My husband bought it for me

      В просторном зале с мраморными колоннами пахнет слишком дорогими парфюмами. Сегодняшним вечером в нём собрались мужчины и женщины, одетые с иголочки, лишь с одной целью — помериться, у кого больше денег. Они притворно улыбаются друг другу и любезничают, попивая шампанское из узких бокальчиков с гравировками и золотыми ножками. Ведущий аукциона объявляет лоты, не несущие в себе совершенно никакой ценности, кроме одной — благотворительность. Время от времени всем акулам бизнеса важно появляться в подобных местах не только для того, чтобы обзавестись полезными связями и получить инсайдерскую информацию из первых уст, но и красиво засветиться в прессе, повышая лояльность клиентов к своей компании.  — Добрый вечер, Мори-сан, — здоровается Фёдор Достоевский, завидев единственное лицо, которое не вызывает у него искреннее отвращение. Мори Огаю едва за сорок, и всю свою жизнь он посвятил развитию медицины в стране. Он широко известен своей сетью клиник с инновационным подходом к лечению несуществующих заболеваний.  Шутка, конечно.       Он — пластический хирург, помогающий всем желающим за круглую сумму стать красивее, моложе и счастливее. Возможно, именно поэтому он до сих пор крайне привлекателен. Если он прибегал к услугам собственного бизнеса, то работа выглядит настолько филигранно, что даже самый внимательный не сможет заметить никаких следов. Сегодня он, как и всегда, одет в чёрный костюм-тройку с белой рубашкой и фиолетовым галстуком. Чёрные волосы аккуратно выпрямлены и уложены, на его губах — очаровательная улыбка, когда он отвечает:  — Фёдор, здравствуйте. Видел, ваши акции сильно взлетели в цене за последнее время. Поздравляю.  — Это только начало, но спасибо, — кивок в ответ больше из-за согласия с этим фактом, нежели реальная благодарность. Если бы не этикет и формат мероприятия, то они, возможно, выпили бы на двоих несколько бутылочек коллекционного вина и поиграли бы в покер. Или в бильярд. Или… в гольф? Нет, точно нет. Отвратительное хобби для пенсионеров.        Фёдор заглядывает ему за спину, замечая сзади какую-то странную возню — около барной стойки подозрительно шумно. Один из гостей довольно требовательно что-то объясняет сотруднику, слегка размахивая руками в воздухе. И это выглядит, как неплохое развлечение, скрашивающее спокойную атмосферу. Мори хмурится и вынуждено оборачивается, тут же шикая на причину беспорядка.  «О?» — слегка удивляется Фёдор про себя. Сегодня доктор пришёл не один?  — Прошу прощения, это мой сын, — неловко улыбается Мори, возвращаясь вниманием к собеседнику, всё ещё наблюдающим за парнем, который разочаровано отходит от бара и направляется к ним. Ему снова приходится к нему повернуться, — Дазай, пожалуйста, — произносит он едва слышно.  — Мори-сан, скажите персоналу, что мне уже есть восемнадцать, — голос высокого шатена звучит не просто недовольно и обиженно, но и достаточно дерзко. Хоть он и правда выглядит молодо, но лет двадцать ему точно можно дать. — Я не переживу эти «похороны», если буду трезвым. — Благотворительный приём, — поправляет его Мори, пытаясь не сгореть от стыда.  — Виски, — отвечает он, приподнимая брови вверх, и отворачивается к бармену. — Вот мой отец. Знаете его? И меня должны были в газетах видеть, — если до этого его отцу ещё удавалось хоть как-то сохранить лицо, то теперь все его попытки безжалостно размазаны. — Налейте.        Мори молча кивает и, кажется, хочет провалиться сквозь землю, но всё же ему удаётся достаточно хладнокровно вернуться к едва начавшемуся диалогу.  — Вы нас не представите? — перехватывает инициативу Фёдор, отводя взгляд от барной стойки и переводя его на него. — Удивительно, что до сих пор не удалось познакомиться с наследником вашей империи.  — Да, крайне невежливо с моей стороны, — отвечает он, кидая в сторону парня новый взгляд, из которого, разве что искры не летят. Тот вздыхает и натягивает улыбку, шагая к ним с гранёным стаканом виски в руке. Одним взглядом карих глаз показывая свою мысль о том, что выпить ему сегодня не дадут. Он идёт медленно, то ли для того, чтобы лишний раз побесить отца, то ли давая возможность себя рассмотреть, как шедевр на выставке. — Познакомься, это Фёдор Достоевский.  — Дазай Осаму, — протягивает он руку, скидывая с лица чёлку и бегло оглядывая очередного «друга» отца с ног до головы. Фёдор снова улыбается и пожимает ему руку в ответ. — Чем занимается ваша компания? — это значит «отвалите от меня побыстрее, чтобы я смог насладиться компанией своего долгожданного виски», хотя голос и звучит вполне дружелюбно. Годы тренировок?  — Производством оружия массового поражения, — невозмутимо отвечает Фёдор с лёгкой ухмылкой, чтобы посмотреть на его реакцию. — Мечтаю устроить геноцид.  — О. Пап, а я говорил тебе, что это выгоднее, чем нарколаборатория под прикрытием, — смеётся Дазай, заставляя отца снова пожалеть о том, что он взял его с собой. К шуткам Достоевского он уже успел привыкнуть за много лет взаимодействия, но драгоценный сынок… каждый раз умудрялся выкинуть что-то эдакое, чтобы его опозорить. — Что? — расстроенно ахает он и исправляется. — Простите, я это не серьёзно. Конечно, моя семья занимается только легальным бизнесом. Мы регулярно работаем над улучшением качества сервиса в наших клиниках и очень ценим, как клиентов, так и деловых партнёров. Для меня большая честь быть здесь вместе со своим отцом.        Фёдор понимающе кивает, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от того, как неискренне это звучит. И, на удачу, к ним подходит один из гостей, вовлекая Мори в новый диалог. Тот извиняется и отходит, оставляя их двоих посередине зала. Со стороны может показаться, что рядом стоят два жениха, а всё мероприятие вокруг — их праздничный банкет. Не только потому что они смотрелись вместе как минимум интересно, но и из-за белоснежных костюмов, похожих друг на друга своим кроем. Дазая явно заставили его надеть, а Фёдор предпочитал быть «белой вороной» во всех смыслах.  — У тебя сложные отношения с отцом, — комментирует он, отпивая фруктовое вино из своего бокала. — Поэтому не взял его фамилию, да?  — А вы слишком молоды для того, чтобы тусить с такими старпёрами, как он, — отвечает Дазай. — Сколько вам? Тридцать?  — Двадцать семь. Думаю, можно на «ты». — Разница в пять лет лучше, чем в двадцать пять, — кивает он, мысленно прокручивая в голове длиннющий список тех, с кем ему приходилось знакомиться, когда отец таскал его с собой. — Мечтаешь отсюда побыстрее сбежать также сильно, как я?  — Лучше бы в шахматы со стеной поиграл, — смеётся Фёдор.  — Скучно, — хмыкает Дазай, наконец-то делая глоток виски и всё ещё глядя на своего отца, увлечённого новой беседой. — Я пробовал.  — Пешка на Е-четыре.  — Пешка на Е-пять. 

***

      Фёдор Достоевский — единственное, что привлекло внимание Дазая этим вечером. Он детально изучает его со всех сторон, пытаясь разгадать какую-то загадку, придуманную им самим в голове. Чем-то он отличается от всех остальных, не пытаясь устраивать показуху и держась настолько уверенно, что даже становится немного не по себе. Или это чувство называется «спокойствие»? Скорее именно оно читается в его глазах, отливающих фиолетовым. Чем-то он даже отдалённо смахивает на его отца, только в разы моложе, хитрее и явно с другими жизненными устоями.  — У тебя не публичные отношения? — спрашивает Дазай, не замечая кольца на его безымянном пальце, что тоже является редкостью. — Потому что нравятся парни, да?  — Мне никто не нравится, — посмеивается он, выходя на террасу и вдыхая прохладный воздух. Слишком утомительно было находиться здесь несколько часов даже в компании нового знакомого. — Если бы ты хоть немного интересовался бизнесом, то был бы в курсе, что меня давно приписали к категории людей, у которых никогда не будет отношений. Мне, в целом, подходит вести отшельнический образ жизни наедине с собой.   — Потому что ты считаешь всех вокруг полными идиотами? — слишком точно спрашивает он, улыбаясь.  — Это слишком грубо, — отвечает Фёдор. — Считаю, что я умнее других, — это звучит слишком знакомо. Где же Дазай мог слышать что-то подобное? В своих собственных мыслях разве что.  — Ну да, а это не кусок стекла, отлитый по форме, а стакан, — говорит он, ставя его на краешек балкона и тыкая пальцем круглый кусочек льда, чтобы тот утонул и тут же всплыл наверх.  — Думаю, важнее то, что он наполовину полон прекрасным напитком, полученным не без трудностей. И если это стоило того, то не важно, куда его налили.  — Хочешь сказать, что ездишь на метро вместо шикарной машины с личным водителем? — удивляется Дазай, выгибая вверх одну бровь.  — А ещё я иногда покупаю товары по акции в супермаркетах и хот-доги в парках, — смеётся Фёдор. — Людям нужно немного проще относиться к деньгам и своему положению в обществе, а то это больше похоже на фрик-шоу, чем на встречу «элиты».  — Хотел бы и я иметь столько свободы, чтобы выбирать то, что я хочу, — неожиданно сам для себя говорит он. И что это за откровения? Ныть собрался? Серьёзно? Дазай, соберись! — Я не… не это имел в виду. Забудь, пожалуйста.  — По крайней мере, ты смог выбрать незаметное место для аккуратных шрамов.  «Что? Нет, он не мог заметить» — думает про себя Дазай, поймав микро-инфаркт от того, что с ним будет, если об этом узнает Мори. После того, как он впервые порезался, ему не просто обеспечили пятичасовую лекцию о ментальном здоровье, домашний арест и сессии с психологом трижды в неделю, но и угрожали клиникой в случае повтора ситуации.  Естественно, она повторилась. И далеко не один раз, но он всё продумал до мелочей. Не может случайное знакомство сломать идеальный план. Не может. Не может. Не…  — Я тоже частенько думаю о том, что смерть была бы очень хорошим решением и долгожданным отдыхом, — продолжает Фёдор, вынуждая поднять на него обеспокоенный взгляд. — О? Тебя испугала моя наблюдательность? Извини, что лезу не в своё дело. Предлагаю списать лишние слова на алкоголь и удушающее окружение.  — Почему ты об этом думаешь, если у тебя есть всё для счастливой жизни? — спрашивает он чересчур заинтересовано, чтобы закрыть тему.  — У тебя тоже, — ухмыляется он.  — Нет, в моей жизни уже всё заранее распланировано от того, чем я должен заниматься и как одеваться, до того, с кем мне нужно встречаться, — ну всё, Дазай откровенно жалуется. Это какая-то магия Достоевского или что? Почему этому человеку так и тянет душу открыть?  — Довольно логично, учитывая характер Мори, — кивает Фёдор. — А с кем ты хочешь встречаться?  — Не с тупыми наследниками дела всей жизни своих семей.  — Мог бы совместить приятное с полезным, — смеётся он.  — И вскрыться через неделю от того, что не о чем поговорить, — фыркает Дазай, завидев своего отца, поднимающегося по лестнице явно в поисках его. — Ну всё, «вечеринка» подошла к концу. Было приятно познакомиться, — бросает он, уходя и не дожидаясь ответа. Фёдор провожает его взглядом и слышит, как Мори тихо отчитывает сына за то, что тот шатается без дела. Дазай обречённо кивает, запрокидывая стакан с оставшимся виски в себя.  — Мори-сан, прошу прощения, — вклинивается Достоевский, подкравшийся со спины не просто бесшумно, а совершенно незаметно. И как же забавно Мори тут же меняется в лице, глядя сначала на него, а затем на своё недоразумение.  — Мы здесь разговаривали, потому что внизу слишком шумно, — поясняет Дазай, надеясь, что Фёдор входит в список важных людей, с которыми выгодно поддерживать связи.        А он там не то, что на первом месте. Он на нулевом, поэтому эмоция на лице отца быстро сменяется на удовлетворение.  — Хотел спросить, могу я позвать вашего сына на свидание? — продолжает Фёдор. — Понимаю, что уже поздно, но мы не закончили наш разговор. Он может остаться у меня в гостевом доме.       Дазай слишком обескуражен внутри, но ему удаётся уловить какой-то подвох в этой вежливой интонации. Достоевский решил ему помочь сбежать? Ещё и таким нестандартным способом? Как умно! Он находит подтверждение своей догадки в его взгляде и молча смотрит на отца, который немного завис в пространстве.  — Да, пожалуйста, — говорит Дазай.       Мозг Мори выстраивает странную логическую цепочку, которая объясняет, почему «самый завидный холостяк» всё ещё является таковым, но… где Фёдор, а где нетрадиционная ориентация? Он же человек высоких и устойчивых ценностей. Ещё и таких, в которые явно не вписывается его сын, но слух точно не мог его подвести.  «А… Эм… Свидание?… Сын?… Гостевой дом?… Э-э…» — проносится у него в голове прежде, чем он наконец-то открывает рот:  — Осаму, на секундочку.  — Да? — отвечает Дазай, которого по имени называют в очень редких случаях. В особенных, если можно так сказать. И либо сейчас он отхватит знатных люлей, либо у него сегодня праздник. Третьего, к сожалению не дано.        Они отходят чуть в сторону, где Мори тихо говорит:  — Не знаю, в курсе ли ты, но этот парень… Он… Второй Стив Джоббс в мире IT, понимаешь? У него состояние с одиннадцатью нулями.  «Ха? ХА-ХА-ХА!» — истерически смеётся про себя Дазай, узнав-таки секрет этого невозмутимого спокойствия своего собеседника. Он может купить здесь… всех? Да его отец по сравнению с ним — даже не мелкая рыбёшка, а извивающийся червяк, используемый для наживки. Он снова смотрит на Фёдора, который даже не пытается скрывать свою довольную ухмылку, будто зная, о чём они сейчас разговаривают.  — Ну да, — кивает он, делая вид, что изначально всё знал, поэтому, такой молодец, сделал доброе дело для бизнеса своей семьи. — Значит, ты не против?  — Веди себя прилично, пожалуйста, — немного суматошно говорит Мори. — Не вздумай напиться и… — Пап, я не занимаюсь сексом на первом свидании, — прерывает его Дазай, прекрасно понимая, что такое вслух лучше было бы не говорить, зная отношение отца к его «предпочтениям», но сейчас у него в руках буквально есть оружие массового поражения, поэтому ни капли не страшно вогнать его в краску. Нет, и правда. Достоевский ни разу не соврал, когда сказал, что он такое производит. Вот же хитрец!  — То есть из твоей спальни на утро обычно дух святой выходит после вечеринки? — возвращает отец с небес на землю, где его снова отчитывают за дурацкий косяк.  — Тц. Это было всего пару раз, когда вы невовремя вернулись, — фыркает он, напоминая, что не такая у него репутация, а обстоятельства сложились против него.  — Осаму, ты понял меня?  — Понял, — кивает он, и они возвращаются к Фёдору, уже успевшего сменить свой внешний вид на приветливо-уважительный.  — Да, можно. Я не против, — отвечает Мори ему на вопрос. — Хорошего вам вечера. — Спасибо. Было очень приятно с вами увидеться, как и всегда, — улыбается он.        В полной тишине они вдвоём ждут, пока доктор отойдёт на достаточное расстояние, чтобы тоже спуститься на первый этаж, оставить стаканы на подносе и забрать из гардероба верхнюю одежду. Дазай всё это время вне себя от счастья, потому что он буквально выиграл сегодня джекпот, а Фёдор всё также невозмутим, будто каждый день вытаскивает птичек из клетки.  — Тебе карту или наличку дать? — спрашивает он.  — А?  — Думаю, карточка удобнее, — отвечает он сам себе, доставая из кармана тонкий бумажник. Фёдор аккуратно вытаскивает одну из своих банковских карт и протягивает Дазаю. — Держи. Куда-то подвезти или такси вызовешь?  — Будешь не просто прикрывать меня, но и развлечения оплачивать? — спрашивает он.  — Это ведь был благотворительный приём, — смеётся он. — И будет странно, если твои расходы проверит отец, верно? А до моих ему не добраться.        Дазай улыбается, кивая. Такое развитие событий ему очень нравится. А ещё оно нравится Мори, значит, теперь планка уважения в его глазах сильно выросла, и можно будет позволить себе чуть чаще выкидывать какие-нибудь фокусы.  — Номер оставишь?  — Да, — отвечает Фёдор. — Но имей в виду, что у меня достаточно плотный график, поэтому твои «развлечения» хорошо бы состыковывать с ним, чтобы не получилось, что ты гулял со мной, а я в это время давал интервью или обедал со знакомыми твоего отца. Но тебе повезло, потому что в ближайшее время у меня две командировки от трёх дней до недели.  — В лотерею что ли сыграть, пока белая полоса не закончилась… — смеётся Дазай.  — В казино. Только не слишком увлекайся подсчётом карт, а то работники могут немного расстроиться, — отвечает Федор, доставая телефон и вызывая водителя, а затем протягивает его Дазаю со своим номером.  — Запишу тебя как «папочка».        Фёдор тихо посмеивается, выходя на улицу. Интересный у него получился вечер.