маленькие секреты, большие тайны

До пятницы остаётся три дня, но Чонин едва ли способен думать о чём-то ещё. Он едва не пропускает тест по английскому, и если бы не очередное нытьё Сынмина в сообщениях, вряд ли бы вообще вспомнил и сел за подготовку: не тот придмет, который напишешь на твёрдую четвёрку от балды. У Чонина хромают и лексика, и грамматика; ещё точнее – выученное просто вылетает из головы после каждой проверочной. «Хён, хорошо знаешь английский?» «В рамках работы на должном уровне. Чтобы полететь куда-то в отпуск тоже. Всё ещё волнуешься из-за места, которое я выбрал? Я бы мог пойти в другое, но, скажу откровенно, люблю хороший сервис. Не стоит переживать, здесь много говорят и на корейском тоже» Чонин беспокоится – не может не – но из-за языка в последнюю очередь. Если подумать, их с Хёнджином разделяет даже не пропасть, а несколько пропастей, однако не чувствуется от слова совсем. Хёнджин делает всё комфортным, Хёнджин (пишет) ведёт себя так, словно ему всё равно на возраст, на статус – главное, что с ним можно обсудить «Интерстеллар» и что они оба категорически не едят баклажаны. Словно они могли бы с комфортом уживаться. Хёнджин ищет близость и говорит об этом открыто в одном из их телефонных звонков. О двух процентах любви говорить ещё рано, а сравнивать попросту не с кем, но Чонин думает, что лучше Хёнджина быть и не может. Классные часы проводятся в этом году по четвергам, и нет ни одной причины задерживаться в среду после шестого урока, однако когда об этом просит староста Ирон, обещая, что «это вместо завтрашнего», никто не отказывается. Кан Квончу, кажется, тоже не в курсе, в чём тут дело, но одна из лучших черт Ирон – умение не тянуть резину, говоря чётко и по делу: - В пятницу будет родительское собрание, и я думаю, пора бы обговорить наш выпускной. Заняться организацией хотели бы мои родители, если никто не будет против. Поэтому я прошу вас донести эту информацию до своих, чтобы в пятницу можно было начать обсуждение. Сидящий рядом Сынмин украдкой закатывает глаза, что с Чонин с лёгкостью читает как «ну конечно, кто может быть против, зная хотя бы приблизительный уровень дохода твоей семьи?». Ян в общем-то согласен: для чего париться, если можно предоставить практически всю организацию (да и большинство доходов – в том, что чета Ван захочет шикарного праздника для своей дочери, он не сомневается) тем, кто способен сделать лучше любого? Что ж, одной проблемой меньше, мама наверняка будет рада. Да и Кан Квончжу расплывается в улыбке: - Отличная идея, Ирон. Главное, в самом деле не забыть сказать маме. Чонин искренне старается не нервничать, стоя перед шкафом: всё-таки такое полагается, кажется, девчонкам. Перед Хёнджином скрывать ему в этом смысле особенно нечего – старший прекрасно знает и сам, что они из разного теста, однако ударить в грязь лицом всё же не хочется. И что вообще положено надевать в такие места? Не идти же в костюме, купленном для выпускного, в самом деле. Чонин тихо фыркает, представив нелепо и чересчур вычурно выглядящего себя перед входом в ресторан; однако любимая серая худи и раздолбанные кеды, как ни крути, тоже не подойдут – не с Сынмином просиживать штаны на детской площадке идёт. По крайней мере, джинсы выглядят прилично и вроде бы даже облегают ничего так. Чонин решает, что если надеть светло-голубую рубашку и заправить её «по-модному» одним концом внутрь, будет выглядеть сносно. В идеале из разряда «не слишком старался, но выгляжу бомбезно». Потому что Хёнджин наверняка будет выглядеть именно так, только у него это, в отличие от Яна, будет по-настоящему. Старший, наверняка, даже если наугад засунет руку в шкаф, вытащит идеально выглаженную рубашку и классические чёрные брюки, а на ботинках не будет ни пятнышка. Чонин мысленно закатывает глаза, напоминая себе: «Не собеседование. Свидание. Перестань уже трястись как перед прошлой контрошей по химии». Химия – хуйня, с Хёнджином у него шансов побольше. Реальность оказывается не такой, как он представлял – в разы лучше. Чонин никогда не заморачивался на стиле и всяком таком, но сочетание рубашки цвета слоновой кости с бежевыми штанами на старшем почти убийственно. Хёнджин выглядит расслабленным, и Ян чувствует, как зависает взглядом на его руках: укороченные рукава открывают доступ к светлой коже, одна из кистей обхвачены часами, вторая играет с дужкой тёмных очков на столе, пока старший не замечает его. Или Чонин думает, что не замечает, потому что когда он поднимает глаза, ловит на себе чуть насмешливый взгляд старшего, заставляющий его смущённо сглотнуть. Он честно борется с желанием спрятать руки за спину и начать покачиваться на пятках, словно провинившийся ребёнок, пока Хёнджин подходит к нему, и чувствует, как кончики ушей начинают краснеть, когда выдавливает неловкое: - Привет, хён. - Здравствуй, Чонин. Голос Хёнджина ещё лучше, когда слышишь его не через динамики телефона: глубокий и мягкий; а его рукопожатие достаточно крепкое, чтобы вернуть Чонина в реальность. Хёнджин не отпускает его руки, пока по-хозяйски ведёт его к столику, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони младшего, и Чонин, кажется, теряет способность думать, что он говорит, потому что: - Я уже и забыл, какой ты красивый в жизни. Хван оборачивается с заинтересованным прищуром, и Чонин сразу же понимает свой косяк – Хёнджин не должен узнать, что они уже встречались. Во всяком случае, не так. Он запинается, пытаясь на ходу придумать оправдание своим словам. - В том смысле…я вроде как готовил себя к этому. Если ты такой классный на фотках, то в реальности ты должен был быть ещё лучше, ну и…Я вроде как прав, потому что так и есть. Хёнджин посмеивается в ладонь, Чонину даже не обидно. - Думаю, я тебя понимаю, потому что ты тоже очень красивый, Чонин. И даже если бы я готовился, - Хёнджин вновь улыбается ему, накрывая его ладонь своей, - я бы проиграл. Чонину говорили, что он красивый, и раньше: в основном небрежные замечания родственников или маминых друзей о том, что он мог бы стать айдолом со своим лицом; полушутливые фырканья Сынмина или кого-то из одноклассников. Хёнджин говорит так, что чувствуешь себя красивым на самом деле (и это-то говорит Хёнджин), словно это что-то достаточно важное, но не на первом месте. Хёнджин взаправду самый красивый человек, которого Чонин когда-либо встречал, но Ян уверен, что был бы с ним сейчас, даже если бы у него было другое лицо; и что-то в словах старшего заставляет поверить, что у него к Чонину также. - Я сделал заказ, пока ждал. Надеюсь, ты не будешь против. Краем глаза Чонин замечает идущего в их сторону официанта и мысленно усмехается: «Платишь-то ты, хён», однако затем старший говорит: - Помню, ты как-то говорил, что хотел бы попробовать краба. Не бойся: выглядит устрашающе, но его довольно легко разделывать. Я покажу. Чонин едва ли помнит, когда говорил об этом, зато Хёнджин – да. - Так вкусно, хён. Спасибо тебе. - Кушай, малыш. Хёнджин не позволяет себе большего, чем прикосновения рук; предлагает подвезти его и, получив отказ, всё-таки настаивает на такси (оплачивает, разумеется, тоже сам). Чонин смотрит, как старший небрежно наклоняется к открытому окну, чтобы, ничуть не скрываясь, сказать: - Ты правда очаровательный. Напиши, как доберёшься домой, и я попрошу тебя встретиться со мной снова. Попрошу. Встретиться. Снова. Словно это Чонин оказывает ему какую-то услугу; Ян же чувствует в точности наоборот. Он не может перестать улыбаться всю дорогу домой. Конечно, дома его уже ждёт сообщение от Сынмина. «Как всё прошло???» «Лучше при встрече» «Настолько хорошо или настолько плохо?» «Хорошо, Мин-Мин. Очень хорошо» Суета раздражает, и Чонин искренне не понимает эту поголовную озабоченность предстоящим выпускным. Ладно ещё шепчущие (на самом деле, едва ли: Ян слышит их даже лучше, чем собственные мысли) девчонки или озабоченные – больше всего материальной стороной, конечно, - родители, но настроение передаётся как заразный вирус, исключая, разве что, его самого и Сынмина. - Скорее бы уже родители Ирон пришли, - недовольно вздыхает Сынмин. – Достало тут торчать. Чонин мычит, соглашаясь. Обсуждать подобную чепуху, откровенно говоря, лень, да и смысла в этом он искренне не видит. Сухён, по крайней мере, может рассказать всем, как трудно было подобрать обувь к её «ну точно самому шикарную – вы все упадёте» платью, у Чонина всего лишь костюм, а прикидывать, какого размера будет декольте на платье той же Сухён, ему неинтересно. Максимум, на что он может рассчитывать на этом выпускном – выпить пару стопок соджу тайком, на остальное, в принципе, плевать. - Родители уже выбрали пару вариантов для ресторана с хорошим меню, - вещает Ирон в окружении одноклассниц. – К тому же, надо подумать и о ведущем. У моей мамы есть кое-кто на примете… Какая же чепуха. Дверь наконец-то распахивается, оповещая о приходе четы Ван, когда Ирон комментирует: - А вот и они. Ох, забыла предупредить: прошу прощения, мой отец не сможет сегодня присутствовать на собрании, поэтому вместо него будет дядя. Чонин, кажется, готов умереть ещё до того, как Хёнджин входит в класс. Чужой взгляд цепляется за него в ворохе лиц слишком быстро, чтобы Чонин успел сделать хоть что-то. Хёнджин никак не комментирует происходящее и практически ничем не выдаёт себя, лишь мимолётно приподнимая бровь в насмешке. Чонин опускает голову сразу же, глядя в поверхность парты перед ним, и больше не рискует поднять на старшего глаза. Он едва ли имеет понятие о том, что они вообще обсуждают на этом собрании, голоса сливаются в один нечитаемый гул, и в голове только одно сплошное Хёнджин Хёнджин Хёнджин. - Эй, всё нормально? - Сынмин ощутимо тычет в бок, видимо, позвав его уже несколько раз, но Чонину не стыдно. Из всех возможных вариантов того, как старший должен узнать о его обмане, этот по определению самый худший. Чонин едва заметно качает головой, прикрывая глаза. Сынмин беспокоится, но с этим можно разобраться и позже, Ян всё равно не чувствует в себе сейчас сил объясняться ещё и с другом. Единственное, в чём он уверен, так это что Хёнджин заблочит его везде, как только переступит порог класса, и у него не будет даже шанса объясниться. Впрочем, вряд ли его объяснения послужат достаточным оправданием: может, Хвана и не особенно смущают его мнимые девятнадцать, но семнадцатилетний школьник – совсем другое дело. По дороге домой мама продолжает что-то довольно воодушевлённо обсуждать, Чонин даже не пытается сделать вид, что слушает. Брать телефон в руки до чёртиков страшно, но «любое действие, так или иначе, влечёт за собой последствия – как ты с ними будешь справляться, уже другой вопрос, и многое о тебе как человеке говорит». Такое ли имел в виду дедушка? По крайней мере, быть трусом не хочется. «Когда я говорил, что попрошу тебя о встрече, представлял всё немного иначе. Надо поговорить. Не придёшь – твой выбор, в таком случае номер просто удали»