Чертенок

– Саймон! – крикнула миссис Форстер от дверей конюшни. – Саймон! Саймон Кавендиш с трудом проснулся, моргая и глядя на крышу. На мгновение он подумал о том, чтобы проигнорировать ее, но, скорее всего, она и так уже знала, что он на сеновале, и ему не хотелось бы, чтобы она взбиралась по лестнице с вилами и прогоняла его вон. – Ты в полном беспорядке, – проворчала она, когда он наконец соскользнул вниз по лестнице. Она протянула руку и вытащила соломинку из его растрепанных волос. – Саймон, о чем мы говорили? Саймон чувствовал себя наказанным ребенком. Он немного поник под ее встревоженным взглядом. – Мне очень жаль, миссис Форстер. – Вчера вечером ты опоздал на ужин, – вздохнула она. – А потом ты убежал, словно сам дьявол гнался за тобой по пятам! – Она фыркнула. Через открытую дверь конюшни позади нее Саймон мог видеть, как солнечный свет начинает разгонять ранний утренний туман. – Я думала, ты хотел рассказать сэру Оливеру о щенках. Желудок Саймона сжался. – Я хотел, но... – Он пожал плечами. Но там был капитан Дюрант, такой же раздражительный и неодобрительный, как всегда. А еще был сам сэр Оливер: «Какое прекрасное стремление в жизни – присматривать за собаками». Жар пополз по затылку Саймона, когда он подумал об этом человеке. У сэра Оливера были резкие черты лица, ястребиный нос и высокие скулы. Его губы слегка поджимались и чаще всего складывались в нечто слегка насмешливое, когда его взгляд был устремлен на Саймона. Гнев вспыхивал в животе Саймона всякий раз, когда сэр Оливер смотрел на него, потому что он знал, что этот человек смеется над ним. Миссис Форстер щелкнула его по уху. – Капитан Дюрант, несомненно, возьмет всю заслугу на себя, если ты ему позволишь! Саймон нахмурился. В чем заслуга? Пока что успех был не очень большой. У Саймона было восемь собак и новый выводок из шести щенков, все они содержались в половине конюшни, которую он переоборудовал в псарню в прошлом году. Конечно, сэр Уильям никогда особенно не интересовался охотой. У него было несколько собак для охоты на птиц, но он никогда серьезно не относился к содержанию питомника. Как и сэр Оливер, насколько мог судить Саймон. Однако майор Клинтон из соседнего Аргайл-парка был спортсменом и мечтал организовать местную охоту. Саймон предложил ему выбрать щенка из помета по сорок фунтов за каждого. Цена, которую майор Клинтон, казалось, был готов заплатить, учитывая родословные как отца, так и матери. Саймон знал, что, имея немного больше капитала, он мог бы открыть нормальные питомники и увеличить свое племенное поголовье, но для этого ему пришлось бы обратиться к сэру Оливеру, а сэр Оливер явно презирал его. Это чувство было возвращено с пылом. У сэра Уильяма, старого баронета, было не так уж много времени для своего подопечного. Саймон вообще не воспитывался под каким-либо руководством, за исключением тех случаев, когда миссис Форстер могла вбить в него что-нибудь с помощью любого инструмента, который был у нее под рукой. Но так продолжалось до тех пор, пока Саймону не исполнилось около шести и он не научился убегать от нее. После этого он вел себя почти как дикарь, бродя по территории поместья и легко убегая в лес всякий раз, когда его звали наставники. Он появлялся в дверях кухни всякий раз, когда был голоден. Как бездомный кот, говорила миссис Форстер, а не джентльмен. Саймон вообще никогда не чувствовал себя джентльменом. Счастливее всего он был в одиночестве, свободный от душных рамок столовых и гостиных и высокопарных бесед, от которых у него чесалась кожа от желания сбежать. Он был счастливее всего с собаками, лошадьми и другими лесными животными. Он даже предпочитал спать в конюшне, особенно когда сэр Оливер был в резиденции. Когда Саймон был помоложе, то всегда приходил домой из школы, когда сэр Оливер был в резиденции. Он даже не был уверен почему, поскольку мужчина явно не заботился о нем. Они сталкивались лбами всякий раз, когда оказывались в одной комнате, но в этом было что-то опьяняющее, вспышка жара, которая была отчасти гневом, отчасти чем-то еще. С того момента, как Саймон впервые встретил своего нового опекуна, он чего-то хотел от этого человека, просто не знал точно чего. Он только знал, что хотел сломить его хладнокровие: увидеть его разочарование по поводу того, что сломить Саймона было слишком легко, но у сэра Оливера не удавалось, а Саймон ненавидел его за это. – Ему наплевать на собак, – сказал Саймон, нахмурившись. Или о чем-то еще, или о ком-то. Миссис Форстер прищелкнула языком. – Откуда тебе знать, если ты не спрашивал? – Ему наплевать на собак, потому что его не волнует ничего, что связано с Уэверли! – О, иногда ты бываешь самым глупым и упрямым мальчиком на свете! – Миссис Форстер фыркнула, скрестив руки на груди. Затем нечто похожее на сочувствие смягчило ее черты. – В кладовке для тебя есть хлеб и сыр. – Спасибо вам, миссис Форстер. Саймон смотрел ей вслед. Он знал, может, ее дурное настроение долго и не продержится, но вот его собственное еще как. Раздражение нависло над ним подобно темному облаку в тот момент, когда сэр Оливер вернулся в Уэверли, и, без сомнения, останется до тех пор, пока этот человек не вернется в Лондон через несколько месяцев. Саймон подождал, пока миссис Форстер скроется в лучах туманного утреннего света, и повернул обратно в конюшню. Конюшни были территорией Саймона. Они были старыми и немного обветшалыми. Предыдущий старший конюх, Харнетт, когда был еще жив, спал в запасной кладовке в задней части конюшни. После его смерти Саймон занял эту маленькую комнату. Ему нравилось находиться рядом с лошадьми, а теперь еще и с собаками. У Уэверли было два грума¹, но они спали в помещениях для прислуги в задней части главного дома. Саймон чаще всего работал допоздна и засыпал в кладовке или на сеновале, вместо того чтобы возвращаться в дом. Он вообще не был джентльменом. Он двинулся вдоль стойл: лошади ржали и топали ногами, привлекая его внимание. Он шикнул на них. Конюхи скоро должны были появиться. Собаки были рады его видеть, виляли хвостами и стучали ими по стенкам стойл. Затем Саймон проверил Леди и щенков, которых заперли в их собственном стойле, чтобы щенкам не приходилось драться за еду. Им было уже несколько недель от роду, и все они хорошо набирали вес, за исключением коротышки. Она все еще была вдвое меньше остальных и была любимицей Саймона. Он иногда заправлял ее под свою рубашку во время работы. Он принес еды и воды для Леди и щенков, а затем выпустил других собак побегать. В группе из семи собак у него было три терьера и четыре харьера. Леди и щенки тоже были гончими. Саймон сам не был охотником, и уж точно никто в округе никогда бы не пригласил его на охоту. Это был не первый раз, когда Саймон подумал, что ему было бы лучше родиться сыном одного из конюхов, а не джентльменом. Снаружи конюшни собаки прыгали вокруг него, предвкушая утреннюю пробежку. Саймон двинулся в своем обычном направлении, направляясь от конюшен на юг, где сады с террасами быстро сменялись полями, а поля – лесом. В животе у него слегка заурчало, и он потер его. Он с таким же нетерпением ждал завтрака, как и собаки. Когда они достигли первой группы деревьев, собаки рванулись вперед. Саймон остановился и помочился, а затем зевнул и потянулся. Утро было туманным и теплым, в воздухе чувствовалась тяжесть, которая, возможно, предвещала позднюю грозу. Он планировал заехать в Олдертон, чтобы посмотреть, прибыли ли уже книги, которые он заказал из Лондона, но такое путешествие больше подходило для погоды получше. Он оглянулся на Уэверли. В утренних лучах дом был освещен и окрасился в розовый цвет. С такого расстояния зрелище казалось почти волшебным; чем-то, к чему Саймон мог бы внезапно прикоснуться, если бы протянул руку. Он повернулся к дому спиной и направился в лес.

***

Ближе к вечеру, как раз когда сгустились тучи, Саймон сидел на берегу озера и читал, засунув под рубашку храпящую коротышку. Озеро было искусственным и было выкопано на территории поместья во времена баронетства сэра Филипа, отца сэра Уильяма, который потратил большую часть своего состояния на перестройку сначала дома, а затем и садов. Сады и озеро были делом рук Кэппилити Брауна², и для их обслуживания требовалась команда из шести человек. Часто люди приходили просто посмотреть на дом и сады и расписаться в книге посетителей, которую миссис Форстер старательно вела. Когда Саймон впервые услышал стук копыт и колес экипажа по гравийной дорожке, то предположил, что это туристы. Он понял свою ошибку, когда из-за поворота озера показались экипажи: оба были доверху нагружены багажом и слугами. Губы Саймона скривились. Должно быть, гости сэра Оливера. Из города. Он поднялся на ноги и направился к дому. Срезав путь через сады, он подошел к фасаду дома как раз в тот момент, когда подъехали экипажи. Слуги спустились вниз, и их встретили миссис Форстер и два лакея сэра Оливера. Дверцы открылись, ступеньки опустились, и Саймон едва сдержал смех, когда из первого экипажа чуть не выпрыгнул мужчина. Он был одновременно долговязым и круглым, как лягушка с вытянутыми в прыжке лапками, и у него были соломенного цвета волосы, которые ветер тут же растрепал в безумные пучки. Саймон прислонился к статуе какой-то лесной нимфы и наблюдал, как появился сэр Оливер: тот широкими шагами спустился по ступенькам и успокаивающе положил руку на плечо своего друга. Женщина вышла из экипажа с гораздо большей грацией. Саймон был слишком далеко, чтобы слышать, о чем говорили сэр Оливер и его друзья, но увидел легкую улыбку, появившуюся на лице сэра Оливера. Нечто похожее на ревность на мгновение обожгло желудок Саймона, но затем он встряхнулся и направился обратно вокруг дома к конюшням. Какие бы ни были друзья сэра Оливера, они не имели к нему никакого отношения и уж точно его не интересовали.

***

– А вот и конюшни, – сказал сэр Оливер; его голос донесся до Саймона из-за дверей, – и, о, конечно, мой непокорный подопечный, Саймон Кавендиш. Саймон был застигнут врасплох, один щенок извивался в его руках, а остальные сцепились вокруг его ботинок. Покраснев, он опустил щенка на землю и вытер ладонь о рубашку, прежде чем предложить ее. – Саймон Кавендиш, – сказал сэр Оливер, – это мой самый близкий друг, сэр Николас Хэммонд. – Николас, – сказала лягушка с соломенными волосами с обезоруживающей улыбкой, беря его за руку и пожимая ее. – Или Ник, как тебе больше нравится. Сэр Оливер закатил глаза. – И его сестра, мисс Хэммонд. Мисс Хэммонд улыбнулась. У нее был такой же широкий рот, большие глаза и розовая кожа, как у ее брата, но на ней они смотрелись гораздо лучше. – О, какие восхитительные щенки. Можно мне подержать одного? Саймон наклонился, поднял малышку и протянул ей. Пальцы мисс Хэммонд в перчатках коснулись его собственных, а затем она прижала щенка к груди. – Она очень красива! У нее есть имя? Саймон взглянул на сэра Оливера, который, как обычно, выглядел отчасти скучающим, отчасти презрительным. – Эм, не совсем, мисс Хэммонд. Она записана как Уэверли Секстилис, потому что она шестая в помете и... – Секстилис был шестым месяцем римского календаря³, – закончила за него мисс Хэммонд, и ее улыбка стала шире. – Вы их разводите? – спросил Николас с любопытством в голосе. Саймон взглянул на сэра Оливера и снова отвел взгляд. – Я, эм, я надеюсь, что так и будет, сэр. Я веду книгу их родословных, и майор Клинтон думает, что мог бы взять кого-нибудь из этого выводка. – И сколько вы берете? – спросил Николас. – Сорок фунтов. Брови сэра Оливера поползли вверх: – Каждый? – В прошлом году мой дядя заплатил семьдесят пять долларов за терьера, – сказал Николас. – Если родословная окажется хорошей, у вас будут покупатели, прокладывающие путь к вашей двери. – Он хлопнул сэра Оливера по плечу. – Тебе действительно следовало бы проводить время в деревне, занимаясь чем-то большим, чем просто дуться по этому поводу. Ты даже мог бы кое-чему научиться! Сэр Оливер фыркнул и направился прочь. Николас, ухмыляясь, последовал за ним. – Я думаю, – сказала мисс Хэммонд, поднимая щенка и целуя его в макушку, – что мне нужно будет навещать эту милую малышку каждый день. Если у вас нет возражений, мистер Кавендиш. – Нет, мисс Хэммонд. – Он забрал щенка обратно. – Хорошо, – сказала она, и от улыбки на ее щеках появились ямочки. – Ты присоединишься к нам за ужином? Саймон открыл рот, чтобы ответить. – Саймон предпочел бы проводить время с собаками, чем в компании двуногих, – бросил сэр Оливер через плечо. – Разве не так, Саймон? Улыбка мисс Хэммонд погасла. – Да, – сказал Саймон, прежде чем выражение ее лица стало жалостливым. – Так точно, сэр. Он повернулся к ним спиной и направился в кладовую.