Готовый продукт

      — Простите, где здесь отдел хирургии? — спросила Мина у женщины в окошке регистрации, и уточнила: — Нашего друга подстрелили.       Вид у неё был просто удивительный: смесь былого шика и потрёпанности пережившей катастрофу жертвы.       — Это срочно, он истекает кровью, — добавила Сора, увидев сомнения.       Эта выглядела куда более дико певицы, но оттого ничуть не менее эпатажно — на них смотрели все, кто физически мог видеть.       Адам покачал головой, устремляя взгляд в белый потолок, а парни-музыканты пожали плечами:       — Ты привыкнешь.       Пока девушки доказывали, что их дело слишком срочное, чтобы ждать каких-то карточек и номерков в очереди, Адам успел осмотреться и увериться, что пока что врагов здесь нет.       Наконец-то получив указания, куда идти, они всей большой компанией в семь человек двинулись вверх по лестнице, следуя надиктованному маршруту: на третьем этаже перейти в левое крыло, оттуда подняться на пятый этаж, и в конце коридора нужный кабинет.       — Пока раненого донесут, он успеет коньки отбросить, — пробормотал гитарист Шип, таща этого самого раненого.       — Этот не подохнет, — буркнул Давид, второй гитарист, неся единственную сумку с оружием, а барабанщик Хот добавил:       — Вся суть естественного отбора в одной лестнице.       Как ни странно, а с очередью разобраться получилось быстро — лишённый повязки Марк кричал и стонал так убедительно, что его пропустили вместе со всей командой поддержки, а побледневший от вида пушки врач без проблем выслушал их требования и согласился сотрудничать.       Вообще они не собирались кому-то угрожать, но обычные врачи оказались такими хамами, что уставшая от жизни Сора просто вытянула из-под платья пистолет, показав всем подвязки на чулках, перезарядила его и понятным языком объяснила, что выбор у них весьма ограничен.       Ассистент грохнулась в обморок, врач побледнел и затрясся, но дело сдвинулось с места — Адам предполагал, где находится чип, поскольку побывал в лаборатории и что-то об этом слышал.       — Они использовали рассасывающиеся нити, — предположила Сора, разглядывая место за ухом у Мины, из которого только что извлекли маленький маячок.       Шов ещё требовалось заклеить, а через пару дней снять. Им сказали, что шрам останется на многие годы, но в лаборатории купола никаких подобных изъянов не производили.       — Они дорогие и до сих пор в процессе разработки, — негромко вмешался в их разговор врач, оперируя Марка, чью ногу штопала очнувшаяся ассистентка.       — После них не остаётся шрамов?       — Если делать очень чисто и аккуратно… На самом деле там много факторов, но я впервые вижу такую идеальную работу, — выдохнул врач, бросив второй чип в мисочку.       — Совсем не удивлён, — сознался Давид.       — Когда вы всё поняли? — поинтересовалась Сора, заклеивая шов пластырем.       Мина, пощупав его, ответила:       — Наверное, лет пять назад, когда впервые выехала на выступление. Не могу этим гордиться, но я закрывала глаза на догадки, пока не вмешался Адам.       Музыканты её поддержали, у них всё прошло примерно так же, за исключением некоторых сомнительных моментов, на которые забили почти сразу.       Один только Адам, услышав впервые звуки из-под земли, начал копать и копаться, пытаясь выяснить всё до мельчайших подробностей. Он ездил с Миной за купол, чтобы исследовать общество снаружи, проводил свои эксперименты, следил за надзирателями, пытался добраться до истины.       Он выяснил, что детей для этого места воруют, покупают, а потом проводят через десятки отборочных тестов, распределяют по отсекам и подвергают разным экспериментам, пытаясь достичь какого-то результата.       — Ты действительно веришь, что если найдёшь своих родителей, то сможешь быть счастлив? — спросила Мина, не обладая такой наивностью.       — А в чём проблема?       — В том, что у них своя жизнь, — подхватила тему Сора. — Свои дети, свой распорядок, свои воспоминания. А ты — не больше, чем потерянное дитя, о котором они ничего не знают. Только в сказках подобные воссоединения заканчиваются счастьем, в реальности тебе нет места рядом с ними, потому что ты незнакомец.       — Ты не хотела бы увидеть своих родителей?       — Они лишь биологический материал, из которого природные процессы синтезировали моё тело.       Хирург вздохнул, стараясь не вслушиваться в их разговоры.       Что-то ему подсказывало, что лишние знания могут нести угрозу жизни.       Ещё Адам рассказал, что пока копал под организацию купола, выяснил, откуда взялись тени и почему они такие опасные.       История походила на нереальную, но около трёхсот лет назад какие-то предприниматели в процессе постройки нового комплекса раскопали кладбище. Всё бы закончилось ничем, если бы трупы не оказались заражены болезнью, сродни чумы.       Согласно истории, впервые вирус вспыхнул около пятисот лет назад, за это время успешно нашли антидот и перевели проблему на уровень простого гриппа — вполне излечимой, хоть и опасной болезни, против которой прокалывают прививки.       — В нас есть антитела ко всем известным вирусам, — задумчиво вставила Сора, усаживаясь в кресло для удаления чипа, и без писков выдержала укол обезболивающим.       — Правда? — удивился Марк. — А я думал, это в куполе всё продезинфицировано, поэтому мы не болеем.       — Мы иммунны ко всем формам вирусных и бактериальных инфекций, кроме того, наши тела могут разогреваться до пятидесяти градусов без смертельных последствий, а эта температура губительна для большей части патогенов, — выдохнула Сора.       — Что? — переспросила Мина, и той пришлось объяснить:       — В лаборатории это часто повторяли, так что я выяснила, что для обычного человека температура тела сорок три градуса вызывает сворачивание белков, а это смертельно.       Дальше Адам рассказал, что хоть против вируса и нашли вакцину, но в той могиле в силу идеальных инкубационных условий клетки мутировали. Все связанные со стройкой люди стали рассадником новой инфекции, новой чумы, за годы борьбы погибло около двадцати миллионов человек.       Он не очень понимал тему ядерной физики и химии, но выяснил, что во время экспериментов над новым вирусом случилась катастрофа, и в процессе клетки подверглись излучению и страшной мутации, кажется, и вовсе связанной с космосом.       Для него, действительно не разбирающегося в химии и физике, все записи выглядели слишком сложными, так что он совсем никак не мог объяснить этот момент. С его слов получалась ситуация, согласно которой различные факторы, вплоть до парада планет, дня Сатурна и прочего, наложились на радиоактивное излучение и умножили общий эксперимент по скрещиванию различных вирусов, превратив его в настоящую, непреодолимую на данный момент проблему.       — Разве тени не атомная хрень? — подал голос Хот.       Адам его, конечно, не понял.       — Он к тому, что вирус — живая микроскопическая херь, а атом — типа мёртвая, — пришёл на помощь Марк.       — Вы не правы, — вмешалась Мина. — Всё состоит из атомов, это заряженные частицы. Атомная физика не имеет ничего общего с хищными тенями.       — То есть тени — это вирус? — подытожил суть рассказа Шип.       — Эй, Сора, что думаешь?       Та ничего не думала. Вирус просто не может вести себя подобным образом — прятаться в тёмных местах, а с наступлением темноты перемещаться стайно количествами и плотностью, достаточными для видимости облака. Это просто невозможно, потому что видимое скопление вируса должно содержать в себе такое огромное количество клеток, что даже при условии непереносимости света пребывание в километре от облака должно нести опасность.       Кроме прочего, разве настолько микроскопическая клетка способна на инстинктивные реакции, вынуждающие перемещаться в пространстве в тёмное место, чтобы спастись от света?       А вообще перемещаться, не используя ветер?       — Когда-то я слышала, что это инопланетная технология, близкая к нашему понимаю аномалий, — проговорила, ощущая, как врач зашивает разрез. — У меня нет нужного образования, но мне кажется, что даже учёные из лабораторий до сих пор не могут понять, что это такое. Повадки схожи с повадками живого организма, но это не рой насекомых.       — Конечно, не рой, — фыркнул Адам, но Хот помотал головой:       — Кажется, она привела аналогию между живым организмом, то есть клеткой, и неживым, то есть механизмом, используя простой пример роя насекомых.       — Что такое аномалия? — выдохнул Марк, пытаясь засунуть свою раненую ногу в ботинок.       — Думаю, энергия, — высказалась Сора. — Я тоже почти не интересовалась химией и физикой, но мы все сталкивались с тенями.       Разве они похожи на что-то живое или разумное? Мутировавший вирус или что-то такое для меня не выглядит жизнеспособной теорией. Если это что-то, что можно положить под микроскоп и вырастить на чашке Петри в питательной среде, то от этого бы давно нашли защиту и контрдействие.       — Разве с физикой не так же? С атомами.       — Они опаснее вирусов, потому что вирус способен жить, только паразитируя на живой питательной среде, а атом может спровоцировать взрыв. Мне кажется, тени — штука на уровне атомов, а не клеток, но если отдавать чему-то предпочтение, то лучше энергии и полям, если, конечно, это не имеет прямой связи с атомной физикой. Нас не учили подобному.       — Что за чашка Петри? — озвучил новый вопрос Марк. — И откуда ты об этом знаешь?       — Люди из лаборатории часто обговаривали механику своих действий.       — Я не могу понять, почему ты никому ничего не сказала, — возмущённо начал Адам. — Если всё помнила и знала, то почему ни с кем не заговорила?       Сора не стала отвечать, так что Мина рассудила здраво:       — Потому что все жили и не тужили? Даже с моей стороны полная наивность в вопросах купола выглядит нереальной, потому что рано или поздно каждый замечал то или иное отклонение, задумывался об условиях нашего существования и прочем. Мы ведь видели фильмы о первобытном обществе, и за куполом оно осталось таким же, так откуда мы взялись и почему живём иначе? Если никто до сих пор не поднял бунт и не попытался сбежать, значит, их всё устраивает.       — Я согласна с Миной, — выдохнула Сора. — Ну, скажи я кому-то, что помню, и что бы это изменило? Меня бы просто устранили, как дефект в ДНК при редактировании генома.       Хирург сглотнул, вовремя убрав руку со скальпелем от следующего пациента, чтобы не дёрнуть. Как он и предполагал, если кто-то придёт сюда, то его, скорее всего, просто уберут как нежелательного свидетеля. Уже сейчас он решил, что возьмёт отпуск и уедет далеко и надолго, возможно, найдёт новую работу, в другой клинике, а если однажды в дверь постучат подозрительные люди — скажет, что просто провёл пару операций и вообще ничего не знает.       Скажет, что они угрожали оружием, и ему пришлось в страхе покинуть город из опасений встретить их вновь.       — Там осталось столько одежды, ня, — забывшись, горестно простонала Мина, и Сора поддержала её тяжёлым вздохом и поднялась на ноги:       — Я в туалет, попытаюсь отмыть кровь, сиди, Адам.       Тот сел обратно, дёрнувшись было за ней, и отвернулся, скрестив руки.       — Ах, я с тобой, — решила Мина, покидая кабинет следом.       — Они борются за его жизнь, — буркнула Сора, проходя мимо резко возмутившихся людей за дверью. — Он потерял слишком много крови, разорвана артерия, лучше не заходите, там слишком много крови.       Певица показательно всхлипнула, пряча лицо в ладонях, пробегая мимо толпы за подругой.       Их каблуки громко цокали по плитке, платье Мины шелестело блёстками, люди таращились, идея Соры найти симпатичного медбрата таяла на глазах, потому что за всю дорогу до туалета на первом этаже им встречались только санитарки, медсёстры и пациенты.       — Неужели для первобытного общества подобные очередя считаются нормальными? — поразилась певица, стоя под дверью в туалет, и три тётки, стоящие впереди, недобро зыркнули. — А если кто-то инфицирован? Как же элементарные правила безопасности? Я не удивлена, что триста лет назад какой-то вирус выкосил такое количество людей.       Сора с тяжёлым вздохом задрала платье, чтобы поправить весьма грубо засунутый пистолет и пояс с ножами, обмотанный вокруг ляжки, при этом комментируя:       — Первобытным это общество позиционировалось нам именно потому, что его принципы до ужаса глупы, и если бы мне дали выбор, я бы лучше вернулась туда и продолжила убивать животных в ожидании смерти.       — Сора, если ты всё помнишь, то скажи, почему они всё это делают?       — Чтобы двигать прогресс, — пробормотала, поправляя платье, но очередь им уже освободили, а когда из двери вышла маленькая девочка с матерью, они вошли обе.       Посмотрев под ноги, Мина аккуратно сняла платье через голову и повесила его лямками на вешалку, чтобы не запачкать, Сора намотала туалетной бумаги, чтобы не стоять на голом полу, и выложила оружие на подоконник, а платье — в раковину.       — Знаешь, эволюция человека может двигаться и самим человеком, — продолжила рассуждать, отмывая кровь от ног и рук, смывая пыль и грязь с кожи. — Мне нравилось жить, считая себя улучшенным человеком, самым идеальным на данный момент, пусть и из партии таких же.       — Однажды появился бы кто-то лучше.       — Да, но до тех пор я бы могла с полной уверенностью называть себя одной из лучших.       — Мне казалось, тебя такое не волнует.       — Нет, дело не в высокомерии или чём-то таком, просто… Мне кажется, что семена новой культуры так и должны создаваться: неважно генномодифицированные они, созданы с помощью редактирования генома или ещё чего-то, но если они отличаются в лучшую сторону от прародительских организмов, если их характеристики превышают предыдущее поколение, то это можно назвать успехом, шагом в будущее. И если организм получился лучше, так почему бы не привить ему иное мировоззрение, исключив дефекты воспитания родительского общества?       — И не имеет значения, сколько ради этого умрёт?       Сора вообще-то не считала, что хоть кто-то из них сожалеет о чужой смерти, потому что их не так воспитали, но осознание ценности жизни присуще всем, а потому ответила так, как считала верным:       — Это их выбор, знаешь ли. Если определённая группа приняла решение за человечество идти подобным путём и приносит жертвы в виде жизней отдельных индивидов, то это их право, их выбор, их решение. Так или иначе, это путь человека, и нам, результату этого пути, не следует пытаться на что-то влиять, потому что мы не больше, чем ступень, но будучи ступенью, мы больше, чем тот материал, из которого нас создали.       А создатели являются ещё более ценным материалом, по какой-то ошибке помещённым в столь дефектное человеческое тело.       — Я не буду пытаться отмыть своё платье, — решила Мина, глядя, как Сора сушит своё под сушилкой. — Какие ужасные условия.       — Зато свобода, — хмыкнула та, переворачивая платье, чтобы подсушить мокрый подол.       — Знаешь, я ведь тоже не хотела всего лишаться, — со вздохом созналась певица, устало приседая на корточки. — Мне всё нравилось: петь, слышать похвалы, развлекать и развлекаться. Мне так нравился этот образ, а теперь у меня не осталось ничего. Если я не получу доступ к косметике, чтобы хотя бы укладывать волосы, считай, всё пропало.       — Ты выбросила свои уши.       — Ох, и теперь сожалею! Где я найду другие? И для чего вообще? Всё, чем я жила последние годы, превратилось в воспоминания.       — А я хочу, чтобы мне кто-то вставил, — прошептала, стукнувшись головой о сушилку. — И не смей шутить на счёт Адама.       — И в мыслях не было, — соврала Мина. — Но почему нет?       — Моногамия это дефект общества, — буркнула Сора, мерно стучась головой о сушилку. — Но я знаю, что у меня есть этот дефект. То есть если я привязываюсь к кому-то, то моё нежелание делиться становится проблемой.       — Ты прирежешь его, — поняла Мина. — Вообще-то я тоже не делюсь своими мальчиками, а они не ищут себе другой девочки.       Возможно, наши воспитатели не считают это огрехом, поэтому не искоренили дефект привязанности и ревности. Разве это не нормально считать своё своим?       — Но это Адам.       — Мне кажется, он тот ещё собственник, — не согласилась певица. — Но если не хочешь его, то я видела молоденького врача в седьмом кабинете на втором этаже.       — Чёрт бы всё побрал, нам надо сменить машины, найти новую одежду и быстрее убираться отсюда, а не искать, с кем перепихнуться, но я вторые сутки думаю только о том, что во мне никого нет.       — Так иди и возьми, мы подождём в машине, — пожала плечами Мина.       Общее время, занявшее удаление чипов, не превысило двух часов, и, не смотря на это, Сора села в машину через полтора часа после того, как вышла из туалета.       Никто ей ничего не сказал, но Адам слишком выразительно молчал, чтобы оставалась надежда, впрочем, она не очень переживала по этому поводу, приняв решение раньше.       Грабить банк, чтобы добыть деньги, нужные для выживания во внешнем мире, они не рискнули, здраво рассудив, что и без того слишком засветились. Местные правоохранительные органы могут причинить слишком много проблем, чтобы настолько явно их провоцировать.       Пришлось возвращаться к подорванному клубу, уже окружённому жёлтыми лентами и людьми в форме, пробираться внутрь задним ходом и вскрывать сейф, прирезав одного полицейского.       На этот раз всю работу выполнили парни, оставив раненого и девушек в машинах неподалёку.       — Я надеюсь, оно того стоило, — заговорила Мина, постукивая ногтём по рулю, — потому что Адам убит горем.       — Ты меня осуждаешь?       — На самом деле нет, это ваше дело и твой выбор, но мне кажется, что не произошло ничего особенного. Он поймёт, что это просто половой акт, и успокоится. Но ты… ничего не почувствовала?       — По правде говоря, нет, но думала об этом.       — И как всё прошло?       — Да… отлично, он почти не сопротивлялся, размер мне почти подошёл, а в остальном… Как обычно.       — Секс с этими людьми не отличается?       — Только тем, что они слишком много думают и, кажется, способны чувствовать угрызения совести.       — Как глупо.       — Проблемно, — перефразировала, комментируя как тему их разговора, так и приближающегося к машине мужчину в форме.       Мина опустила стекло, натягивая улыбку, и тот растянул губы, не сводя глаз с её открывшегося выреза на груди.       — Вы что-то хотели?       — Ваша машина, — промямлил тот, всё ещё пялясь на грудь, и Сора прислонилась к подруге, выставляя ещё и себя:       — Ох, мы заплатили большие деньги, чтобы нам создали такой дизайн, как специалист, скажите, получилось реалистично?       — Ах, заплатили, — выдохнул, облизывая пересохшие губы, и Мина предложила:       — Может, хотите осмотреть её с моей подругой изнутри? Я с радостью оставлю вас, прогулявшись до ближайшего магазина, а пробуду там так долго, насколько хватит денег.       — Денег? — переспросил мужчина, и Сора подхватила:       — Вот только мы забыли их дома.       Мина без лишней брезгливости вытянула из его рук бумажник, открыла дверь и уже хотела выйти, когда на горизонте показались Хот, Давид, Адам и Шип, несущие связанные за рукава пиджаки, пуфик и пару ваз, укутанных шторой.       — А, знаете, — вновь заговорила певица, прикрыв дверь, — мне не очень хочется оставлять вас, даже не узнав имени.       Марк просигнализировал, чтобы добычу грузили в его машину, и открыл багажник как раз тогда, когда Мина утопила бедного полицейского в своих грудях.       — Эй, ты! — воскликнул Адам, разворачивая его за плечо, чем вырвал из плена Мины. — Не лезь к нашим девчонкам!       Удар у него был поставлен хорошо, остальные уже садились в машину, закрыв дырявый, но всё ещё целый багажник с награбленным, так что, оттащив тело на обочину, Адам быстро запрыгнул в заведённую машину, и они стартанули, громко обговаривая, куда ехать теперь.       — Шмотки — это хорошо, но нам надо сменить машины, скоро ночь.       Солнце действительно уже давно миновало середину, так что замечание Адама стало очень уместным.       Мина решила, что лучше найти убежище на ночь, что вполне реальнее, чем машину за оставшиеся часы, а уже завтра добыть и транспорт, и одежду, и карту, и можно не мирным путём решения вопроса оплаты.       — Нас будут разыскивать местные, если слишком нашумим, — согласилась Сора. — Лучше убраться из города сегодня, но ночь в дырявой машине с неизвестно какой подсветкой…       — Есть и более приятные способы умереть, — согласился Адам, уже окончательно успокоившись после глупой, в сущности, обиды на Сору.       — Да.       В итоге они нашли отель.