Не возвращай меня

      Половину ночи промаявшись без сна, Игорь пришёл к гениальному в своей простоте выводу: Да какого хрена?! Даже если это период адаптации, то… ну его нахер! Не должен человек так мучиться, на это уже даже смотреть невыносимо, не то что испытывать. Это же явно бред какой-то! Если бы не Юля, он бы просто перестал поить Серёге эту отраву, но она права. Надо ехать к этой Евстафьевой… или как там её? Пусть отменяет к чёрту.

***

      Самым сложным оказалось вообще-то выйти из дома. Серёжу шатало, будто пол под ним бесконечно двигался, в голове стучало, перекрывая все звуки вокруг. Да и вообще мир будто двигался чуть быстрее, чем он сам. В машине и вовсе хотелось расплакаться от бессилия перед удушающей тошнотой. Хотя Игорь сразу попросил водителя ехать помедленнее, не тормозить и не поворачивать слишком резко. Бледный, как полотно, Разумовский с благодарностью посмотрел на него и сильнее закутался в джинсовку, которую Игорь помог натянуть поверх худи. Погода сегодня была ветреная и не по-летнему промозглая. — Ты же Гром? — Водитель, пожилой мужчина в кепке, сверкнул золотой коронкой на зубе, улыбнувшись в зеркало заднего вида. — Ну допустим, — в своей немного ленивой манере ответил майор. — А я тебя сразу узнал! Хоть и без кепки даже, — радостно поделился он наблюдением. — А по телевизору ты шире как-то… но в живую даже лучше выглядишь. Игорь не счёл нужным что-то отвечать на это. — Ты красааава, конечно, — водитель всё бросал заинтересованный взгляд в зеркало, пытаясь встретиться с ним глазами. — Вот все бы такие в нашей полиции были! И Чумачечего этого тогда к ногтю прижал… Разумовский замер и дрожащей рукой натянул капюшон пониже. — …и этого… как его?… Волков?… Ну Волков же? Ну! Даже его прищучил, мудака! Ну ничего… такие на зоне долго на живут, там его…! — Отец, ты это, за дорогой смотри, а то дождь, скользко, — перебил его Гром. Разумовский сидел тихо, но трясло его слишком заметно. Игорь наклонился к нему и тихо пробасил на ухо: — Серёг, нормально всё? Парень просто кивнул, что больше походило на конвульсию, и съёжился в углу. Остальную часть пути проехали более-менее в тишине, хотя водитель не особо понимал намёки и бесконечно пытался возобновить разговор. Но стоило машине затормозить у блестящего от дождя крыльца, как Разумовский поспешно дернул ручку двери и, согнувшись пополам, скорее вывалился, нежели вышел из машины. Он держался сколько мог, но тошнота подступила к горлу и его скрутило, выворачивая наизнанку. К счастью, от завтрака он сегодня настоятельно отказался, остановившись только на стакане воды. Внутренности скрутило, извергая воду и желчь. Парень закашлялся, пытаясь отдышаться и не рухнуть коленями в эту же лужу, благо его вовремя подхватили руки. — Серый? Эй, ты как? — он ободряюще погладил его по содрогающейся спине. — П-прости… — хватая ртом воздух промямлил Разумовский. — Нормально всё, ты чего извиняешься? — он осторожно помог ему разогнуться и заглянул в позеленевшее лицо. При дневном свете, пусть даже и совсем тусклом из-за туч, отчётливо были заметны глубокие тени под запавшими глазами, ввалившиеся щеки и даже эти его странные пятнышки (Игорь постоянно забывал, как это называется) на коже стали видны отчётливо, раньше их и вовсе заметно не было. Гром выудил из кармана бумажный платочек и помог ему вытереть губы и подбородок, потом скомкал и выкинул его в урну. — Спасибо, Игорь… — устало выдохнул Разумовский. — Можно… м-мы пять минут посидим… — Ммм… — мужчина окинул взглядом скамейки перед входом. — Давай мы попробуем хотя бы до вестибюля доковылять, а то тут вся жопа будет мокрая, заболеешь. Сергей вымученно кивнул и позволил Грому принять на себя большую часть веса, пока тот буквально тащил его внутрь. Пришлось посидеть там на деревянной скамейке рядом с гардеробом, который был закрыт на лето.       К счастью, сегодня очередь в кабинет была раза в три короче. Едва они угнездились на диванчике рядом с очередным пыльным фикусом, как последняя девушка вышла и передала, что врач приглашает следующего. Глаза Марины Викторовны удивлённо распахнуть, когда она увидела на пороге этот запоминающийся дуэт. Разумовский мешком рухнул на стул, утирая рукавом пот со лба. Игорь сел рядом, понимая, что в этот раз приём точно пройдёт не без его участия. — Игорь Константинович, Серёжа? Что-то случилось? — она настороженно переводила взгляд с одного на другого. — Как-то рановато вы пришли, мы с вами должны были минимум через… — она сверилась с какими-то записями, — три недели встретиться. — Через три недели он загнётся такими темпами, — с претензией в голосе начал Игорь, сложив локти на стол. — Отменяйте ему, короче, эти колёса, они ему не идут. — Так… Игорь Константинович, давайте по порядку, — психиатр вежливо улыбнулась, явно недоумевая. — Сергей плохо себя чувствует? — А вы сами на него посмотрите. Он ни есть не может, ни пить. Его даже сейчас на улице вырвало. Как стал эту хрень пить, так вообще в невменозе ходит. — Можно подробнее? Я не совсем вас понимаю… Вы главное не переживайте, мы со всем разберемся, — доброжелательно пообещала врач. — До таблеток этих он был нормальный… ну, в смысле после больницы он постепенно начал приходить в себя, стал нормально есть, даже почти перестал шарахаться от всего подряд, он быстро соображал и даже начал шутить иногда… я даже не знал, что он умеет. Рисовать любил. Разве что спал беспокойно… но сейчас-то он вообще едва ходит, тормозит и почти весь день просто лежит! Женщина окинула внимательно-обеспокоенным взглядом Разумовского, который, казалось, борется с тем, чтобы остаться в сознании. — Кхм… то есть он принимает таблетки уже более месяца, но такие симптомы проявились только сейчас? Здесь пришла очередь Грома осечься и стушеваться. Придется говорить как есть. — В общем… расклад такой, — он сцепил пальцы в замок, — примерно в таком же состоянии я забрал его из больницы, таблетки по рецепту не давал, просто… ну, так получилось, был занят тем, что приводил его в порядок. После прошлого приёма, я пошёл и по-честному купил все таблетки по списку. Начал давать их как положено. Но ему сразу стало плохо… — Ага… но, Серёжа, разве ты мне в прошлый раз не говорил, что принимаешь лекарства? — врач взглянула на него поверх очков. — Вы меня обманули? — П-простите… — его совестливая натура сжалась в комочек, пойманная с поличным. — Я… я подумал… если с-скажу, что Игорь… что Игорь не давал таблетки, то… его лишат опеки… Игорь кинул виноватый взгляд. Ну что он за идиот, почему больному человеку пришлось выкручиваться за его безалаберность?… — Тебе очень нравится у Игоря? — с мягкой улыбкой спросила женщина. — Ближе… — Сергей вздохнул, собираясь с духом, и принялся терзать свои пальцы. — Ближе Игоря у м-меня… никого нет. Вроде как, это даже очевидно, в некотором роде, но, услышав эти простые слова вслух, у Грома что-то нехорошо завозилось в груди. Он как-то не особо задумывался об этом с такого ракурса. Сам он просто понимал, что у Разумовского никого нет, но ни разу не думал о том, что сейчас он для него самый близкий человек. Это была слишком странная мысль, слишком сложная, чтобы осознать и принять. Она будто накладывала дополнительную ответственность. — Зайчик, ты не бойся, — психиатр ласково улыбнулась Сергею. — Никто тебя никуда против воли не заберёт от Игоря Константиновича. Для этого должна быть крайне серьезная и веская причина. Наши консультации, в том числе, направлены на то, чтобы скорректировать и подсказать, если вы с чем-то не справляетесь или у вас возникают сложности. Сможешь мне подробно рассказать, что тебя беспокоит? Как и когда началось? Сергей бросил быстрый взгляд на Игоря, тот едва заметно кивнул, и парень начал излагать свои ощущения. Врач всё внимательно фиксировала, быстро бегая пальцами по клавиатуре. Разумовский умел структурировать свои мысли, поэтому хотя ему и было тяжело, но рассказал он всё вполне понятно и много времени это не заняло. Марина Викторовна сняла очки, потерла переносицу и водрузила их обратно. — А я ещё и удивилась, как это ты у меня такой бодрый, да ещё и тревожный при таких препаратах… Пришла к выводу, что настолько вас хорошо предыдущие врачи изучили, что сделали идеальное назначение сильнейших препаратов, которые на вас благотворно так сказались… Мой хороший, тебе повезло, что ты так легко пережил резкую отмену. Ну, насколько это можно назвать лёгким. Бывают разные реакции, вплоть до попыток суицида… Игорь резко вскинул на неё взгляд. Мысленно он уже врезал себе под дых, а потом в челюсть с ноги. Оказывается, в том, что… сделал Серёжа его вины могло быть вдвое больше, чем он себе представлял. — А вот не обманывали бы меня, — продолжала врач, — я бы вам сразу лечение скорректировала! — мягко пожурила она, погрозив пальцем. — Ну, Марина Викторовна, мы поняли, что фигню сделали, — Игорь был похож на нашкодившего школьника, которого вызвал завуч. Он и правда испытывал сейчас острую вину, что сначала резко оборвал приём препаратов, заставив Серёгу испытывать жёсткие отходняки сразу после больницы, а потом не обсудил это в первый же приём и купил ему эту адскую смесь. — Вы теперь расскажите, как правильно с этой гадости уйти. Он умный, хороший парень, не надо из него овощ делать. Если… ну, там… от меня что-то зависит, я тоже могу сделать, как надо. Ефименко усмехнулась и принялась снова набирать что-то на компьютере. Потом отправила на печать и положила на стол горяченький лист с подписью и печатью. — Так, ребята, смотрите, вот здесь я расписала, как нужно будет снижать дозировку лекарств. Резко отменять большинство из этих препаратов нельзя. Поэтому придётся немного потерпеть, но постепенно станет лучше. Ещё вот эти таблеточки купите, они снизят тошноту, перестанете пить, когда дозировка станет минимальной, — она дождалась, пока они кивнут и продолжила. — А потом нужно будет попить вот эти антидепрессанты, они лёгкие, если будет недостаточно, то подберём другие. Вот это противотревожное. Ну и если резкие колебания настроения будут, можем вот такой нормотимик попробовать. Но давайте договоримся, если что-то пойдёт не так, вы сразу ко мне, хорошо? — А, ну… вопросов нет, — Гром даже немного растерялся, он-то был настроен воинственно, думал придётся доказывать и ставить ультиматумы, а тут… просто поменяли и всё. — Мы пойдём тогда? — Конечно-конечно, вот здесь распишитесь, — она показала аккуратным ноготком место, где майор поставил свой росчерк. — И… Игорь, вы тоже не стесняйтесь обращаться, если вам понадобится помощь. — А я-то чё, — неловко ухмыльнулся Гром. — Вы примерили на себя абсолютно новую роль, перестроили свою жизнь и быт, столкнулись с новыми сложными задачами и небывалой ответственностью. Это очень тяжело, не приуменьшайте свои эмоциональные затраты, вам тоже может быть трудно и это абсолютно нормально. Не стесняйтесь просить о помощи. — Ага, понял, — Гром неуютно кашлянул и засобирался, сложил листок пополам и убрал в карман. Потом глянул на Серёжу, который тоже поднимался, придерживаясь за спинку стула, и вновь обратился к врачу. — Марина Викторовна, а можно что-нибудь дать Серо… Сергею, чтобы ему так плохо сейчас в машине не было? Разумовский удивлённо замер, вовсе не ожидая такой просьбы. Он уже просто смирился, что нужно будет пережить дорогу до дома, а потом просто лежать пластом на любой попавшейся поверхности и постараться не заблевать Игорю всю квартиру. — Так, так, так… — женщина подумала немного, потом подошла к шкафчику. — Процедурный у нас на сегодня уже закрыт, но я сама могу вам сейчас укольчик поставить, должно полегче стать. Серёженька, садись на кушетку и рукав спусти. Возможно Игорю это лишь показалось, но парень будто стал ещё на тон бледнее. Тем не менее, он послушно пересел на кушетку, оббитую белым кожзамом, который скрипнул под ним. Он сглотнул, наблюдая, как Ефименко надевает перчатки, потом подходит и протирает бледное плечо спиртовой салфеткой. На этом Разумовский отвернулся и сжал край кушетки пальцами. — Серёженька, а ты у меня уколов боишься? Не боооойся, котёнок, лекарство не болючее, ставлю я аккуратно, вот так… — парень невольно вздрогнул, ощущая, как игла вошла в мышцу. Сердце само собой трепыхнулось, и он нахмурился, закрыв глаза. Он и раньше не особо любил подобные процедуры, стараясь избегать больницы всеми возможными способами, а после того, что с ним делал Рубинштейн… какие эффекты приходилось испытывать на себе после его уколов, как тело ломало и выкручивало… — Почти всё, потерпи, зайчик. Вот умница! Всё, одевайся, мой хороший. — С-спасибо, — облегченно выдохнул Разумовский и поскорее натянул рукав, будто она могла передумать.              За порогом кабинета будто стало легче дышаться. На самом деле в нервном напряжении пребывали оба. Как и в первый раз всё оказалось намного проще, чем они себе представляли. Сергей всё ещё не мог поверить, что у него нормальный врач. Она, вроде бы, правда стремилась ему помочь. При этом была такой доброй и ласковой с ним, что горло сжималось и уголки глаз пекло. — Я сейчас тебя домой завезу и сразу сбегаю в аптеку, куплю, что она сказала, потом пообедаем, да? — шумно выдохнув, Игорь продолжил тащить его по лестнице. Пора бы ему самому к тренировкам вернуться, а то за месяц дома совсем раскис, даже отдышка, вон, появилась. Сергей ничего не ответил, сосредоточившись только на том, чтобы спуститься и не отключиться. Уже на крыльце Игорь вспомнил, что так и не вызвал такси, полез свободной рукой в карман за телефоном, и вместе с ним случайно зацепил листок с рецептом, который спикировал прямиком в лужу. — Да блядь! — ругнулся майор, прислонил Серёжу к бетонным перилам и кончиками пальцев достал из лужи вымокший в грязной воде лист, по которому растеклись чернила. — Да ну ёб твою мать… чтоб тебя! Гром оглядел Разумовского и понял, что тащить его обратно уж точно не вариант. — Так, Серый, побудь тут, ладно? Подыши пока воздухом, пойду попрошу копию, а то видишь — всё нахрен расплылось! — Конечно, Игорь, — Разумовский устало улыбнулся и сильнее закутался в куртку. Холод бетона проникал сквозь джинсы, но чувствовать опору было всё равно приятнее. Гром быстрым шагом отправился обратно в здание, доводчик на двери с силой захлопнул её, огласив холл хлёстким эхом. Было странно остаться одному. Открытое пространство казалось бесконечным, давящим куда хуже стен и решёток. Внезапно он ощутил себя на плоту посреди моря, с которого не видно было ни одного берега. Запоздало пришла мысль, что нужно было зайти с Игорем в вестибюль. Он и раньше нечасто гулял, а сейчас и вовсе чувствовал себя не в своей тарелке. Успокойся, это просто улица. Улица ведь куда лучше палаты? Это не какая-то подворотня. Просто отвык. Надо… надо сосредоточиться на чём-то… воздух… свежий и прохладный, пахнет рекой… и дождь стучит… лужа по форме напоминает… Плюх! Замызганный чёрный кроссовок наступил в эту маленькую лужу, рассыпав брызги по сторонам, несколько из них грязными пятнышками въелись в штаны Сергея. Он поднял голову и встретился глазами с незнакомым парнем, который стоял сейчас слишком близко, чтобы считать это расстояние комфортным. — Это ведь ты? — блёклые серые радужки нервно бегали взглядом по лицу Серёжи. Редкие брови сошлись на переносице, делая и без того глубоко посаженные глаза ещё более грозными. — Ты Разумовский? Сергей совершенно растерялся. Он не знал этого человека. Либо не помнил. Он изо всех сил напрягал память, но никого с такой внешностью не смог отыскать у себя в воспоминаниях. На парне тоже был капюшон, скрывавший почти лысую, бритую голову, тонкие губы натянулись почти в оскале. — Кто вы? — попытался спокойно спросить Разумовский, с тревогой поглядывая на дверь. Скорее бы Игорь вернулся. У этого человека явно ничего доброго на уме. — Кто я? Кто я, ты спрашиваешь? — он нервно хохотнул, облизнув губы, потом снова яростно заговорил, тыкнув пальцем ему в грудь. — Я старший брат девушки, которую из-за тебя, уёбка, застрели! — П-простите… я-я… — Сергей немного отшатнулся, хотя отходить было некуда, неровный бетонный край уже врезался в бёдра. — Чё ты?! Чё ты, бля?! Я смотрел про тебя разоблачение на ютубе, мразота! Такие богатые выблядки как ты всегда лазейку найдут! Отсиделся где-то полтора года, прикинулся психом и вышел! — Всё н-не так… я… давайте п-поговорим, — паника мешала говорить, адреналин разогнал сердце на максимальные обороты, так что дышать становилось трудно. — Чё, блядь, ты мне втирать собрался, хуйло?! — рыкнул парень, схватив его за грудки. — Грохнул кучу народа вместе с пиндосами, так ещё и наша вышка тебя покрывает, по ходу. Архипова за тебя впрягалась, ты её сынок? Типичная схема, чтобы своё отродье прикрывать. — Это неправда! Я… В скулу прилетел удар, и Разумовский отлетел к мраморной квадратной колонне, рассекая бровь об угол. В глазах потемнело, боль накинулась сразу с двух сторон, оглушая своей силой и внезапностью, и он бы перевалился спиной через край, если бы нападавший не схватил его за одежду, впечатывая колено ему в живот. Дыхание перехватило и он повалился на колени, судорожно пытаясь втянуть воздух. Слева прилетел ещё один беспощадный удар и в лужу на асфальте закапала кровь.