все это время работал в темных мирах. Все, что он творил, будет изменено, будто его и не было. Его изымут, вместе с тем, что он делал в этих мирах.       – Значит, тебя нужно защитить, – не понял проблемы Рахур. – Я прикажу дар-кэй охранять тебя во время закрытия портала, связывающего мироздания.       – Если бы, – хмыкнул Дерех. – Пока я еще не нашел защиту от серого тлена, которым бьют Поглотители, – он задумался. – Я нашел, как можно противостоять жару звезды, находясь в ее короне. Я нашел, как можно не сдохнуть в черной дыре, которая корежит даже души, но тлен... это чистейший распад. Изъятие энергии любой конфигурации. Все, что я смог придумать на этот момент, так это возможность договориться с Ваэл Наром. Мне есть, что ему предложить, но я не уверен, что это поможет. Так что, вот такая вот херня, малята, – развел он руками.       – И ты это носил в себе, – Рахур, осознав все, что услышал, сжал пальцы Оддерамуса. – Не имея права поделиться ни с кем...       – С Дерехом разве что, – грустно улыбнулся Оддерамус. – Мне жаль, Рахур, но я, скорее всего, погибну, защищая вселенную. Мы погибнем. Ведь Лорд Тиэс создавал нас именно для этого. Для того, чтобы Абсолют не уничтожил вселенную.       – Тебе страшно?       Оддерамус такого вопроса не ожидал, удивившись услышанному.       – Нет... С чего бы? – пожал он плечами. – Обидно будет, но не более.       – Я... – вмешался Лиэн, – точнее я дал такой приказ Эррианнэру, и тот его исполнил. Сервала готовили так, чтобы смерть не пугала его. Само осознание возможности лишиться жизни у них изъяли, так как шанс выжить в разъединении миров практически отсутствует.       – «Се ля ва», как говорится, – хохотнул Дерех. – Сделали из нас суицидников.       – Лорд Тиэс, я могу вмешаться?       – В смысле, задать вопрос? – не понял Лиэн.       – Нет. Вмешаться в ход стратегии, которую вы выработали.       – А у тебя есть что предложить? – поинтересовался Дерех.       – Есть, – кивнул тот, а после повернулся к Дереху. – Можно мне вашу ядовитую палочку?       – Ты о сигарете, что ли? – Оддерамус выложил на стол пачку, достал сигарету, прикурил ее, а после протянул Рахуру.       – Благодарю, – он затянулся. – Однажды мы зачищали мир, в котором атмосфера была крайне ядовитой. Разлагающей. Тела гибли в течение пяти минут, несмотря на наши скафандры. Понимая, что мы нарушим психику воинов дар-кэй постоянным клонированием и записью матриц, мы высадили на поверхность несколько миллиардов клонов, имеющих зачатки разума и цель. Бездушных клонов. Им не нужно было даже иметь оружие. Требовалось лишь собрать определенную группу разумных, чтобы уничтожить их с орбиты единым ударом. Так вот, я предлагаю создать заслон из клонов. У нас копирование и создание тела, если в нем не будет души, происходит за считанные секунды. Если поставить широкий портал, послать к системе несколько сотен линкоров, на которых стоит по миллиону капсул клонирования, то все будет зависеть только от количества биоматериала для клонирования. Мы сможем завалить поглотителей телами, не дав им пробиться сквозь строй.       – Дружище, ты в курсе, что пространство трехмерное? – хмыкнул Дерех. – Что они смогут пролезть как из-под земли, так и попасть внутрь периметра, взлетев.       – Скорость создания скафандров нашего типа, тех, что могут, как погружаться вглубь планеты, так и находиться над ней, так же велика, как и создание клонов. Дерех, ты реплицировал мой кар. Если кто-то сумеет так же реплицировать тела прямо в скафандрах и экзоскелетах, чтобы нам не приходилось надевать их на клоны, и это будет происходить с той скоростью, как мы будем создавать остальных, то...       – То меня защитят сферой из мяса... – отрешенно произнес Дерех. – Скорость серого тлена – метр в секунду. Если взять вашу скорость репликации... То выгорит. Это я даже не беру свои возможности во внимание. А я все это проработаю, будь уверен. Это ты рассказываешь потому, что не хочешь терять Одди? Я прав?       – Не совсем, – улыбнулся Рахур. – Потому что я не хочу терять нужную мне душу. А будет ли она в теле Оддерамуса, или каком еще... это уже неважно.