Готовый продукт

      — Чувство, будто схожу с ума, — пожаловалась Сора подруге, испытывая все прелести разворота на сто восемьдесят, ну или тот самый когнитивный диссонанс.       — Не могу понять, почему ты переживаешь, мя, — мягко и мурчаще поддержала та, трепля её по волосам кошачьей лапкой.       Кошкодевочка оставалась кошкодевочкой даже сидя в пижаме в пять утра и слушая жалобы на сумасшествие.       Сора всегда ей удивлялась, и ещё больше поражалась, почему эта странная и дико популярная красотка так о ней печётся, что приходы с проблемами среди ночи стали в порядке вещей…       — Он умер из-за меня… Чёрт, он пожертвовал собой, чтобы я не пострадала! Это такой бред!       — Ня, ты что, влюбилась, ня?       Сора уткнула лицо в подушку и призналась себе, что, похоже, да. Чёрт бы всё побрал, но влюбилась в труп!       — Я и не знала, что ты такой романтик, мяу.       — Я не романтик, просто он…       — Тебя спас, ня.       — Да… Мина, я не желала его смерти.       — Знаю, — вздохнула та, не добавляя «ня», но продолжая говорить словно журчаще. — Тебе надо отвлечься. Поехали со мной.       — Куда?       — На концерт.       — Нам запрещено выходить из купола.       — Никто не узнает, ня. ***       Мина подтачивала ноготок, её кошачьи накладки лежали рядом, но смотреть на неё получалось с трудом. Серебристое платье сверкало, в белых волосах сияли заколки и камушки, в кошачьих ушках висели колокольчики, на белом хвосте болтался блестящий бантик, уложенные волнами волосы тоже блестели посыпкой, даже ярко-красные губы отблёскивали свет.       — Это закрытый рок-концерт, милая, — мурчала своим особенным тембром Мина. — Туда попадают только выступающие и их друзья.       Сейчас они как раз ехали в машине на ту самую вечеринку, куда Сору затащили развеяться. Занятая одним бессмысленным в силу обстоятельств, но очень важным делом, она слишком заработалась, запарилась и издёргалась, чтобы подруга не обратила на это внимание.       Так что сейчас, обе красивые и беззащитные, они нарушали главное правило зоны — не покидать купол, ради какой-то ерунды.       Правда Сора знала слишком много о зоне и куполе, чтобы волноваться о наказании в случае, если их раскроют.       Чёрная машина без фар мчалась сквозь смертоносные тени, следуя дороге, а до выхода из купола оставалось всего пару километров.       — В таком случае ты уверена, что мне там место?       — Конечно, ня! Ты же видишь себя в зеркале каждый день, ня.       Сора спрашивала не о том, соответствует ли стандартам красоты обществу, в котором предстоит находиться, но не стала развивать тему. Она чувствовала, что погружается в апатию и уныние, и на самом деле хотела развлечься, забить вообще на всё и оттянуться, чтобы умирать без особых сожалений.       А ещё ей внезапно ну очень захотелось секса, потому что сны не давали успешно подавить потребность.       — Похоже, ты и правда не против, — промурлыкала Мина, касаясь её руки, чтобы убедиться, что всё в порядке. — Чем ты таким занималась последнюю неделю, что перестала тренироваться?       — В ящике Адама было двойное дно, я нашла папку с документами.       — О, и что в них?       — То, что я уже и так знала, — хмыкнула, откидывая голову на сидение. — На счёт купола, экспериментов и прочего.       Мина отдёрнула руку и отвернулась, всмотрелась в темноту за окном, произнеся только одно:       — Знала?       Сора решила, что отвечать необязательно, так что дальше они ехали в полной тишине. Ей казалось, что нет никого, кто бы не догадывался, но, чёрт возьми, кому какое дело?       За куполом продолжалась хищная темнота, но теперь фары осветляли дорогу, позволяя видеть смутную дорожную полосу деревьев.       Переезд занял несколько часов, и когда Сора вышла из машины, радости её не было предела. Засиженный зад просто требовал движения.       Мина чувствовала себя ненамного лучше, но на её лице гримасы не отражались, а вот отточенная улыбка — да.       — Мальчики, ня!       Их группа сформировалась в куполе, музыкальная группа, в которой солировала Мина, а играли те самые «мальчики», что ехали в следующей машине, а сейчас вышли и поспешили убедиться, что их главная звезда в порядке.       Развлекательная программа купола изменила куполу. И если эту главную достопримечательность простят, то Сора рассчитывала на собственную смерть.       — Ну что, милашки, идём?       Что-то пошло не так сразу, как только они вошли в приёмную, хоть заметила странное поведение окружающих только Мина. Охнув, она замяукала, что забыла в машине колокольчик, и, подхватив под руку Сору, очень вовремя удалилась.       Минутой позже, когда она копалась в багажнике, размышляя, как спрятать на себе побольше оружия, прогремел взрыв, а следом за шумом из клуба выбежали её парни, держа курс на свою машину.       Плюнув на конспирацию, Мина вытянула однозарядный ракетомёт, беря дверь под прицел. Поколебавшись чуть больше подруги, Сора схватила ещё одну связку ножей, первую уже спрятала под платьем, и кинула на плечо автомат.       — Всем стоять, ня! — приказала Мина, выходя вперёд со своим самым весомым аргументом, и выбежавшие люди замерли.       Кто-то рискнул попытаться прорваться, но его коротким выстрелом убил барабанщик, выставив обрез.       Все застыли. Сора не понимала, что происходит и откуда подобное оружие — хоть их и обучали обращаться с огнестрелами, а тренировали всё равно бою на ножах.       — Что случилось, ня? — спросила Мина, боком подходя к своим.       Но никто не знал.       Люди, в большинстве артисты той или иной категории, оказались ещё более беззащитными и бесполезными, чем няшная кошкодевочка, пришедшая сюда петь. Они кричали и наперебой доказывали, что ни в чём не виноваты, но кто остался в здании сказать не могли, как и то, кто прибыл первым или установил взрывчатку.       — Мы просто теряем время зря, ня, — вынужденно признала Мина, а Сора заметила:       — Где работники клуба?       Кто-то из парней выругался, Мина крикнула:       — Разойдитесь в стороны, чтобы я видела дверь!       И только те тронулись, как кто-то заорал, а следом всю толпу расстреляли очередя.       Мина не мешкая выстрелила, бросила пустое оружие и забежала за машину, следуя за сориентировавшейся чуть раньше Сорой.       Парни тоже не медлили, пользуясь образовавшейся дымовой завесой, чтобы достать ещё пару автоматов и спрятаться за открытыми дверьми машин.       Сора не могла решить, поступили они разумно или глупо, потому что не сталкивалась на практике с огнестрельным оружием и подобными перестрелками, но учла, что им, в отличие от неё, будет намного проще забраться в машину.       — Пти-ички, птички, цып-цып-цып, — пропел мужской голос из дыма, заставив Сору осознать:       — Это за нами. Из-за того, что покинули купол.       — Не неси чепухи, — шикнула Мина. — Мы так регулярно ездим, и ничего. Здесь другое… Это из-за Адама.       Сора вздохнула, снова виня себя, но Мина продолжила:       — Мы его поддерживали.       Поддерживали в чём? Но время на разговоры закончилось, потому что дым развеялся, и теперь перед ними стояла целая группа людей в спец костюмах и с автоматами в руках.       — Не убейте пташек, — бросил их главарь, давая отмашку «вперёд». — Хоть одна из девочек пострадает — лично шкуру спущу.       — Как я рада, — прошипела певица, отбирая у Соры автомат и сразу же пуская его в ход.       Та не возражала — нож роднее как ни крути, тем более, что спину защищать у неё получалось лучше, чем идти в лоб…       Ещё радовало, что машину остановили багажником ко входу, и пока что чужие выстрелы не грозили подорвать здесь всё к чёртовой бабушке.       Поглядывая в свою, левую сторону, Сора успела опустить нож на чужую ногу, а следующим ударом попала прямо в промежность, прокрутила лезвие.       Используя вопящего солдата вместо щита, она успела бросить пару ножей до того, как враги изрешетят своего же.       Лужа крови от умершего постепенно доходила до её ног, но в ней очень хорошо отражались последующие солдаты.       — Да что вы за идиоты, — ровно и громко посетовал их командир, проходя между машин со стороны Мины, и Сора двинулась в противоположную сторону.       Рассчитывать взять его сзади можно было только при огромной удаче, но она собиралась прикончить как можно больше солдат, тем более что и они двинулись следом по той же стороне. Да, а когда он обернётся и выстрелит — Мина прирежет его сзади.       А она наконец-то сможет сказать это опостылевшее «прощай» и навсегда закрыть глаза…       Нельзя сказать, какие потери понесла их команда, но из врагов осталось всего четверо.       Проползая на четвереньках мимо трупа, Сора поняла, почему они все так глупо пошли на смерть…       Бросить неудавшееся, дефективное ГМО как мишень для выстрела патронов, а потом взять истощённую и выдохшуюся жертву — слишком много потерь, но результат почти стопроцентный.       Она не успела. В тот момент, когда подобралась сзади — солдаты уже лежали мёртвыми, а из глазницы командира торчал нож…       Всё, что Сора могла сделать, это прижать своё лезвие к шее Адама, убившего их противников:       — Ходячий труп, надо же…       — Как ты ласкова, надо же…       Их слова прозвучали почти в унисон, а Мина прыснула со своего места, не выдержав накала волнения. Поднявшись из-за капота, певица громко выдохнула и отёрла пот со лба, размазав несколько слоёв косметики. Не заляпанная кровью, она всё равно запачкалась в пыли, прилипшей ко влажному от пота телу, и выглядела сейчас уже совсем не так блистательно, как раньше.       Сорвав с головы заколки с кошачьими ушами, она бросила их на землю, где валялся пустой автомат, и ударила Адама со всей девчачьей силы.       Сора успела забрать нож, чтобы он не поранился, но вместо шеи ткнула острие в спину, требуя ответа:       — Какого чёрта здесь забыл умерший ты?       — Я не умер.       — От укуса ты должен был…       — Антидот вкололи до того, как кровь разнесла… Ой, да просто осмотри моё тело!       — Мина.       — Да поняла я, — буркнула та, расстёгивая на нём жилет и рубашку, чтобы стянуть их и хорошо осмотреть раненный бок: — Шрам и правда, как после операции по удалению заражённой ткани. Если они успели ввести антидот, то…       — Нам нужно возвращаться, — выдохнула уставшая Сора, убирая нож, но Адам успел схватить её за руку и, блеснув улыбкой, предложить:       — Может, проверишь рану под штанами? Только нежно.       Сейчас, как и много раз до этого, она вспомнила, почему так сильно его недолюбливала, если не сказать, ненавидела.       Ну да, верно, он же совершенно невыносим.       — Я только что получил сообщение, — высунул голову из второй машины выживший гитарист, и оттуда же показалось лицо барабанщика.       — А где Марк и Давид? — подозрительно спросила Мина, и Давид поднялся на ноги с другой стороны, а Марк простонал с асфальта:       — Я умираю.       — Ему просто ногу прострелили, — объяснили ей.       — Скорее всего, в куполе сейчас настоящий хаос, — высказался Адам, и гитарист кивнул:       — Да, кажется, куча тварей вышла из-под земли и все в опасности.       — Из-под земли? — переспросила Сора. — Из подземной лаборатории?       — Что? Откуда ты знаешь? — удивился Адам, а Мина взорвалась:       — Да потому что она не слепая и не глухая! Это только ты здесь один такой, подвида кретиноподных.       — Давайте просто уже куда-то поедем, — предложила Сора, прикладывая холодные пальцы к начавшей болеть голове. — У нас есть какие-то медикаменты?       — Аптечка в багажнике, мяу, — устало известила певица, буквально падая на водительское сидение. — Адам, почему ты здесь?       Пока Сора копалась в багажнике в попытке найти там что-то уцелевшее от пуль, а почти все ампулы и бутылочки полопали, выгребала осколки стекла и проводила инвентаризацию оружия, Адам кратко рассказывал, почему выжил и оказался здесь.       Вышло так, что врачи из купола вылечили его и поместили в лабораторию, решив, что раз для всех он мёртв, то можно сделать что-то интересное. В силу его привитого иммунитета ко многим препаратам, Адам очнулся намного раньше, чем кто-либо предполагал, убил свою сиделку и сбежал.       В процессе побега, занявшего три дня, он обследовал лабораторию и выпустил оттуда всех экспериментальных тварей, которых нашёл.       Почти все они располагались в своего рода зверинце, поделённом на клетки, а справиться с охранной системой и отключить замки для него было проще, чем найти выход наружу.       Но, в конце концов, ему улыбнулась удача, и второй раз тоже, когда ломал шею одному из смотрителей, чтобы забрать ключи и выехать на его машине из купола.       К сожалению, топливо закончилось, ночь пришлось пережидать в машине, чтобы спастись от теней, и сюда он прибыл только вчера: пешим ходом.       — Сегодня увидел машину с эмблемой нашего купола, повезло, что смог проследить маршрут и успеть вовремя.       Сора запила пару таблеток успокоительного и глубоко вдохнула, беря себя под контроль. Надо было хорошо обдумать всё, что произошло, и решить, что делать дальше, если, судя по всему, в купол путь заказан.       — Нам надо зайти в клуб, — решила, взвешивая на руке пистолет, и засунула за поясок на платье пару обойм.       — Зачем? — простонал раненный Марк, которого только что с трудом устроили на заднем сиденье.       — За жратвой, — слишком резко бросила Сора и громко захлопнула багажник. — Нам теперь некуда возвращаться!       — Как ты можешь так говорить, зная, что они… Или ты…       — Я нашла двойное дно в твоём ящике! — крикнула она, полностью теряя контроль. — И что с того?! Я десять лет под куполом, я знаю, что у меня была семья, что она есть где-то там, что над нами всеми ставят грёбанные опыты, и над зверьми ставят опыты, и сражаться нас заставляют тоже ради опытов! Я помню недели в капсуле, помню время в инкубаторе с другими, и помню, как они не выдерживали и умирали! Помню, как их взрывало, как ломало, меняло и корёжило! Мне стоит быть благодарной, что выжила?!       — Ты помнишь?! — ахнула Мина, чуть не вывалившись из машины. — Но нам заблокировали воспоминания!       — Я помню, — подтвердила Сора. — Довольно размыто, но достаточно много, чтобы понимать, что за грёбанный кошмар там происходит. Нас стравливали, над нами ставили эксперименты, а потом стравливали с другими результатами экспериментов! Мы как грёбанные собачки у собаководов, которых используют для забавы! И не делайте вид, что сами этого не понимали! Если прислушаться — под землёй слышны звуки механизмов, голоса и много чего ещё! Если снять газон — под ним долбанный бетон! И у каждого из нас есть чип, подающий сигнал на основной компьютер, так что сбежать невозможно!       — Я… только догадывался о чипе, — пробормотал Адам, привалившись к машине. — Они что-то… Я знаю, где он.       — Отлично, мы можем его заглушить примитивными машинами, мы можем его вырезать, да, всю жизнь убегать и прятаться? — продолжила Сора, хватаясь за голову. — Да что б вас черти сожрали, мы жили так всю жизнь!       — Но разве… свобода… — едва слышно пробормотал Адам, съезжая по машине на землю, где тоже схватился за голову и застонал.       — Свобода, — махнула рукой Сора. — Вот, бери, сколько хочешь. Выживай, сколько хочешь. Сотни таких же, как мы, всю жизнь проживают, осознавая себя в клетке, и живут так, пытаясь продлить этот период насколько возможно, чтобы подольше наслаждаться всем, что имеют. Они дружат, влюбляются, ссорятся, едят и отдыхают! Нам ничего не запрещалось! Секс, наркотики, алкоголь, книги и тренировки — всё, на любой вкус! Как хочешь, так и прожигай жизнь, только сиди там, где сказали, и не покидай ферму, в которой тебя вырастили! Идеальную ферму!       Адам хотел крикнуть ей, чтобы возвращалась туда, но прикусил язык, прекрасно осознавая, насколько глупо это прозвучит, потому что из-за него теперь никто не мог вернуться.       — Вашу ж мать, — выдохнула Сора, на которую наконец-то подействовало успокоительное. — Нам нужно пойти внутрь и найти еду, иначе умрём от голода раньше, чем надышимся свободой.       — Я пойду с тобой, — поднялся на ноги Адам, а Мина спросила:       — Когда ты вообще ел в последний раз?       — Тогда же, когда и тра…       Адам не договорил, в сердцах бросил нож, вонзившийся в тело солдата, зарычал и пнул его, срывая злость.       Сора промолчала, позволяя ему избить мертвеца, а сама думала, что трахался он, видать, примерно перед заданием, на которое их отправили, а может и вчера…       И ей снова ну прямо очень захотелось, но с кем угодно, лишь бы не с ним.       Правда, антипатия не перешла в ненависть, таблетки хорошо подавляли вспышки и позволяли мыслить разумно.       — Идём быстрее, пока сюда не пришёл ещё кто-то, — бросила, выступая вперёд, и Давид с гитаристом тронулись следом, но Адам их бегом обогнал.       — Это было за день до задания, — известил, когда Сора проходила по ещё мягкому трупу кого-то из артистов.       — Да мне плевать.       — Я уже неделю ничего не ем, — повторил, пытаясь пройти перед ней, но в этот раз не получилось:       — Прикрывай спину, раз уж так любишь подставляться.       — Да, правда, — простонал, ероша волосы в припадке, близком к вырыванию их же.       — Иди к чёрту.       — Ты видела мой живот, он почти прилип к позвоночнику, я действительно дико голоден и едва стою на ногах! Я с таким трудом пережил последние дни, что…       — Мне плевать.       — Да хватит уже, потом выясните отношения, — не выдержал Давид, стреляя в шевельнувшийся труп одного из тех, кого застиг взрыв.       Вообще-то кухню они открыли с большим трудом, пришлось разбирать небольшой завал, но еда там нашлась всякая, в том числе и для длительного хранения. Используя взятые здесь же кастрюли и корзины для переноски, они оперативно собрали всё, что получилось достать, сели в машины и поехали, надеясь, что дальнейший план действий озарит чью-то голову.       — Наверное, нужно в больницу — вырезать чипы, — поделилась идеей Мина, выкручивая руль, а жующий палку колбасы Адам на заднем сидении угукнул.       — Вызовем шум, — пробормотала почти задремавшая Сора.       — Да, — согласилась певица, а та добавила сонным голосом:       — Мне кажется, нас там будут ждать. Может, купим препараты и сами вырежем?       Но идея не понравилась никому, так что маршрут не изменился, не смотря на риски. Конечно, если думать, что для выслеживания и поимки сбежавших пташек, достаточно проследить за ними по маячкам, то устраивать засаду в больнице действительно бессмысленно, но идея слишком привлекательна и надёжна, чтобы от неё отказываться.       — Как ты вообще можешь спать? — удивился Адам, на что Мина ответила:       — Под такой дозой можно не только спать.       — Дозой? Что она приняла?       — Какая разница, если мне теперь плевать на всё? — пьяно и негромко спросила Сора, устраивая голову удобнее.       На секунду отвлёкшись от дороги, Мина задвинула штору за водительским сиденьем и подняла стекло, предположив, что сейчас будет скандал, и никакие препараты им не помешают.       Поняв всё правильно, Адам начал игнорируемую ими тему первый:       — Если честно, то не думал, что после моей героической жертвы ты начнёшь угрожать ножом.       Сора считала угрозы ножом ожившему мертвецу, появившемуся неожиданно и непонятно откуда во время перестрелки, вполне обоснованными, но промолчала, не ведясь на провокацию.       Она вообще ощущала пусть ослабленную, но всю прелесть когнитивного диссонанса, когда две противоположные мысли сталкиваются и устраивают в голове настоящий кавардак.       Если терзания, длившиеся последнюю неделю, считать мучительными и унылыми, если учесть, что они толкали её на сознательный суицид, то в сложившейся ситуации шансов на избежание суицида попросту нет.       Ей действительно хотелось умереть, напоровшись на чужую пулю или острие ножа, чтобы наконец-то избавиться от мыслей, заставляющих сердце сходить с ума, а руки дрожать.       Подобное волнение просто не должно иметь место в их жизни, оно прямо указывает на скорую гибель, потому что солдат, потерявший спокойствие и хладнокровие, есть мёртвый солдат.       Кроме прочего, мыслительный процесс был столь мучителен, что она соглашалась на смерть просто ради избавления от страданий.       Наконец-то устав рефлексировать, она решила, что самым простым выходом из ситуации станет игнорирование проблемы. Да, сколь же глупой надо быть, чтобы влюбиться в образ мертвеца, пожертвовавшего собой ради твоего спасения, а встретив этого мертвеца живым, понять, что утонула в придуманных чувствах, а в реальности они никому не нужны.       Потому что единственное, чем она могла пригодиться Адаму, это разовый секс за неимением никого другого, годного для акта, и сомнительная помощь в бою: сражаться в паре у них получалось с большим трудом.       — Ладно, ты что, даже не благодарна мне? То есть не рада, что я выжил? Вот ни капельки? — не сдавался Адам, чем всё больше заставлял её убедиться в правильности выбора.       А любовь, симпатия, да к чёрту её. Это всё сердце, оно выдержит, а если нет — всегда найдётся кто-то, кто с радостью отберёт у тебя жизнь.       — Было проще, когда ты считался мёртвым, — созналась, всё ещё думая об этом.       Но по правде говоря, было проще до его смерти, когда не существовало никакой симпатии, а после… Ну, через время она бы окончательно возвела его на пьедестал внутреннего героя, чей образ нужно воспевать, призналась бы себе в симпатии к нему, заставившей забыть об антипатии, и через время успокоилась бы.       Теперь же приходится переживать настоящую жесть, в которой эти две стороны столкнулись и никак не придут к консенсусу.       — Вот как, — пробормотал Адам, отворачиваясь от неё.       — Впрочем, было бы лучше, если бы умерла я, — исправилась, ища смерти уже пять с лишним лет, да всё никак не находя её.       — Твои шутки совсем не смешные.       — Я никогда не шучу о смерти.       Адам зло сжал кулаки и какое-то время молчал, чтобы не сорваться. Кое-как успокоившись, он заговорил:       — Я действительно умер ради тебя, так что не смей говорить подобное!       — Никто тебя не просил. Даже не так, Адам, все мы рождены, чтобы умереть, так что не смей отбирать у меня выбор этой смерти. Я хочу умереть так, как хочу, тогда, когда посчитаю нужным. Я жажду смерти.       — Чтобы вырваться оттуда?       — Вырваться мечтаешь только ты. К сожалению, Адам, я помню и знаю слишком много, чтобы верить в наивную теорию, что этот порочный круг можно разорвать, а за ним найдётся какое-то райское место, чудо, что вы все так жаждете и зовёте свободой. Свобода это не больше, чем самовнушение, потому что даже родись ты другим человеком и проживи иную жизнь: всё так же мечтал бы о свободе, не видя её перед своим носом.       — И в чём же свобода, которую я не вижу?       — В смерти.       Сора открыла глаза, окончательно прогнав сонливость, и успела заметить выражение его лица до того, как он отвернулся. Подавив жалость, она уставилась в окно, но и там видела отражение его глаз, передающих боль.       — Я… дам тебе последний шанс, Сора, — прошептал, не имея сил контролировать голос. — Если ты его проигнорируешь, то я пойму, что действительно для тебя ничего не значу. Но, пожалуйста, встреть меня так, как хотелось.       Сора закрыла глаза и обратно откинулась на кресло, делая вид, что ничего не услышала. Адам вздохнул и отвернулся всем корпусом, сосредотачиваясь на виде за окном, чтобы только не наблюдать за ней.       Приоткрыв глаза, она глубоко вдохнула, видя отражение его пустого взгляда, и всё же пошла на компромисс с той частью, которая успела в него влюбиться.       Обнятый сзади, Адам вздрогнул и очень устало улыбнулся, повесил голову. Сора обхватила его сильнее и уткнулась ему в плечо лбом, решив, что после этого можно поставить точку. Пусть это будет последнее проявление симпатии в его сторону, потому что дальше только болото, которое убьёт не тело, а душу и разум.       Лучше прострелить себе голову, чем испытывать все эти душевные метания, лучше навсегда исчезнуть, чем почувствовать боль предательства.       — Мы остановились, — пробормотал Адам, держа её руки своими.       — Да, — подтвердила, слыша, как опускается заграждающее стекло, а Мина сообщает:       — Приехали. Вроде пока что спокойно.       — Ты уверена, что хочешь пойти туда в таком виде? — в последний раз уточнила Сора, не готовая выходить из машины в перемазанном в крови платье, в котором ползала по асфальту.       — А у нас есть выбор?       — Вы оделись, словно открыли охоту на парней, — пробормотал Адам, и Сора наконец-то его отпустила:       — Так и было.       Он не стал озвучивать свои мысли, навеянные слабым собственническим инстинктом, потому что на самом деле не считал их справедливыми. Но, когда вышел из машины, понял, что следовало настоять на идее заехать в какой-то магазин и раздобыть им новую одежду.