Тень Даркланда.

Скандинавия восемнадцатый век. Сумерки опустились на опустевший город. Лишь включённые уличные фонари, да горящий в окнах свет не позволяли городу окончательно погрязнуть во тьме. Местная темница единственная во всём городе славилась прежде всего гуманным отношением к заключённым. Здесь не было ни железных цепей ни прочих оков. Только стальные решётки, отрезающие путь к свободе и больше ничего. Приставленный на работу, надзиратель каждый раз появлялся здесь, чтобы проверить состояние преступников. Большего от него не требовалось. Одиноко пристроившись в углу тринадцатой камеры, заключённый, которому отроду было около двадцати пяти лет мирно дремал, наслаждаясь сладкими грёзами. Тёмно-каштановые волосы с рыжеватым оттенком сильно отросшие и покрытые коркой грязи и частично кровью закрывали пол-лица. Однако пленнику это нисколько не мешало. Лунный свет едва-едва коснулся его лица, проникнув сквозь опущенные веки. Протерев сонные глаза, Роберт попытался встать. Тело ломило из-за постоянного нахождения в одной позе. Пришлось размять затёкшие суставы. Усталый вздох донёсся до него из соседней камеры и тотчас же оборвался. Насколько мужчина помнил, это была камера под номером двенадцать. И там вроде находилась девушка с новорождённым ребёнком. Роды произошли три дня назад, но благодаря страшным условиям и голоду, она едва ли могла прокормить малыша. А тут ещё и болезнь прицепилась. Расположенные напротив камеры частично пустовали, хотя из некоторых всё ещё доносились приглушенные лихорадочные стоны несчастных людей. Роберт старался не обращать на них внимания. Тут и сокамерники начали пробуждаться один за другим. Нормальная таки компания. Зевая во весь рот, эти облезлые грязные и весьма жалкие подобия людей постоянно вызывали у Роберта одно только отвращение. — Вижу, ты уже проснулся. — И что с того? — Как что? Таково правило — кто первый открыл глаза, тому и жратва, — почёсывая рукой пятую точку, проворчал заключённый, — хотя ещё вчера все ставили на меня. — Держи карман шире. Продул ты свою удачу. Ты уж не обижайся. Ещё не заживший с прошлого дня синяк под глазом и вырванные волосы чётко давали знать, что с сокамерниками лучше не шутить. Разорвут в два счёта. Роберт тогда ещё легко отделался. Хотя всё могло быть и гораздо хуже. — А я разве обижаюсь? У кого в жилах течет испанская кровь, тому везёт в азартных играх. Это вон те — два идиота, готовы за выигрыш горло друг другу перегрызть. А я не такой, клянусь. — Ладно, проехали. Хотя Роберт всё равно не верил этому вшивому гадкому верзиле. Здоровяк продолжал прикидываться святошей, несмотря на то, что всю свою ничтожную холостяцкую жизнь изнасиловал немало молодых девушек. А вчера ему чуть нос не сломал. И как таких мир держит? Думаю, судьба достаточно наказала его. Судя по состоянию тюремных камер, убирались здесь довольно редко, всего один раз в год. Грязь, кровь, остатки еды покрытой плесенью, а также человеческие эксперименты вызывали ещё больше омерзения у любителей чистоты. Скверный тошнотворный запах разлетался по всему коридору, заставляя остальных задыхаться. Роберт то уже привык к этой вони. Но вот прибывшие сюда новички сразу же теряли сознание от удушья. Некоторые даже умирали. Мужчине было жалко смотреть на это зрелище. Улыбаясь и обнажая ряд искривлённых зубов, сокамерник посмотрел на него недобрым взглядом. Явно он что-то задумал. — Он там — в камере номер тринадцать, — Роберт услышал голос надзирателя. У этого тупийцы даже сострадания не хватало. Когда он запер его именно в этой камере, — ты сразу его увидишь. Оставлю вас наедине. В этом адском месте, наполненном голодом холодом смертями и болезнями заключённые все до единого ненавидели надзирателя. Роберт так сильнее всех презирал его. Настолько этот человек был отвратителен. Одна его гнусная речь чего стоила. Затем раздались шаги — монотонное и чёткое шарканье ногтей по деревянным половицам. Звук буквально резал слух. Такое ощущение, будто кто-то водил ножом по дереву. Вдобавок к этому примешивалась и хрюкающая речь. Существо, издающее такие жуткие мерзкие звуки, появилось из-за угла. При слабом освещении неизвестная тварь выглядела уродливо. Капюшон прикрывающий лицо был откинут назад, открывая всю ужасающую внешность. Приблизившись к указанной камере, незнакомец остановился. Перекрестившись, сокамерники отшатнулись в сторону. — Чёрт возьми, что это за ублюдок? — выругался кто-то из них, зажав нос. Звенящий поворот ключа в замочной скважине эхом прозвучал в стенах помещения. Скрипнув дверь камеры открылась. Удивление скользнуло в глазах Роберта. — Выходи! — Я что-то не совсем понимаю, зачем ты это делаешь? — Выходи, я сказал! У меня мало времени, скоро надзиратель вернётся. А я ещё за пивом не сходил. Выйдя на улицу, мы вдвоём двинулись окольными путями к берегу. Тревожная мысль насчёт побега не покидала меня. Благо, хоть я сразу узнал своего освободителя, как по голосу, так и по цвету глаз. Одно было непонятно — как давний приятель смог так легко обнаружить меня?