Возвращайтесь скорее домой

      Зальцбург в феврале еще не лишился рождественского лоска и красочных нарядов, кутался в накидку свежевыпавшего снега. В машине было тепло, даже немного душно, пахло корицей и кардамоном, музыкальный центр выдавал немного странную подборку от классического рока — как англоязычного так и русского — до непонятной попсы, в том числе и японской. Сидящая за рулем Сурганова уже давно перестала задаваться вопросом о принципах составления Арбениной трек-листов и только лишь изредка морщилась да косилась на довольную жену, потягивающую глинтвейн из высокой желтой термокружки с изображением утенка Даффи, подрезанной у Марты, и закусывающую его настоящими конфетами «Моцарт» в серебристо-голубой фольге. Отделение для мелочевки и кружек между сидениями уже было почти полностью завалено шуршащими фантиками. На заднем сидении дремала Вероника, заткнувшись наушниками, видимо, со своей подборкой.       На эту поездку Сурганову надоумила именно она, с середины января торчавшая в Австрии с гастролями — вначале в Вене, потом в Зальцбурге — и заваливающая Артема множеством потрясающих фотографий. А тот в свою очередь делился с мамой самыми красивыми. Гастроли ни у «СиО», ни у «Ночных снайперов» еще не начались, и если Света легко занимала себя различными мероприятиями в Арт-пространстве и общением с внучками, то Диана откровенно скучала. Никаких крупных проектов на телевидении с ее участием пока не намечалось, новое не писалось, а репетировать старое не было никакого смысла, и она неприкаянной тенью слонялась по дому во Всеволожске, постоянно ноя и требуя к себе внимания жены. Так что предложение полететь в Австрию, погулять, развеяться и возможно даже покататься на лыжах, было воспринято ею на ура.       Единственное, что слегка уменьшало энтузиазм снайперши — это билеты в Венскую Оперу на «Волшебную флейту», взятые Вероникой специально для Светы. Диана прекрасно знала, что скорее всего уснет, как засыпала не раз: во Флорентийской опере на прошлые новогодние каникулы на «Кармен»; в Москве в Большом театре на «Аиде» и в Парижской опере на «Мадам Баттерфляй». И каждый раз Светка после этого обиженно сопела и дулась на нее потом несколько дней, а Диане приходилось замаливать свою вину любыми возможными способами: цветами, натуральными сладостями и конечно же страстным сексом.       — Вот и шла бы с Никой… — бухтела Арбенина. — Я опять опозорюсь, и ты в очередной раз будешь обижаться…       — Могу, конечно, и с Никой, да и одна могу… — с напускным равнодушием парировала Сурганова. — Жаль, конечно, получается, я зря купила новое платье специально для похода с тобой в Венскую оперу…       — Новое платье?! Какое? — глаза Дианы загорелись в предвкушении. Сурганова последние годы редко облачалась в платье, и чаще всего — специально для нее, Дианы, для каких-то совместных мероприятий. — Какое платье? — повторила она, поглядывая на любимую женщину, но Света лишь загадочно улыбнулась, и после этого вопрос был решен…       …Они прилетели в Вену утром, шел такой привычный им дождь со снегом, но, несмотря на это, стоило им оставить вещи в отеле, как Света тут же потащила Диану гулять: Собор Святого Стефана, Венская ратуша, печеные каштаны и горячий, терпкий глинтвейн в передвижных киосках на Грабене. Так они провели несколько дней, просто любуясь городом и наслаждаясь близостью друг друга. Диана млела от счастья и постоянно улыбалась, как идиотка, ни на мгновение не выпуская Светину ладошку из своей.       Все-таки посетили оперу, из которой Арбенина запомнила только какой невероятно красивой была ее жена в длинном, в пол, платье из тяжелого черного шелка на тоненьких бретельках. Плечи прикрывал такой же черный палантин. Кажется, впервые у снайперши не было желания спать во время оперы, но она все равно ничего не запомнила из происходящего, потому что ее больше интересовала Света: как она, широко распахнув глаза, смотрела на действо, ее четкий профиль. Еще в самом начале она сгребла ее ладонь в свои и тихо поглаживала прохладные пальцы, отпустив только во время антракта.       — Дин, и как я должна аплодировать артистам? — недовольно пробухтела Сурганова на ухо Диане, тщетно пытаясь отобрать у нее руку, но та только хмыкнула:       — Тут дохера народу, найдется кому похлопать…       Во время антракта Арбенина все-таки не смогла удержаться и, дождавшись, когда соседи по ложе разбегутся, утянула жену за бархатную портьеру и там долго, со вкусом, целовала, скользя по шелку платья жадными руками.       — Дин… — с огромным трудом Свете удалось высвободиться из крепкого захвата, — а ты разве не пойдешь оценивать буфет, так сказать? Сто грамм коньячка и бутерброд, ах, простите, брускетту? — поинтересовалась она. Арбенина сделала вид, что задумалась, но потом отрицательно мотнула головой и снова притянула ее к себе для очередного поцелуя.       — Нет… — выдохнула она на ушко жене. — В этот раз у меня есть дела поинтереснее! Тем более, я уже заказала нам шампанское в номер и легкий ужин, как ты любишь: куча травы и ростбиф.       — Неужели даже куском торта себя не побалуешь? — задрав бровь, хитро поинтересовалась Света, внимательно вглядываясь в родное, любимое лицо.       — Ну… — промямлила Диана, потупившись. — От большого куска «Захера» я не смогла отказаться, признаюсь!       — Сладкоежка… Очень большого? — хихикнула Сурганова. В этот момент прозвенел первый звонок, сигнализируя об окончании антракта, и Света притянула лицо жены к своему, жадно поцеловала ее и повела обратно к креслам.       После окончания они прогулялись по вечерней, сияющей огнями Вене. И только потом взяли такси и отправились в отель…       …В полумраке номера тихо потрескивало пламя свечей, его отсветы скользили по хрусталю бокалов в руках, искрились и переливались. Падали на стол тени, создавая невнятные, мифические фигуры. Из телефона лилось неподражаемое сопрано Эдды Мозер, исполняющей арию Царицы ночи.       — Дин… — позвала Света, стоя спиной к Диане, глядя сквозь панорамные окна: Вена, как и любой другой мегаполис, никогда не спала. Она манила своими огнями, город лежал перед ней, как на ладони: мосты, переплетение улиц, церкви и соборы…— Посмотри как красиво! — выдохнула женщина.       Арбенина с трудом оторвалась от созерцания жены — от ее римского полупрофиля и идеально прямой спины. Когда взгляд сполз ниже — на талию и крутые бедра, она как можно осторожнее поставила бокал с шампанским на стол, тихо пробормотала, имея в виду явно не вид из окна:       — Вне всякого сомнения…       Кончики пальцев тут же закололо в предвкушении, как она медленно будет тянуть вниз молнию ее платья на спине, сантиметр за сантиметром обнажая золотящуюся в полутьме кожу.       Диана нервно сглотнула, стянула с плеч и небрежно кинула на стул, поверх шелкового палантина жены черный пиджак, ослабила бабочку и как можно бесшумнее шагнула к Сургановой.       — Кузнечик… — прикоснулась она губами к тонкой шее, рука, держащая бокал с шампанским дрогнула, золотистое игристое плеснулось, едва не перелившись за край. Света слегка наклонила голову и едва слышно выдохнула, когда грубоватые пальцы с извечными мозолями от гитары заскользили по ее хрупким плечам, спустились по спине до талии, поглаживая ткань платья, сошлись на позвоночнике и взметнулись вверх — туда, где едва заметно поблескивала «собачка» молнии.       — Дин… — едва слышно выдохнула она, когда первые сантиметры молнии разошлись, и Диана прижалась сухими, горячими губами между лопаток. — Динечка… — пальцы судорожно обхватили ножку бокала. Диана накрыла ее руку своей, осторожно вынула его и поставила на пол.       Все также неторопливо Арбенина потянула молнию до самой талии, покрывая обнажающуюся спину поцелуями. Сурганова прикрыла глаза, совершенно забыв про роскошные виды Вены, и только тихо вздыхала от каждого прикосновения. Почувствовав, как ладони жены легли на плечи, стягивая с них ткань, она слегка вздрогнула и попыталась отойти в сторону.       — Дин… Нас увидят…       Но снайперша обожгла горячим дыханием ее шею, прошептав на ушко:       — Кто? Если только птицы и звезды. Пусть завидуют… — и повела ладонями по рукам Светы, стягивая лямки и снимая платье до талии.       С тихим щелчком расстегнулась застежка кружевного тонкого бюстгальтера с силиконовыми бретельками, и он темным пятном опустился на дубовый паркет. Сурганова инстинктивно обхватила свои плечи руками, прикрывая обнаженную грудь. Диана обошла ее и опустилась на колени спиной к окну, глядя снизу вверх в лицо жены. Та нервно облизнула губы. Даже в полутьме было видно, как привычную питерскую серость глаз затопила бездонная чернота, и снайперша снова утонула в ней.       — Смотри на Вену — этот город прекрасен, так же как и ты. Неповторимый… — Арбенина с трудом разорвала взгляд и, вжавшись лицом в живот Светы, потянула подол платья. С тихим шорохом оно сползло на пол, оставив женщину в одних черных кружевных трусиках и ажурных чулках.       — Боже, чулки… — с восторгом пробормотала Диана и провела ладонями по внутренней стороне бедер, прося слегка раздвинуть ноги.       Арбенина всегда хотела свою скрипачку, до одури, до дрожи. Всегда, и не важно, что было на ней в тот момент: мешковатые, застиранные штаны и рубашка на пару размеров больше или идеально подчеркивающее фигуру шелковое дорогое платье. Это не имело значения, никогда. По ее мнению, Света была самой красивой женщиной за Земле. И в то же время Диана прекрасно понимала, что сейчас жена одевается так специально для нее, и от этого сходила с ума еще сильнее. Она целовала и целовала Светин живот, сильнее сжимая руки на талии и чувствуя, как та дрожит.       — Дин… — шепнула Сурганова, — …я не смогу… Я не удержусь…       — Обопрись на меня… — и ее тонкие руки тут же упали на плечи снайперши, судорожно сжимая их. Та с трудом оторвала лицо от ее живота, окинув взглядом открывшийся вид обнаженной груди с восставшими розовыми сосками, пылающую легким румянцем кожу, облизнулась и припала губами между ног, сминая черный шелк. Вдыхая терпкий запах, она вслушивалась в едва различимые стоны. Терлась щекой о влажную ткань и наконец просто отодвинула ее в сторону, размашисто проводя языком по подрагивающей влажной плоти.       — Динка… — всхлипнула Света, вжимаясь в ее жадный рот, — любимая… — одной рукой все-таки уперлась в прохладное стекло, другой с силой сжала плечо. Колени дрожали, рваное дыхание срывалось с губ. А жена терзала ее снова и снова, будто изголодавшаяся. Вылизывала ее жадно, нетерпеливо. — Хочу тебя! — не выдержала и прохрипела Сурганова. — В себе! Глубоко!       Диана резко, поднялась с колен, протянув руку, подтащила стул, поставила его спинкой к окну, уселась на него, потянула за руку. Света мгновенно оседлала ее бедра, прижимаясь грудью к накрахмаленной ткани белой рубашки.       — Динечка… — прошептала Светлана, судорожно дыша, обхватила лицо Дианы ладонями и начала покрывать поцелуями, нетерпеливо елозя ягодицами по ее бедрам.       От настолько возбужденной жены у Арбениной окончательно снесло крышу, она чувствовала, как намокают ее собственные брюки под Светой, но не торопилась, а только водила ладонями по влажной спине, отвечала на ее поцелуи.       — Динка! — не выдержала Сурганова резко дернула ее руку, опустила между своих раздвинутых ног и охнула, когда пальцы, снова отодвинув трусики, скользнули в нее.       Широко распахнув глаза и судорожно вцепившись в плечи Дианы, она невидящим взглядом смотрела на Вену за окном, нетерпеливо двигаясь бедрами навстречу пальцам, требуя то увеличить темп, то их количество. Влажные шлепки и громкие стоны заполнили номер, казалось, даже пламя свечей трепыхалось исключительно в такт движениям женщин. Арбенина, второй рукой поддерживая жену за талию, столь же жадно водила губами по ее шее, опускалась ими на подпрыгивающую грудь. Почувствовав, что осталось совсем немного, она глубоко втянула в себя давно окаменевший сосок и слегка сжала его губами и зубами. Протяжный стон был ответом, Света двинулась в последний раз и, тяжело дыша, замерла, уткнувшись мокрым лбом во влажную шею жены…       … — Дин, ты почему с тарелкой в постели?! Потом на крошках спать? — вернувшаяся из душа мокрая, раскрасневшаяся Сурганова, завернутая в огромное махровое полотенце, возмущенно уставилась на запихнувшую за спину несколько подушек Диану, неторопливо лопавшую торт. При виде недовольной жены, та быстро проглотила последний кусочек «Захера», наклонилась и невозмутимо засунула тарелку под их королевское ложе.       — Вкусно! — снайперша облизнулась и уставилась на пальцы, измазанные шоколадной глазурью и абрикосовым конфитюром. Провела глазами по номеру в поисках чего-нибудь, обо что их можно вытереть, но тут же хитро стрельнула глазами на все еще разгоряченную после горячего душа и дымящуюся от негодования Сурганову, передумала и неторопливо провела языком по ладони, слизывая крем.       Глаза Светы слегка сузились, она неторопливо развязала полотенце, свалившееся огромным белым комом у ее ног. Диана покосилась на нее, втянула носом воздух, и перешла к пальцам, запихнув в рот сразу два.       — И всему-то тебя надо учить… — пробормотала солистка «СиО» и присела рядом с Арбениной. Притянув к себе ее руку, она провела по пальцам языком, слизывая глазурь. Снайперша тихо охнула, когда губы обхватили палец, двигаясь по нему туда-обратно, попутно трогая языком.       — Надеюсь, в этой глазури нет глютена? — невозмутимо поинтересовалась Света, оторвавшись на мгновение от своего занятия, и взялась за второй палец. После этой процедуры Арбениной показалось, что пространство вокруг нее начинает медленно вращаться, и причина была отнюдь не в выпитом шампанском.       — Светка… — почти жалобно промямлила она, судорожно подгибая пальцы ног, но Сурганова проигнорировала и это, и призывно вставшие колом соски, и ее умоляющий голос, с воодушевлением продолжая облизывать очередной палец. Диана, зажмурившись, чтобы не видеть это порнографическое действо, судорожно елозила свободной рукой то по кровати, терзая простынь, то по своему бедру, сжимая его до побелевшей кожи. Но легче не становилось, потому что каждый миллиметр ее пальцев уже побывал в жадной влажности рта Светы.       Когда вся кисть жены была уже чистая, а простыни под Дианой заметно повлажнели, Света наконец обратила внимание на ее раскрасневшееся лицо, закушенную губу и зажмуренные глаза.       — Дин… — выдохнула она, потянулась и слизнула с ее щеки полоску глазури. Сорвавшись, снайперша зарычала и повалила Сурганову на кровать, жадно, властно целуя.       — Ты решила свести меня с ума? — прорычала она в чуть приоткрытые, припухшие, влажные губы.       — Да… — выдохнула Света, проникая рукой между ними и касаясь влажного лона жены. — И это только начало…       Но последние слова Диана уже не слышала, потому мир вокруг нее сузился до тонких, сильных пальцев, что проникли в ее жаркую глубину.       — Кузнечик… — простонала она, нетерпеливо дергая тазом им навстречу…       …Страстная, жаркая ночь плавно перетекла в утро, а потом еще в одно и еще… Казалось, они вернулись в прошлое, безумно влюбленные и неспособные насытиться друг другом. Лишь к вечеру все-таки выходили из номера, чтобы догулять до ближайшего ресторана или бара.       Спустя неделю они взяли машину и отправились в Зальцбург, планируя там провести несколько дней, посмотреть город и окрестности, а потом встретиться с Вероникой. Ее концерты как раз подходили к концу, и она предложила втроем съездить на Капрун, покататься на лыжах и на борде, подышать свежим горным воздухом, насладиться красотами ледника. Услышав про доску, Диана тут же загорелась и под весьма красноречивым взглядом Светы, которая слишком хорошо помнила, небольшой опыт катания жены, испорченный отпуск, и три недели нытья, когда та, передвигалась исключительно на костылях, начала упрашивать Веронику научить ее…

***

      Чуть меньше сотни километров по серпантину дались Сургановой тяжело, несмотря на достаточно частые остановки, во время которых и Арбенина и Школдина предлагали сменить ее, но Света лишь упрямо поджимала губы и отрицательно мотала головой. Поэтому по прибытию в отель Диана тут же отправила жену отдыхать, игнорируя вялые попытки той воспротивиться.       — Заяц, ты еле на ногах держишься! Марш отдыхать, я сейчас только разведаю у нашей хозяйки про какой-нибудь вкусный ресторанчик, где мы будем ужинать, и вернусь.       — Правда? Вы не пойдете гулять без меня? — капризно уточнила Света, с подозрением косясь на нее.       — Правда, правда! — рассмеялась Диана, чмокнув жену в нос. — Куда я без тебя?       В итоге, гулять они никуда не пошли, а ужинать остались в ресторане при их семейном отельчике. Хозяйка пообещала вкуснейшую запеченную рульку. Когда Светлана, отдохнувшая и посвежевшая после душа, спустилась вниз, то обнаружила Диану и Нику за массивным деревянным столом у окна. Перед ними стояли почти полные бокалы с пивом и, судя по блестящим глазам жены и ее яростной жестикуляции, они были отнюдь не первые. Ника же сосредоточено собирала на зубочистку сложные конструкции из сыра и оливок, иногда, прищурившись, косилась на Арбенину и хмыкала.       — Давно сидим? — с улыбкой поинтересовалась Сурганова, усаживаясь рядом с женой и нежно потрепав ее по волосам.       — Светуля… — протянула та, расплываясь в счастливой улыбке. — Девочка моя… — тут же обняла Свету. — Ты отдохнула, любимая? — пытаясь быть строгой, уточнила она, заглядывая в глаза, и, получив утвердительный кивок, опустила голову на плечо Сургановой.       — По всей видимости, давно… — подвела итог Света, тихо посмеиваясь и гладя жену по голове. Рулька и правда была божественной — нежнейшее мясо, просто тающее во рту. Овощи на гриле, печеный картофель и квашенная капуста, сыр. Вкусное пиво из собственной маленькой пивоварни. Диана, шепча на ушко Свете милые глупости, подкладывала ей самые лакомые кусочки, а та тихо ворчала, но в душе было невозможно тепло — такая забота жены всегда трогала до мурашек. Ника наблюдала за ними, незаметно делая фото и видео, и отправляла мужу. «У твоих мам очередной медовый месяц»…       Следующий день прошел в исследовании Капруна, благо и погода, в отличии от столицы, стояла мягкая и снежная. Много времени было потрачено и на поиски инструктора по сноуборду для Дианы, потому что Веронике с трудом, но все-таки, удалось отбрехаться от обучения. Несмотря на хорошее отношение к ней Сургановой — попасть под горячую руку скрипачки, если что-то случится с ее взбалмошной супругой, очень не хотелось. Она только согласилась покататься с Дианой после хотя бы базового курса. В итоге, инструктором оказалась молодая, привлекательная австрийка лет тридцати пяти. Облаченная в мешковатый ярко-зеленый костюм и такую же вязанную шапку с огненно-красным большим, лохматым помпоном, женщина встретилась с ними на первом этаже гостиницы и широко улыбнулась в знак приветствия. Арбенина прошлась оценивающим взглядом по своему будущему тренеру и тут же вскрикнула от увесистого превентивного подзатыльника.       — Арбенина, ты неисправима! — прошипела Света, сквозь зубы.       — Заяц, ты чего?! Я же просто… я же ничего…       — Ничего она! — продолжала бушевать скрипачка. — В снегу закопаю! Стану вдовой! Я тебя предупредила! — и отвесила жене еще один подзатыльник.       Мило улыбнувшись ничего не понимающей инструктору, Света направилась к выходу, где ее уже ждала Вероника, с трудом сдерживающая ухмылку.       — Горбатого могила исправит, — проворчала женщина, стрельнув взглядом в невестку. Та не выдержала и все-таки рассмеялась, а потом заговорщически подмигнув, произнесла:       — Хочешь и тебе инструктора найдем, молодую и красивую?       Тихо посмеиваясь, они направились к машине. Как оказалось, Вероника уже бывала в этих горах и немного ориентировалась в трассах, знала некоторые особенности. Именно поэтому она предложила Свете подняться на самую вершину, где располагалась смотровая площадка, полюбоваться потрясающими видами, насладиться горным, свежим воздухом, выпить горячего глинтвейна в маленькой уютной кафешке на вершине. Инструктор же Дианы планировала начать ее обучение с «лягушатника». Проводив печальным взглядом жену с невесткой, Диана страдальчески вздохнула, проглотила кофе, дожевала круассан и нехотя поднялась.       Несравненное преимущество борда все-таки состояло в том, что он был гораздо легче лыж, не надо было таскать с собой палки, да и в ботинках не возникало ощущения, что ноги залиты цементом. Подъем до места занял совсем немного времени, Диана пялилась в окно на голубое небо и удаляющийся город, в пол уха, слушая теоретические основы от Паулины. Они сделали несколько спусков и подъемов, собирались успеть еще несколько до обеда, потом перекусить в ресторанчике на горе, выпить кофе, и покататься еще.       В очередной раз стоя в очереди на фуникулер, Паулина насторожилась, обратив внимание на внезапную нервозность персонала. Несмотря на обилие туристов в любое время года, Капрун, как и большинство альпийских поселений и деревень, был скучным и размеренным. И эта неторопливость быстро проникала и в приезжающих туристов, они замедлялись и расслаблялись, забывая про суету и безумное течение жизни больших городов.       Привычно стоящий вокруг гул подъемного оборудования неожиданно смолк, из динамиков на нескольких языках донеслось предупреждение о временном прекращении движения по трассам. Мгновенно поднялся людской разноязычный гомон, который разорвал совершенно непривычный для этих мест звук — вой сирен служб спасения и системы оповещения, а по дороге, идущей мимо «Kaprun Center», пронеслась целая колонна машин.       — Что случилось? — Диана нахмурилась и повернулась к своему инструктору. Та тут же вцепилась в пробегающего мимо сотрудника и, услышав его слова: «Авария в тоннеле, на канатной дороге ледника Китцштайнхорн…» — снайперша почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.       — Авария?! Какая авария?! — Арбенина начала судорожно искать телефон, чувствуя дрожь в пальцах. Мысли путались, липкий, холодный страх сжимался вокруг сердца, замедляя его. Наконец она смогла трясущимися руками достать мобильник из внутреннего кармана куртки, разблокировать и набрать номер Светы…       И услышать вместо гудков отстранённый мужской голос, повторяющий по-немецки, что абонент отключил телефон. Она звонила снова и снова, и слышала одно и то же. Телефон Ники отвечал тем же.       — Мне надо на ту станцию… Мне надо… Мы можем? — она подняла на женщину полные ужаса глаза.       — Да, да… Попробуем! — кивнула тренер, и они побежали вниз к парковке. Но к нижней станции канатной дороги на ледник их не пустили. Она уже была перекрыта, и казалось, что там собрались все спасательные службы городка. Диану затрясло сильнее, она дернулась, в надежде прорваться, но тренер тут же вцепилась в ее локоть.       — Нельзя!       — Пусти! Там… Там Светка!       — Нельзя! — женщина держала крепко. Диана пыталась вырваться, сердце билось о ребра, как сумасшедшее. Неожиданно грудную клетку сдавило, как тогда, в ресторане, перед глазами поплыли черные круги, она судорожно захрипела, не в состоянии глубоко вдохнуть.       — Света… Света… — сипела она, почти не чувствуя рук и ног. От падения ее удержала инструктор, вцепившись в талию. Прежде, чем навалилась темнота, она услышала испуганный возглас женщины.       — Что с Вами?!