Столовка 3 (возвращение к истокам)

Наверное, у каждого в жизни бывает такое время, когда всё вокруг летит в тартарары. А ты стоишь и тупо наблюдаешь со стороны, потому что, блядь, спрашивается: какого хуя? Ведь так не должно было быть, но коварная тётка-судьба решила, что не ты тут главный, и накрыла все твои заслуги и старания огромным таким медным тазом. — Какого хрена вообще происходит? — Тэхён пытается затянуться трясущимися пальцами неизменным тонким ментоловым «Мальборо», а в другой держит только что подкинутые ему каким-то итальяшкой-адвокатишкой документы на развод. — Я абсолютно ни хрена не понимаю! Что это за писульки? Развод? Он что, серьёзно? А позвонить, объяснить с чего вдруг? Позавчера же нормально всё было?! Вроде бы, — сигарета разламывается в руке, превращаясь в труху, губа трясётся, а в глазах скапливаются слёзы обиды и непонимания. — Даже и не знаю, что сказать, брат, — Юнги хлопает друга по плечу, затем вынимает из его пачки сигарету, прикуривает и зажжённой засовывает блондину в рот. (Да, да! Тэхён теперь блондин. Он за этих три года каким только не был, чтобы угодить своей малиновой зайке: и брюнетом, и рыжим, и ярко-лиловым, даже седым, как Шон Коннери, и вот теперь всё-таки на какой-то период стал платиновым блондином. А всё потому, что когда у Чонгука наступал творческий кризис, и он не мог творить свои ню-шедевры, то ему всегда требовалось сменить обстановку. Правда, почему-то эта смена касалась только внешнего вида Тэ и особенно цвета его волос.) — Может, он нашёл там себе кого? — подливает масла в огонь рэпер, тоже затягиваясь папиросой, как всегда с отломанным фильтром, и мастерски выпускает тонкую струйку, которая тут же закручивается в витиеватую спираль, медленно превращаясь в едва уловимый образ человеческой фигуры. (Не, ну а хуле? Мастер-философ гопницкой культуры, познавший дзен, нирвану и чего там ещё обычно познают, в лице своей неизменной «Булки», отчего оттачивание мастерства по всякой нестандартной романтической хуйне уже вошло в привычку, и теперь стандартные колечки-сердечки заменили колечки-человечки.) — Пидарасы, уёбки, гандоны! Чтоб вы пошли срать и подтереться было нечем! Чтоб стояли по колено в воде и пить просили! Да чтоб у вас хуи на пятках повырастали, как поебаться — разуваться, — на задний дворик их небольшого кафе с говорящим названием «ТэКук» вылетел разъярённый Чимин, из блядски пухлых губ которого и срывались все эти непотребные проклятья. — Булочка моя, ты чего такой злой? Что опять случилось? Неадекватные клиенты достают? — рэпер тут же обнял своего мужа со спины и чмокнул в загривок на шее. — Если бы, мандаринка моя! Если бы! — выхватив из губ Тэ сигарету, омега скурил её буквально одной затяжкой, а бычок зашвырнул за соседский забор. Затем вынул из фартука в несколько раз сложенный и, видимо, уже не раз скомканный листок и протянул мужу. — Эти ушлёпки из санитарного надзора закрыли наше кафе на три месяца. Пока не устраним недочёты. Якобы у нас полная антисанитария, грязь, тараканы и просроченные продукты. А всё из-за этого дебила, — он отвесил и так поникшему Тэхёну смачный подзатыльник. — Вот нахуя ты нагрубил этому проверяющему Пабло, да ещё и в холодильнике его запер? Совсем идиот? Ну, запал он на твою смазливую мордашку, и что с того? Не мог нормально отшить, мол, вы прелесть и всё такое, но я человек глубоко замужний и т. д. и т.п. А теперь мы все безработные по твоей милости. Тэхён поднял на него взгляд побитой бешеной собаки, а затем, скривившись, огрызнулся: — Думаешь, я не пытался? Он же не понимает по-человечески. Не запри я его в том холодильнике, он точно бы меня изнасиловал. А если бы Чонгук узнал об этом, считай, что жил, то зря. Болтались бы мои причиндалы в его галерее, в качестве экспонатов на самом видном месте. Ты же знаешь, какой он ревнивый? (Конечно, знает. В тысячный раз повторюсь про гены. Уж если эти братишки начинают ревновать, лучше сразу самолично переломать себе все конечности, пока это не сделали они с особой извращённой оттяжкой.) Хотя теперь, видимо, это уже не так важно, — он снова тяжело вздохнул, опустив взгляд на злосчастные документы в своих руках. — Это ещё что за писанина? — брюнет, вырвав из рук своего партнёра по бизнесу листы, стал внимательно вчитываться, отчего его лицо стало ещё напряжённее и злее. (Да, секси булочка Чимин теперь брюнет, и этот цвет волос пиздец как нравится его муженьку, прям до конвульсивных подрагиваний в штанах, особенно когда тот собирает их в небольшую пальмочку. Эдакая тискательная милашка-целовашка получается.) — Развод? — он скрутил бумаги трубочкой и стал яростно дубасить альфу по голове и плечам. (Милашка-целовашка, правда, только для рэпера предназначена. Для остальных он по-прежнему сучья фурия, которую лучше не злить.) — Что ты опять натворил, идиотина безмозглая? С чего это мой братишка на такие кардинальные меры пошёл? Ну, если ты, падла, изменил моему малышу! Кранты тебе! Будут твои причиндалы не в музее болтаться, а в желудках местных бродячих котов и собак. Ты меня знаешь! (Способность размазывать своих недругов по асфальту с годами ни сколько не растерялась, а даже наоборот — приумножилась. Борьба за качественные деликатесы на рынке с местными — тот ещё ебучий квест, знаете ли.) — Да не делал я ничего, — попытался вырвать из рук Чимина документы Тэхён, а заодно увернуться от наносимых куда ни попадя ударов. — Я не знаю, с чего он это сделал. Вот полечу ближайшим рейсом в Корею и выясню. (Кстати, Чонгук уже с неделю вместе с детьми гостит дома у родителей. И с хуяли ему в его сумасбродную голову взбрела забавная идея развестись, совсем пока неясно.) — Звонил ему? — Юнги вырвал-таки у мужа трубку из документов и теперь успокаивающе поглаживал напряжённую спинку любимого, зная, что это действует на него расслабляюще. — Сто раз, если не больше, — горько всхлипнул блондин. — Все выходные. Ещё с позавчерашнего вечера. Думал, может, что с телефоном случилось, ну, утопил в унитазе, как в прошлый раз, или потерял. Он же у меня такой хаотик, сами знаете. Даже родителям в Пусан позвонил. Только они не в курсе. Сказали только, что Гуки ещё три дня назад в Сеул вместе с детьми уехал. А теперь ещё и это, — документы в руках медленно превращались в подранное конфетти. — Я даже не знаю, что и думать. Куда бежать? Где искать? А вдруг у него другой появился и поэтому он вот так со мной? — Тэ окончательно поник и вот-вот был готов разрыдаться. (Блядь, даже жалко его. Как представлю всего такого разнесчастного, самой плакать хочется.) — Нет, ну это ты, конечно, себя накрутил, — фыркнул Чимин, немного успокоившись в любимых руках. — Чонгуки и другой альфа? Ты серьёзно? Да скорее земля сойдёт со своей орбиты, и её засосёт чёрная дыра, чем он скаканёт к другому в постель. Он же дышит тобой, а если не видит, дышит через раз и впадает в неминуемую панику. Хотя я до сих пор не могу понять, что он в тебе, в таком недоделанном нашёл? То ли мой любимый мандаринчик: сильный, красивый и в постели ураган, (ага, мастер, блядь, тантрического секса, изучивший всю «Камасутру» и знающий, где и как правильно лизнуть, куснуть и воткнуть). Рэпер аж покраснел от таких внезапных комплиментов, коими его награждали крайне редко, и то по-особым поводам: день рождения там. Или в порыве бурной ночной страсти. Ну или в гостях, на крайняк, чтобы повыёбываться перед другими омегами, а вот чтоб просто так — никогда. Сегодня Чимина, видимо, от бури шквальных эмоций слегка накрыло. (Ну, или руки рэпера под футболкой сделали своё дело. Не суть.) — А давайте шефу позвоним или Намджуну, может, они в курсе, где этого невыносимого кролика носит? — предложил Юнги, поправляя член в штанах, чувствуя, что ещё чуть-чуть и его «младший» окончательно проснётся от близкого трения о такой родной округлый зад своего омеги. (Тут, блядь, такая трагедия разыгрывается, а он о трахе с «Булкой» думает. Нехорошо это, не по-дружески.) Но не успевает он вытащить из брюк телефон, как тот сам начинает громко орать рингтоном пьяненького Джина. «Дзинь-дзинь! Возьми трубку, идиот. Пока я не приехал и не запихнул в твою рэперскую задницу скалку. (Этот рингтончик у него ещё со времён учёбы в академии остался. Прижился, так сказать.) — Лёгок на помине, — хмыкает Юнги и включает видеозвонок. Вся троица лицезреет разъярённое лицо бывшего шефа, а тот, наконец, набрав побольше воздуха, начинает орать, отчего у всех бегут по телам пупырышные мурашки, вспоминая, как ещё несколько лет назад работали под началом этого человека, и если бы их сейчас не разделял экран смартфона, ну и несколько тысяч километров, то в них сто процентов полетело бы что-нибудь увесистое. — Где эта морда синеволосая? — у него от злости аж слюна брызжет на экран. — Я тут, шеф, — неуверенно пищит Тэхён, выглядывая из-за спины рэпера, как будто тот и правда сейчас телепортируется и придушит его голыми руками, настолько пронзающе удушающий у него взгляд, а в руках неизменный топорик для рубки мяса. (Убийца-мясник, не иначе. Страшно, пиздец!) — Ты какого лешего, аристократишка недоделанный, так зайку обидел, что он весь в слезах ко мне приехал плакаться? Я его, сука такая, три дня успокаиваю уже. Он мне запретил тебе звонить, но уж очень мне в рожу твою козлиную посмотреть охота было. Тебе что, трахарь-пахарь, твоя пипирка совсем не дорога? Какого ты её в чужие дырки пихать вздумал? Семью решил опозорить похождениями своими, ловелас хуев?! Так я приеду и научу тебя родину любить, синевласка, чтоб неповадно свою колбаску в помоях полоскать было. Все трое в недоумении смотрят на Тэхёна, а тот в таком же ахуе и непонятках, что же он всё-таки упустил и где, бляха, проебался по-крупному, смотрит на них. — Шеф, но я ничего не делал, — звучит жалобно и совсем неубедительно. — Так Чонгук у вас? Дай ему телефон, я хочу с ним поговорить. Он документы на развод прислал и трубку не берёт. Пожалуйста! Я уверен — это ошибка какая-то! — Не делал, говоришь?! Ошибка, говоришь?! А это тогда что? — шеф выводит на экран фото, где Тэхён и проверяющий санитарной службы Пабло зажимаются в том самом злоебучем холодильнике. По крайней мере, выглядит это именно так. Только вот на самом деле в тот злосчастный день этот похотливый омега — проверяющий яростно напирал на Тэ, желая заполучить немедля его прекрасное тело в своё распоряжение, а тот лишь уворачивался от его лобызаний, как мог, уткнувшись задом в ящики с замороженной форелью, а руками упираясь в плечи настойчивого проверяющего, стараясь хоть как-то держать дистанцию, пытаясь почти мягко и доходчиво объяснить похотливому парню, что у них ничего не выйдет и он до безумия любит своего мужа. Но тот его не слышит, потому как ему похер на такие аргументы, мол, муж не стена, подвинется, после чего, естественно, альфа, разозлившись и с нецензурным посылом в «говняные кущи» оттолкнул Пабло от себя. А тот шлёпнулся своим похотливым и довольно крупным задом в таз со свиными головами и хвостами. (Короче, на одну свинью в тазу стало больше). Разъярённый Тэхён вышел, хлопнув дверью, и совершенно забыл о том, что дверь в холодильник запирается автоматически и открыть её изнутри невозможно. Вспомнили о проверяющем только через несколько часов, который дико подмёрз и был зол как чёрт. Ракурс же, с которого сделан снимок, показанный Джином, наоборот, буквально кричит о страстных объятиях с этим омегой. И любой нормальный человек именно об этом и подумал бы. В общем, попадос, попадос и ещё раз попадос. (Молись, Ким Тэхён, за свою палочку-пихалочку всем известным и неизвестным богам. И какая падла его сделала — ещё одна загадка.) — Откуда это взялось? Я… я… я… — непонимающе хлопает глазами Тэ. — Всё не так, как кажется! Чимин, Юнги, вы же знаете, я не изменщик! Я люблю зайку! Я бы ни за что… — он с надеждой смотрит на друзей, потому как быть убитым прямо сейчас одним рэпером, у которого до сих пор в багажнике автомобиля хранится бита с гравировкой «Бесплатная стоматология», которой он может запросто подрихтовать челюсть, и одним «Джеки Чаном» на минималках, который с вертухи может довыбить то, что останется во рту после миновой биты, явно не горит желанием. — Да не было у них ничего, — подтверждает Чимин, отчего Ким облегчённо выдыхает, а вместе с ним и Юнги, который уже готов был стать главным свидетелем убийства в состоянии аффекта. Он-то Тэхёну верит и убивать его вовсе не собирался, а вот в собственном муже не был уверен. (Альфья солидарность, знаете, покруче «Фауста» Гёте.) — Если бы было, нас бы не закрыли, — горько вздыхает брюнет и машет в экран уведомлением. — Вас закрыли, потому что Мальвина не стал трахаться с проверяющим? Ну и нравы у вас там! — удивляется Джин, а затем продолжает: — Четыре дня назад кто-то прислал Гуку этот снимок вместе со смайликом оленя. Шутник хуев. Узнаю кто — на гуляш порежу, — и топориком так херак по столу, что все трое аж подпрыгнули. — А Чонгук, знаете же, какой впечатлительный? Из огня да в полымя. Накрутил себя до своих этих несчастных оленьих глазок, полными слёз и отчаяния. А всё потому, что ты, — шеф ткнул пальцем в экран, указывая на Тэ, — по его словам, последнее время перестал обращать на него внимание. (Вниманием Зайка, естественно, обделён не был. Ну, разве что один разок, когда владельцы кафе готовились к проверке и всю ночь пидорасили помещение, после чего альфа притащился полумёртвый и рухнул в постель без задних ног. Какое уж тут внимание? Ну, это же адский зайка. Ему этого инцидента вполне хватило, чтобы почувствовать себя обделённым и нелюбимым.) Вот он и сложил два плюс два так, что пять получилось, решив, что ты ему изменяешь. Ума не приложу, как ты, Мальвина, выкручиваться будешь, потому что он… — Джин вдруг виновато замолчал. — Шеф, вы меня пугаете, — нервно икнул Тэхён. — Что он? — Ну, в общем, похоже, он решил отомстить. Да не абы с кем, а с самим хозяином академии. Ну, вернее это я ему посоветовал… — Что??? — задохнулся от негодования и резко подступившей ревности Тэхён. — Что значит, отомстить? Что значит, посоветовал? Я надеюсь, он ещё не успел последовать вашим идиотским советам? (он буквально ощутил топорик предательства в своей спине.) — Пока нет, — успокоил его Джин. — Но тебе, Синевласка, придётся поторопиться. Мы с Намджуном, конечно, сделаем, что можем, чтобы этого не произошло, но боюсь, что процесс уже запущен. Твой Зайка очень сильно приглянулся нашему хозяину. Очень-очень сильно. Кстати: молодому, богатому и красивому. Так приглянулся, что предложил ему должность преподавателя в академии, и тот даже успел согласиться. А хозяин ошивается теперь тут каждый день. Хотя раньше максимум раз в полгода появлялся, и то минут на пятнадцать. Понимаешь, к чему я? Так что ноги в руки и сюда бегом, пока твоего Гуки окончательно не увели. (Успокоил так успокоил, ничего не скажешь!) — Пиздец! — вылетело из трёх ртов одновременно. (И правда, а что ещё сказать, когда пиздец, он и в Италии пиздец.) Тэхён, достав свой телефон, нервно стал набирать сайт по продаже авиационных билетов, но руки не слушались и пальцы всё время попадали не по тем кнопкам. (Да он и бегом бы до Кореи побежал, если бы это было возможно, и придушил этого хозяина голыми руками, положившего глаз на его любимое счастье-несчатье.) Чимин в это время о чём-то тихо переговаривался с Юнги, а увидев, что друг совсем скис и его уже колотит от напряжения, забрал у него телефон и набрал на нём всем хорошо знакомый номер одного их общего приятеля: — Привет, мажор. Нам срочно нужны твои организаторские способности, — зачирикал он в трубку своим неизменно красивым фальцетом. — Это моя работа, красавчик Чимини. Что именно от меня требуется? Сабантуй, вакханалия, пенная вечеринка, посиделки у костра, чайная церемония? Если что, имеется эксклюзивная новинка: «Дворовые синько-посиделки». Двор на выбор, дешёвая алкашка, домино, карты, один пластиковый стакан на всех, вытянутые в коленках трико, майка-алкоголичка и сырок «Дружба» на закусь прилагаются. Можно даже лёгкую драку организовать в конце, для полного погружения в атмосферу. Прейскурант ты знаешь. Друзьям скидка девяносто процентов, чисто на расходники, — послышался на том конце, как всегда, задорный голос Хосока. — Нужно организовать перелёт в Корею для троих человек, — прервал его предпринимательские разглагольствования Чимин. — У нас Тэша в полной жопе. У него Зайку хотят увести. Так что давай задействуй свои ахуенные связи, которыми постоянно хвалишься. Короче, ебись как хочешь, но утром мы должны быть в Сеуле. Весёлость на том конце провода тут же испарилась. — Понял, принял, уже занялся. Четыре билета. Пакуйте чемоданы, поварята. Корея, принимай блудных детей в свои объятия. — Вы что, летите со мной? — удивлённо смотрел на друзей Ким. — Ну, а куда ж ты без нас? Опять накосячишь ведь, — сексуально тряхнул чёлкой брюнет. — Тем более кафе всё равно закрыто. Да и на родине мы сто лет не были. А ещё лично хочу своему братишке мозг прополоскать, а то взял моду на разводы подавать при первом же кипише. — Ну а я всё равно с некоторых пор временно безработный, — хмыкнул Юнги, потрепав Тэхёна по блондинистой башке. (В общем, не прижился препод по вокалу Юнги в местной академии искусств со своим базарно-вокзальным, особенно когда периодически применял его на местном ректоре, посылая того по различным сексуальным направлениям с систематической периодичностью.) — Заодно развлекусь. А то что-то мы как-то совсем тихо живём. Скучно, без задору. А тут такие приключения намечаются. — Спасибо! Я вас так люблю! — расчувствовался Тэ, хватая друзей в удушающие объятия. — Не сцы, прорвёмся, Мальвина. Если тебя ебёт сама жизнь, запасись смазкой, расслабь булки и начни получать удовольствие. Потому что, когда она закончит, настанет твоя очередь, — ехидно улыбнулся рэпер. (Ну здравствуй, философ Юнги, со своим кладезем дурацких цитат. Мы скучали.) И так, новые приключения начинаются…