маленькие секреты, большие тайны

У Чонина даже не остаётся времени подготовиться. Одна часть него говорит, что это даже к лучшему, иначе он бы дольше думал, дольше паниковал, да и вряд ли он бы смог подобрать нужные слова в своё оправдание, даже будь у него всё время мира. Тем не менее, Хёнджин назначает встречу на следующий же день, и Чонин не может хотя бы не попытаться всё поправить. Он был уверен, что старший даже не захочет говорить с ним, так что предложение о встрече даёт ему маленькую надежду. Более того, Хёнджин не собирается встречаться с ним в дешёвой забегаловке, в парке, в торговом центре, в тёмной подворотне — там, где никто не мог бы их узнать, и что могло бы стать знаком изменившегося отношения к нему (зачем тратить время и деньги на такого, как Чонин?), но. Хёнджин снова выбирает какой-то ресторан; Чонин не думает, что заслуживает подобного отношения. — Здравствуй, хён. На этот раз Чонин не беспокоится о том, как он выглядит — какая теперь разница, всё равно Хёнджин знает. И всё же Чонин не может не заметить, что старший выглядит по-прежнему хорошо: сиреневый ему к лицу, а расстёгнутые пуговицы открывают впадинку между ключиц. Чонин решает, что если это последний раз, когда он видит старшего, он хочет запомнить всё. Перед Хваном стоит чашка кофе, и он задумчиво барабанит пальцами по белому фарфору, пока официантка не приносит тарелку пончиков (чониновских любимых, в шоколадной глазури). Ян думает, что вот-вот расплачется, потому что это уж слишком. — Ну а теперь расскажи мне всё, что я на самом деле должен знать о тебе, Ян Чонин. Хёнджин не выглядит ни рассерженным, ни расстроенным, пока слушает его; Чонин думает, что так он, наверное, выглядит, когда секретарша передаёт ему бумаги с не слишком выгодными условиями контракта от какой-нибудь европейской фирмы — задумчивым. Чонин не хочет быть для старшего проблемой, стоило подумать об этом раньше. — И что же мы будем с этим делать, хм? Ян чувствует себя провинившимся школьником, нашкодившим ребёнком — Хёнджин не отчитывает его, но стыдно так, что краснеют кончики ушей. Ответить Хёнджину нечего, да и незачем — решение-то принимает всё равно не он. — Видишь ли, — продолжает старший, слегка наклоняясь к нему, — я не особенно одобряю ложь, но ты мне действительно понравился, чтобы бросать всё вот так. Но: есть закон — и эту часть я, допустим, могу опустить, спешить некуда — и общественное мнение. Не пойми меня неправильно, я не из тех, кого в общем-то заботит, что обо мне говорят, но у нас с тобой немного иное. Если кто-то узнает, что я встречаюсь с несовершеннолетним школьником, подумай сам, как это скажете на моей карьере, репутации и семье. Ладно, допустим, я ещё это заслужил, но как будет чувствовать себя та же Ирон, слушая на каждом углу, что её дядюшка — чёртов педофил? Хёнджин морщится на последних словах, и Чонин поспешно выпаливает: — Я никому не говорил, честное слово. Никто не знает, что я встречаюсь с тобой. Хёнджин выгибает бровь, слегка усмехаясь: — Тогда что они знают? — Мой друг знает, что я познакомился с парнем в Сети. Я не говорил ни твоего имени, ни возраста, ни, тем более, кто ты. Остальные не знают вообще ничего, — Чонин поднимает глаза. — Я бы не сказал, хён. Прости если заставил думать, что хочу тебя подставить или что хочу подставить Ирон. Я бы правда не стал, хён. Выражение лица Хёнджина смягчается, когда он смотрит на него. — Я знаю, малыш. Я действительно не хочу скрывать тебя, будто я какой-то преступник, потому что я не чувствую себя так, но я не могу рисковать всем, что мне дорого. Прости, что прошу тебя о таком, но тебе лучше сказать своему другу, что ты больше не встречаешься ни с кем. Чонин не уверен, что понимает старшего правильно, мысли в голове хаотично разбегаются, и он даже не знает, что именно должен сказать или спросить. — Ты…не хочешь расстаться со мной? Хёнджин слегка улыбается ему, но его глаза остаются грустными: — Только если ты не хочешь этого. Потому что ты заслуживаешь намного больше, чем я могу тебе сейчас тебе дать. Я уже сказал, что отношения в тайне — не то, чего я хотел бы для нас, так что… — Хён, — Чонин перебивает, аккуратно кладя руку поверх руки старшего. «Я не заслуживаю даже того, чтобы ты вообще смотрел на меня сейчас». — Скажу Сынмину, что я облажался. В конце концов, — он робко улыбается, — это ведь правда. Хёнджин мягко улыбается ему. — Ну и как там поживает твой бойфренд? Сынмин без труда выигрывает очередной раунд, говоря, что Чонин может сколько угодно ныть, что у Мина «всего лишь больше времени и возможностей тренироваться» — у Яна-то приставки нет. Чонин старается, чтобы ответ звучал как можно небрежнее: — Забудь про него, Мин-Мин. Я облажался. Сынмин вскидывает на него удивлённый взгляд и прикусывает губу (привычка, выдающая его, когда он расстроен), но довольно быстро принимает непринуждённый вид и говорит, похлопывая друга по плечу: — Да и забей, всё равно вокруг куча других очаровательных геев, которым понравится твоя задница. Чонин непритворно хохочет на слабую попытку утешить: на самом деле, если Сынмин делает так — он правда обеспокоен. Врать другу неприятно и не хочется, но, если подумать, Хёнджин рискует гораздо больше. — Ещё один раунд? Сынмин закатывает глаза, хватая джойстик: — Не думай, что разжалобил меня настолько, чтобы я позволил тебе выиграть на этот раз. «Хочу увидеть тебя» Телефон вибрирует в конце урока математики — не вполне подходящее время, но Чонин не может игнорировать уведомление, как только на экране высвечивается «Хён Английский язык». Хёнджин сам попросил переименовать его как-нибудь побеспалевнее: сошлись на том, что всегда можно будет представить Хёнджина как какого-нибудь старшеклассника из параллели, который помогает с учёбой. Чонин косит глазами на строчащую что-то в своей тетради соседку по парте, бросает беглый взгляд на учительницу и, убедившись, что она занята тем, чтобы выпытать у Уёна решение задачи, быстро печатает ответ: «Тоже хочу тебя увидеть, хён» «Придёшь сегодня в два в то место, где мы были первый раз?» Чонин никогда не относил себя к прогульщикам, но последним уроком стоит история, и, пожалуй, ничего страшного не случится, если он один раз соврёт про головную боль. «Только не успею переодеться, я после школы» «Надеюсь, ты не прогуливаешь, малыш?» «Я отдаю себе отчёт в том, когда прогул может мне повредить, а когда нет. Обещаю, это не скажется на моей учёбе, хён» — Давно стоило узнать у Ирон твоё расписание. Передвину свой обед, чтобы наши встрече не вредили твоей учёбе, — первое, что говорит ему Хёнджин при встрече. — Что хочешь покушать, малыш? — Ты можешь менять время своего обеда? Чонин даже не пытается скрыть зависть в голосе, Хёнджин хрипло смеётся: — Я могу многое. Креветки здесь не очень, зато тут готовят отличный суп мисо. — Мне всё равно, что есть, хён, можешь не кормить меня вовсе, потому что я здесь не за этим. Мне и так неловко, что ты всё время за меня платишь. Чонин под конец тушуется, заламывая пальцы, но Хёнджин говорит о деньгах так, будто это сущий пустяк: — И что в этом страшного? Я плачу за тебя, потому что на данный момент могу себе это позволить. Может, в это будет трудно поверить, но я таким не родился, Чонин, — он мягко улыбается, прищуривая глаза. — У тебя ещё всё впереди. Чонин уже заметил, что Хёнджин ест неторопливо: не слишком медленно, но явно наслаждаясь; Ян привык наспех запихивать в себя по утрам бутерброд, а после школы может запросто съесть вместо нормального обеда пачку чипсов, тщательно облизывая после пальцы, но Хёнджин не соврал: мисо-суп действительно вкусный. Чонин всё ещё не считает, что вписывается в подобное место, но с Хёнджином он бы согласился сидеть даже в пустой комнате без мебели, потому что какая там к чёрту разница, где вообще быть, когда рядом такой вот Хван Хёнджин. — Свободен на этих выходных? Ян кивает, не успев дожевать — ответ всё равно ясен. — Хочу позвать тебя на свидание. — А разве мы не уже? Хёнджин качает головой: — Прямо сейчас мы просто обедаем вместе, потому что у меня перерыв, а ты прогуливаешь свой урок, — беззлобно дразнит старший, но тут же становится серьёзным. — Я имею в виду нормальное свидание. Я уже говорил, что ты заслуживаешь большего, чем час моего времени в перерыве между работой. Так что, пойдёшь со мной на свидание, Чонини? Будет хорошая погода, можем прогуляться по набережной, а потом я покатаю тебя на яхте. — У тебя есть..? — Чонин нелепо замолкает, не закончив. Ну конечно, ведь это же Хёнджин. Не стоило и спрашивать. Чонин валится на кровать, как только приходит домой. Кеды валяются посреди прихожей, так что нужно не забыть убрать (отпихнуть поближе к стене) их до прихода мамы, но сейчас уж точно не до того: Хёнджин поцеловал его в щёку, прежде чем вернуться на работу. Чонин глупо крутит в руках телефон — нельзя рассказать даже Сынмину — и на минуту он жалеет, что не ведёт дневник, чтобы писать в нём розовыми блестящими ручками о своей великой любви к какому-нибудь оппе, как это делают тринадцатилетние девочки (Чонин точно знает: по рассказам Сынмина, так делает Хёджон). Внутренний голос говорит собраться и быть мужиком. В конце концов, можно и потерпеть, а губы у Хёнджина очень мягкие, и Чонин не прочь почувствовать их где-нибудь ещё. Наверное, если бы он не так сильно опешил в тот момент, когда чужие губы коснулись его щеки, он бы поцеловал старшего по-настоящему прямо там. Впрочем, Хёнджин позвал его на свидание, и на яхте наверняка представится куда больше возможностей. Слишком торопиться не хочется, но если Хёнджин захочет, сможет даже взять его прямо там, Чонин не чувствует, что будет против, просто потому что это Хёнджин. «Всё нормально?» Вздрогнув, Чонин роняет телефон прямо себе на горло и раздражённо шипит от боли. Он почти забыл, что сказал Сынмину, будто у него болит голова, чтобы уйти с урока. И разумеется, Сынмин обеспокоен, потому что прошло чуть больше двух часов, и Чонин ничего не написал ему. «Да, конечно Просто уснул Я в норме, честно» «Скинуть домашку? Старый пень сказал, что устроит проверочную на следующем уроке по всем темам Ненавижу Средние века» Чонин обречённо стонет в подушку: он не сомневается, что сможет написать достаточно хорошо, но не без подготовки, а это значит, всё воскресенье придётся провести за учебником. Замечательно. «Доброе утро, малыш» Они больше не виделись на этой неделе, и Чонин едва ли мог сосредоточиться на чём-то, кроме предстоящего свидания в субботу. «Доброе утро, хён) Хорошо спал?» «Отрубился сразу после работы. Пятницы — самые тяжёлые дни. Но да, спал хорошо, хотя, предполагаю, могло быть даже лучше. Хотел бы я увидеть рядом с собой утром твоё лицо» Чонин на несколько долгих секунд прячет лицо в подушку, чтобы потом дрожащими пальцами напечатать ответ: «Не заставляй меня краснеть, пожалуйста, хён» «Приберегу это для нашей сегодняшней встречи ;) И возьми, пожалуйста, с собой кофту, малыш. На воде может быть прохладно»