Не возвращай меня

      Ещё немного и он бы разминулся с Ефименко, которая уже закрывала кабинет, когда Игорь, запыхавшись, остановился у дверей. На распечатку много времени не ушло, да и спустился он тоже быстро, перебирая ногами по ступенькам пустеющего отделения. Гром изо всех сил надеялся, что Разумовский не свалился в обморок, пока он бегал за рецептом. Почему-то эта мысль закралась непозволительно поздно. Подойдя ко входным дверям, уже стало понятно, что что-то не так. Хотя бы потому, что Серёжи на крыльце не было видно, зато стоял какой-то незнакомец и, судя по жестам и доносившимся словам, настроен он был крайне агрессивно. Сердце тревожно забилось, и Игорь ускорился, буквально вылетая из вторых дверей вестибюля. Хватило доли секунды, чтобы охватить взглядом развернувшуюся сцену: какой-то парень одной рукой вцепился в рыжие волосы, сжимая их в кулаке, а второй рукой замахнулся для сокрушительного удара. По Разумовскому было сложно понять, в сознании он или нет… он стоял на коленях, и в вертикальном положении его удерживала только чужая рука в волосах. По лицу текла кровь, запачкав джинсовку, штаны и забрызгав асфальт вокруг. Дальше тело двигалось само собой, используя адреналин в качестве основной движущей силы. Гром будто материализовался между ними, перехватывая руку обидчика и тут же сам заехал ему в челюсть. Парень отшатнулся, отпуская Разумовского, тот повалился на бок, прямо возле ног майора. Незнакомец сплюнул кровь и тряхнул головой, отступив на пару шагов. — Опа! — он усмехнулся окровавленными зубами. — Доблестный майор Гром! Теперь рыжему уёбку прислуживаешь? Норм платит? Хватает, чтобы совесть в жопу засунуть? — Я сейчас твой поганый язык тебе в жопу засуну, — рыкнул Гром и дёрнулся, было, в его сторону, но почувствовал, как сзади что-то вцепилось в его штанину. — И…горь… н… надо… — донёсся слабый, хриплый голос. Такой тихий, что мужчина едва расслышал. — Вы что тут устроили? — на крыльцо выскочил охранник, запоздало увидев на мониторах неладное. А может он просто решил вмешаться, когда был более-менее уверен, что сам не получит по лицу. По крайней мере, его внешний вид точно впечатляющим не назовёшь. — Сейчас полиция приедет! Услышав слова о полиции парень плюнул в сторону Грома и помчался прочь, перепрыгивая через две ступеньки. — Стой, сука! Инстинкты вопили рвануть следом, но нельзя же было бросить на крыльце истекающего кровью Разумовского. Тем более совсем рядом послышалась сирена, видать охранник действительно не только что заметил конфликт. От санитаров и то толку было бы больше, чем от такой охраны… Гром развернулся и опустился на колени, рядом с Серёжей. К своему стыду пришлось с некой долей облегчения признать, что выглядит он получше, чем когда его избил сам Гром. — Ну японский городовой! На пять минут оставил… — раздосадовано протянул майор. Он только сейчас осознал, как быстро колотится сердце и как сбилось дыхание. Это он типа занервничал, что ли?… Мужчина потянулся, чтобы убрать растрепанные волосы, которые местами прилипли к размазанной по лицу крови. Разумовский зажмурился и дёрнул голову в сторону, будто ожидая удара. — Тих-тих, не бойся, уже всё… Ладонь мягко легла на лоб, убирая волосы от лица. И всё-таки сильно он его отделал… Игорь осторожно взял его за подбородок и повернул, чтобы получше рассмотреть: бровь рассёк, скула уже налилась бордовым, губа разбита, бог его знает, куда ещё прилетело. — Серёг, кроме лица болит что-то? — он пытался поймать его слегка расфокусированный взгляд из-под болезненно нахмуренных бровей. Парень медленно положил руку на рёбра. — Ну-ка, дай глянуть. Он отодвинул куртку и задрал худи, обнаружив на бледной коже расползающийся синяк размером с ладонь. Наверняка не хилый пинок прилетел. Игорь ощупал это место кончиками пальцев, получив в ответ протестующий стон и россыпь мурашек. — Знаю, потерпи немного, надо убедиться, что не сломаны… — он сосредоточено проверил многострадальные рёбра и с удовлетворением отметил, что всё целое. — Сможешь подняться? Или в больницу поедем? Как ты? — Пожалуйста… д-давай поедем домой… — он попытался перевернуться, чтобы встать. Игорь тут же понял намерение и перехватил его за плечи, поднимая с земли. Сергей покачнулся и тут же привалился к нему, уткнувшись лбом в плечо. Гром обхватил его талию рукой, удерживая на ногах. У крыльца остановились две машины ППС. — Здравия желаю, товарищ майор! — тут же раздалось из машины. — Что случилось? — Да вот, какой-то мудак напал и избил, пока я на пять минут отошел. Скрылся в той стороне за домом, чёрная куртка с капюшоном, черные штаны с белыми лампасами, черные кроссовки, маленькая спортивная сумка через плечо. У охраны есть запись с камер. Ребята, — он обратился ко второй машине, — подбросьте до дома, там одной машины хватит. — Конечно, товарищ майор, садитесь, — полицейский вышел и открыл дверь, видя как Гром с трудом спускается с парнем по скользким ступеням. Это значительно упрощало задачу. Какой таксист захочет садить к себе грязного, окровавленного человека? Он осторожно усадил на заднее сидение едва ли не теряющего сознание Разумовского и сам сел рядом. — Парни, только помедленнее, лады? — попросил Гром и назвал адрес. — Заявление-то будете писать? — спросил лейтенант на пассажирском сидении. — Нет! — поспешно хриплым голосом гаркнул Разумовский. — В смысле? — Игорь удивлённо на него воззрился. — Он тебя вон как разукрасил. Что вообще случилось? Уж точно не ты драку начал! — Заслужил, — тихо выдохнул парень. — Так, ладно… дома поговорим, — Гром поджал губы, уже предвкушая, какую хрень ему придётся выслушать.

***

      Почему каждый раз дорога домой превращалась в спортивное испытание? Хоть раз они смогут нормально зайти? Мужчина преодолевал одышку, пытаясь хоть как-то облегчить Сергею путь наверх. Разумовский чувствовал волны какого-то раздражения и злости, которые исходили от Грома, поэтому бесконечно извинялся, но тот ворчливо осекал любые попытки. Игорь злился исключительно на себя, на свою неуклюжую заботу, которая пока не принесла ничего доброго. Как так получалось, что он всякий раз принимал решения, которые приводили а ухудшению ситуации? И сейчас… парень и так едва живой из дома выходил, а возвращается в ещё худшем состоянии. Очень хотелось расспросить, что произошло, но идти и разговаривать было просто нереально. Дома он с облегчением плюхнул Разумовского на стул, быстро стянул с себя куртку и грязные на коленях джинсы, оставшись в футболке, носках и трусах, и принялся раздевать Сергея. Тот вообще был грязный с головы до ног. Сидел и не шевелился, если бы не хмурился, то и вовсе можно было подумать, что сознание потерял. С него пришлось снять вообще всё, кроме нижнего белья. Синяки проявлялись во всей красе: на коленях, на груди и сбоку. Гром пересадил его на диван, и парень съёжился, обнимая себя руками. — Ща, погоди маленько, я принесу одежду, — Игорь торопливо залез в шкаф и достал домашние штаны и футболку. — Давай-ка оденем тебя и надо лицом заняться. Серёжа послушно продевал ноги в штанины, неуклюже приподнявшись, чтобы их натянуть на бёдра, потом, поморщившись, поднял руки для футболки, и снова весь подобрался, угнездившись в углу дивана. Игорь посмотрел на его растрепанный и несчастный вид, невольно проводя параллель с мокрым бездомный котом, и укрыл его пледом, накинув сзади на плечи. Серёжа поднял благодарный взгляд и шепнул «спасибо». В который раз за полтора месяца майор полез за своей бесхитростной аптечкой. Такими темпами скоро и в ней нужно будет пополнять запасы. Он сел рядом с парнем, поставив всё необходимое на столик рядом. Смочил полотенце в теплой воде и аккуратно начал стирать грязь и кровь с лица. Можно было отдать это всё и сказать, чтобы сделал сам, но… почему-то было очевидно, что сейчас ему нужно помочь привести себя в порядок. Весь его вид буквально кричал о том, что вот сейчас ему нужна забота. Ну хотя бы сейчас Игорь должен был искупить свою оплошность?… Разумовский прикрыл глаза, слегка вздрагивая от прикосновений. Гром придерживал его за подбородок, ощущая под пальцами едва заметную щетину. Это уже был серьезный признак того, как хреново ему было эти дни. Хотя особо густой растительностью его лицо не отличалось, но он всегда любил ходить гладковыбритым. Убрав большую часть грязи с лица, Гром спохватился и достал из морозилки два пакета замороженных овощей, которые остались после Юлиного краткосрочного отпуска. — Давай ты лучше приляжешь, — он помог парню опуститься на подушку. — А пледом я тебя сверху укрою. Так, давай-ка холод приложим… Гром взял пакет скандинавской овощной смеси и аккуратно приложил к порезу на брови, парень зашипел и дёрнул рукой, но тут же опустил её, сжав плед на груди. — Ага, ты сможешь сам держать? Давай, а я пока вот сюда, — Игорь приложил другой пакет мексиканской смеси к губе и скуле. Сергей прикрыл глаза, выравнивая дыхание. После небольшой паузы Игорь решил, что самое время, когда можно, наконец, спросить. — Какого хрена там случилось? Разумовский вздохнул, мазнул по нему взглядом и отвёл глаза в сторону. — Он… хотел отомстить за сестру… — Она…? — Гром, конечно, понимал, к чему всё идет. — Погибла, — бледные губы сжались, заставив тут же болезненно зажмуриться. — Вроде бы попала под обстрел дронами. — То есть её застрелил дрон Хольта, запущенный с лёгкой руки Волкова, а морду он пришёл бить тебе на крыльце психдиспансера? Мы же на всю страну всем всё рассказали и объяснили на сто раз… — Он смотрел расследование на ютубе, что-то про то, что я ото всех откупился и всё такое и это бред, конечно, но в остальном… в остальном он прав, Игорь, — парень тяжело сглотнул. — Да с хрена ли он прав-то? Мало ли что там на ютубе говорят?! — Игоря раздражало, что Разумовский не понимает очевидного. — Игорь! — он сел, откуда-то находя силы спорить. Гром хотел, было сказать, мол, пакеты сползают, но на него смотрели горящие голубые глаза, в них дрожала ненависть, отвращение, и всё это он испытывал по отношению к себе. — Этот человек потерял свою сестру из-за меня! Изначально всё это — из-за меня, ты же сам это знаешь! Я понимаю, что другие тоже виноваты, но… моей собственной вины ничего этого не отменяет! — Серый, ты… — Чумной доктор появился, когда мне хотелось бороться с такими, как Гречкин, по итогу я сам сейчас ничем не лучше! Понимаешь, я сам стал Гречкиным! У него дрожал подбородок, прозрачная пелена в глазах дрогнула и покатилась по щекам, его ощутимо потряхивало и весь он превратился в вибрирующую нервом, натянутую струну. — Да какую хуйню ты несёшь?! — не выдержал Гром. Резкий тон заставил вздрогнуть и завладеть вниманием. Игорь в самом деле злился. — Ты же не тупой, чтобы реально не видеть разницы между собой и Гречкиным? — И из-за меня, и из-за него брат лишился сестры, — тихо пробубнил Разумовский, отводя глаза. — Ну пиздец, одно и то же! — Гром хлопнул себя по колену. Потом он опустил голову, выдохнул и начал спокойнее. — Хочешь знать какая между вами основная разница? — Какая? В том что я до сих пор жив? — пробурчал парень. — Разумовский, ты когда успел таким вредным стать? — почти искренне удивился Гром. — Видать реально сильно тебе по голове настучали… Эта гнида Гречкин не испытывал ни малейшей доли сожаления. Я был на том заседании. Пока Лёша давился слезами, давая показания, эта мразота сидел, улыбался и на весь зал хлебал какой-то напиток через трубочку. И он буквально купил себе свободу. А теперь посмотри на себя адекватно: ты буквально был болен, вместо помощи получил в союзники отбитых уебанов, которые помогли доломать жизнь тебе и остальным. Ты сам помог это прекратить. Ты уже прошел нечто куда хуже, чем колония строгого режима, выдержал пытки, почти умер и до сих пор испытываешь угрызения совести за то, на что не мог повлиять. Если всё это недостаточно убедительно для тебя, то поверь, будь ты хоть каплю похож на Гречкина, я бы пальцем о палец не ударил, чтобы достать тебя из той клиники. Даже за миллионы долларов. Так тебе понятнее? Разумовский совсем весь сжался, занавесившись волосами и роняя слёзы на плед. Кажется, он окончательно сдался. Гром будто подцепил одну из самых острых и толстых заноз, медленно вытаскивая её из измученного сердца. — Я устал, Игорь… — совсем тихо произнёс он, будто и не надеялся, что его услышат. — Знаю, — сочувственно откликнулся Гром и положил руку на худое плечо. — Но придётся запастись терпением, конечно ты ещё столкнешься с враждебно настроенными людьми, но не стоит забывать, что огромное количество людей сопереживают и поддерживают тебя. Ты просто об этом не знаешь… Серёг, ну чего ты? М? Не в силах что-то на это ответить, Разумовский просто закивал, продолжая смотреть куда-то себе в колени, только плечи вздрагивали от беззвучных всхлипов. — Эх ты, иди сюда, — Гром вздохнул и одним лёгким жестом заставил Серёжу привалиться к своей груди, что тот и сделал, словно неваляшка. Мужчина поглаживал его по плечу, что скорее напоминало растирания. Парень с готовностью уткнулся носом в футболку, будто только этого и ждал. — Ты прости меня, я не должен был оставлять тебя там одного. Просто не подумал, что за такое короткое время что-то может случиться. Такое больше не повторится. — Ты не виноват, — хрипло запротестовал Рыжий. — С-спасибо, что заступился. — Кхм, так… давай-ка лицом займёмся, а то фанатки твои не простят, — Гром осторожно отстранил от себя парня и уложил обратно на подушку. Возможно ему лишь почудилась тень разочарования, мелькнувшая в этот момент на лице Разумовского. Серёжа обречённо покосился на перекись и даже задержал дыхание, когда смоченная в ней вата приблизилась к глубокому порезу. — Не, ты неправильно делаешь, — Гром затормозился. — Наоборот, выдохни полностью, будет не так больно. — Л-ладно, — неуверенно ответил Разумовский и сделал, как сказали. Чёрт его знает, насчет «не так больно». Больно было очень, но вот воздух он весь выдохнул, поэтому вскрикнуть не получилось. Уж не в этом ли весь фокус? Лицо перекосила гримаса боли и Сергей вжался в подушку, будто пытаясь уклониться от неприятных ощущений. — Ничё-ничё, нормально, — ухмыльнулся Гром и даже подул пару раз на исходящую пеной рану. — Терпи, боец! Так странно, что он говорит и делает всё то же, что когда-то его отец говорил ему, обрабатывая раны после особо жёстких потасовок в школе… Слова и действия опережали мысли и хоть какой-то анализ. Сосредоточившись на этой странной мысли он закончил мучить Сергея перекисью и заклеил раны пластырем.