Fated Mates

Ноги подгибаются под тобой, ты прислоняешься к уже закрытой двери ванной и сползаешь на пол. Что, чёрт возьми, только что произошло? Всё казалось размытым. Память о чужом. Ты ни в коем случае не будешь жаждать кого-то вроде него. Как будто в его присутствии вся ненависть и гнев, которые ты испытываешь по отношению к вампирам, отходят на второй план. Так легко забыть, кто он, что он такое. Так легко впасть в истерическое соперничество, полное уколов и оскорблений. Можно сказать, что это даже… приятно. Ты поднимаешься на ноги и бежишь к умывальнику, чтобы плеснуть себе в лицо водой. Этого не может быть. Что бы это ни было, это была случайность. Это никогда, никогда не повторится. Где-то в глубине души ты почти уловила собственную ложь. Одевшись и морально подготовившись, ты возвращаешься в комнату. Тебя встречает пустая спальня. Ты с облегчением вздыхаешь и берёшь свои вещи, прежде чем отправиться в путь. Ты встречаешься со своей группой на нижнем этаже. Головы поворачиваются в твою сторону и кивают в знак приветствия. Хотя Астариону интереснее поболтать с буфетчицей, которая сейчас его обслуживает. Ты ощетинилась при виде этого, но вычеркнула это из своей памяти. С тобой этого никогда не случалось. С ним этого никогда не случалось. Проблема решена. Ты проскальзываешь за столик рядом с Карлах, которая подталкивает к тебе тарелку с завтраком. — Как спалось, королева красоты? — спрашивает Карлах. Отвечая, ты жадно опустошаешь тарелку перед собой. — Лучший ночной отдых, который у меня был за последнее время! — радостно отвечаешь ты между тем, как набить рот. Карлах смеётся, когда ты пытаешься вытереть рот. — Вот так, — Гейл протягивает большой палец и вытирает твой подбородок там, где осталось немного еды. — Как новенькая. Он сияет. Ты не можешь помочь легкому румянцу, покрывающему твои щеки. — Ой, спасибо, Гейл, — хоть и без твоего ведома, Астарион наблюдает за происходящим с явным отвращением. — Хорошо, хорошо, ну, если вы все напились, мне бы очень хотелось вернуться на дорогу. Места, где можно побывать и всё такое, — объявляет Астарион. Он выдвигает из-под себя стул и направляется к двери. Ты поднимаешь бровь в сторону Шэдоухарт. — Прежде чем вы вышли из своей комнаты, мы нашли некоторые сведения о потенциальных лекарствах от головастиков. Есть жрица-гоблин, которая служит Абсолюту. Предположительно, она находится в селунитских храмах в нескольких городках недалеко от Элтурела. Шэдоухарт продолжает объяснять. На этом вы заканчиваете завтрак и отправляетесь в путь вместе с остальной группой. Через несколько часов вашего путешествия ваша группа натыкается на затемнённую тропу. На грунтовой дороге, ведущей вперёд, вырисовываются знаки на языке, который вы не узнаёте. Огромные деревья с толстыми верхушками затемняют путь почти до темноты. От тьмы не исходит ни звука. Ни щебетания певчих птиц, ни шороха оленей. Только воющий ветер, проносящийся между ветвями деревьев. Что-то в этом вызывает у тебя беспокойство. Ты останавливаешься как вкопанная при виде этого зрелища. Тебе почти хочется сказать всем, чтобы они развернулись. Спросить у попутчика другой путь вперёд. Как только ты захотела повернуться и что-то сказать, Астарион подошёл к тебе плечом к плечу. Он смотрит на тебя и цокает языком. — Боже мой, только не говори мне, что ты напугана, маленькая убийца? — он издевается. Ты усмехаешься и скрещиваешь руки в знак протеста. — Нет, я… Я просто… обеспокоена. О всеобщей безопасности, — защищаешься ты. Он только посмеивается, идя дальше по тропе. Шэдоухарт успокаивающе сжимает твоё плечо. — Всё будет хорошо, — говорит она, прежде чем последовать за Астарионом. Как бы тебе ни хотелось оценить то, что она говорит, ты не сможешь помочь нервной ямке в желудке. Ты проглатываешь свой страх и направляешься вперёд вместе с остальной группой. Внутренности леса такие же захватывающие, как и вход. Ты держишь руку на лезвии, которое лежит на боку. Гейл начинает рассказ о том или ином волшебном лесу, прежде чем тебя останавливает звук. Он слабый, но хруст веток слева заставляет тебя насторожиться. Остальные тоже это слышат и останавливаются вместе с тобой. Звук прекращается, и ты ждешь немного, прежде чем продолжить. — Наверное, потерявшийся олененок, вероятно, такой же напуганный, как и наша маленькая свинцовая, ах-х! — издёвка Астариона прекращается, когда стрела попадает ему прямо в плечо. Он падает на корточки, дотягиваясь до неё. Остальная часть вашей команды также приседает и размахивает оружием. Еще больше стрел летят с вершин деревьев, и вы все бросаетесь в укрытие. Астарион, Карлах, Лаэзель и ты идете по левой стороне тропы, а остальная часть команды идёт по другой. Вы с Лаэзель отправляетесь метать ножи и стрелы туда, где Карлах чуть ли не сжигает деревья. Астарион наносит урон настолько хорошо, насколько это возможно сделать одной рукой. Ты видишь, как другие члены вашей группы сражаются так же упорно. По мере того, как оружие летит, количество стрел уменьшается, пока совсем не прекращается. Запыхавшиеся и окровавленные, вы и Лаэзель несётесь вперёд, чтобы посмотреть на нанесённый урон. Небольшой флот гоблинов лежал мёртвым, разбросанным по лесной подстилке. Вы обе быстро пытаетесь взять с них что-нибудь полезное, прежде чем перегруппироваться. Шэдоухарт делает всё возможное, чтобы вылечить плечо Астариона тем, что у неё есть под рукой. — Похоже, на кончике стрелы было немного яда. У меня есть большая часть того, что мне нужно, чтобы очистить его организм, но может потребоваться несколько часов, чтобы яд полностью покинул его тело, — объясняет Шэдоухарт. Лицо Астариона перекошено от боли, он держится за раненое плечо. — Их лагерь недалеко. Я говорю: прикончим тех, кто остался, и переночуем там, — настаивает Лаэзель. Ты киваешь в знак согласия и помогаешь Шэдоухарту поднять Астариона на ноги. Всегда высокомерный, он отмахивается от помощи и по-прежнему полон решимости действовать так, как будто его ничто не ранило. Ты закатываешь глаза, но опускаешь их, прежде чем вступить в очередную «ссору влюблённых». Группа следует за Лаэзель, которая выслеживает лагерь гоблинов. Чтобы добраться туда, потребуется некоторое время. Во многом это связано с полученными травмами. Ты внимательно наблюдаешь за Астарионом, пока он задыхается при каждом шаге. Ты можешь сказать, что он потерял немало крови по тому, что он кажется еще более бледным, чем обычно. Яд придает ране корявый зелёный цвет. На его лице выражена агония, и это говорит о том, что ему было очень и очень больно. Наконец вы все выходите на небольшой гребень, спускающийся на поляну. Ниже находится лагерь гоблинов, в котором их осталось небольшое количество. Тебе и твоей группе почти не потребуется усилий, чтобы бесшумно зачистить их сверху. Как только последние мертвы, вы все спускаетесь вниз. К твоему удивлению, в лагере оказалось довольно много припасов. Осматривая окрестности, ты находишь палатку с запасами, полную сушеного мяса, фруктов, лекарств, мыла и многого другого. Ты машешь всем рукой и практически чувствуешь волнение из-за того, что у тебя под рукой так много еды. Карлах быстро разжигает огонь, пока ты с Гейлом раздаёшь всем еду. Все садятся вокруг костра и копаются в еде. Астарион сидит на бревне. Рядом с ним лежит нетронутая тарелка. Шэдоухарт сделала всё, что могла, чтобы исцелить его, но потеря крови доходила до головы Астариона. Боль жгла плечо. Словно читая его мысли, ты подходишь и садишься рядом с ним. — Уилл упомянул, что видел ручей прямо за деревьями. Как насчет того, чтобы промыть эту рану? — спрашиваешь ты. На твоём лице нет ни злобы, ни намёка на какие-либо скрытые мотивы. Просто искренняя забота, а твои брови нахмурены от беспокойства. В желудке Астариона что-то переворачивается, и он быстро подключается. — Если ты ищешь способ увидеть меня обнажённым, ты можешь просто спросить, — Астарион отшучивается, как и всегда. Как бы он ни старался сохранить вид хладнокровного высокомерия, в его словах можно услышать болезненность. Ты слегка ударяешь его по здоровому плечу. Он изображает слишком драматичный, обиженный вид. — Или я хочу убедиться, что ты исцелён. Ты нужен мне живым, помнишь? — говоришь ему ты. Ты встаёшь, протягивая ему руку, чтобы помочь ему подняться. Он игнорирует это и встаёт самостоятельно. Ты берёшь ведро, мыло и постельное белье из палатки с припасами и ведёшь Астариона к лесу. Вы слышите вой и свист ваших спутников, но вы оба игнорируете их. Вам не понадобится много времени, чтобы выйти на реку. Астарион плюхается на ближайшее поваленное дерево, пока ты приносишь воду. Сидя перед ним, ты помогаешь аккуратно снять окровавленную рубашку. Ты можешь сказать, что у него есть ещё один ехидный комментарий, но ты закрываешь его рот взглядом. Он пытается посмеяться над твоим выражением лица, но, снимая с раны рубашку, он краснеет от боли. Кровь вокруг раны заставляет ткань прилипать к его коже, как клей. Ты осторожно отнимаешь ткань с максимальной нежностью. Астарион наблюдает за тобой, пока ты пытаешься освободить его от рубашки. Даже несмотря на боль, он не может не чувствовать себя загипнотизированным тобой. То, как твои глаза сверкают решимостью. То, как ты сосредоточенно прикусила губу. Это почти отвлекает его от жгучей боли в плече. — Ладно, держись. Может быть немного больно, — ты предупреждаешь сразу. Прежде чем начать протирать колотую рану, ты намочила тряпку в мыльной воде. Астарион шипит от боли, но остаётся неподвижным. Чтобы отвлечься, он спрашивает тебя. — Почему Казадор? — он ловит себя на том, что наконец-то спросил это. Он думал об этом с тех пор, как несколько дней назад вы заключили сделку. Какое ему дело до не-вампира? — Ой, а ты прямолинейный. И грубый, могу добавить. Не из тех, кто любит лёгкие разговоры? — ты уклоняешься от вопроса. Твой разум уже желает отправиться в это темное место. К воспоминаниям, от которых ты так стараешься убежать. — Я не думаю, что это ответ, — он возражает. Ты фыркаешь, смеясь над ним, прежде чем вернуться к серьёзности вопроса. Ты никогда никому раньше не говорила. Не то, чтобы действительно был кто-то, кто знал Казадора до Астариона. Но тебе пришлось нести свою травму, своё горе. И ты сделала это одна. Но что-то нарушает твоё молчание и слова слетают с твоих губ. — Он убил мою семью. В сделке с моим отцом что-то пошло не так, что стоило ему жизни всей нашей семьи, — ты смотришь на свою работу, отказываясь встретиться взглядом с Астарионом. Прежде, чем он успел ответить, ты просто молча покачала ему головой. Ты не была готова услышать «Мне жаль», сопровождающее вашу историю. Или же обсуждать это дальше. Астарион, кажется, понимает и кивает головой. Проявив немного решимости и осторожности, ты почти полностью очистила рану. Ты берёшь принесенный с собой лишний кусок белья и обматываешь им рану, чтобы она зажила быстрее. Ты смотришь на Астариона, готового сделать какой-нибудь комментарий, чтобы снять напряжение, прежде чем замечаешь, каким измождённым он выглядит. Его глаза находят твои, и впервые они кажутся… уязвимыми. — Астарион, ты в порядке? — твоя рука ложится на его щеку, полностью поворачивая его лицо к твоему. Он вздыхает, и ты можешь видеть лёгкую дрожь в его теле. — Мне нужно покормиться. Но в таком состоянии я не знаю, насколько это возможно, — вздыхает он. Он чувствует, как голод трясёт его клыки. Как у него воет живот и болит горло. Он помнит этот тип голода. Когда он думал, что умрёт от милости Казадора, утаившего отвратительных паразитов. Ты ищешь его глаза и находишь только правду. Ты тяжело сглатываешь и поднимаешь руку, чтобы смахнуть волосы с плеча. Ты отводишь голову в сторону и держишь руки на коленях. — Ну, тогда поторопись. И не думай, что я буду предлагать это каждый раз, когда тебе будет плохо, — твой голос дрожит. Твой разум и тело кричат тебе, что это ужасная идея. Ужасная идея. Но судя по тому, как Астарион смотрит на тебя, ты понимаешь, что ему будет только хуже, если он не утолит свой голод. Голова Астариона резко дёрнулась вперед, и его глаза чуть не вылезли из орбит. Он тебя правильно услышал? Ты действительно предлагала ему себя? — Дорогая, ты уверена? — спрашивает он в замешательстве. Он видит дрожь в твоём теле, но ты всё ещё киваешь головой. Он берёт твою руку в свою и приближается к твоей шее. — Скажи мне, когда остановиться, и я обещаю, что сделаю это. Он шепчет тебе в кожу. Лёгкий понимающий кивок — это всё, что ему нужно, прежде чем он обнажит клыки. Его зубы впиваются тебе в горло, и ты не можешь сдержаться. У тебя перехватывает дыхание. Ты сжимаешь руку Астариона, ища поддержки. Это заставляет все мысли улетучиваться. Укус объединяет вас двоих в одно целое, как будто вы — две части одной души. Это больно, но в то же время как-то успокаивающе. Словно от него хлынула волна комфорта и принадлежности. Ты наклоняешься к нему и расслабляешься. Для Астариона это как будто впервые видеть цвет. Как будто земля разверзлась и освободила его от многовекового забвения. Нахлынувшее чувство эйфории охватило его, когда он жадно глотал твою восхитительную кровь. Это слишком знакомое чувство связи жаждет завязаться внутри него. Взять и заявить о себе, как о том, что ты по праву принадлежишь ему. Что вселенная подарила ему вторую половинку, и всё, что ему нужно было сделать — это протянуть руку и взять. Астарион чувствует головокружение от силы. Похоть. Всепоглощающее чувство, что ты станешь его разрушением и воскрешением. Ты нежно сжимаешь его руку, чувствуя, что у тебя всё больше и больше кружится голова. Ты чувствуешь головокружение, как будто растворяешься в облаках. Он не замечает твоего намёка, и ты сжимаешь его руку еще раз. «Астарион». Ты едва можешь говорить шёпотом. При этом он выходит из транса и отстраняется от тебя. Он слизывает остатки крови из твоей шеи, и ты дрожишь от прикосновения его языка. Это активизирует что-то внутри него, посылает электричество прямо в его ядро. Ты смотришь на него с почти дурацкой улыбкой. Он не может не улыбнуться в ответ, даже когда твоя кровь блестит на его клыках. — Эй, ты не убил меня, —смеёшься ты, он не может не посмеяться вместе с тобой. Он легко может сказать, что из-за потери крови ты почти опьянела. Сонливость взяла верх. — Ты маловерна. А теперь давай возвращайся в лагерь, — он отряхивается и помогает тебе встать рядом с ним. Ты бросаешь на него растерянный взгляд. — И куда ты пойдешь? — спрашиваешь ты. Его глаза темнеют от блеска. Он выглядит сильнее. Счастливее. Готовым взяться за что угодно. — На охоту, моя маленькая убийца. Я скоро вернусь, — с этими словами он уходит в ночь. Возвращаясь в лагерь, ты не замечаешь звук шагов поблизости. Не замечаешь скрытого колдуна, спрятавшегося среди деревьев и идущего вслед за Астарионом. Ты просыпаешься от крика возле своей палатки. Солнечный свет струится сквозь тонкую ткань и заставляет тебя моргать, прогоняя сон из глаз. Ты трёшь глаза ладонями и пытаешься выпрямиться. Крики снаружи становятся только громче. Ты почти набрасываешь подушку на голову и пытаешься поспать ещё. Пытаешься игнорировать любые детские споры, происходящие между твоими спутниками. Но слово «вампир» заставляет тебя резко проснуться и выбежать на улицу. Ты обнаруживаешь, что Гейл возглавляет группу, покуда они загоняют Астариона на край лагеря. Его руки подняты в знак защиты. Он набрасывается на них с оскорблениями. — Назови мне хотя бы одну вескую причину, по которой мне не следует проткнуть колом твоё мёртвое сердце! — кричит Гейл. Остальная часть вашей группы стоит за его спиной, готовая наброситься. Ты бежишь в сторону Астариона, не задумываясь. — Тав! Осторожнее! Он… — начинает Карлах. «Вампир». Заканчиваешь ты, вставая перед Астарионом, между ним и желающими его убить. Все выглядят шокированными твоим признанием. Даже Астарион кажется ошеломленным. Почему ты защищаешь его? — Ты знала? Ты знала и позволила ему следовать за нами? Жить? — Уилл спрашивает. — Именно это я и сделала, — ты сохраняешь хладнокровие, насколько можешь. Но твоя рука дрожит прямо над лезвием, которое ты держишь в кобуре у бедра. — Зачем, во имя бога, ты это сделала? Ради бога, ты охотник на вампиров! — Уилл продолжает напирать. Почему-то ответ прост. Признаться в этом будет проще, чем ты думала. — Потому что я доверяю ему, — наступает тишина. Твоё сердце бешено бьётся, пока ты пытаешься придумать план побега, если дела пойдут плохо. Астарион почти забывает о разъярённой толпе перед ним. Твои слова застревают в его памяти и занимают все её пространство. Доверяешь. Ты доверяешь ему. Тому, кто всегда был обманщиком. Лжецом, мошенником. Тому, кому никогда не доверяли и никогда не давали повода. И ты, маленький охотник на вампиров, поверила ему. Партнёрские узы поют в его сознании и ярко сияют. — Назовите нам хотя бы одну причину доверять ему, — парирует Гейл. Тебе требуется секунда, чтобы подумать о веской причине, прежде чем твоя рука тянется к воротнику. Ты сбрасываешь куртку и опускаешь ворот рубашки. Ты обнажаешь следы укусов, которые Астарион оставил на твоем теле прошлой ночью. — Потому что он насытился мной и остановился. Потому что я доверилась ему, и он не сделал ничего, чтобы поколебать доверие. Я дала ему шанс на свою жизнь, но он отказался. Это значит, что вы все можете сделать то же самое, — ты ослабляешь хватку на рубашке и наблюдаешь за реакцией каждого. Все они казались ошеломлёнными, не ожидая твоего ответа. Астарион тоже едва может в это поверить. Он делает шаг вперед и встаёт рядом с тобой. Его плечи касаются твоих, когда он приближается. — Мы все страдаем от этих ужасных червей в наших головах. Мы все в одной команде. Кроме того, я обладаю самоконтролем, — он пытается успокоить группу. Это занимает мгновение, но напряжение в воздухе рассеивается. Плечи опускаются, оружие убирается в кобуру. Вокруг слышны вздохи облегчения. — Ну, если ты не кусаешься, думаю, на этом всё, — говорит Шэдоухарт, отворачиваясь. Остальная часть группы ворчит в знак общего одобрения и возвращается в свои палатки. Ваши тела наконец расслабляются, когда ты отпускаешь дыхание, о котором даже не подозревала. Ты смотришь на Астариона и обнаруживаешь, что он смотрит на тебя. Ты поворачиваешься, чтобы спросить, о чём он думает, прежде чем его губы касаются твоего лба. Поцелуй стремительный, едва касающийся кожи. Но всё равно румянец расцветает по всему телу. Ты смотришь на него и видишь, что он улыбается. — Спасибо, твоя доброта не будет забыта, — говорит он, прежде чем уйти в свою палатку. Ты замираешь в одном положении, не в силах двигаться или думать. Твоя рука тянется вверх и касается того места, где он тебя поцеловал. Ты осматриваешь свои пальцы, как будто ища доказательства того, что это действительно произошло. Что-то глубокое и древнее пробуждается глубоко внутри тебя, и ты ужасаешься тому, насколько тебе это понравилось.