Золушка из Рио

4 марта Не совсем представляя, как вылавливать Гунтрама с детьми на территории довольно большого зоопарка, где я прежде никогда не бывала, я сразу же после открытия заняла пост у входа, но эта суббота выдалась необыкновенно солнечной и теплой для начала марта, и, казалось, что поглядеть на животных устремилась половина Цюриха. Я с час топталась на пятачке в несколько метров, но когда охрана начала настороженно коситься на меня, сдалась и пошла по дорожке зоопарка, сверяясь с картой-схемой. Оставалась надежда, что дети Гунтрама обязательно захотят посмотреть на недавно родившегося слоненка. Время близилось к часу, но они так и не пришли, либо я их пропустила, заглядевшись на хвостатого малыша. Он был трогательно неуклюж и пуглив, пытаясь спрятаться от всеобщего внимания у мамы под брюхом. В два часа мне надоело ждать, и я отправилась в кафетерий, мысленно оправдывая себя тем, что дети Гунтрама наверняка тоже захотят есть и у меня есть шанс застать их там. Взяв кофе и салат, я сумела занять столик, с которого просматривался весь зал, но сколько не вертела головой, так никого похожего на них и не увидела. За окном сияло солнце, и я решила забить на задание де Морнэ и погулять по зоопарку, как обычный посетитель. Нет, не как обычный. Как человек, который попал в зоопарк второй раз в жизни. Первый был в школе, и я мало что помню, потому что всю дорогу проболтала с мальчиком, который мне тогда нравился. Пару лет назад его нашли мертвым возле мусорного контейнера. Не все ребята из моего бывшего класса дожили до тридцати. Такова жизнь. …Через некоторое время я оказалась у небольшого бассейна для «представителей семейства ластоногих», как гласила табличка. Здесь обитали морж, два тюленя и морской котик. Было время кормления, и за забором у бортика появился служитель с ведром мелкой рыбы. Грациозные, гибкие звери нарезали круги у его ног и наполовину высовывались из воды, стараясь поймать очередную рыбку. Я заметила, что морской котик не участвует в состязании за корм. Он неподвижно лежал на берегу искусственного островка, не выказывая интереса к происходящему. Служитель размахнулся и бросил очередную рыбешку ему под нос, но котик не отреагировал. Мужчина расстроенно покачал головой. Он спрыгнул с бортика и пошел с пустым ведром в мою сторону. — Почему он не ест? — спросила я, когда мужчина проходил мимо меня. — Видимо, скучает по девушке, которая здесь раньше работала, — вздохнул он, останавливаясь. — Она уволилась несколько дней назад, и с тех пор Барри тоскует. — Как собака?! Не знала, что морские котики так сильно привязываются к людям… — Иногда такое бывает. У них высокий уровень интеллекта, они различают людей и любят, когда с ними играют. Он ушел, и толпа, наблюдавшая за кормлением, постепенно рассосалась. Я прошла вдоль ограды и встала поближе к печальному котику. Нас разделяла металлическая сетка и несколько метров воды. Я некоторое время смотрела на него, но он не шевелился, и мысли сами собой потекли по другому руслу. Что мне делать дальше? Идти работать в колл-центр очень не хотелось, может, стоит поискать работу в баре? Это единственное, что я хорошо умею. Вот интересно, Горан из тех людей, которые считают, что из-за стойки бара женщине всего два шага до панели?.. «Даже если да, — сказала я себе, — какая мне разница, всё равно я его больше никогда не увижу». От приглашения на кофе он отказался, значит, не заинтересован продолжать знакомство. Конечно, будь мне хотя бы двадцать пять, так просто он бы от меня не ушел. Но мне не двадцать пять… Время пролетело, а вспомнить нечего; мне уже за тридцать, и у меня нет ничего — ни собственной семьи, ни образования, ни нормальной работы — а в данный момент вообще никакой работы и сто пятьдесят долларов на карточке, не хватит даже заплатить за следующий месяц аренды, если не Морнэ не подкинет. Друзья есть, но они остались в Бразилии, а здесь никого. Только этот паук, который явно плетет сеть, то ли для Линторффа, то ли для Гунтрама. Я услышала, как впереди плеснула вода, и подняла глаза. Усатая мордочка Барри торчала из воды. Похоже, он внимательно меня изучал. Я подошла вплотную к сетке и позвала его по имени. Он громко фыркнул и нырнул в воду, но не успела я расстроиться, что спугнула его, как он снова показался на поверхности, у самого бортика. Воодушевленная его вниманием, я стала говорить ласковым спокойным голосом, какой он умный да хороший, — как обычно хозяева разговаривают с любимыми собаками и котами — и мне показалось, что он меня слушает. — Ну ничего себе — ожил! Я обернулась. Это был работник зоопарка, с которым я говорила до этого. Он взволнованно смотрел на котика. Потом обернулся ко мне: — Наверное, вы напомнили ему Ингу. Ростом, фигурой… Да и голос немного похож. Есть-то будешь, Барри? В ответ котик плеснул ластой и гордо поплыл прочь. Мужчина с досадой хмыкнул. — Он у вас с характером, — улыбнулась я. — А знаете что, давайте я попробую его покормить? Вдруг мне удастся привлечь его внимание… Мужчина удивленно моргнул. — Спасибо, но это исключено, — мягко сказал он. — Морские котики не так безобидны, как кажется. В природе, если не хватает пищи, они иногда нападают на акул и выходят из схватки победителями за счет преимущества в весе. Я с уважением взглянула на Барри и снова повернулась к своему собеседнику. — Но вы же до сих пор живы. И ваша уволившаяся коллега тоже… Кстати, я все детство провела на побережье океана, умею плавать и вряд ли утону в этом бассейне, даже если Барри столкнет меня в воду. И я не акула. — Нам категорически запрещено пускать посетителей к животным, — сопротивлялся мужчина. — Как вас зовут? — Феликс. — А я Линн, будем знакомы. Не знаю наверняка, но догадываюсь, что морской котик обошелся зоопарку недешево, — решила я воззвать к швейцарской рачительности. — Не говоря уже о том, что его жалко, как любое живое существо, которое страдает. Предлагаю подождать, когда все разойдутся, и тогда вместе попробуем. Вы будете стоять рядом и в случае чего спасете меня от морского чудовища. Как вам такой план, Феликс? Он задумчиво посмотрел на меня, потом на Барри. — Хорошо, — сдался он. — Так и сделаем. А пока приглашаю вас на чай в моем кабинете в павильоне «Аквариум». Или вы хотите еще походить по территории? Зоопарк закрывается в шесть. — С удовольствием выпью чаю, поскольку гуляю тут с самого утра и уже переполнилась впечатлениями… Вы не похожи на простого служителя, Феликс. Я права? Мы пошли по дорожке от бассейна. Мне показалось, что я спиной чувствую тоскливый взгляд Барри. — В общем, да. Но надо сказать, что здесь у нас мало, как вы выразились, «простых служителей». В основном, это студенты-биологи. — Для студента вы слишком взрослый, Феликс. — Да, это точно, — усмехнулся он. — Я доцент кафедры зоологии местного университета, а здесь заведую отделением морской фауны. Сюда, пожалуйста. Мы вошли в павильон, прошли мимо аквариумов с рыбами и остановились перед дверью служебного помещения. Феликс порылся в кармане в поисках ключа. — Вы впервые в цюрихском зоопарке? — спросил он открывая дверь в небольшую комнату. Подойдя к столу, он сдвинул в сторону книги и журналы, расчистив небольшое пространство. — Тут у нас по простому, не обессудьте. Сейчас сделаю чай. — Да, я лишь недавно приехала в Цюрих и теперь осваиваю его достопримечательности. — А до этого жили в Бразилии? Как долго? — Да, лет с восьми и до последнего времени. Некоторое время мы болтали на общие темы, потом он извинился и ушел по служебным делам, оставив меня допивать чай в одиночестве. Вернувшись, Феликс предложил мне небольшую экскурсию по аквариуму. Рассказывал он интересно, доступно и в то же время сообщал много интересной информации, в итоге вокруг нас даже образовалась небольшая стайка посетителей. Дело близилось к шести. Феликс снова куда-то ушел, а я медленно перемещалась от одного аквариума к другому, думая, как много в жизни интересных людей, которых раньше у меня не было шанса встретить. Как много интересных занятий, которые мне недоступны. Когда павильон опустел, вернулся Феликс. — Пойдемте, Лин. Оказалось, что с обратной стороны здания, примыкающего к бассейну, где жил Барри, есть небольшая прохладная комната, где стоит емкость с живой рыбой. — Ежедневно наши ластоногие съедают 35 килограммов рыбы, — поведал он мне, вылавливая сачком угощение для нашего страдальца. — В природе они предпочитают дикого лосося, но мы по понятным причинам кормим их более дешевыми видами. Мы вышли к бассейну не с улицы, а через павильон, где не было сетки. Феликс поставил у края ведро с рыбой. Я окликнула Барри, который к этому времени снова лежал на островке неподалеку от моржа спиной к нам. Услышав мой голос, он попытался оглянуться, не меняя позы, и выглядело это забавно. — Плыви сюда, мой красавчик, не ленись, — снова позвала я. — У меня кое-что для тебя есть. Он некоторое время раздумывал, потом неуклюже прополз-пропрыгал к краю и соскользнул в воду. Удивительно, как эти животные, которые на суше кажутся увальнями, преображаются в воде! Барри мгновенно преодолел несколько метров и высунулся из воды у наших ног. — Хочу вас предупредить, Лин, что этот парень с легкостью выпрыгнет сюда, если ему в голову придет такая блажь. Именно поэтому бассейн огорожен сеткой от посетителей, — сказал Феликс. — Будьте наготове. Наклонившись к ведру, я достала из него рыбину и бросила Барри. Он ловко перехватил ее в воздухе. Увидев нас, серый тюлень тоже заинтересовался происходящим. Он подплыл ближе, но Барри угрожающе фыркнул на него, и тюлень убрался от греха подальше. Я скормила Барри полведра рыбы, и Феликс сказал, что на сегодня ему хватит. Барри умильно смотрел на меня из воды, и я, недолго думая, присела на корточки и протянула к нему руку. — Лин, я же предупреждал! Отойдите немедленно! Но не успел он договорить, как Барри подпрыгнул и ткнулся мокрой мордой мне в ладонь, тут же плюхнувшись обратно и обдав меня брызгами. Это было такое классное ощущение, что я, как ребенок, взвизгнула от восторга. — Вы видели?! Какой он ласковый! — обернулась я к сердитому Феликсу. — Ласковый? Он просто любопытный! Скажите спасибо, что он не цапнул вас! От них можно подхватить микоплазмоз, который, в отличие от собачьего, опасен для человека. — Но их же дрессируют, разве нет? — возразила я. — Львов тоже дрессируют. — Ладно. Зря я это сделала, — уступила я, потому что мне в голову вдруг пришла неожиданная мысль. — Обещаю впредь соблюдать технику безопасности. Феликс кивнул, а потом нахмурился и посмотрел на меня. — Не воображайте, что я еще раз позволю вам войти за эту решетку, — сказал он строго. — Позволите — если возьмете меня на работу. Вместо той девушки, Инги. Я, конечно, не студент-биолог, но это ведь не обязательное требование, да? Феликс моргнул. — Вы хотите здесь работать? — Да. Если тут платят хотя бы что-нибудь. Бесплатно я, к сожалению, не могу. — Вы хотите бросить свою работу ради него? — Феликс кивнул в сторону бассейна. — В настоящее время я свободна как ветер. К тому же у меня нет никакого образования, кроме школьного, — призналась я. — Муниципальная школа в неблагополучном районе Рио-де-Жанейро и всё. А, вот еще что: я умею оказывать первую медицинскую помощь, но корочек у меня нет. — Но ваш немецкий очень правильный… — У нас в семье все так говорили, — кратко пояснила я. — Так что, вы согласны рассмотреть мою кандидатуру? — Честно говоря, я собирался предложить на это место студента… — замялся Феликс. — Но пока никого не нашел. — Не факт, что когда вы его найдете, он понравится Барри, — улыбнулась я. — Вы гражданка Швейцарии? — У меня вид на жительство. — Обычному рабочему-смотрителю платят три двести. Это до налогообложения и страховых отчислений. Швейцарцы точны как их знаменитые часы… — Прекрасно, — кивнула я, — меня устраивает. Феликс недоверчиво посмотрел на меня. — Не забывайте, я из Бразилии, там это вполне достойная зарплата, — улыбнулась я. — К тому же у меня есть дополнительный доход. — Но Феликс все еще недоверчиво смотрел на меня, и я продолжила: — Без образования трудно найти работу, на которую будешь ходить с удовольствием. А тут свежий воздух и такие миляги, как Барри. И люди приятные… У меня был еще один аргумент, но для себя, а не для Феликса: найдя работу самостоятельно, я стану чуть меньше зависеть от Шарля де Морнэ. — Хорошо, Лин, если за воскресенье вы не передумаете, то в понедельник часов в одиннадцать приходите с документами в административное здание. Я предупрежу кадровика. — Спасибо, Феликс, вы не пожалеете! *** Феликс оказался отличным начальником, а водоплавающие зверюги не доставляли мне больших хлопот. Неприятным в новой работе был только запах рыбы, которой я два раза в день кормила ластоногих проглотов, но в административном корпусе имелось несколько душевых кабин и это решало проблему. В пятницу мы с Феликсом и несколькими сотрудниками, в основном, студентами естественнонаучного факультета UZH, отправились отмечать мое приобщение к коллективу зоосада в ресторанчик недалеко от университета. К нашему столу подходили (и оставались) университетские знакомые Феликса и приятели наших студентов, и я была почти счастлива, ибо за этот месяц, оказывается, очень соскучилась по шумной компании, где можно было вести себя непринужденно. Я весь вечер развлекала их историями из жизни серфингистов (здесь мой репертуар всем был внове), а они меня — специфическими байками из «полевой» жизни биологов, так что мы были квиты и вполне довольны друг другом. «И в Цюрихе можно жить…» — удовлетворенно думала я, возвращаясь домой в двенадцатом часу ночи. Не успела я открыть окно, чтобы проветрить квартиру, как в дверь позвонили. «Неужели я умудрилась нарушить какое-то правило домового сообщества? Разбудила консьержа? Слишком громко спустила воду в унитазе?» — испугалась я. Не хотелось бы лишиться этой квартиры. Отсюда до зоопарка ходил трамвай, и у меня получалось добраться до работы за двадцать пять минут. Я открыла дверь и облегченно выдохнула. Это был не сердитый консьерж или разъяренная соседка, а смущенно-хмурый Горан. — Привет, заходи. — Извини за поздний визит, — он вошел, и я ощутила приятный запах его туалетной воды. — Ничего страшного, я сама только что вернулась. — Я забыл взять у тебя номер телефона, — заявил он. «Да ты и не собирался. Могу поспорить, что та леди, что не пришла в театр, теперь окончательно тебя бросила, и ты вспомнил обо мне». — Зато запомнил мой адрес, — улыбнулась я. — Я заезжал раньше, в начале девятого, но тебя не было дома, — немного напряженно сказал Горан. Похоже, его так и подмывало спросить, где я болталась все это время, но не позволяло воспитание или природная сдержанность. Мы вошли в комнату. Я следила за его лицом и успела поймать еле заметный проблеск шока в глазах, когда он обнаружил, что это единственная комната в квартире. Он быстро справился с собой и подошел к дивану, но не садился, пока я не села в кресло. — Должно быть, это спокойный район? — деликатно предположил он. — Как по мне, так все районы в Цюрихе спокойные. После Рио тут как на кладбище! Ночью настолько тихо, что просыпаешься и думаешь: на этом я свете или уже на том? Горан усмехнулся; он уже не выглядел таким напряженным. — Ты преувеличиваешь, Линн. — Если и преувеличиваю, то самую малость. После семи вечера жизнь тут словно замирает. — Разве? — он выразительно поднял брови. — Если ты намекаешь на мое позднее возвращение, то у меня есть уважительная причина. Мы с коллегами отмечали мое поступление на работу. — Ты нашла новую работу? И где? Мне не хотелось говорить ему, что я устроилась чернорабочим (по сути это так), и я немного приврала: — Перекладываю бумажки в администрации зоопарка. — На самом деле я каждый день понемногу помогала Феликсу с его записями в свободное от кормления и уборки время, так что это было почти правдой. В первый же день я призналась ему, что у меня нет опыта работы с компьютером, и он начал учить меня, поручая заносить данные в таблицы. Всё оказалось не так уж и сложно. — Извини, что ничего не предлагаю выпить, — спохватилась я. — Кофе на ночь, думаю, ты не пьешь. А из других напитков у меня только фруктовый йогурт. Но если хочешь… — Нет, спасибо. Последний раз я пил йогурт лет в двенадцать. — Почему-то я так и думала. Так что же привело тебя ко мне в столь поздний час, когда все добропорядочные жители Цюриха уже видят второй, а то и третий сон? Я, в общем-то, давала ему карт-бланш. Если бы он сказал в ответ что-нибудь типа «я не могу тебя забыть, все время думаю о тебе, ничего не могу с собой поделать», то мог бы рассчитывать на ночлег и завтрак. Но Горан, видимо, предпочитал окольные пути. Либо воздух Цюриха не располагает к романтическим излияниям. — «Золото Рейна» это только первая часть «Кольца нибелунга». Предлагаю тебе послушать вторую, — деловито сказал он. — В субботу на следующей неделе. Я озадаченно моргнула. Похоже, в его глазах я выглядела страстной поклонницей Вагнера. Или он не придумал другого предлога, чтобы провести со мной вечер? Но Горан смотрел на меня с хмурой надеждой, и я подумала, что, возможно, это не предлог, а он просто любит музыку и заинтересован не столько во мне самой, а, скорее, в компании для посещения театра. Не очень лестно для меня, но что поделаешь… — Хорошая идея, — улыбнулась я. С каждым разом Горан интриговал меня все больше. Он был молчалив, а когда говорил, каждое слово его производило впечатление тщательно обдуманного и взвешенного. Такая порода мужчин была мне внове. Я не могла его прочитать или предугадать, что он скажет или сделает в следующий момент, и это подстегивало интерес. — Тогда я заеду за тобой в четверть седьмого, — ровно сказал он. — Наверное, тебе пригодится мой номер телефона, — напомнила я. — Говори — я запомню. Обычно люди обмениваются номерами, но Горан почему-то не посчитал нужным сообщить мне свой. Меня это скорее позабавило, чем обидело. — Почему ты выбрала именно Цюрих? — внезапно спросил он. — У тебя тут живут родственники? — Прости, что? — я не ожидала такого вопроса, во всяком случае, сейчас. — Люди переезжают в другую страну либо поближе к родственникам, либо по карьерным причинам, либо бегут от войны или воспоминаний. Насколько я понимаю, карьера это не про тебя. Ты уже ушла с двух мест, которые не требовали высокой квалификации… За все время нашего знакомства это была самая длинная реплика, что я от него слышала. И не самая приятная. — Мне нравится, как ты всё разложил по полочкам… — прохладно сказала я. Он, конечно, прав насчет работы, но слышать это со стороны было досадно. — Я привык знать хотя бы что-то о тех, с кем встречаюсь. — А мы разве встречаемся? По моему, я просто на время подменяю твою подружку, которая, похоже, не в восторге от Вагнера, — язвительно сказала я. Он тяжело вздохнул. — Нет, ты никого не подменяешь. Мы с ней расстались. Так почему же Цюрих? — У меня здесь родственники. И это правда: родственников у меня тут по крайней мере четверо: Гунтрам, Адольф и Юрген фон Лёвенштайны и Эберхард Гуттенберг-Заксен. И ни с кем из них я лично не знакома. Горан помолчал, видимо, ожидая более развернутого ответа, но сообразив, что не дождется его, нахмурился. Зря хмуришься — я не на работу к тебе устраиваюсь, чтобы сообщать, по каким основаниям я въехала в Швейцарию. — Если у нас сегодня вечер вопросов и ответов, то мне тоже хотелось бы что-нибудь услышать о тебе, — сладко сказала я. — Справедливо, — нехотя признал он. — Что ты хочешь узнать? — Ты говорил, что родился на Балканах. Почему ты живешь в Цюрихе? — Мне предложили здесь работу, я переехал и не жалею. — Да, судя по всему, карьера это про тебя, — процитировала я его. — Прости, если я был слишком категоричен, — сразу же отреагировал он. — Профессиональная деформация. — Вот как? И где же ты работаешь? — В службе безопасности одного частного банка. Банк. Ну разумеется, мы же в Швейцарии... — Звучит солидно. Раз так, то я надеюсь получить от тебя бокал шампанского в антракте. — Ты вполне можешь на это рассчитывать, — улыбнулся Горан; мне показалось, облегченно. Видимо, тоже не любит личных вопросов. — Думаю, мне пора идти. Уже поздно. Он поднялся с дивана. — Тогда еще раз спасибо за приглашение, — чинно сказала я, стараясь скрыть досаду. В подобной ситуации с моим ровесником я бы знала, что нужно сделать, чтобы он не ушел. А, может, проблема состояла вовсе не в возрасте Горана. Что-то в нем было такое, что делало практически бесполезным весь мой предыдущий опыт общения с противоположным полом. *** Гунтрам позвонил, когда Горан выходил из машины у подъезда своего дома. Было начало второго ночи. — Добрый вечер, извини, что звоню так поздно. Ты уже вернулся? Можно, я к тебе сейчас загляну? — Через пять минут буду. Заходи. «Неужели опять поссорился с герцогом? Нет, времена, когда Гунтрам бежал ко мне за сочувствием и советом, прошли». — У тебя какой-то странный вид, Горан, — сказал Гунтрам, когда они уже сидели в гостиной. — Что-то случилось? — У меня? Это ты позвонил мне, братишка, а не я тебе. — Одно другому не мешает. Я знаю тебя уже много лет и вижу, когда ты не в своей тарелке, — твердо сказал Гунтрам. — Дело в женщине? Конечно, Горан никогда бы в этом не признался, но его иногда пугала проницательность Гунтрама. Откуда что взялось… Тот самый Гунтрам, который раньше принимал за чистую монету все россказни герцога, теперь чувствовал даже микронную каплю фальши, растворенную в литре воды. Поневоле вспоминались полуфантастические слухи о де Лилях, ходившие среди ассоциатов, пока эта семейка окончательно не сошла со сцены. — Почему ты так решил? — поинтересовался он. — Интуиция, — туманно пояснил Гунтрам. — Кто она? — Женщина, у которой дома нет компьютера. Женщина, которая, задавая вопросы, умеет вовремя остановиться. — Практически идеал. Так что же тебя смущает? — Я не могу понять, нашего ли она круга. Гунтрам недоверчиво посмотрел на него. — Горан, тебя никогда не волновали вопросы социального статуса твоих… подруг. Ты спал с гувернантками моего сына! — Я помню. Было очень весело, — буркнул Горан. При воспоминании о заговоре с целью его женить внутри привычно всколыхнулось раздражение. — Ты не понял. Мне не нравится то, что я не могу определить, из какого она социального слоя. Заметно, что ее воспитывали как леди, но иногда она ведет себя как официантка. — Дружище, ты отстал от жизни, — ухмыльнулся Гунтрам. — В наши времена леди вполне может подрабатывать официанткой. Например, во время учебы в университете. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Допустим. И в чем проблема? Собери на нее досье, — пожал плечами Гунтрам, — и флер тайны развеется. — Не уверен, что я хочу, чтобы он развеялся, — проворчал Горан. Гунтрам улыбнулся: — Ты противоречишь сам себе, значит, на этот раз все серьезно. — Ладно, оставим это. О чем ты хотел поговорить? Гунтрам некоторое время молчал. — Мне кажется, что за мной следят, — наконец сказал он. *** В воскресенье мои подопечные передрались из-за горбуши, случайно попавшейся в партии мойвы, которую они любят меньше, чем остальную рыбу. Тюлень Максимилиан укусил Барри, когда тот хотел схватить горбушу, и нам с Феликсом пришлось заманивать бедолагу в отгородку, чтобы там его мог осмотреть ветеринар. К счастью, рана оказалась неглубокой, и вскоре Барри снова плавал, отбивая мяч, который я ему бросала. Эта игра всегда имела успех у зрителей. Потом я вышла за периметр ограды, чтобы сбегать за кофе. Запирая замок, я услышала детский голос: — Извините, вы не знаете, различают ли ластоногие цвета? Вопрос задал белобрысый мальчик лет семи. — Вроде бы видят, — сказала я, припоминая, что рассказывал Феликс про моих подопечных. — Но вы не уверены? — расстроенно уточнил мальчик. Он стоял у сетки один; но я заметила, что на скамейке через дорожку от бассейна сидит мужчина и смотрит на нас. Должно быть, отец. — Не уверена, — согласилась я. — Тебе так важно знать наверняка? — Да. Я делаю доклад про ластоногих и хочу придерживаться фактов. Он так по-взрослому сказал «придерживаться фактов», что я не удержалась от улыбки. Мне польстило, что он обратился ко мне с таким вопросом. Обычно меня не замечали: что вообще может знать тетка с ведром рыбы в одной руке и сачком для мусора в другой? — Мы можем сами это выяснить, если постараемся, — предложила я. — Тогда ты будешь знать точно. Его лицо вспыхнуло радостью: — Поставим эксперимент, да? — Ага. Барри, морской котик, умеет выбрасывать мяч из воды на бортик. Нам понадобятся мячи двух цветов, которые мы будем кидать в воду, но награду он будет получать только за выброшенный из воды красный. А за синий — нет. Если у него хватит ума и он различает цвета, то мы это узнаем. С тебя реквизит, с меня рыба. Договорились? — Да! — воскликнул он. — Я приду во вторник, хорошо? — Приходи до пятичасового кормления. После еды у него не будет стимула стараться. ОК? — Хорошо. Папа не любит, когда мы говорим ОК, — сообщил мне мальчишка. — Ладно, мне пора. Привет, Феликс! — он помахал моему шефу, который в это время подошел к нам, и помчался к скамейке, где сидел наблюдавший за нами мужчина. Тот встал, и они ушли. Феликс проводил его взглядом и повернулся ко мне. Странно. Значит, тот парень на скамейке — не отец мальчика, иначе Феликс поздоровался бы и с ним. — Сын знакомых? — спросила я. — Кто это с ним? На бебиситера не похож. — Это его телохранитель. Я не рассказывал тебе, что время от времени бываю в шикарном поместье под Цюрихом? Родители этого мальчика подарили ему огромный аквариум. Он держит там редкого голубого омара, которого спас от страшной участи быть съеденным на званном ужине. Секретарь герцога где-то разузнала мой телефон, и мы договорились, что я буду наблюдать за состоянием здоровья омара и других их питомцев. — Ты сказал «герцога»? — осторожно переспросила я. — Ну да. Его отец — немецкий герцог и банкир. Может, слышала про «ЛинторффПриватБанк»? Его владелец — Конрад фон Линторфф, герцог Витшток. Курт один из его сыновей. Значит, этот любознательный мальчик — мой двоюродный племянник?! — Как ты только всё успеваешь, Феликс? Университет, зоопарк да еще и частные консультации! — Когда работу предлагает такой человек, никому и в голову не придет отказаться. Он может всё. И не делай такое лицо, я не преувеличиваю. — Ясно. Бедный богатый ребенок! Ходит в зоопарк с телохранителями, а не с родителями, — вздохнула я. — Не каждый раз, — улыбнулся Феликс. — Две недели назад тут были его светлость с виконтом. — Чья светлость с виконтом? — переспросила я, сделав вид, что не понимаю. — К фон Линторффу его окружение обращается «ваша светлость». Виконт — это титул мужа герцога. — Мужа? Так у мальчика нет мамы? Бедняга. — У нас в Швейцарии не принято сомневаться в праве однополых пар иметь детей, — мягко сказал Феликс. — Могут быть неприятности. — Спасибо, приму к сведению. Феликс ушел, а я еще некоторое время стояла, не веря собственному счастью. Усатый Барри определенно принес мне удачу и заслуживает несколько фунтов форели. Придется раскошелиться с зарплаты… *** Подумав, я не стала сообщать де Морнэ о знакомстве с племянником. Вдруг Курт потеряет интерес к эксперименту и просто не придет. Детям сегодня любопытно одно, завтра — другое, послезавтра — третье. Дома я улеглась на диван с телефоном в руках и стала гуглить про морских котиков, пытаясь найти информацию о том, цветное ли у них зрение. Мне попалась длинная нудная статья, через которую невозможно было продраться, и я решила, что лучше мы сами это проверим. Если Курт не передумает, конечно. …Еще месяц назад, когда я только сюда приехала, я попыталась найти в Интернете дядю, но на запрос Michel Lacroix мне выдало столько результатов, что я в них потонула. Существовал Мишель Лакруа хоккеист, Мишель Лакруа философ, актер, редактор журнала и прочая, и прочая… Тогда я приуныла и отложила на время. Мама говорила, что после возвращения в Европу дядя купил долю в адвокатском бюро и старается держаться в тени. Так что в социальных сетях я его вряд ли найду. Но попытаться еще раз стоит. Я набрала в строке поисковика «lawyer Michel Lacroix». Но этого явно было мало. Оказалось, что Лакруа довольно распространенная фамилия даже среди юристов. Просмотрев первую пару страниц результатов, я поняла, что так дело не пойдет. Подумаем… Если он купил долю в адвокатском бюро, то он не простой юрист, а какой-то начальник. Я погуглила, как называется такая позиция в юридических фирмах. Senior partner. Управляющий партнер. Итак, попробуем «senior partner Lacroix». Сначала мне попался Лакруа с восточным именем, потом Рене Лакруа из Канады. А третьим был управляющий партнер «Вольфензон и партнеры», бельгийский подданный Мишель Лакруа, проживающий в Цюрихе. Который погиб в автокатастрофе в январе 2014 года! Сделав глубокий вздох, я прочла текст еще раз с глупой надеждой, что имеется в виду не дядя Жером. Но дальше в статье говорилось, что покойный занимал должность руководителя частного благотворительного фонда «Линторфф Фаундейшн», и у меня отпали последние сомнения. Я отбросила телефон, как ядовитую гадину, села и обхватила руками подушку. Дядя расстался с жизнью при таких же обстоятельствах, что и папа, и как бы ни хотелось мне верить, что это случайное совпадение, выводы напрашивались сами собой. И де Морнэ не сказал мне ни слова! Если он знает даже то, как проводят выходные Гунтрам и его муж, он не мог не знать, что дядя мертв! Наверняка, решил не пугать прежде, чем я окажусь в Европе. От страха мне стало зябко. На ватных ногах я дошла до кухни и согрела себе молока. Допустим, мне удастся познакомиться с двоюродным братом, но что дальше? Если Гунтрам не смог защитить от Ордена собственного отца, то как он защитит меня? Да и захочет ли вообще это делать? К черту всё! Я распахнула дверцы шкафа, выволокла наружу чемодан и стала бросать туда одежду. На билет до Рио мне хватит. Пусть де Морнэ ищет себе другую шпионку! И тут мобильник, брошенный на диване, зазвонил как-то особенно громко и зловеще. С неизвестного номера. Не буду брать, решила я. Но звонивший был настойчив. После десяти гудков он сбросил вызов, но через минуту снова принялся трезвонить. А вдруг это Оливер, потому что с мамой что-то случилось? Он единственный в Рио знал мой швейцарский номер и был проинструктирован не звонить мне без крайней необходимости. Ему я собиралась переводить деньги для мамы, чтобы нельзя было отследить прямую связь между Мари-Элен Араужу и Августой де Лиль. Я схватила телефон. — Да? — Почему ты не берешь трубку? — требовательно спросил Горан на том конце линии. — В ванной была, — соврала я. — Я сейчас к тебе зайду, — заявил он. — Не помню, чтобы я… — начала я, но он уже отсоединился. Я посмотрела на разверстый чемодан, схватила его и запихнула обратно в шкаф. Потом побежала в ванную и для достоверности сунула голову под кран. Намочив волосы, наскоро отжала их полотенцем. Звонок в дверь настиг меня в коридоре. Я побежала открывать, оставляя на полу мокрые следы. — Добрый вечер, чем обязана? — как можно беспечней спросила я, увидев угрюмое выражение на лице Горана. — Добрый, — буркнул он. — Мне надо задать тебе пару вопросов. — Ну раз надо… — с намеком протянула я, но моя ирония не произвела на него ни малейшего впечатления. Он прошел к креслу и царственно сел. Как судья в зале суда. — Приходить на ночь глядя становится у тебя привычкой, — прозвучало не очень-то радушно, но какого черта! — А что, ты кого-то ждешь? Мужа? — с недоброй усмешкой спросил он. Мужа? Про моего первого никто здесь знать вообще не может. Значит, он про Дарио Штайнера. — Это вряд ли, — как ни в чем не бывало улыбнулась я. — Дарио ни за что не расстанется со своей драгоценной доской. Во всяком случае, в ближайшее время. Горан наморщил лоб. — Доской? — Он повернут на серфинге, а я нет. Поэтому наши пути разошлись. Я приехала сюда, а он остался в Рио. — Ты не говорила мне, что замужем. Мало того, за богатым швейцарским наследником, — сухо сказал Горан. — Да как-то к слову не пришлось, — я пожала плечами. — А в чем проблема? — Я не встречаюсь с замужними женщинами, — буркнул он. — Ты сказала, что ваши пути разошлись, но в твоей версии есть уязвимое место. Дата вашего брака. Вы зарегистрировались накануне твоего отъезда в Швейцарию. Ничего себе информированность… Кажется, Горан говорил, что работает в службе безопасности банка. Но разве такие сведения не должны быть закрыты? — Используешь служебное положение? — ехидно спросила я. — Во-первых, если бы я знала, что мы будем встречаться (в чем я совсем не уверена), то непременно бы сообщила тебе все детали своей биографии. Во-вторых, мы с Дарио давно друг друга знаем, но расписались, чтобы я смогла попасть в Европу. — Этот молодой человек на девять лет моложе тебя, — заявил Горан. — И что? — угрожающе поинтересовалась я. — Сомневаюсь, что вы давно встречались. Он первый раз приехал в Бразилию, и живет в Рио де Жанейро меньше года. И насколько я мог понять, вы принадлежите к разным слоям общества. У вас нет точек пересечения. — Я же сказала тебе про серфинг. На доске, перед волной, все равны. — Допустим. Но с чего бы наследнику химического концерна «Штайнер унд Отье» жениться на официантке? — Может, это была любовь с первого взгляда? — проворчала я. Разумеется, я не могла сказать ему, что Дарио заплатили. Горан скептически поднял бровь. — Ладно, поймал. Мне захотелось пожить в Старом Свете, где когда-то родились и жили мои родители, и я уговорила Дарио пожениться, пообещав свести с крутым тренером по серфингу. А еще Дарио хотелось досадить своему отцу — они в плохих отношениях. Между нами, он еще такой ребенок… Неужели это преступление?! — В глазах миграционной службы — да. Фиктивный брак с целью получить основания для проживания в стране. — Ну давай, заяви на меня! — разозлилась я. — Сам ты тоже в своей Боснии не остался! — Сербии, — холодно поправил он. — Какая разница! Я всего-навсего приехала посмотреть на страну своего мужа. Может, поживу пару месяцев и обратно уеду! — Я замолчала, перевела дух и уже спокойнее сказала: — С чего тебе вообще пришло в голову выяснять подробности моей жизни? Я замуж за тебя не просилась, денег в долг не брала. — Я привык знать, с кем имею дело. Это мой принцип. — Он привык, ну надо же… — проворчала я. — Неудивительно, что твоя девушка тебя бросила! Я не успела среагировать, а Горан уже подскочил ко мне и схватил за руку. — Откуда ты знаешь об этом? — угрожающе прошипел он, сдавливая пальцы на моем запястье. — Ты сам сказал, что вы расстались! — я попыталась выдернуть руку, но не тут-то было. Мне стало не по себе. Он встряхнул меня, как тряпичную куклу, и рявкнул: — Не лги — ничего подобного я тебе не говорил. — Та дама, которую ты ждал у театра. Ты сказал, что вы расстались! — упрямо повторила я. — Ах эта… — лицо его прояснилось, и он ослабил хватку. — Что, была еще одна? — не могла не спросить я. — Не думаешь же ты, что у меня их было мало, — самодовольно усмехнулся он, и мне захотелось его придушить. — Так значит, тебя бросили как минимум две девушки. Наверное, с тобой что-то сильно не так… — Ты можешь сама проверить, — вкрадчиво предложил он. — Что? Наверное, я неправильно его поняла. Только что этот человек чуть душу из меня не вытряс. А несколько дней назад сбежал, сославшись на позднее время. — Ты можешь проверить, нет ли во мне каких изъянов. Прямо сейчас. Ого. Все-таки я правильно его поняла. — Могу. Но не уверена, что хочу. Ты меня пугаешь, — прямо сказала я. Честность — лучшее оружие. Дозированная, конечно. — Ты прямо-таки взбеленился, когда я упомянула твою бывшую девушку. И что я должна про тебя думать? — Что я чувствительный и ранимый? — хитро улыбнулся он, и в этот момент я поняла, что окончательно пропала. Чтобы не выдать себя, я с сомнением хмыкнула. — Ты мне чуть руку не сломал, ранимый! Он положил ладонь мне на шею, погладил большим пальцем где-то под ухом и как-то особенно глянул на меня, отчего мне внезапно стало жарко. — Прости. Как насчет примирительного поцелуя? — шепнул он, обдавая теплым дыханием мое ухо. — Можно попробовать. Он, на этот раз осторожно, снова взял меня за руку и потянул к себе. Я сделала шаг к нему и задела плечом дверцу шкафа. Та скрипнула и открылась, явив нашим взглядам чемодан, из полуоткрытой пасти которого свисала черная бретелька бюстгальтера. Горан нахмурился и отстранился от меня, разглядывая чемодан. — Куда-то собираешься? — инквизиторским тоном поинтересовался он. «Да что ж это такое!” — мысленно выругалась я. — Собираюсь. Снести ненужные вещи в подвал. — В чемодане? Обычно люди используют для этого картонные коробки… — Не знаю, как людям, а лично мне удобнее спускаться по лестнице с чемоданом, чем с коробкой, которая загораживает обзор. Так и навернуться недолго! — импровизировала я. — Ты приехала в Цюрих совсем недавно, и у тебя уже скопились ненужные вещи? — не унимался Горан. — Ладно, — вздохнула я. — Я меряла одежду, а тут ты позвонил. Убирать вещи нормально не было времени, поэтому я все сгребла и сунула сюда, — я постаралась изобразить смущение. — Не хотела выглядеть в твоих глазах неряхой. — Ты хочешь уехать, — упрямо сказал он, отмахнувшись от моих объяснений. — Признайся. — Может, и хочу… — у меня уже не было сил что-то придумывать. — Почему? — Приступ депрессии. — Он смотрел на меня, ожидая продолжения. — Не знаю, как объяснить. Все вдруг показалось таким чужим. У меня ведь здесь совсем никого нет… Только родители Дарио, но я их не знаю, и вряд ли есть смысл с ними знакомиться. Я надеялась, что найду в Швейцарии дядю, но вчера узнала, что его уже нет в живых… Меня это подкосило. Он кивнул: — Я видел, что ты чего-то не договариваешь. — Мне не хотелось рассказывать тебе про Дарио, — тихо сказала я и села на край дивана. — И почему же? — Потому что ты не встречаешься с замужними женщинами, — я подняла на него глаза. — На самом деле пару раз такое случалось, — он сел рядом и обнял меня за талию. — Но это хлопотно и удовольствие того не стоит, поэтому я решил не повторять. — Твердо решил? — шепотом спросила я. — Нет, — сказал он и наконец поцеловал меня. *** Проснулась я первой. За окном едва просветлело. Горан еще спал, положив мне руку на талию. Даже во сне его лицо было хмурым, и я задумалась, какие демоны его терзают. Мой взгляд упал на чемодан-предатель. Нет, шпионаж явно не моя стезя. Прокололась на первой же мелочи. Хотя, конечно, не всякий мужчина так наблюдателен, как Горан. Я осторожно сняла с себя руку Горана и встала. Надеюсь, он, как все нормальные люди, пьет кофе по утрам… — Кем был твой дядя? — услышала я слегка хрипловатый голос Горана и обернулась. Он лежал на боку и внимательно смотрел на меня. Когда он успел проснуться?.. — И тебе доброе утро. Любознателен, как всегда, — улыбнулась я. Но он не вернул мне улыбку. — Ты упомянула о нем вчера. Наверное, у меня начинается паранойя, но я решила на всякий случай солгать. — Кажется, бухгалтером… Знаешь, Горан, обычно люди по утрам занимаются сексом, или, на худой конец, пьют кофе, а не устраивают допрос с пристрастием. — Это у вас в Бразилии, — сказал он с совершенно серьезным лицом. — А у нас в Швейцарии всё иначе. — Мне больше нравится наш вариант, — заявила я и выразительно посмотрела на него. — Что ж, наверное, мне стоит начинать привыкать к бразильским традициям, — задумчиво он и поманил меня к себе. *** Позже, когда Горан ушел, я вдруг обнаружила, что после проведенных с ним ночи и утра моя решимость немедленно уехать из Европы развеялась. Положим, де Морнэ я бы кинула без сожалений, но глупо было бы приложить столько усилий и сбежать. Особенно теперь, когда я познакомилась с племянником. И Горан. Мне совсем не хотелось от него отказываться, хотя вчера пару раз я не на шутку испугалась. «Это специфика его работы, — сказала я себе. — Сотруднику службы безопасности банка положено быть подозрительным, как иначе». Если задуматься, с кем я встречалась до этого? Со своими ровесниками: с будущим мужем-серфингистом, бродячим (из бара в бар) музыкантом, официантом… Еще был один приятный парень, в улыбку которого я влюбилась с первого взгляда, но пришлось его бросить, когда Оливер сказал, что тот дилер. Я всегда любила веселых, компанейских ребят, с которыми было приятно провести время после работы — в общем, похожих на меня саму. Может, в этом и крылась причина недолговечности моих отношений. Горан совсем другой. Серьезный, сдержанный, старше меня. Какой-то… надежный, что ли... Ну да, оказалось, я теперь хочу надежности в партнере. А что в этом удивительного? В чужой стране, без друзей и близких, под «опекой» старого паука де Морнэ, хочется знать, что у тебя есть человек, которого в случае чего можно попросить о помощи. Кстати, если Горан так легко добыл сведения обо мне, то найти следы маминой подруги Моники наверняка тоже сможет. Тем более, что я знаю ее девичью фамилию и возраст. С другой стороны, в Гштааде вместе с Моникой ван дер Лейден училась Мари-Августа цу Лёвенштайн, а не Марта Эйснер, которая указана в моей метрике. И если Горан начнет допытываться, откуда я знаю Монику, что я ему скажу? Мне очень не хотелось ему врать, и даже не из-за опасения быть пойманной на лжи. Обманывать человека, с которым занималась любовью (и надеюсь, не последний раз), не знаю, как другим, а лично мне очень неприятно и трудно. Хорошо, что Горан не горит желанием делиться со мной подробностями своей жизни — значит, я тоже могу не распространяться о своей.