Мир в Полночь

Местность, кой я её так назвал, мне не понравилась в первые же секунды прибытия. Стены из высоченной травы, которые я упомянул ранее, могли таить за собой много опасностей, а я, честно говоря, панически боюсь неожиданностей. Вернее, я ещё тогда, пока не столкнулся с настоящим страхом (но страх был впереди). Встав на обе ноги, я, как пугливый и мелкий суслик, осмотрелся во все стороны. Вроде тихо. Повсюду виднелась частоколом мягкая и сочная, но очень высокая, трава, так и тянущаяся на десятки, если не сотни метров, дабы навострить свои концы, и высосать всю кровь из неосторожной жертвы, однако в каждой из сторон было что-то необычное: например, по левую сторону от меня был еле заметный в этом тумане небольшой сгоревший домик, у которого, если прищуриться, не было видно крыши, сзади от меня было большое поле, с ещё более высокой травой; она была чуть зеленее той, к которой находился я. Мне это показалось довольно странным переходом, даже в таком месте. Где-то по правую сторону было ещё поле, а впереди — отдельно стоящий от всего забор. Было бы хорошо для начала осмотреть сгоревший дом. Я вздохнул, от чего, похоже, я смог пробудить в себе новые чувства. Я не чувствовал подвоха в данный момент, хотя, мне казалось, что опасность близка к тому, чтобы напасть исподтишка в самую спину, навострив свои острые страшны клыки холодной смерти. Я и вправду решил пойти в сторону дома. Но, мне стоило подумать о том, чтобы я стал чуть незаметнее. На мне особо не было ничего камуфляжного. Я чувствовал, как ветер мне дует в уши, лаская их холодным потоком, однако, честно говоря, было и в правду холоднее, чем это было до того момента, как я сюда переместился. Я почувствовал на себе что-то мягкое и теплое, а также очень удобное. На мне была совсем другая одежда. Странная черная куртка-штормовка, рукава, воротник и два карманы которой покрыты красным цветом. На нижней части тела были свободные темно-коричневые штаны, а на ногах были удобные берцы. Где-то на поясе у меня брякали ножны, из которых торчала рукоятка ножа. Мне это очень сильно показалось странным. Я не мог поверить в то, что мне придется ходить в этом всем. Нет, я был не против, но где моя старая одежда. Я задрал голову кверху, дабы убедиться, что это не более, чем сон, как во время похмелья. Точно! Это просто похмелье. Оранжевый идиот, другая одежда, нож, поляна — это всё сон и похмелье. Я решил дать себе смачную оплеуху, чтобы наконец проснуться. Не помогло, а щека теперь начала гореть. И на какой хрен я это сделал? Нужно было собраться с мыслями и думать о хорошем. Как там говорилось в инструкциях по выживанию? “В необъяснимых ситуация нужно всегда оставаться в позитивном настрое и искать радость в тех вещах, в которых это найти невозможно,” — мне сразу стало полегче. Вспомнив эти строки из какой-то книги, я взглянул на примятую траву, присев поудобнее на траве, я вытянул руки перед собой, разместив их на коленях. Холодно. Уже было прохладно и надо было искать пристанище, где я мог отдохнуть. Начинало немного темнеть. Возможно, в этом месте рано опускалась ночь, расстилаясь по бескрайнему простору полей и лесов. Стоило торопиться. Меня не покидала мысль о том, что именно я должен здесь сделать, чтобы меня отпустили обратно. Хотя, стоит мне вспомнить, как я годом назад жаловался на свою работу, насколько она монотонная и бесконечная. Но, через какое-то время, мне дали повышение, и теперь я работал на этаже, почти наравне с боссом. Казалось бы, всё отлично, и денег достаточно теперь, но всё ещё чего-то не хватало. Девушки? Спокойствия? Никаких финансовых проблем? Девушки, по правде говоря, у меня ещё не было. Спокойствия я тоже особенного не испытывал, особенно сейчас, а что касается финансовых проблем — я их испытывал в редких случаях, но они были очень продолжительными. Я сел на корточки, дабы нырнуть в самую гущу трав. Одежда, погода, мысли — все виделось и чувствовалось по-другому. Наконец, мои ноги смогли сделать несколько шагов по траве. Низкорослые травы и цветы у самой низине были влажными, покрытыми свежей росой. От них шёл легкий и приятный воздух. Среди этих трав я увидел маленький цветочек, стебель которого был не более четырех сантиметров, а диаметр самого цветка был три сантиметра. Лепестки цветка были яркого красно-пурпурного цвета и магического темно-синего, а сердцевина была светло-серого. Единственная красивая здесь вещь. Никогда подобного не видел. Хотя, если быть честным, атмосфера сия места была очень приятна. Она напоминала людям, что непогода бывает даже красивой. Хлынул дождь. Он подошёл, как старая серая дама, немного застенчивая и дружелюбная, но это так казалось, потому что потом ты получал нож в спину и демонический взгляд вслед твоей гибели. Сначала почувствовались маленькие капельки, прикосновения которых было очень ледяным, чувствующиеся даже сквозь куртку, будто у тебя случился холодный ожог, но следом дождь мелодично забарабанил под аккомпанемент гулкого ветра, страстно и рьяно завывающего за собой в дальние края. “Надо было спешить,” — сказал себе я уже в десятый раз и пополз к тому домику, который в тумане было очень плохо разглядеть. Где-то вдалеке я услышал вой голодных собак, однако, это был необычный вой, он словно разбирал тебя на части, пронизывая всё мелким жутким холодом, от чего по всей спине шла мелкой дорожкой дрожь. Ещё казалось, что он молил о пощаде, но следом за ним, я услышал тихую автоматную очередь. Я не мог определить какой это был автомат, разве что, возможно, это был звук автомата Калашникова семьдесят четвертого года. Даже несмотря на то, что очередь могла бы разрушить музыку непогоды — звон автомата не смог как-то разрушить атмосферу и гармонию. Хотя и очень было страшно. Что могло случиться? Есть ли тут люди? Добрые ли они? Есть ли у них еда? Так много вопросов и ответа на них вообще не было. Хотя, ответить на вопрос, есть ли здесь люди, можно было сразу — они здесь есть. Я наконец дошел до домика. Издалека он казался более комфортным и более или менее пригодным для жилья, от чего казался более привлекательным. Дворик был не особо широкий, а заднего двора в принципе не было. Краска на заборе выцвела. Калитка была закрыта на ржавый металлический крючок. Я вошёл во двор. Доски домика были покрыты трещинами, а краска так же выцвела во всех местах, а некоторые участки под крышей покрылись зеленым мхом. Окна были кое-где выбиты, а где-то вообще отсутствовали по причине того, что их возможно вывинтили отсюда какие-нибудь люди. На месте, где стекла не было, красовались обширные нити паутины. Под оконными рамами валялись осколки от стекла разной формы. Рядом с дверью была небольшая скамейка, ножка у которой покосилась, того гляди обвалится. С виду — обычный ветхий деревянный дом с большими проемами для окон. Меня до сих пор радовала и одновременно пугала мысль, что здесь есть люди, а этот дом подтвердил, что здесь сто процентов были люди. На крыше из дома вёл дымоход, сделанный из кирпичей, покрытых большим слоем сажи и копоти. Я решил зайти туда. Внутри было слегка поуютнее. По левую сторону была старинная русская печь какая была в крестьянских избах, а в дальнем углу небольшой деревянный стол, покрытый пылью. На нем стояло несколько керамических тарелок, пожелтевших от времени, а рядышком — пару стульев. У правого угла от входа был умывальник — маленький бочонок с гвоздем, нажимая на который начинала течь вода. Рядом стояла уже более целая скамейка, чем была на улице, на которой лежал кардиган, который проела здешняя моль. Хоть он и был проеден в некоторых местах, он явно был в хорошем качестве, но всё же, чей он? Может его здесь кто-то оставил? Но зачем? Не мог же он оказаться здесь случайно. Или мог? В дальнем правом углу была икона какого-то божества, однако, он не был похож на кого-то из христианских людей, почитаемых во времена Древней Руси. Часть иконы была заделана куском ветоши. Потолок был весь в саже. Сделан из бревен разной толщины, что для меня было странно. В центре дома стояла толстая подпорка. Я решил сначала пойти к столу. Проведя указательным пальцем по поверхности стола, я собрал большой слой были. Видимо, здесь давно не убирались. На тарелках на моё удивление ещё была еда, однако можно было заметить только крошки от хлеба и сок от какого-то жареного мяса. Может, здесь кто-то есть? Я решил принюхаться. В воздухе стоял странный и подозрительный запах гнилого мяса, и веяло ещё чем-то противным, мертвым. Мух — предвестников, что где-то кто-то умер или неподалёку находятся останки живого существа — не было, что наводило странные мысли. Пораскинув мозгами в прямом и переносном смысле, я уселся на стул. Где я находился? Может я просто в кошмаре? Да нет, я же проверял. Здесь всё реально. Я в доме убийцы? А может просто лесника? Охотника? Стоял только страх. Моё дыхание начинало дрожать, напоминая кроткую очередь из пулемёта. Чувствовалось ощущение, как от первого поцелуя в школе. Никогда такого не было. Не ощущения, да и не поцелуя в целом. Пока шёл дождь, я начинал строить теории о месте моего нахождения. К сожалею, все теории отпадали почти мгновенно, так как я даже не знал, возможно ли это. Просидев так ещё минут пять, я взглянул в разбитое окно. Дождь всё ещё вымывал из Местности кровь. Сколько тут умирает людей? А здешних тварей? Кругом одни вопросы. Я снова уставился на закрытую ветошью икону. Что она таила в себе? Я боялся подходить ближе, чем на метр к ней. Даже сидя за столом, я чувствовал будто что-то таинственное, неописуемое словами обычного человека. Казалось, что даже опытный лингвист не смог бы подобрать слов к этому ощущению. Я чувствовал плачь. Будто где-то дале плакала кровавыми жгучими слезами барышня, укрывая за собой исчадие Преисподней. Я наконец встал и подошёл к иконе. Сердце бешено начало качать кровь по телу. Закололо в правой стороне от шеи. Я закрыл глаза. Покажи же себя, тварь написанная. Я резким движением сдернул ветошь и отбросил её в сторону. На переднем плане красовалась тварь, невиданная кем-либо кроме тех, кто эту икону написал. Существо, с опущенной вниз головой, держала в руках длинный нож, направленный в сторону того, кто смотрит на неё. С ножа будто текла кровь. Зрачки сущности были полностью белыми, а всё остальное заполнила тьма. Тьма великого ужаса. Существо было покрыто грязно-черной шерстью, которая встала дыбом. Оно кричало. За ней красовались большие кусты шипастых роз, стебли которых были словно глубокая пустота, в которую провалить легче легкого. Смерть. С роз тоже текла нарисованная кровь. Внизу, на подставке для иконы, была вырезанная острым лезвием надпись на неизвестном языке. Сам Сатана обзавидовался бы такому образу. И это же кто-то написал. Попытавшись взять в руки икону, меня словно кто-то порезал, а всю кисть начало колоть. Маленький, почти зараза незаметным порез, будто кто-то оставил его лезвием бритвы или бронзовыми перьями Стимфалийской птицы. Я отдернул руку. Жжется. Словно я окунул руку в крутой кипяток. Помимо порезов, я увидел злобную улыбку в лице мохнатого существа из Ада. Здесь всё слишком запутанно. Вдруг сердце застучало ещё быстрее, а потом казалось, что оно будто остановилось. Я услышал звук трескающегося стекла. Я остолбенел. Обернувшись в сторону, где моя чуйка что-то почувствовала, я увидел странного деда с ружье наперевес и деревянной телегой за спиной, спускающегося с небольшого холма. Я тогда не понимал сначала, почему он мне казался странным. Возможно, сама телега меня пугала? А может я сильно доверял чуйке? Он шел сюда. Когда он подошёл чуть ближе, я смог разглядеть черты лица этого старика. Злобная улыбка, порождённая тьмой, пустые зрачки, маленький нос. Слегка припухлое круглое лицо, коричневая борода, забитая колючками. Одет был в клетчатую рубашку и драные коричневые штаны. Вполне высокий, где-то метр шестьдесят — метр семьдесят. Телосложением не выделялся. Можно сказать, что почти как обычный старик, если бы не глаза и улыбка. Я не смог рассмотреть тележку. Я молниеносно повесил абы как ветошь на икону и тихонько вышел из двери. Метнувшись через забор в густую траву, я стал наблюдать за стариком. К тому моменту, пока я его ждал, он уже подошёл к калитке открыл её. Но он встал перед дверью в дом. Он начал всё вынюхивать. Он схватился за ружьё и направил его в сторону входа. Он узнал, что я здесь. Я тихонько свалил в противоположную сторону двора. Хотелось уйти от этого места подальше. Желал вернуться туда, откуда пришёл. Вдруг что-то потянуло меня вниз. Я чувствовал, будто костлявая рука самой Смерти тянет меня к низу. Рука заколола сильнее, утянув вниз. Спустя короткое время, я услышал дуплет. Дробь словно промчалась у меня над головой. Старик выстрелил из ружья в мою сторону. Он учуял кровоточащую руку: — Тебе не скрыться, ублюдок ты мой мелкий! — грозил мне тот дед и начал громко и недовольно хрюкать, — Выходи! Я убью тебя быстрее, чем того мужика! Я желал послать его куда подальше. Черт, черт, черт. Я не стал выдавать себя. Он заряжал ружьё — у меня было ещё достаточно времени, чтобы свалить в другую сторону. Но он меня будто преследовал, будто знал, что я у него на мушке. У меня дрожало тело. Выстрел. Дробинка на полной скорости прошлась через куртку, не задев меня. Я уже полз. Страшно. Я хочу обратно. Вся трава стала очень скользкой, а земля под телом хлюпала. Всё ещё лил дождь. Вокруг стало ещё темнее с того момента, как я входил в дом этого фанатика. Черт, а я считал, что он будет со мной добр! Я решил замереть. В жгучей панике я не обратил внимание, как вполне стремительно покинул зону обстрела дробовика. Дед не стал меня догонять, однако его демоническое хрюканье было слышно в голове. Казалось, что если я закрою глаза, то проснусь у него на столе, а он стоит в окровавленном фартуке с большим ножом в руках. Такая погоня меня начинала утомлять. Я решил наплевать на предосторожность и свалился на траву, где-то посреди поля, и прикрыл на секунду глаза. Тело всё начинало ломить, а дыхание приказало долго жить. Мне показалось, что я сейчас умру. Капли дождя уже не обжигали моё тело, а лишь освежали. Вот оно — наконец-то покой. Я уснул. Мне начало чудиться, что не было этого деда, а всё, происходящее временами назад, было лишь плодом моего удивительно произвольной, думающей как ей хочется фантазии. Будто в фазу сна добавилось слишком много реализма. Я в кошмаре, который закончится не скоро. Я сел на мягкую траву и вытянул руки вперед. Мне кажется, спать под дождём была очень плохая идея. Ломка расползлась по телу сильнее. Мне становилось куда тяжелее, чем я это было до моего прихода сюда. Я поднялся на ноги и пошёл куда мои глаза глядели. Подальше от этого деда, иконы, и страшного мира этой госпожи Полуночи. Пройдя около сотни с чем-то метров от своего прежнего местоположения, я уткнулся в старый разваливающийся деревянный забор, доски которого покрылись трещинами во всех местах. Он отгораживал от крутого склона, где неаккуратный зевака мог оступиться и свалиться вниз. За забором я видел только траву, высоты примерно полторы метров, и одинокое раскидистое дерево, издалека похожее на клён. Такая трава меня скроет по грудную клетку, от чего издалека будет видна только моя голова. Это было бы верным решением, если бы за мной кто-то гнался. Ветер дул мне в спину, подталкивая к действия. Однако, прыгать я не собирался. Сделав пару шагов, я аккуратно скатился вниз, замарав в грязи все берцы и штаны. Я вздохнул от такого циркового трюка и глубоко надеялся, что мне более не придется повторять такое. В момент того, как я оказался в будто совершенно другом месте, я уже позабыл и о деде, и о том доме. Его слова для меня стали пустым звуком. Я тут, а он там. Он медленный, а я быстрый. Но у него было ружье и хренова туча дроби, откуда бы у него не взялось и пулевых. Я не хотел его убивать. Я подумал, что пусть время станет его судьёй. Вдруг я снова почувствовал чувство тревоги и странный воздух. Ко мне ветер нес нового врага. Не раздумывая ни единой секунды, я упал на траву и забрался в самую чащу трав. Слегка раздвинув траву пальцами, я увидел, как высоко в небе парила странная птица. Издалека её тяжело было разглядеть, но сразу стала понятно, что птица была довольно крупной. Я слегка нахмурился. От её страшного величавого вида мне становилось страшно. Сев поглубже в траву, я начал прислушиваться. Немного погодя я начал улавливать небольшие шумы вокруг меня. Чуйка начинала меня успокаивать, настраивая меня на долгое ожидание. Прошла не первая минута ожидания, а то и не десятая, пока странная птица, летая над моей головой, осматривая окрестность с высоты, наконец спустилась с небес на землю. Она, махая крупными орлиными крыльями, подлетела к дереву неподалёку и зацепилась тремя мощными, но немного тонковатыми лапами за ветку. Существо выглядело ничуть не страннее существа с иконы. Птица, если можно было её так назвать, имела темно-серый окрас перьев, словно она была покрыто металлической стружкой. Длинный, вытянутый вперед коричневый клюк, покрытый странными порождениями, похожие на мох или грибок. На её голове было трое желтых глаз, один из которых был похож на лампочку удильщиков, к которому шло несколько незащищенных мелких трубочек, редко покрытых странными волосками. Этот всевидящий глаз хаотично смотрел по сторонам, возможно подыскивая жертву. Птица никак не шевелила головой, будто она без этого жила с самого рождения. Это, всё же, правда была птица, бесспорно, но все орнитологи отметили бы, что это стоит или уничтожить, или поместить на изучение. Просидев минут пять в такой неактивной позе, я решил немного взглянуть на неё из кустов. Чуть только пошевелившись, птица резко повернула головой и начала таращиться на меня. Её глаз, ранее направленный в сторону той птицы, резко изменил направление в мою сторону. Я сидел более неподвижно. Сердце сжималось от страха. Взгляд был полон чем-то мертвым. От неё начало ветер начал нести противный запах гнили. Вступать в драку с этой птицей не было ни малейшего на то желания. Возьми и оступись в нужный момент — сразу не простит тебе ошибку и убьёт. Я стал ожидать, когда та помчится отсюда дальше, оставив меня наконец в покое. Тут я заметил, что птица-то резко направила свой взор в левую от себя сторону. Там стояли две странные статуи, а ещё неподалеку возвышалась гора. Совершенно не двигая лапами, она развернулась в сторону, проявив чудеса гибкости, навострив нос вдаль, и вспорхнула. Похоже, она улетела. “Что это, мать его, было?” — удивлялся я “стальной” птице, уже находящейся в районе статуй. Эта тварь готова была меня съесть или просто убить. Здесь мир опаснее, но он по-своему красив. Этот дождь, трава, атмосфера, но мне вспомнился тот старик с ружьём, будто знающий, в каком месте я нахожусь. Да хоть эта странная птица. Я хочу домой. В свою кровать, с кружкой мятного или ягодного чая, а не болтаться по метровой осенней траве и где тебя может убить чертова птица. “Оранжевый, будь ты проклят!” — с мыслями, наполненными безрассудной яростью, подумал я и наконец вздохнул полной грудью. Я поднял глаза и посмотрел на хмурое небо. Интересно, здесь бывает солнце и без туч? Я впал в небольшое отчаяние. Хотелось стонать, хандрить и ненавидеть всё, что только могло существовать, но я сжал кулаки и огляделся. Ни единой живой души. Мне никто не сможет поможет, кроме меня самого. Я медленно и не спеша пошёл дальше вперёд, подальше от прошлого. С момента прилета птицы здесь никого не было. Все штаны были насквозь пропитаны влагой, хоть бери и выжимай. Меня всё ещё манила та гора, на которую полетела “стальная птица”. Она была таинственной. Что там скрывалось? Что могло случиться, что это существо полетело туда? Может, она обладает особым слухом? Может она увидела маленький шорох и полетела проверять? Если так, то надо поскорее уходить отсюда. Что же есть? Завтра схожу и узнаю. Но место для ночлега— вот что главное для меня сейчас. Куда мне без убежища? Я и дня не смогу здесь прожить, если вдруг Оранжевый меня обманул, и что я не смогу отсюда выбраться. Остановившись между двумя большими камнями, я упёрся правой рукой в один из них и попытался перевести дух от долгой ходьбы. Впереди был небольшой обрыв. Я не желал идти дальше, не отдохнув. Возможно, я не смогу сейчас спуститься вниз, как это было до недавней поры. Все легкие начинали будто сжиматься, отвергая воздух. Здесь было очень трудно дышать. Воздух стал разряженнее. Становилось плохо, от чего у меня начинала болеть голова. Я лег на траву возле камней, чтобы не свалиться вниз, если вдруг мне станет настолько плохо, что я потеряю сознание. Могу сказать одно, моё сознание или я здесь уже очень долго. Я был в почти в безопасности. Мне так казалось какое-то время. Главное, чтобы у меня не началось кислородное голодание, иначе проблем не избежать. Я предпринял попытку отдохнуть здесь. Закрыв глаза на минуту, я опять почувствовал тревогу, но она была не сзади, а впереди меня. Тихонько вздохнув, аккуратно пытался нащупать что-то или кого-то перед собой, но ничего особенного я не почувствовал, а вернее, я ничего не почувствовал. Тогда я твердо решил открыть глаза. Я какое-то время не находил ничего подозрительного, но меня манило вперёд. Чуйка будто приглашала прыгнуть с обрыва, но она меня никогда не подводила. Я решил посмотреть, что находится там внизу. Поднявшись на ноги, я осторожно подошёл к краю, немного побаиваясь, что тот обвалится, и я полечу вниз, как герой из песни “ Прыгну со скалы”, однако я это сделал бы не сам. Внизу было пять домов. Двое из них были маленькими. Третий был похож на деревенскую церковь. Все построены из каких-то ветхих досок, а у одного из домов не было крыши, но там можно было заметить, как странные силуэты двигаются, и будто что-то переносят. Неужели это люди? Я вспомнил, как был рад тот старик, когда я оказался у него дома. У него тогда были безумные глаза. Он будто сошёл с ума, и его поглотила злодейка-тьма. Но, а что если это был только единичный случай? Вдруг они такие же люди, как и я, оказавшиеся здесь из-за коварного замысла Оранжевого чудака. Я наконец начал понимать, в чём суть этого замысла. Забава. Он наблюдает за нами и смотрит, кто именно выживет, а кто умрёт. Однако, стоило попасть в ту деревню, узнать, что именно здесь могло происходить в момент, когда меня ещё здесь не было. Может, это просто сон? Я осторожными шагами дошёл до ровной площадки, с которой можно было увидеть куда больше, чем отсюда, от камней. Однако, моё верное чутье почувствовало резкую двухсекундную тревогу за спиной. Я услышал странный хлопок где-то недалеко от меня, а дальше только свист, отчего, через считанные доли секунд, почувствовалась адская боль в районе правого уха. Это был свист пули. Пробита раковина, но и, помимо этого, была задета небольшая часть виска. У меня началось кровотечение, а я стал слышать странный шум и более ничего. Ухо заливалось кровью. Справа стояла почти полная глухота. Я свалился на колени и упал на землю, держа ухо и стараясь сдерживать кровь: — Вспышка! — скомандовал кто-то издалека. Или поблизости. Я не понимал. Рядом со мной, буквально в половине метра, взорвалась светошумовая граната. Она отскочила от камня, поэтому взорвалась не рядом, а где-то за мной. Абсолютная тишина. Я слышал только свист в левом ухе. Я лишился слуха на правой стороне. Я закрыл глаза, ожидая, что меня наконец-то убьют, и я больше не буду мучаться здесь. Меня не убили. Меня перевернули на другую сторону и какой-то молодой человек с пыльным цветом волос и простым лицом, никак не выражающее агрессию, легко одетый в тонкие камуфляжные штаны и серую вязанную толстую кофту, больше похожую на старый ватник, а поверх него висел транспортный тактический бронежилет, по-видимому, принадлежащий российской армии, к которому на изоленту примотали стальной лист, толщиной примерно до трёх миллиметров. Парнишка привёл меня в чувство парочкой ударов по левой щеке, от чего я закрыл лицо руками и поморгал, пытаясь сообразить, что здесь происходит. Он жестом подозвал своих к себе, покрутив пальцем у виска, указав рукой на меня. Видимо тот негодовал от того, что они подстрелили безоружного человека, никак не угрожающему безопасности этого места. Хотя, для перестраховки я бы сделал почти также. Он подозвал к себе какого-то “Пятого” с какой-то странной просьбой, похоже, принести сумку. Какую сумку я понял уже через несколько минут, пока молодой человек разматывал марлевую ткань. “Пятый” поставил сумку рядом с моими ногами, позади медика. Почему он медик? Мне так показалось по его работе. Никто другой и близко не лез с советами к этому человеку. Он раскрыл одной рукой сумку и достал из неё одну стеклянную узкую баночку, с закрытой пробкой, и две пластиковые какие-то баночки, одну с синей, а другую с оранжевой крышками, и нераскрытую упаковку со шприцами. Тот достал один шприц, попросил “Третьего”, или же как он к нему потом обратился, Геннадия, открыть стеклянный флакончик. Тот снял пробку и отдал флакончик в руки медика. Кто-то, уже не помню кто именно, отрезал кусочек марлевой ткани, сложил её в два слоя и обработал какой-то жидкостью, а спустя пять секунд ожидания, прижал её к моему уже обработанному санитаром уху. Мне оголили руку от рукава куртки, обработали её чем-то похожим на спирт, и укололи в тело иглу. Уже не помню, какой именно был шприц, но я не чувствовала в этот момент не чувствовал и капли боли. Спустя примерно минуту я отключился, но позже меня снова привели в чувство, дав мне возможность подышать нашатырным спиртом. Резкий противный запах ударил мне в нос, от чего я действительно смог оживиться. Я точно не смогу описать, что именно я чувствовал в момент операции. На месте прежнего уха была марля, которую грамотно приложили и закрепили. Парнишка-медик потрепал меня за волосы и накрыл моё лицо своей черной, выцветшей на этом солнце бейсболкой. Меня мучало два вопроса: кто это, и почему они меня не убили, а даже наоборот, исправили свою же ошибку. На один вопрос я ответить смог себе в первые минуты нашего знакомства. По-видимому, это часовые того дальнего поселения. Но, откуда оружие? Я понятия не имею и знать не в моих интересах. Мне сейчас просто хочется выжить, а не пойти воевать с каким-то часовыми, да и тем более, вернувшие меня к жизни. Сняв бейсболку, я наконец-то понял в чем здесь дело. На этой бейсболке была эмблема некогда пропавшей мотострелковой дивизии, информация о которой лишь вскользь дошла до массовой информации. Какой-то необычный проект Министерства Обороны. Вроде называется “Красный спецназ”. Какой-то слух или страшилка из сети Интернета. Эмблема на правой стороне кепки представляла из себя красный круг с синей стрелой по центру, к которой постепенно стегались лучи синего солнца. На другой стороне кепке были какие-то цифры. Двести четырнадцать. Чтобы это могло быть? По большей части, кепка уже ничем особенным не выделялась, кроме сквозного пулевого отверстия в районе лба. Я решил приподнять руку, чтобы протянуть бейсболку тому парню, но моё тело вдруг заныло от боли. Сколько я лежал? Единственное, что я мог разглядеть, так это количество бойцов в этом отряде. Пять человек, и все одеты в легкую форму, камуфляж, тактические бронежилеты с разгрузками, на одном из бойцов был бежевый бронежилет “Визит-м”, а у каждого за спиной висел или автомат, или двухствольное вертикальное ружьё, но были и довольно странные на мой взгляд образцы. Вооружение я точно назвать не могу, поэтому скажу, что знаю точно. У двух человек были семьдесят четвертые автоматы Калашникова, с обвязанными изолентой прикладами и пластиковым покрытием, один самозарядный карабин Симонова, один маленький автомат, так называемый “Вихрь”, имеющий незамысловатую конструкцию, магазин с прозрачной полосой на тридцать патронов, и странное самодельное однозарядное ружья, со смешенным в левую сторону стволом. “Вихрь” принадлежал медику, который в окружении своих что-то обсуждал. Единственное что я могу сейчас подметить, я стал слышать. Да, одним ухом, но всё же. Когда я решил повернуть голову, то почувствовал что-то мягкое. Рюкзак? Да, это был довольно большой тактический рюкзак, послуживший для моей головы в качестве подушки. Огромное количество подсумков и кармашков, бледно-зелёный цвет камуфляжа, странная черная ленточка, один большой и три маленьких отсека— вот и весь рюкзак. Спустя минут пять ко не подошёл мужчина примерно двадцати семи лет со спутанными волосами медно-золотистого цвета. Запавшие глаза были опушены на меня, и дружелюбно осматривали моё лицо, возможно пытаясь вспомнить, на кого я мог быть похож. Под глазами были синяки фиолетового, слегка коричневатого цвета, а по их краям были небольшие красноватые припухлости. Слегка вытянутое вниз лицо, а скулы были слегка ниже, чем должны были быть. На щеках были не ярко выраженные ямочки. Длинная шея с небольшой царапиной на правой стороне. Внешность была проста до безобразия. Я не знал, как я в этот момент выглядел, но, наверное, не самым лучшим образом. Он не глубоко вздохнул и присел на одно колено, поправляя “Калашников” за своей спиной. Я решил ещё немного зациклить свое внимание на глазах— они совершенно разного цвета. Один бледно-синего цвета, а другой темно-фиолетового. Не похоже на гетерохромию радужной оболочки. Будто... это скорее аномалия, чем наследственное изменение. Хотя... я не знаю. Что бы это могло быть? Медно-золотистый цвет волос. Я раньше видел этот цвет... Точно. Как я сразу не заметил у него этот цвет. Я вспомнил, на кого похож был этот незнакомец. Он был похож на моего друга Владимира. Я чуть приподнял своё тело для более удобного разговора, и уже собирался обратиться к нему по его имени, которое считал его, но тут, мне будто что-то закрыло рот, а всё стало сером, как в старых черно-белых фильмах на кинокамерах того времени, в годах первой половины двадцатого века, а перед мной сидел на деревянном кресле мое самое нелюбимое существо на свете— чертов Оранжевый человек, он же гребаный Эрл, который испортил мою жизнь. Его морда без черт лица меня уже начинала бесить. В его руке была блестящая белая кружка с черным, возможно даже крепким, кофе, а в другой руке была маленькая железная ложечка. Этот долговязый, несмотря на отсутствие рта, медленно поднёс к месту, где предположительно должны быть губы, краешек кружки и медленно отпил содержимое, издав свой привычный вздох, похожий на голоса, транслируемые по радио. Он повернул свою голову в мою сторону и стал разговаривать со мной: — Ах, добрый день, Семён Иванович. Я вижу, мой дар определять опасности вам помогает. Вам нравится? Я знатно впал в недоумении при таких расспросах. Дар? Это вот это чувство, когда я решил было не высовываться? Да что я здесь делаю? Я хочу домой. Сейчас же. После полминуты моего молчания, Оранжевый продолжил. — Как бы то не было странно, но, по моему прогнозу, вас должен был убить ципсис, летевший в сторону Зверебоя, но вы видимо оказались везучим. Браво, господин Семён Иванович. — Почему пуля не смогла убить меня? — спокойным голосом задал я существу вопрос. — Я же хозяин этого места, а ты мне нужен живым. — восторгаясь ответил Эрл на мой вопрос — Я управляю всем, что здесь есть. Я могу изменить состав любого вещества или тела, действие всех законов физики, менять геном существ, просто щелкнув своими пальцами. “А он всемогущ,” — подумал я немного опустил глаза вниз. Кто этот тип? Мне явно кажется, что он что-то скрывает от меня. Может, своё прошлое. Но зачем ему скрывать это? Хотя, наверное, не один человек бы не стал открыто открывать свою истинную личность кому-то чужому человеку. Я глубоко вздохнул через нос и сжал кулаки. Надеюсь, со мной ничего не случится. Я долго стоял в недоумении. Но что-то во мне зажглось. Те парни, как они тут оказались. Мне будет достаточно даже короткого ответа. Главное узнать истину: — Солдаты “Красного спецназа”. Что они здесь делают? Как ты их загнал сюда? Они же просто легенда. — Ах, эти ребята, что живут здесь уже год? Многие считают, что некий “Красный спецназ” всего лишь на всего чья-то выдумка, — Оранжевый слегка просмеялся закадровым голосом из различных американских комедий и продолжил говорить более мелодично, — но они застряли здесь по своей воле. Они сами нашли мой портал, а назад они не выбрались из-за свойства того портала, а именно его одного направления— он отправляет только в сторону моего мира. Может ещё хотите задать вопросы, мой юный друг? — на сей раз доброжелательно ответил Оранжевый и кинул кружку в сторону, отчего та растворилась в воздухе. Развалилась, как кубик сахара в кружке горячего чая. Меня начало интересовать место, куда отправился этот “ципсис”. Не мог же он просто так взять и оставить меня? Может, там, где-нибудь в тысячах километров кричал от боли человек? Других объяснений, кроме как какого-то “Зверобоя” не было. Что это? Неужели это что-то, что способно привлекать хищников? Я слегка колеблясь, спросил об этом Оранжевого: — Зверобой. Ты что-то говорил про Зверобой. Что это такое? — Ууу, это моя любимая аномалия, которую я сделал сам из человеческих тел. Она служит кормушкой для таких же птиц и других моих упырей... — Так ты меня обманул? Твой мир не захвачен, ты просто меня призвал сюда убить! — обрываю я его резким вбросом в его сторону, как какой-то герой из аниме. Со стороны — та же сцена суда. — К сожалению, да, — пугающе сказал Эрл и чуть наклонил голову к левому плечу, — я изначально не собирался никого выпускать из своего мира, и да, как ты уже и сказал, его никто не захватил. Я сам выдумал это, чтобы многие, находящиеся в поисках решения проблем, самовольно пошли за мной. — Зачем? В чём суть всего этого ужаса и ада, которое ты подготовил для этих людей? Они хотели найти в тебе поддержку, а ты? — Забава, друг мой, обыкновенная забава, — хладнокровно сказал Оранжевый человек. В воздухе почувствовался режущий холодный воздух. Будто тысяча ножей прокалывали твою кожу, нанося колющие-режущие раны по всем местам. Мурашки моментально пробежались по коже. Больно. Но прошло наше минутное молчание, и Эрл продолжил с новой силой, — Знаешь, за несколько сотен лет пребывания здесь я смог насмотреться очень многого, но мне было мало. Я поклялся, что уничтожу настолько много людей, что такого количества смертей хватит, дабы Госпожа Полночь дала мне свои чары. В роковую ночь, когда я умер, она дала мне новую жизнь. Жизнь для того, чтобы я мог мстить. Мстить тем, кто причинил мне все беды. — Ты ужасен, Эрл, — подытожил я немного с грустью, качая головой влево и вправо. Я не понимал, к чему это все? — Для этого вы, Семен, и здесь, — с улыбкой, если бы она была, сказал Оранжевый и слез со стула, обхватив его руками и сжав до размера горошины. Спустя несколько секунд, Оранжевый сжал ладонь, накрыв пальцами сжатый стул, продолжая немного зловеще, — остановите меня. Остановите меня, Семён, и я перестану красть людей из вашего мира. Освободите меня из этой оболочки. Если же у вас ничего не получится, то вам придется стать моей гончей. — Гончей? — Моей собакой. Когда-то, такие же, как и вы пытались уничтожить меня, но они совершенно не пользовались подсказками, что я им давал. Они таким образом убили предыдущего хранителя, но меня они не смогли — я был хитрее. — До вас был ещё один хранитель этих земель? — более спокойно спросил его я. Он, кажется, не любит грубое общение. Я был сейчас бесполезен. Я ничего не смог бы сделать. Я даже драться не умею. — Да, мой юный друг. А теперь, пожалуйста, хватит вопросов, — сдержано ответил мне Эрл и со всей силы сжал скрытый пальцами стул в ничем не примечательный кулак, а после раскрытия, из ладони вспорхнула бабочка огненного цвета, которая кружила рядом со мной, а по истечению минут тепла, она села на моё плечо. От неё веяло теплом и легкими воспоминаниями из детства. Мне бояться нечего. Однако, моё наслаждение прервал электронный голос Оранжевого, но это был не резкий и скрипящий голос, а умиротворенный, чем-то напоминающий что-то родное, — Это огненная бабочка и станет твоим ключом к моему уничтожению. Тот предмет, где села бабочка, возможно поможет тебе в моём убийстве. Главное правило, не называть людей их именами из реальной жизни. — Я учел... — И ещё, все те, кого ты убил здесь, не вернутся в реальный мир.... Я раскрыл глаза от неожиданности. Но почему так? Если они умерли здесь, то они умерли навсегда? Как мне тогда быть? Но с чего это я должен кого-то убивать? Не придется же? Но тут Эрл продолжил свою речь: — Я не договорил, а вы уже удивились, Семён, с момента нашей встречи вы меня всё больше поражайте своей живостью и легкой вспыльчивостью, — сказал Оранжевый и продолжил, — но они вернутся, если я умру. И ещё, все те повреждения, которые ты и все остальные заработают, они будут не видны тем, кто не принимает участия в Игре. — Игра? — Игра демонов. Да, нашу забаву можно назвать Игрой. Я не один такой. Ты встретишь их на своём пути. Они могут тебе помочь, а мог и убить. Демоны — странные создания, как и дети. Оранжевый скрестил руки и поднял голову вверх. В этот момент, над нами начали плыть серые и тяжелые облака. Сняв с головы шляпу, я увидел оранжевую гладкую лысину, однако из макушки торчала странная антенна. Эрл поправил её и снова надел шляпу, заговорив со мной более чистым голосом: — Скоро будет дождь, друг мой, выбор за тобой. Или ты убиваешь меня, или проводишь своего рода день сурка. Возможно, ты познаешь, что есть на самом деле безумие. Секунда, и Оранжевый черт растворился, будто его и не было на этом месте, а бабочка стала пеплом. Земля, где стояло кресло, да и я в том числе, не была притоптана, а я всё также лежу на траве, а под мной рюкзак. Солдаты окружили меня со всех сторон и уже поднимали меня на самодельных носилках. Я что, лежал без сознания? Тело резко начало покалывать. Видимо, это худшее, что может со мной произойти. Наверное. Но что? О чём я сейчас говорю, черт возьми? Вдруг, я увидел белый свет и своё окно. Что за черт? Я умер? Неужели всё было зря?