Кладовка.

      Если Тодороки думает, что только он тут способен приносить удовольствие, то он очень сильно заблуждается.       С этой мыслью ты прикладываешь усилие и, приподнявшись, пихаешь парня в грудь. Тот падает на спину, впрочем, не очень то желая сопротивляться, и не сдерживает ухмылку, наблюдая за тем, как ты устраиваешься между его ног.       — Моя девочка хочет быть главной? — спрашивает Тодо шепотом, позволяя тебе раздвинуть его ноги чуть шире.       — А можно? — спрашиваешь ты, ластясь щекой о внутреннюю сторону бедра Шото.       Ему почти не видно тебя из-за внушительного стояка, который практически лежит на твоём лице, но юноша без труда оглаживает твою щёку и, сунув палец под ухо, тянет к себе. Приподнявшись, ты смотришь Тодо в лицо, обдаёшь тёплым дыханием напряжённую головку и видишь, как тяжело он выдыхает. Хочешь поластиться о заботливую руку, но парень вдруг сжимает твой подбородок и дёргает на себя.       Ты вдруг чувствуешь его напряжение каким-то животным началом, и по спине пробегаются холодные мурашки.       — Нельзя, — отвечает Тодороки хрипло, будто сердито, и твёрдость его голоса тебя заводит. — Ты уже достаточно насвоевольничалась.       Ты хочешь спросить, значит ли это, что тебе не разрешат взять в рот, но чувствуешь, как длинные пальцы зарываются в твои волосы и опускают твоё лицо к члену хозяина. Тебе не разрешат, тебя заставят.       Уткнувшись ртом в головку, размыкаешь губы и сразу открываешь рот пошире, чтобы Шото было проще. Он давит на твой затылок, с тяжёлым вздохом медленно насаживая горячим ртом на свой стояк, и смотрит на то, как ты жадно обхватываешь плоть губами и прикрываешь глаза. Парень так редко позволял ему сосать, что ты, ранее не особо любившая это дело, стала рваться к любой возможности сделать приятно своему парню ртом.       А запах. Здесь он пахнет ярче всего, и феромон твоего альфы горячит кровь, заставляет подчиниться, и ты, уперевшись одной рукой в поверхность дивана, второй — в бедро партнёра, расслабляешь глотку. Потому что Тодороки захочет ускориться.       Твёрдая плоть скользит по языку и утыкается в нёбо, и ты опускаешь язык, чуть высунув его изо рта, чтобы упростить юноше задачу. Он чувствует это и усмехается, сжимая волосы у тебя за затылке, и толкается бёдрами вверх.       Ты почти давишься. Приходится задержать дыхание и вдыхать через раз, но шумное возбуждённое дыхание сверху напоминает тебе о том, что это не зря.       — Ты хочешь так? — спрашивает тихо Тодороки, удерживая твою голову за волосы на одном месте и толкаясь в чертовски горячий, мокрый рот, каждый раз проскальзывая головкой прямо в горло и заставляя тебя давиться. — Так тебе нравится, малыш?       Ты смотришь на парня сквозь мокрые ресницы и, когда он ускоряется, закашливаешься: сокращение мышц вокруг пульсирующей головки вызывает у Шото сдавленный, низкий стон, и он задерживается внутри секунды на две. После же вытаскивает измазанный слюной член и, оставив его у тебя на языке, ласково гладит большими пальцами по щекам. Ты кашляешь, ощущая раздражение в глотке, сглатываешь слюну. Картина того, как ты с припухшими губами, влажными глазами и растрепанными волосами покорно смотришь, вызывает в Шото немой восторг.       — Иди сюда, — командует парень и тянет тебя к себе за лицо.       Ты почти падаешь на него, упираясь руками в грудную клетку, но останавливаешься, когда ваши лица оказываются прямо друг перед другом.       — Но ты ещё не кончил… — выдыхаешь ты тихо, пока руки Шото опускаются к твоей талии и в приятной хватке сжимают.       Сам он вдруг садится, ткнувшись носом в твой нос, и ловит приоткрытыми губами твой обескураженный выдох: головка члена проскальзывает между ягодиц, и ствол прижимается к ним. У самого основания чувствуется пока лёгкое, но уже проявившееся уплотнение — будущий узел. Тодо глубоко вдыхает твой манящий запах, хочет прижать тебя к себе всем телом, насадить на член и трахнуть так, чтобы ты звёзды на потолке считать могла, но он даже не целует тебя.       Когда ты тянешься за поцелуем, он отодвигается назад и сжимает твою талию в ладонях с неясным выражением лица.       Вдруг ты вздрагиваешь всем телом и стонешь, когда раздаётся звук шлепка, а левую ягодицу Шото собственнически сжимает прямо там, куда ударил. Кожа немного горит.       — Это предупреждение.       — Шото…       — Сейчас я не в настроении тебе поддаваться, — перебивает Тодороки и, коротко коснувшись губами твоих губ, уже собирается сменить позу, но останавливается.       Он ведь не пень бесчувственный. При виде тебя такой милой, открытой и просящей, парень не может не пойти на уступки. Поэтому Тодо целует тебя уже серьёзно, сминяя чуть горящие после минета губы во властном, медленном, подавляющем волю поцелуе, и игриво, небольно кусает за губу. Тебе мало этой ласки и, облизавшись, ты хочешь попросить ещё, но не успеваешь.       Шото вдруг ныряет вниз и, обхватив твой таз, вынуждает встать на коленях. Именно между разведённых в стороны бёдер юноша и ложится, опуская разные по температуре руки на ягодицы. Ты понимаешь, что он хочет сделать, и чуть ёрзаешь, держась за спинку дивана, пока Тодороки подкладывает под голову подушку и тянет тебя ближе.       В этом деле его точно нельзя дёргать.       Ты чувствуешь, как альфа жадно втягивает носом воздух, наслаждаясь ароматом своей потёкшей омежки. Он неспешно льнёт ртом к промежности, проводя по половым губам плоским языком и чуть давит его поверхностью на клитор, слыша тяжёлый вздох сверху. Ты напрягаешься, стиснув спинку дивана в руке, и сдавленно, тихо постанываешь в нетерпении, когда Тодо даёт понять, что в ближайшие минут десять кончить тебе не даст.       Вжавшись ртом в твою влажную промежность, он дышит прямо в гладко выбритый лобок и жадно слизывает приятно пахнущую смазку: проходится короткими движениями плашмя по клитору, раздразнивая. Ты скулишь, ибо вибрация от низкого рычания Шото отдаётся приятной, горячей волной между ног, и его губы и язык утопают в смазке, дразня чувствительный нос юноши ещё сильнее. Неясно, кто из вас дразнит другого больше: он, сжимающий девичьи ягодицы в крепкой хватке и мучительно неторопливо отлизывая, или ты, стонущая и пахнущая незаконно соблазнительно. Так никакого терпения не хватит.       Выгнувшись дугой, ты опираешься руками на подлокотник перед собой и сжимаешь обивку дивана. Стараешься быть потише, пусть и знаешь, что Шото нравится, когда ты громкая. Но он может понять, насколько тебе приятно, по дрожи в ногах, по тихим постанываниям, по напряжению мышц под его грубыми на ощупь ладонями и по тому, как ты редко вздрагиваешь в те моменты, когда парень слишком напорист. Иногда его ласки на пару секунд становятся слишком интенсивными, чтобы терпеть, но недостаточно долгими, чтобы кончить. И от этого ты течёшь сильнее.       — Тодо, пожалуйста, не мучай меня, — выдыхаешь измученно, опуская одну руку вниз и касаясь волос юноши.       Он бы наверняка что-нибудь ответил, что-нибудь грязное и пошлое, да рот был занят.       Вместо ответа Тодороки приподнимает голову, от чего его шея напрягается, и вжимается в твою мокрую промежность сильнее, в то же время притягивая тебя ближе за ягодицы. Ты резко выдыхаешь, срываясь на громкое мычание: движения языка становятся более ритмичными, быстрыми, и стремительно нарастающее тяжёлое чувство внизу не исчезает. Оно копится, стремясь вылиться наружу.       И ты почти задерживаешь дыхание, когда чувствуешь, что близка к оргазму. Напрягаешься, блаженно мычишь, дышишь часто и неровно, чуть сжимая двуцветные волосы между пальцев… И разочарованно стонешь, когда Шото вдруг с силой отстраняет тебя, приподняв, и сам ложится головой на подушку.       Промежность просто горит.       Ты буквально кожей чувствуешь, как он ухмыляется.       — Ну Шото… — всхлипываешь, опираясь плечом о спинку дивана и подрагивая в неудовлетворённости.       — Это в наказание, — хмыкает тот, вылезая из бёдер и укладывая тебя на спину.       Распластавшись на диване и разведя ноги в стороны, ты смотришь на Шото рассерженно, но всё же с мольбой во влажных глазах. Возвышаясь над твоим дрожащим в возбуждении тельцем, Тодороки разводит твои колени пошире в стороны и сдержанно выдыхает. Его все ещё твёрдый и пульсирующий почти болезненно от недостатка внимания член ложится прямо между половых губ, и ты чувствуешь влагалищем, как его основание набухло. От одной мысли, что Тодо сейчас трахнет тебя с узлом, по вспотевшей пояснице бегут мурашки.       Помещение давно было наполнено твоим сладким, призывно щекочущим нос запахом. Любой другой альфа бы сдох давно на месте, но только не Шото. Его почти трясло от желания, но он всегда оттягивал момент до последнего. Ты настолько привыкла к тому, что парень вечно тянет, что и сейчас не ожидала от него ничего другого. Только сладкого томления, ожидания того, что он наконец вставит в твоё истёкшее соками лоно и трахнет тебя.       — Когда ты так смотришь… — с шипением выдыхает альфа, хватая тебя за талию и рывком подминая под себя.       Он не продолжает фразу, проезжаясь узлом прямо по входу и размазывая смазку по стволу. Ты обхватываешь корпус парня ножками и, скрестив лодыжки за его спиной, жмёшь к себе, всем своим видом, поведением и поступательными движениями таза прося его начать. Тодороки же давит на тебя всем своим весом, дышит в шею, запускает руку в волосы и прижимает к себе. Крепче, горячее, теснее… Запах голодного альфы пробуждает в тебе лишь одно желание: почувствовать его в себе.       Но чёртов Тодороки тянет. Мнёт тебя, как игрушку, скользит стволом по промежности и покусывает за кожу на шее, под ухом и чуть ниже, иногда срываясь на глухой, довольный рык, ибо его запах морозного, жгучего имбиря пропитывал твоё тело. А Шото, в свою очередь, собирал твой запах.       — П-папочка… — предпринимаешь ты попытку вымолить быстрый секс, просовывая ручки под руки парня и почти царапая его спину в нетерпении. — Ну вста-авь. Пожалуйста…       И оттягивать дальше уже просто нет сил. Рука сама хватает тебя за бедро крепче, пальцы второй сами смыкаются на шее с задней стороны, поддерживая голову, а сам Шото сдаёт чуть назад и утыкается головкой во вход. Ты замираешь на долю секунды, даже задержав дыхание.       — Я дам тебе немного времени, чтобы привыкнуть, — шепчет парень. — Долго не выдержу.       Ты закусываешь губу и киваешь, тут же со стоном вдыхая: долгожданное чувство распираемости приходит медленно, потому что Тодороки вставляет аккуратно. Его налитый кровью стояк оказывается внутри чуть дальше середины, и юноша несдержанно рычит, когда ты чудовищно сильно стискиваешь его мышцами. Он тут же толкается почти до упора, выбивая из тебя стон, но дальше войти так просто не может. Твёрдый узел упёрся в края твоей дырочки, не желая проскальзывать так просто.       Времени правда немного. Ты вдыхаешь через нос, выдыхаешь с блаженным мычанием и охаешь слегка болезненно, когда Шото сдаёт назад и быстро входит снова.       Он сразу берёт средний, удобный темп, в котором умудряется толкаться достаточно глубоко, чтобы растянуть тебя для более жёсткого ритма. Член легко скользит вперёд-назад благодаря смазке, и при каждом становящемся всё быстрее и резче движении узел бьётся о твои половые губки, грозясь протолкнуться. Но не проталкивается. Каждый толчок, выбивающий из тебя тихий стон, вынуждает в ожидании чуть ли не дыхание задерживать, потому что ты не знаешь, что придёт на ум Тодо. Вдруг он сразу вставит вместе с узлом?       Он не врал. Шото вскоре срывается.       Каждый его толчок с силой вжимал не только тебя в диван, но и выбивал весь воздух из лёгких, вызывая чуть более резкие выдохи и шумные, ставшие редкими вдохи. Ты царапаешь кожу под лопатками Тодороки, когда он ускоряется, и чувствуешь агрессивное, горячее рычание шеей.       Парень сгребает тебя в охапку и трахает, насаживая на себя и в то же время вбиваясь самостоятельно. Немного больно, когда головка бьётся о стенку матки. Горячо, когда ты сжимаешь член в себе. Приятно, когда Шото чуть приподнимает твою голову и смазанно целует в губы.       Страшно, когда ты чувствуешь хватку на шее.       Тодороки чуть отстраняется и, сжав твоё горло в прохладной ладони, смотрит в прикрытые глаза тем самым давящим, тяжёлым взглядом. Он быстро, тяжело дышит, вдалбливаясь в твоё узкое от напряжения лоно, и сжимает в горячей ладони ножку под сгибом колена.       Глубоко внутри пульсирует, внизу живота с каждым толчком становится всё жарче, пока ты не можешь вдохнуть. Открываешь рот, пытаешься, но лишь слегка чувствуешь едва касающиеся твоих губы Тодороки. Перед глазами тёмные пятна, в голове — одно лишь желание вдохнуть.       Когда Шото отпускает, ты громко кашляешь и глубоко дышишь, чувствуя, как со вдохом становится легче. Стонешь в губы юноши, когда он снова давит на тебя всем весом, и вдруг срываешься на приглушенный вскрик, когда рычащий альфа вталкивает в тебя член вместе с узлом.       Он распирает, просто ужасно сильно растягивает, закупорив вход. Сам Шото всё еще имитирует фрикции, елозя этой твёрдой шишкой внутри, и кончает прямо внутрь, ощущая, как мышцы влагалища ритмично сжимают его в себе еще сильнее. У тебя хватает сил только вдохнуть и выдохнуть, расслабляясь после оргазма и вздрагивая, когда парень случайно двигается: любое движение внутри ощущается слишком ярко.       — Повезло, что не течка… — выдыхаешь, растекаясь, как лужа.       Тодо берёт тебя в ручки и, уложив самого себя на спину, укладывает тебя сверху, при этом прошипев — узел то всё еще внутри.       — А что, не хотела бы малыша? — усмехается он, мягко обнимая твое влажное после секса тело.       — Сплюнь.