Ведьма

      Когда за Тихоновым закрылась дверь, в Женю тут же пустили кухонным полотенцем. Марфа Васильевна, не щадя своих старческих сил, попала прямиком по Женькиному носу, на что она тихо охнула, тут же ныряя за спину Ромки, которому посчастливилось словить второе полотенце, но уже рукой, а не лицом.       Серёжа заржал, точно конь, за что огрёб третьим полотенцем, которое старушка пульнула точно в лицо. Её очки с толстенными стёклами слегка съехали с переносицы вниз, но Марфа Васильевна этого, кажется, даже не заметила.       —Вот ведь паразиты невоспитанные!— баба Марфа встала из-за стола, ругаясь в своей привычной манере. Вроде и серьёзно, но немного смешно. Ромка её такое состояние прекрасно знал, поэтому всеми силами старался скукожить лицо посерьёзнее, не желая получить ещё и скалкой в бок. Лицо Серёжи тоже стремительно косило от рвущегося наружу смеха, а вот Женя как была хмурым и агрессивным подобием домовёнка, так им и осталась. Её происходящее не веселило. Её ничего не веселило. — Ромочка, ну ты-то что этим олухам двоим рот не заткнул, а? Тихонов мужик такой хороший, столько делает для деревни нашей, а эти…— Марфа махнула ладонью, вздыхая тяжело, взяла несколько грязных чашек со стола, направляясь к раковине. Вероятно, чтобы чуть отвлечь себя и не ругаться дальше.       Елена качнула головой, глянув на то, как вместе с Женей за её сына спрятался и пёс. Засунул морду куда-то за ноги Ромы, от чего он едва не рухнул, но всё равно прогонять не стал.       —А что мы-то? Я не обязана всем подряд быть рада, особенно утром,— да и не утром Женя особо гостей не любила. Только тех, кого знала, она ещё могла пустить на порог и с искренней теплотой принять, выслушать, даже если это будет час ночи. Все остальные ей были не нужны.       Конечно, мама Ромы плохим человеком не была. Женщина казалась Черновой какой-то до невозможности нежной и ранимой. Раньше она над такими смеялась, а сейчас…не знала, как относиться. И грубой с ней быть не хотелось, и подхода нужного не было. Но ей она была рада…в какой-то определенной степени.       А вот муженёк её одним своим "грозным мужицким" внешним видом раздражал. Её в данный момент раздражало всё, от части, даже Рома, за спиной которого она так комфортно расположилась,боясь очередной кухонной гранаты от любимой бабушки.       —Внатуре,— Серый фыркнул, но тут же рефлекторно дёрнулся, когда баба Марфа замахнулась на него очередным полотенцем, которых у неё был, видимо, огромный запас.       —Рты закройте, когда с вами старшие говорят,— Александр Иванович поднялся на ноги. Опять. На этот раз Елена даже не пыталась его удержать, зная его строптивый нрав. И лишь умоляюще посмотрела на остальных, надеясь, что ей помогут всё уладить.       Женю вперёд Рома не выпустил, хотя она, моментально поняла, откуда идёт угроза, лишь рукой оттолкнул подальше, к Серёже, за широкой спиной которого могло спрятаться минимум две Жени, если не три.       —А ты вообще не лезь,— Рома вздёрнул подбородок, засовывая руки в карманы штанов. В случае с отчимом он заводился даже не с полпинка, а просто моментально. Даже на рожу его спокойно смотреть не хотел. Терпел из-за матери, потому что этот хмырь её любил и не обижал, зато его при любом удобном раскладе пытался принизить по всем фронтам. Пока был помладше, лет до четырнадцати — пиздил, как собаку, потом Ромка отпор давать начал и всё переросло в драки. Даже участкового несколько раз вызывали.       Сейчас же они сталкивались вот так крайне редко, в основном так, чтобы мать об этом не знала.Поэтому Ромка уже обдумывал, что ему, в случае чего, делать. Если сцепятся, то растаскивать их может кинуться Женька, а ей ненароком ещё и попадёт.       Женя рефлекторно притянула к себе Велеса, теперь опасаясь отдавать ему какие-то команды — если пёс кинется, получить мог и Ромка, а она этого не хотела. Лишь схватила сзади Серёжу за плечо, заставляя глянуть на себя. Тот молчаливую просьбу и резко накалившуюся обстановку понял без вопросов.       —Слыш, сосунок, я не посмотрю, что не дома…—на лице Пятифанова заходили желваки. Женя напряглась всем телом, смотря на то, как одноклассник чуть ли не звереет от гнева, но держится. Хмурится, щеку собственную изнутри закусывает, руки в карманах сжимает до боли в костяшках.       Неужели…она-то думала, может только Бяшу могут дома бить, а оно вот как…       Полина и Елена всё же вскочили, обе сразу. Одна кинулась к дедушке, вторая маленьким барьером влетела между сыном и мужем.       Женя, испугавшись, что эти двое её попросту сейчас раздавят, хотела её дёрнуть в сторону, но Рома опередил — взял маму под руку, мягко, насколько умел, обхватывая пальцами её худое запястье, и отстраняя в сторону, пока отчим на него глядел разъярённой псиной.       Евгения толкнула Серёжу в рёбра, заставляя вмешаться. Тот, не долго думая, встал между оппонентами, укладывая им ладони на плечи и слегка расталкивая в разные стороны.       —Ну что вы, полно вам ругаться,— дедушка Полины, слегка откатываясь в своём кресле от стола, приподнял одну руку в успокаивающем жесте. Оба спорящих перевели на него грозные взгляды, но, точно по щелчку, отстранились друг от друга.       Серёжа удовлетворённо кивнул, пропуская Алексея, резко сорвавшегося на выход. Тот даже не попрощался ни с кем, толкнул плечом Рому, хлопнул входной дверью так, что стены затряслись, а Марфа Васильевна недовольно цокнула. Ещё немного, и с гвоздика над входом свалилась бы старая подкова, которая висела там, сколько она жила в этом доме.       —Еще мордобоя мне тут не хватало. Ироды. Доведёте старую — всем места будет мало,— Марфа упёрлась руками в бока, недовольно глядя в сторону выхода.       Женя её взгляд отследила, но больше её волновал Ромка, проводивший отчима таким тяжёлым и неясным для неё взглядом, полным какой-то животной злобы, что не по себе становилось. Ей не хотелось, чтобы такие его эмоции были направлены и в её сторону. Кто знает, насколько страшен Пятифан в реальном гневе.       —Извините пожалуйста, баб Марфа, я ж сама иногда не могу понять, когда они вот…— Елена всплеснула руками, грозя сыну кулаком, но при всех её стараниях грозным это ни разу не казалось. Марфа вздохнула, тут же смягчая взгляд. Свою соседку она очень любила, знала почти с самого детства, чуть ли не дочкой считала, поэтому и злиться на неё не могла. Да и как злиться тут? Сына отчим не воспитывал, отец умер рано, а сама она работала, крутилась, как белка в колесе.       Вот оно и вышло, как вышло…поздно уже было менять, ломать, воспитывать и разговаривать.       —Ма, прекращай,— Пятифан недовольно качнул головой, пытаясь придать себе более безмятежный вид, чтобы его мать успокоилась. Как-будто такое в первый раз было…она просто свидетелем их стычек становилась не часто. Как бы они с отчимом не собачились, Елену Федоровну они очень сильно любили. Поэтому старались лишний раз не волновать.       —Слыш, Ромк, при бабах махаться — не солидно,— Серёжа снисходительно улыбнулся ему…и тут же получил подзатыльник от Жени. Она недовольно сложила руки на груди, смотря на друга с явной претензией.        Не при бабах…баб тут нет — это во-первых, а во-вторых, при ней в родительском доме чего только не происходило, драк просто не сосчитать, с участием друга детства в том числе.       Сережа лишь недовольно потёр место удара. Его женщины в этом доме решили прикончить! Бьют по чём зря, да ещё и так больно! Ручка что у одной, что у второй не лёгкая.       —Мы пойдём, Марф, тебе собираться надо, у ребят весёлые выходные намечаются, пусть отдыхают. Учебная неделя сложная была. Да и вообще, времена нынче какие...неспокойные,— дедушка Полины понимающе улыбнулся, глядя на всклоченных и сбитых с толку подростков, сложил руки домиком на коленях, переводя всё такой же спокойный взгляд на соседку. Полина кивнула ему, отправляясь на веранду, чтобы там помочь выехать ему, а там, вроде бы, Елена Федоровна говорила, что поможет.       —Да, Харитош, прав ты,— баба Марфа согласно закивала, шустро подходя к своему заветному шкафчику, где заветных баночек словно никогда не становилось меньше. Достала несколько тех, что побольше, с какими-то настойками, и сложив в маленький кулёчек, отдала в руки соседа, хлопнув его по плечу. Тот лишь усмехнулся, исподлобья глянув на соседку. И медленно покатился к выходу, кивая ребятам на прощание. Скрип инвалидного кресла исчез за дверью веранды.       —Ещё раз извините,— Елена поджала бледные губы, виновато глядя на остальных. В момент она показалась такой маленькой, сжатой и хрупкой, что Ромке аж подойти захотелось, обнять как-то или хотя бы заверить, что нормально всё будет. Но он не решился….не умел этого всего. С Женькой хоть иногда получалось — с ней сюсюкаться не приходилось, она сопли не разводила, не истерила. В последнюю неделю только какая-то….сама не своя, дёрганная, злая. Прям вот как сейчас. Того и гляди, кусаться скоро начнёт, как твари лесные.       —Да ладно, Леночка, всё закончилось хорошо,— Марфа Васильевна улыбнулась в ответ, жестом останавливая Евгению, которая уже хотела пойти, закрыть дверь за внезапными утренними гостями. Чернова понимающе кивнула в ответ, устало усаживаясь на один из выдвинутых кухонных стульев. Велес тут же устроился рядом, положив морду на его законное место — колени Жени.

***

      —Дурдом…— Чернова недовольно выдохнула, упираясь подбородком о ладонь. Послышались шаги Полины и бабушки. Они обе вернулись довольно быстро, плотно закрывая за собой дверь, ведущую на веранду.       Женя злилась, уже долгое время, не могла себя успокоить, не могла нормально поспать. Она постоянно думала о том, в какую глубокую задницу всё происходящее неслось, думала и не находила никаких ответов и решений, добавлялось ещё больше вопросов. Всё новые и новые проблемы накладывались на уже имеющиеся, ещё и окружающие будто специально подливали масло в огонь. Хотелось взвыть, потому что терпение и выдержка никогда не были настолько истощены, а сама она — на ниточке от срыва. Даже после смерти отца нервы оказались крепче, а может после этого и ослабли.       Но говорить об этом она не будет остальным. Не нужно. Справится как-нибудь…       —И язык у кого-то длинный,— Марфа взбалмошность внучки тоже в это утро решила не терпеть, хоть и видела, что с той творится что-то неладное. Не спрашивала, потому что тогда последуют расспросы, а ей ни в коем случае ещё ничего нельзя рассказывать.       Старушка и сама мучилась от сложившейся ситуации, но ничего больше поделать не могла. Нужно было лишь тянуть время. Если всё сорвётся, то в первую очередь пострадает сама Женя, а она для внучки желала лишь добра. И хотела оградить от того, что повлияло на её близких, на неё саму.       —Он у меня всегда длинный,—Чернова буркнула, слегка вздрагивая, когда крупные ладони Серёжи улеглись на плечи, несильно надавливая и заставляя поднять взгляд вверх. От друга тут же повеяло теплом, но будто бы совсем не таким, как хотелось. Рядом на стул приземлился Ромка, пристально наблюдая за тем, как друзья детства общаются.       Он вообще всегда за этим наблюдал, сам не в состоянии ответить — почему. Просто смотрел, насколько они близко, как Женька позволяет ему себя касаться, как они шутят или разговаривают. Как смотрят друг на друга. Они общались странно, будто бы не как друзья, хотя по поведению Женьки можно было понять — она относится к нему по-особенному. Было в этом что-то…другое, пока недоступное для него самого.       —Пиздёж, Жека,— Серый щёлкнул её по носу, от чего она недовольно скривилась, махнув ладонью вверх наугад. Марфа вновь кинула в него полотенце, только что вытащенным из ящика,чтобы лишний раз не матерился. Это только ей можно было. А пока муж живой был, так и она старалась лишний раз не сквернословить — не любил он этого. —...ой, пардоньте, само вырвалось,— Серёжа откинул очередное полотенце на стол, вновь возвращая пристальный взгляд к подруге.       Она не открывала рот просто так. И уж точно умела фильтровать то, что говорила. А сегодня у неё словно рот живёт отдельно от головы.       В своё время жизнь научила держать язык за зубами, научила жёстко, но действенно, поэтому странно, что подруга себя будто контролировать не может. Обычно, это она всех тормозит и ему рот закрывает, чтобы лишнего не сболтнул.       —Я ещё и виновата…— Чернова фыркнула, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Ей не хотелось об этом говорить, потому что злило, раздражало, потому что она не знала, что ей говорить! Оправдываться? Да никогда в жизни. Что ей сказать? Что она устала настолько, что у неё ни язык во рту, ни мысли в голове не держатся? Или то, что ей просто хочется разрыдаться от всего происходящего? Они вряд ли хотят слышать именно это. Они же хотят услышать, какая она вредная стерва, не желающая себя контролировать. А она никогда в жизни такого не скажет. Потому что это пиздёж чистой воды.       —Ты просто сама не своя последние пару дней…— Полина чуть наклонилась вперёд, заглядывая ей в лицо. Поджала губы, сцепляя ладони в замок.       Женя ничего ей не ответила, лишь рассматривая в чужих голубых глазах тонну сочувствия и какой-то странной теплоты. Столько времени прошло, а Женьку так и не отпускало чувство, что не так что-то с её подругой. Точно она не совсем на неё смотрела. Как оптическая иллюзия, только разгадать надо, что за красивым слоем спрятано, и под каким углом эту картинку повернуть надо.       —Уставшая, как загнанная ездовая собака,— Ромка хмыкнул, закидывая ногу на ногу и глядя на Чернову с явным вызовом. Найдётся ли у неё, что ответить на это? В его светлом взгляде всё ещё плескался гнев, а движения казались дёргаными. Не остыл ещё.       Женя не стала бесить его ещё больше, поэтому пару колких ответов, моментально появившихся в голове, проглотила. Она потом ему припомнит. Собака…вот это сравнение он придумал.И самое обидное, что он говорил чистую правду, просто жёстко и без прикрас, как умел. Наверное, было в этом что-то, что ей нравилось. Пятифанов всегда с ней честным был. В отличии от большинства людей в её жизни.       —Всё нормально со мной…— она отвела взгляд, переводя его на бабушку в поиске поддержки, но та, поставив на стол несколько кружек для чая, согласна закивала, показывая на своего любимого Рому. Ну конечно, а как же ещё? Она скоро его внуком называть начнёт ещё, и с ними жить предложит. Вообще красота. Все против неё.       —Синяки свои видела под глазами?— Серёжа тыкнул пальцем ей куда-то в щеку, на что Женя не выдержала — зашипела, как кошка, отбивая чужую руку и едва не вскакивая со стула. Сколько просила не лезть ей в лицо? Тем более, она недавно встала — даже умыться не успела, а он тычет своими руками тут.       —Я тебе втащу сейчас!— Велес громко гавкнул, тут же поднимая морду, мол, нечего его хозяйку трогать, если она не хочет.       Серый хмыкнул, делая шаг назад в знак капитуляции и поднимая ладони вверх. Конечно, он понимал, что она его не ударит, но такая явная агрессия говорила лишь об одном— Женя очень устала. Он её в таком состоянии всего пару раз видел. И ничем хорошим это не заканчивалось.       —Нет, Жень, правда. Ещё довольно рано, может, тебе отоспаться? А мы пока тут сами. А там и Антон с Бяшей будут. Ничего отменять не будем, планы не поменяются,— Полина улыбнулась, заправляя прядь волос за ухо, остальные тоже согласно закивали, намекая, что полностью с этой внезапной идеей согласны.       —Да вы чё? — Чернова-младшая удивлённо закрутила головой, поочередно глядя на каждого в комнате.— Нет. Я уже встала. Оставлять вас одних….— аргументов нормальных, чтобы отказать, в голове не находилось.— дом спалите, Велеса на шашлык пустите,— на самом деле, ей просто не хотелось казаться настолько беспомощной. Она в состоянии сама следить за своим режимом сна и высыпаться, а если и не в состоянии, то этого не должно быть заметно другим. Да и по-свински это. К ней пришли в гости, с ночёвкой, а она ляжет досыпать, пока они тут сами по себе будут? На Серого в плане быта надеяться не стоило — он в этой сфере был инвалидом самой сложной категории. Готовить умел, а вот оставлять всё в порядке — совсем нет. Как ей помнилось, в его комнате всегда царил отвратительный срач. А ещё он однажды помыл посуду с хлоркой. И запылесосил хвост кота, жившего у них с его отцом в квартире.       —А так ты нас съешь живьём,— Серый усмехнулся, складывая руки на груди и облокачиваясь боком на стену рядом с проходом к лестнице. Полина, кинув на него быстрый взгляд, смущённо поджала губы. Для неё было просто дико, что парень почти в ста процентах их встреч находится без верха, красуясь своим спортивным телом.       Женя закатила глаза, поднимаясь на ноги. Будет ещё она весь этот бред слушать…даже если это правда. Собственная гордость не позволяла признать.       —Я сказала…       —А я сказал — пошли,— Рома, поднявшись с ней одновременно, резко присел, подхватывая ее за бедра и закидывая себе на плечо. Чернова успела лишь сдавленно выдохнуть, хватаясь за его футболку руками и сжимая так сильно, что едва не послышался треск ткани. Она не ожидала, что Пятифан просто молча решит прекратить этот бесполезный спор таким образом.       Горячие ладони ощущались на голой коже собственных бёдер так резко и контрастно, что она сообразила не сразу, где и как он держит.       —Рома, поставь! Рома! Пятифанов, слышишь? Гадина длинная, поставь меня!— она завопила, ударив его по плечу, но реакции на это не последовало никакой. Ромка лишь слегка присел, поманив другой, свободной рукой Велеса к себе. Тот, весело махнув хвостом, прыгнул на парня, оказываясь закинутым на второе плечо. Пятифан слегка подбросил обоих своих "пассажиров", явно напрягаясь от тяжести, и молча зашагал по лестнице, не собираясь продолжать с Черновой этот бессмысленный спор, в котором она просто не хотела никого слушать .— И пса моего поставь! Уронишь, Ром…— поняв, что орать бесполезно, Чернова обмякла в чужих руках, но напоследок от души зарядила Пятифанову рукой по заднице. Так, что он аж тормознул на секунду, гневно выдыхая. Потом с упорством двинулся наверх, бросив тихое "Сейчас моя очередь будет"       Женя большими от удивления глазами уставилась перед собой, чувствуя, как пальцы обхватывают тело чуть сильнее.       —Может, помочь?—Серый кивнул в их сторону, переживая, как бы эти двое не убились. Ромка хорошо сообразил. Жека сейчас в таком состоянии измотанном, что разговаривать с ней попросту бесполезно, а он просто решил не давать ей право выбора. Пришёл, увидел, унёс.       А ещё она ему поддавалась. При большом желании Чернова без проблем могла выбраться из чужих рук, ударить по солнечному сплетению и сесть обратно за стол. Но с Ромкой она таких фокусов не проворачивала.       —Не, эти справятся сами,— Марфа усмехнулась, по-доброму так, точно ничего плохого вокруг не происходило. Когда рядом с её внучкой был Рома, она могла не о чем не волноваться.— Серёжка, бегом управляться в курятник. Давай-давай, а ты, Полина…помоги мне немного на кухне.

***

      Дверь в её комнату открыли с пинка. Женька даже не успела попытаться противиться, как её кинули на кровать, приземляя сверху пса. Чернова сдавленно охнула — туша Велеса выбила из неё часть сил и остатки воздуха в лёгких. Зато волкособу внезапные покатушки от его любимого Ромы явно понравились. Он радостно махал длинным хвостом, пытаясь облизать лицо хозяйке.       Пока она, точно медвежонок в берлоге, возилась в своей кровати, пытаясь одновременно встать, убрать с себя пса, прикрыть зад, который обещали отбить, и найти рядом что-нибудь потяжелее, чтобы запустить в Ромку, он спокойно закрыл дверь в комнату, прислонившись к ней спиной. Обвёл пристальным взглядом комнату, замечая идеальный порядок, игровую приставку в углу и лежанку для пса, которая была чуть ли не в половину кровати Женьки, стоящую кованым изголовьем к стене. Заметил, что дверь на маленький балкончик слегка приоткрыта и в комнате подруги довольно прохладно, а ещё увидел на тумбочке рядом с кроватью бокал воды и какую-то настойку от бабы Марфы. Кажется, это от боли.       А ещё собственную задницу жгло огнём. Рука у Женьки — пиздец. Если по лицу влупит хотя бы пощёчину — губу рассечёт влёт, и это ещё легко отделается. Он как-то до этого и не думал, что она может быть настолько сильной. Будто бы её драки с Бабуриным было недостаточно…       Чернова, наконец, поднялась на ноги, собираясь, как минимум, вытолкать хулигана из комнаты и продолжить ругаться в коридоре, но он молча пошёл навстречу, опять перехватил за талию и кинул на кровать. Чернова от такой наглости и полной дезориентации потеряла дар речи. Потому что раньше никто с ней так себя не вёл — боялись, а этот…бессмертный…уф.       Одеяло из-под неё выдернули мощным рывком. Женька качнулась, собираясь встать на ноги, но тут невовремя рядом дёрнулся Велес, спрыгивая на пол и тем самым толкая её. Женя приземлилась в свою кровать, а сверху её тут же накрыли одеялом, точно захотели окончательно похоронить в этом текстильном гробу.       —Всё, блять, хватит уже ерепениться, я ебаным воспитателем в ясли не нанимался,— Пятифан, точно детскую игрушку-пупса, укутал в одеяло, и уложил головой на подушку. Сам уселся на край кровати, раздражённо наблюдая за несчастными потугами Женьки, которая никак не могла выбраться из своего кокона, который он затянул невероятно крепко, чтоб наверняка. И откуда такие познания в области пеленания?       —Да какого…зачем…— Женька задёргала ногами, пытаясь хоть как-то показать, насколько она недовольная. Ромка молча наблюдал за её потугами, пока рядом с ним деловито запрыгнул Велес, устраиваясь рядом со своей хозяйкой, напоминающей сейчас недовольную гусеницу.       —За хером,— Рома тяжело вздохнул, нахмурив густые тёмные брови. Женя тут же замерла, глядя на него не менее злостно, но всё же настороженно.— Жека, не беси меня, выспись ты уже. С домом ниче не случится,— конечно, он понимал, что дело далеко не в доме. Так, пустая отговорка, чтобы ей в душу не лезли.       Женька не хотела им показывать, насколько её уже всё это переебало, но Рома видел. Он понимал, он чувствовал, потому что они были похожи, потому что сам был таким, потому что многое из произошедшего они пережили вместе. Но если он ещё мог терпеть, то Чернова на глазах превращалась в психованную истеричку, и ей нужен был отдых. Пусть даже и насильный.       —Это ты меня не беси, ты почему командуешь тут?— выбраться из плена одеяла все же получилось, но Чернова и с места дальше не двинулась, складывая руки на груди и глядя на Ромку так, что ему аж заорать захотелось. Ну да какого хрена она такая упрямая? Будто не с человеком разговаривает, а с овцой.       Терпение, и без того накалённое до предела, лопнуло, и сдерживать словесный поток он больше не стал.       —Да потому что мы волнуемся за тебя, нет??Не думала?!— внезапный крик заставил всё внутри сжаться. Женька не дёрнулась лишь усилием воли, потому что просто не ожидала, что Рома закричит на неё. Тут же захотелось ответить, показать, что сдавать позиции она не будет, но ей не дали заговорить.— Ты всякую херню творишь. На меня с ничего нахуй обиделась,— ладно, тут он приукрасил. У неё была причина для обиды. Как-никак, а пострадала её репутация, которая для дочери криминального авторитета была слишком важна.— орёшь на всех, шипишь, как змея, вчера вообще к Катьке кинулась. Чтобы они тебе сказали, блять? А если бы всё кончилось херово?— Чернова замерла, поджимая бледные губы. Не хотелось слушать правду, потому что она ей не нравилась, но Рома жалеть её эго не собирался. Сыпал правдивыми фактами, шаг за шагом вдалбливая в неё здравый смысл.— Женька, у тебя же мозги работают, причём неплохо. Ты почему хуйню такую делаешь? И на синяки свои глянь. И плохо кому стало у меня в гараже? А плечо твоё? Эта херня просто так тут стоит?— он указал подбородком на лекарства на тумбочке, которыми Женя закидывалась перед сном, чтобы боль не мучала. В последнее время плечо совсем разболелось, что начинало очень сильно мешать. Чернова, вопреки своим убеждениям, старалась на травму внимания не обращать, успокаивая себя тем, что это от нервов.— Со всей этой дичью вокруг, я нахуй вообще не понимаю, как ты в обморок ещё ни разу не брякнулась. Или тебя, как маленькую, за ручку надо спать вести, есть нормально заставлять, а? Мне тебе в няньки записаться, чтобы не думать, что ты себе опять натворила что-то?— накрывшая злость не позволила заметить, как бледное лицо напротив стало совсем потерянным. Рома тяжело дышал, пытаясь сам переварить всё сказанное и ждал ответа. А его не было…       Потому что Евгения просто замерла на месте, комкая руками края своего несчастного одеяла. И не знала, что ему ответить. Потому что он был прав во всем, потому что остальные правда о ней переживали, он переживал и говорил об этом открыто. Они ведь друг другу уже не чужие люди, но она упорно пыталась закрыться, не пускать, показать, что сможет сама.       А она не может сама…       —...— хоть какие-то слова застряли в глотке. Чернова впилась новым, совершенно неясным для хулигана, взглядом ему в лицо, дёрнув светлыми бровями.       —Чё сразу язык в жопу засунула? Я не прав?— Рома упёрся руками в колени, глядя на неё исподлобья, требовательно. И только сейчас заметил, как Женька стушевалась.       Не хотел он её пугать, унижать или специально оказаться правым в споре, хотя обычно всегда и со всеми старался добиться именно этого. Он хотел ей показать, что она ведёт себя, точно маленький ребёнок, хотел дать понять, что он переживает за неё, что не оставит разбираться со всем этим в одиночку. Они друзья, он своих никогда не бросает. Ему ведь можно верить, на него можно положиться…почему она этого не понимает?       —Прав…— Чернова пробубнила тихо, отворачиваясь и пытаясь скрыть лицо. Может, он и не услышит и просто молча уйдёт, потому что всё происходящее, весь этот разговор начал казаться ей до невозможности смущающим. Велес подлез под руку, утыкаясь чёрным мокрым носом куда-то в шею.       —Не слышу,— Ромка услышал. Конечно, как такое не услышать, поэтому, тут же сменил гнев на милость, резко приближаясь к её лицу, заглядывая прямо в серые глаза, которые она так старательно прятала под светлыми ресницами.Опять так близко, что можно было разглядеть рисунок в чужих голубых глазах,что можно было пересчитать тёмные ресницы, рассмотреть каждый шрам на худом лице.       —Иди ты в жопу, Пятифан,— Женя улыбнулась, резко отталкивая чужое лицо рукой. Без силы, чтобы не сделать случайно больно, просто, чтобы он не находился так близко, не выбивал её из крупного на данный момент состояния равновесия.       —Только если ты поспишь,— Рома улыбнулся, широко так, обнажая острые резцы. Дальше злиться не хотелось. Женя бесила и раздражала, но он не мог на неё злиться за то, что она пыталась сделать, как лучше…пусть и по-своему, пусть и это не получилось.        Чернова закатила глазами, всеми силами пытаясь скрыть идиотскую улыбку, которую корчило её лицо против воли. Она не хотела поддаваться, не хотела соглашаться, хоть и понимала, что нужно. Но местный хулиган, сам того не подозревая, как-то подбирал ключи, отпирал дверцу за дверцой, пробираясь всё глубже в душу.       —Да посплю я,— так просто не честно. Он не даёт узнать себя, но умудряется почти командовать ей. Он рядом, она постоянно вытаскивает его зад из разных передряг, но о Пятифанове известно так мало, что становится обидно.       —Вот и молодец, принцесса. Всё, спать,—Рома довольно кивнул ей,поднимаясь на ноги. Потрепал пса по макушке, на что тот аж довольно заурчал, не ожидая даже такой скупой нежности.       —Не командуй мной,— Женя привстала на локтях, замечая, как шёлковый халат распахнулся, оставляя её лишь в короткой пижаме. Рома прошёлся взглядом по фигуре, почти не скрытой одеждой, дёрнув бровями. Майка на тонких лямках, чуть задравшаяся после их нелепой борьбы, короткие шорты, закатившиеся почти до уровня трусов…       —Да я на тебя вообще обидеться должен. Всю жопу мне отбила,— он театрально, как Бяша, потёр свою поясницу, направляясь к выходу. Нужно было ретироваться как можно скорее, пока в голове не появилось много новых, слишком непонятных для него мыслей.       —Мы в расчёте,— Чернова самодовольно хмыкнула, укрываясь одеялом почти до подбородка.       —Да нет. Ты первая на мой зад посягнула, я такого не прощаю,— Пятифан дёрнул бровями, смотря хитро-хитро, намекая, что Евгения своё за такую наглость ещё получит.       —Ой, это что выходит, я у тебя первая? Это такая честь,— Чернова отзеркалила его мимику, улыбаясь также хитро.       —Лучше спи, пока я в ответ чего интересного не придумал,— он хмыкнул, скрываясь за дверью в коридоре, а Женя лишь со вздохом легла обратно на кровать. Велес устроился рядом, позволяя использовать его, как живую подушку. И глаза закрылись сами собой, позволяя почти моментально провалиться в темноту.

***

      Всю ночь Антон видел какой-то до невозможности странный и жуткий сон.       Его тело пробирал холод, босые ступни касались холодной земли с пожухлой травой, лёгкие обжигало ночным свежим воздухом, а в нос ударял запах прелых листьев и влажной коры. Он бежал куда-то вглубь леса, освещённого светом полной, невероятно большой луны.       Бежал, не зная куда и зачем, в одних майке и пижамных штанах, то и дело задевая руками и ногами сучья и корни деревьев, стоящих в этом лесу так давно, что и думать было страшно.       Когда-то давно, ещё той злополучной зимой, такая прогулка показалась бы ему увлекательной, но сейчас…что-то внутри подсказывало, что всё неправильно. Он не должен бежать куда-то ночью, один, когда в лесу прибавилось самое большое зло, какое только можно представить. Он не должен оставлять Олю одну даже дома, потому что не ясно, насколько эта лесная нечисть стала сильнее и что могла сделать с сестрой и родителями.       На лице вся кожа зудела, точно под ней ползала куча червей. Хотелось коснуться пальцами, почесать, проверить, на месте ли его лицо. Собственное частое и нервное дыхание слышалось так громко, что он боялся, как бы его кто-нибудь не услышал.       —Зайчик! Ну же, иди сюда, зайчик!— голос Алисы зазвучал где-то сбоку, в отдалении, и, несмотря на внутренний голос, который буквально кричал ему, что нужно бежать в противоположном направлении, уносить ноги, не оглядываясь, Антон последовал точно на чужой зов.       Внезапно запах осеннего леса сменился другим. Запахом гнили ,тухлого мяса, разложения. Тот самый запах, который сопровождал с недавнего времени Алису, который, по словам Ромы и Жени, окружал и остальную лесную нечисть. Он должен был оказаться противным и мерзким, вызывающим тошноту и рвотные позывы, но…Антон будто бы ощутил этот запах иначе, он показался ему…приятным? Манящим, заставляющим бежать быстрее, не разбирать дороги, спотыкаться, падать и снова бежать.       Внутри что-то начинало шевелиться, вертеться, точно детский игрушечный волчок, желая быстрее оказаться рядом с Алисой. Под ложечкой засосало, желудок скрутило, а рот наполнился слюной, точно он резко и сильно проголодался. Собственное дыхание стало частым, загнанным, глубоким и хриплым.       —Зайчик!— поляна, залитая лунным светом, казалось до невозможности большой. Будто бы перед ним раскинулось целое огромное поле. Алиса стояла совсем рядом с лесом, расставив широко руки, приглашая в свои объятия. Антон, не задумываясь, кинулся к ней, под весёлый смех врезаясь в подругу детства, обхватив её ладонями.       Запах мертвечины, казавшийся прекраснее аромата полевых цветов, окутал с ног до головы, лица коснулись когтистые ладони, перепачканные в чём-то тёплом и липком. Тело под собственными руками оказалось худым и костлявым, будто бы и не живым совсем,облезлый лисий хвост махнул совсем рядом, проводя по голой коже ноги.       —Ты пришёл ко мне, зайчик,— Петров взглянул в глаза напротив. Ярко-жёлтые, блестящие, хищные. Заметил, что нос и пасть Алисы тоже перепачканы в чём-то липком, тёмном, а с кончика лисьего языка, который вдруг стал виден, капает слюна.       И его осенило. Кровь.       —Ну что же ты, зайчик, ночь лишь начинается…       Антон подскочил на кровати, хватаясь за край одеяла пальцами. Затуманенный после сна мозг не сразу понял, что он находится в своей собственной комнате. Лёгкий полумрак утра рассеивал свет из коридора, внизу слышались голоса и топот маленьких ног его сестры.       Кажется, хлопнула входная дверь.       Это всего лишь кошмар…это ему снилось. Стоило больше отдыхать. Он слишком много думает обо всем этом.       —Антон! Спустись, пожалуйста! Антон, ты встал?!— чуть недовольный голос матери подействовал лучше любого будильника. Петров быстро протёр глаза, откидывая с себя одеяло. И замер… Его ноги были грязные, а на постели, вместе с земляной крошкой, валялись пожухлые листья. ***       Женя проснулась, чувствуя горячее дыхание собственного пса на ухо. Сонно потянулась, спихивая с себя слюнявую морду и большие лапы, от которых онемел бок. Велес всё же был далеко не самой мелкой породы.Потом перевела взгляд на часы, ожидая увидеть там максимум десять утра. И едва не подавилась воздухом, осознавая, что часовая стрелка перевалила за двенадцать.       Она последний раз так поздно вставала…давно. Причём, очень давно. Ещё когда отец был жив…только он и бабушка позволяли ей нежиться в кровати столько, сколько хотелось. Даже она сама себе такой вольности старалась не давать.       Велес довольно заурчал, сполз с кровати подтягиваясь на небольшом коврике у самой кровати. Женя тоже поспешила встать, опять потягиваясь. Боль в плече тут же напомнила о себе. Не очень сильная, но она была. И уже начинала очень и очень сильно бесить. Учитывая, как и сколько болит…к врачу бы сходить. Сколько ещё она бабушкиными настойками спасаться будет? Так недолго и без руки остаться, учитывая, каким трудом врачи её спасли. Она решила забить, думая, что молодой организм всё восстановит, а теперь…мозг на место встал, видимо.       Чернова вздохнула, слыша с первого этажа заливистый и блеющий смех Бяши. Значит, все уже в сборе. Слабая и хитрая улыбка тронула бледные губы.       Не долго думая, она направилась в душ на втором этаже, не желая опять появляться перед остальными заспанной и помятой. Не любила, когда её такую видели. Слишком это…личное, интимное что-ли. То, что доступно лишь членам семьи, потому что Чернова-младшая с утра сама на себя не походила. По той же причине она не устраивала ночёвок почти ни с какими своими друзьями или знакомыми, кроме Серёжи. А такая компания у неё была впервые…наверное, стоило это считать хорошим знаком.       Велес, не став дожидаться хозяйку, деловито поспешил по лестнице вниз — проситься погулять на заднем дворе. В последнее время, если Женя не успевала с ним хотя бы немного прогуляться с утра, он сам себя выгуливал среди гусей и уток, всё ещё пытаясь притащить живых цыплят и гусят кому-нибудь в руки.       Душ помог окончательно прийти в себя, а в отражении зеркала, наконец, появилось выспавшееся лицо, без больших синяков на светлой коже, без лопнувших капилляров в глазах и потрескавшихся до ран губ. Сон действительно творит чудеса, особенно, достаточное его количество.Она чувствовала себя хорошо, отдохнувшей, впервые за долгие дни.       Почему-то очень долго рылась в шкафу, перебирая свои домашние вещи и думая, чтобы такого ей надеть. Поймала сама себя на такой дурацкой дотошности, недовольно выругалась, хватая майку и короткие шорты, а потом, расчесав мокрые волосы, которые, к её удивлению, успели неплохо так отрасти и уже спокойно доставали до плеч, взяла теплые носки и большую кофту на пуговицах.        От папы осталась…Сережа привёз и она не смогла убрать её в ящик на чердаке. Хотелось, чтобы хоть капля от отца была рядом, хотя бы какие-то его вещи.       Её тихие шаги по лестнице ребята услышали сразу, а когда она, в почти что приподнятом настроении спустилась вниз, так вообще поздоровались разом.       Серёжа хозяйничал на кухне, стоя у плиты в фартуке с рюшами на все ещё голый торс. Полина рядом с ним мыла посуду, а Бяша, Рома и Антон, судя по их внешнему виду, недавно вернулись с участка. Вроде, управляться отправляли не их, как она успела услышать…может, нашли себе какое-то другое занятие?       —Жека, на, с добрым утром!— Бяша широко улыбнулся, будто красуясь дырой вместо двух передних зубов. Чернова улыбнулась ему в ответ.       От чего-то её настроение при виде этой шебутной компании моментально взлетело вверх. Она не понимала, почему для её хорошего настроения, а оно действительно было именно таким, требовалось всего лишь несколько довольных лиц и тихая атмосфера дома, но на душе было…спокойно. А ещё немного стыдно, потому что утром она действительно устроила спектакль. Всегда ведь, всегда придерживалась того, что сначала стоит думать, держать себя в руках.       Чернова успокаивала себя тем, что в последнее время слишком много навалилось на неё одну, вот нервная система и дала сбой. И тут же обещала, что больше таких вольностей себе не даст. Слишком многое от неё зависит.       —О, егоза сердца моего, ты подняла свой зад с кровати!—Серый театрально приложил руку к груди, на что Женька закатила глаза, собираясь налить себе чаю. Но её опередели, Антон, только сев за стол, протянул ей кружку. Её любимую, между прочим, из которой любил пить дедушка.       Петров казался каким-то невыспавшимся и грустным, но лезть к нему в душу сейчас она точно не стала бы. Для Черновой Антон был ещё скрытнее, чем Бяша, поэтому шанс того, что он что-то расскажет — минимальный. Да и, если она правильно помнила, с умершей Машей он хоть немного, но общался, в отличии от всех остальных в их компании. Ребята ведь явно уже всё рассказали. Может, дело было в этом.       —Я сейчас тебе вместо букета цветов в лицо кину кружку с кипятком, актёр,— Чернова беззлобно фыркнула, наблюдая, как Велес на заднем дворе носится из угла в угол. Он явно засиделся и ему требовалась полноценная долгая прогулка. Может, сводить его вечером погулять по деревне? Не пробежка по лесу, конечно, но в виду обстоятельств тоже неплохо.       —Ладно…— он улыбнулся, отставляя от себя сковороду и направляясь ближе к подруге.—а ты, кстати, чё в кофту бати своего залезла? Замёрзла?— увернувшись от внезапных объятий, Женька хлопнула его по плечу, намекая тем самым, что неплохо было бы одеться и не липнуть к ней лишний раз. От друга слегка пахло сигаретами, но в помещении аромата табака не стояло. Значит, дымил на улице, вместе с Пятифановым. Остальные у них не курят.       —Давай в печку подкину,— Рома уже почти встал на ноги, но Женька махнула ему ладонью, усаживая обратно. Холодно ей и правда не было, но такая внезапная учтивость и забота от хулигана была более чем причина.       Кофта её отца висела на ней, точно на вешалке. Ворот спал на одно плечо, рукава висели почти до колен, и скорее кофта напоминала платье. Ромка думал, что на фотографиях её батя выглядел огромным, но в жизни, скорее всего, ещё крупнее, чем батька у Серёги, потому что шмотки у него были гигантскими.       —Нет, не замёрзла…просто захотелось,— Евгения пожала плечами, направляясь на кухню. Достала из ящика ещё один фартук, точь в точь, как и на друге, а Полина, как раз, домыла посуду. Время ближе к обеду, а они, поди, ещё не ели нормально. Готовить не то, чтобы очень уж сильно хотелось, но она ведь тут была не одна. Значит, не так уж и тяжело будет. К тому же, если парни только с улицы, то явно хотели есть. Раз уж она тут хозяйка сегодня, то голодным оставлять никого было нельзя.       —Да меня после утренних новостей этих саму в дрожь бросает. Бедная Маша…— Морозова отложила кухонное полотенце, печально вздыхая и отходя к столу. Женя лишь недовольно нахмурилась, достав из ящика лук.       —Будто бы и до этого не знали, что она умерла,— загремели столовые приборы, пока она пыталась найти любимый кухонный нож с тиснением еловых веток на деревянной ручке.        Если честно, надеялась, что эту тему не станут поднимать. Она успокоилась и мыслила здраво, наконец-то, поэтому не видела никакой пользы в том, чтобы оплакивать ту, о смерти которой они все знали и до этого. Своими глазами ведь труп видела…к сожалению.       —Женя…—Антон удивлённо захлопал глазами, пока остальные молча смотрели на Чернову. Серёжа тихо присвистнул, предчувствуя, что сейчас начнётся что-то очень и очень не весёлое.       —Что?—Чернова резко стукнула по дощечке ножом, едва не разрезав огромную луковицу надвое, и повернулась к друзьям лицом.       —Тебе её совсем не жалко?— Полина приложила одну руку к груди, хлопая своими большими голубыми глазами.       Женька, оставив лук в покое и сморгнув с глаз внезапно накатившие от едкого запаха слёзы, повернулась полностью к остальным лицом, прижавшись поясницей к кухонной столешнице. Нож так и остался у неё в руках, что казалось немного…угрожающим, особенно, если учитывать её характер.       —Жалко у пчёлки в жопке, а людям можно сочувствовать. Я сочувствую её семье, потому что они потеряли ребёнка,— папа однажды сказал, что самая большая людская боль —это потерять своего ребенка. Родителей, рано или поздно, теряют всё, как бы больно это не было, а вот потерять ребёнка…       В голове тут же появились мысли о родителях Семёна и Кати. Они же столько лет живут и не подозревают, что их настоящих детей уже давно нет в живых.       —И всё? Не по-людски…— Бяша недовольно надул губы, наблюдая, как Женька крутит большой кухонный нож в руках. За этим же наблюдал и Ромка, подмечая про себя, что управляется она с ним очень даже умело. Как он со своим ножом-бабочкой.       А ещё, несмотря на некую дикость и холодность слов подруги, он был с ней согласен. Одноклассницу однозначно не хотелось бы видеть среди мёртвых, но лить по этому поводу слезы…они ведь даже не общались нормально, даже не здоровались, мать твою. Он не знал, когда у неё день рождения, чем она занимается, даже с кем общается не знал.       —Зато честно. Я жива, мы живы, меня больше заботит это. Нехер лицемерить, каждый печётся о своей шкуре,— Женька вновь вернулась к нарезанию лука и с какими-то внезапным спокойствием ощущая пристальный и твёрдый взгляд холодных глаз где-то между лопаток. Рома сидел всё это время молча, обдумывая и анализируя, но сам ничего не говорил. И почему-то от этого было спокойно, правильно внутри, словно вот именно так и должно быть.— А смерть есть и будет всегда. Все умрём. Вопрос только в том, как,— и пусть тогда, в лесу, она орала в морду Хозяина леса, что они с Ромой не обязаны умирать, жалела Машу и думала о том,что девочке просто не повезло. Сейчас, рассуждая здраво, думая, а не истеря, Женя понимала — лучше одноклассница, чем они с Ромой.       —Дааа..некоторые перед ней мучаются, а некоторые уходят спокойно. Только и вся разница,— Сережа снял с себя фартук, подходя к двери во двор и впуская Велеса. Уличная прохлада лёгким ветром прошлась по ногам.Чернова ощутила, насколько же в доме на самом деле жарко и предложение Пятифана подкинуть в печь ещё дров можно было бы расценивать, как попытку убийства.       Пёс тут же подлетел к своей хозяйке, усаживаясь рядом с ногами и заглядывая в лицо. У него, между прочим, тоже завтрак.       —Вы так спокойно говорите об этом…—Полина с настороженностью наблюдала, как Женя достает из холодильника заранее заготовленную еду для своего пса, выкладывает её на миску, а потом встаёт с миской в руках, выжидая, пока волкособ сделает нужные команды. Сидеть, кружись и лапу. И только после этого поставила ему миску с его завтраком.       Удивительно, как такая мягкая по отношению к своему псу и близким людям, она оставалась буквально ледяной для окружающих.       —Жизнь научила, Полинка. Ты б, если нашу жизнь прожила, поняла бы,—Серёжа вытащил из пачки сигарету, жестом спрашивая, можно ли покурить в доме. Женя молча подошла к кухонному окну, открывая его настежь. В лицо ударил холод и свежесть.       Она блаженно вздохнула, не думая о том, что другим может быть холодно. В крайнем случае, оденутся. Если Серый постоянно будет выходить курить, то его не дождёшься весь день. А ещё она подметила, что это новая пачка. Уже сбилась со счёта, сколько он их выкурил за то время, как перестал принимать. Стоило ему ближе к вечеру дать ту настойку, что бабушка давала, на всякий случай.       —А расскажите чё-нибудь? Интересно же!— Бяша чуть привстал со своего стула, с интересом глядя на друзей. Те лишь переглянулись между собой. Если рассказывать всё…тут и суток не хватит. Да и нельзя им все знать — проблемы могут возникнуть.       Женька обернулась на Тимура, отправляя в большую сковороду нарезанный лук.       —Ой, это к Серому, он ездил несчастных в лесу закапывать,— она махнула рукой с ножом, вручая другу другой нож и кивая на шкафчик, где хранилась картошка из погреба.       Другой еды, чтобы все быстро наелись, она придумать не могла, поэтому решила готовить то, что обожала в детстве, когда за её питанием ещё не так пристально следили.       —Прошу заметить, что только закапывать. Рыли могилы они сами,— Серый деловито погрозил ей пальцем, на что Женька тихо прыснула со смеха.       —Бе…— он пихнул её в плечо,пока остальные, получая один немой шок за другим, наблюдали за ними. Даже Ромка, удивить которого было не самой простой задачей, удивлённо таращился на готовящих им обед.       Женя и Серёжа относились к смертям иначе. Вернее, к смертям тех, кого не знали. Было ли это хорошо? Вряд ли. Сейчас становилось понятно,насколько их жизнь была разной. Насколько Женька переживала за свою бабушку и пса, как любила их, настолько же сильно ей было плевать на остальных. Если человек не был ей близок, то его смерть — не интересующий её аспект.       —А как ты коридор от крови отмывала? — Серёжа с зажатой между зубами сигаретой чистил картошку, пока Чернова-младшая с интересом рылась в холодильнике, надеясь найти там сметану и, может быть, грибы. Кажется, бабушка недавно доставала какие-то размораживаться.—Тебе сколько было? Двенадцать?       —Четырнадцать. И я мыла не одна — уборщица помогала,— Женя кровь не очень любила. Не боялась, могла потрогать, не падала в обморок от ран, но не любила. Кровь для неё всегда значила проблемы, боль и смерть. В их доме алые пятна не появлялись просто так. Она столько ран обработала, столько видела чужой крови, что бояться её было бы бессмысленно.       —К-кровь?—Полина испуганно схватилась за руки не менее бледного Антона и чуть напряжённого Ромы, который лишь молча кусал свою нижнюю губу изнутри, подсознательно пытаясь сгрызть её к чертям, не иначе. В ответ пальцы одноклассницы он не сжал, позволяя просто держаться за него.       —Полин, выдыхай, сейчас всё нормально. Было и прошло,— Евгения вздохнула, вытаскивая желанные сметану и грибы. Бабушка успела их накормить завтраком, но вот с обедом не успела. Зато нужные продукты достала. Даже тут подумала.       Было и прошло…так стоило говорить о многом в жизни. Женя бы могла сказать, что так можно говорить обо всей её жизни вплоть до дня, когда она приехала в деревню. Столько было, что хотелось скорее забыть, прожить, забыть. Жаль, память слишком хорошая.       —Ну вы и отбитые черти, конечно,— Ромка откинулся на стуле, качая головой. Удивлен ли он? Да так…в ахуе немножко. Редкие рассказы Женьки о её прошлом каждый раз казались ему дикими.       Конечно, он слышал о жизни блатных много, считал, что многое там преувеличено, но…не станут ведь эти двое так нагло пиздеть. А ещё…Ромка ни раз уже это замечал. Взгляды. У Жени с Серым в глазах плескались пережитые дни, тяжёлые, сделавшие их такими…своеобразными и местами чёрствыми. Куда чёрствее его самого. Они часто смотрели, не как сверстники. Иногда даже странно было,что рядом с ним молодые люди со взглядами очень взрослых людей.       —Есть такое…— Женя обернулась к нему, слегка улыбаясь. И было что-то в её взгляде, отчего он не переживал. Для неё это было просто прошлое, которое она проживала.       Сейчас она спокойна, хорошо себя чувствует, наконец, не психует и не истерит. Поэтому, стоило просто наслаждаться выходным. Впереди ещё целый день.

***

      Оказалось, парни чинили крышу у курятника. Та сильно просела в последнее время, вот Ромка, не желая без дела виснуть в доме, и потащил пацанов с собой на улицу. Помощи от них оказалось не очень много, особо от вялого Тохи, который чуть с лестницы не свалился, но тем не менее.       После завтрака, который был сразу и почти обедом, готовить в конечном итоге помогали ещё и Бяша с Полиной, ребята переместились в зал.       О Маше и прочем ужасе, происходящем в деревне, негласно было решено не говорить. Хотя бы сегодня. Всем им требовался отдых. В первую очередь, моральный и эмоциональный.       Серёжа предложил посмотреть парочку фильмов — он в одной из коробок привёз часть Женькиных кассет, которые она собирала. В их доме была огромная коллекция. У каждого члена семьи свой шкаф с разными фильмами и мультиками.       Ребята охотно согласились, а Чернова, поглаживая своего пса за ухом, думала, что же друг задумал. Многие фильмы из её коллекции — ужастики, которые папа каким-то чудом находил и дарил ей. Она почти все из этого смотрела и уж там страшно ей быть не должно, а вот ребята могут и испугаться.       Сначала они включили первую часть "Чужого", которую многие уже видели. Женя специально задёрнула шторы, чтобы в комнате было поуютнее, нарыла на верхней полке в одном из кухонных шкафов пачку сушек, чтобы Бяша и Серый весь фильм не разговаривали и не мешали смотреть остальным. Их двоих они усадили на пол, в кучу подушек, отдав им тарелку. Антон хотел уйти в кресло и посидеть один, но Полина примостилась рядом с ним — села на подлокотник, поджимая под себя одну ногу.       В итоге диван остался в распоряжении Жени и Ромы…и Велеса, который с превеликой радостью почти что запрыгнул на хулигана сверху, виляя хвостом из стороны в сторону.       —Блять….убери с меня эту тушу,— Пятифан всеми силами пытался убрать от себя слюнявый язык, что так и норовил пройтись по его недовольному лицу. Он уже привык к тому, что волкособ тёрся рядом, но не был особо рад таким приливам нежности.       —Неа, пусть лежит,— Женька хитро усмехнулась, с каким-то садистским наслаждением замечая, что Велес таки смог лизнуть Ромку за щеку. Пёс был тяжёлым, поэтому просто так его с себя не спихнёшь. У неё получалось, а вот остальным справиться с её зверем было не под силу. Хотя бы потому, что подсознательно его почти все остерегались. Даже Пятифан, пусть он этого и не признает.       —С хера ли?— Пятифан удивлённо уставился на неё, потеряв бдительность, за что тут же получил урок судьбы в виде обслюнявленого лица. Волкособ, подготовив момент, наскочил на него ещё сильнее, облизывая щёки и нос, даже лоб лизнул.—Фу, нахуй!       Вообще, Велес был отлично дрессированной собакой и часто понимал, когда Женя даже косо смотрела на него, но ему настолько нравится хулиган, что контролировать себя он будто бы не мог. Для Черновой это был хороший знак. Её пёс кого попало не принимал, плохих людей к себе не пускал, а уж тем более к хозяйке. Её любимые пёс и бабушка были без ума от высокого и до ужаса вредного деревенского хулигана, с которым она каким-то невероятным образом смогла подружиться...удивительно.       —Ты ему нравишься…почему-то,— Женя хлопнула по бедру, привлекая внимание питомца. Велес тут же прижал свою морду к её ноге, но так и не слез остальной частью своего тела с хулигана, боясь, что тот куда-нибудь уйдёт.       Чернова с какими-то отстранённым, но приятным наслаждением видела, что и Ромка не так уж прям и против общества её питомца. Просто он кошатник, вот ему и непривычно. К тому же, Велес, можно сказать, уже покорил его сердце. Вон, сидит весь слюнявый, но не спихивает его с дивана, хотя мог бы попытаться.       —Пф…я сейчас обкончаюсь от счастья,— Рома недовольно стёр с лица слюни, вытирая ладони о штанины.       Женя тихо хихикнула, откидываясь на спинку дивана. Запустила длинные пальцы в чёрную шерсть пса, наблюдая, как Пятифан хмурится, почти отплёвывается, но всё равно укладывают свою большую ладонь на спину пса, несмело поглаживая. Может, у него никогда собаки в доме не было? Или даже такое проявление эмоций по отношению к животным было ему непривычно?       И почему ей это все было интересно?       —Признайся, он тебе нравится,— Женька погано заулыбалась, за что тут же получила щелчок по носу и попыталась ответить тем же, но Пятифан перехватил её руку, дёрнув на себя. Чернова рухнула на своего пса, облокачиваясь боком о Ромку.       —Вы оба сейчас нахер с дивана пойдёте,— он намекал, что спихнёт и Женьку и её пса, оставшись на диване единственным зрителем их импровизированного кинозала. Женя в отместку слегка впилась ногтями ему в бедро. Рома от неожиданности зашипел, тихо матерясь себе под нос.       —Слышь, голубки, вам если надо, на второй этаж идите, на, а нам не мешайте смотреть,— Бяша, с интересом наблюдая за противными рожами Чужих, пускающих литры вязкой слюны себе же под ноги, махнул рукой в их сторону. Отправил в рот очередную сушку, хмуря тёмные брови.       —Заткнись!— одновременно, кидая в него по подушке. Бурят кое-как увернулся, едва не заехав локтём в бок Серёже.       —Бяш, ты лучше к этой парочке не лезь. Они вдвоём — хуже любого чужого!— Антон и Тимур дружно расхохотались, пока Женька с Ромой надулись, не желая опять разводить конфликт по их нелюбимой теме. Молча остались на своих местах, так и не убрав рук с Велеса, который, пребывая в высшей степени счастья, уже развернулся к верху пузом, ожидая, когда начнут чесать.       Женя хотела отстраниться от бока Ромки, но в последний момент передумала, просто устраиваясь поудобнее. Вдыхая чужой запах одеколона и сигарет, наслаждаясь сильным теплом, смотрела уже раз в седьмой фильм, который ей не очень-то и нравился.       Фильм "Оно" про страшного клоуна не впечатлил особо никого. Страшно так и не было, хоть местами все испытывали мерзкое чувство отвращения. Бяша даже сказал, что может нарядиться в клоуна пострашнее, а Ромка, как всегда, не отличаясь особой добротой, сравнил этого красноволосого монстра с мамой Кати и сказал, что в их деревне эта нежить не протянула бы и дня.       Фильм "Изгоняющий дьявола" был довольно старым, но для Жени, которая, как и все, кроме Серёжи, его не видела, стал очень страшным. Она, сама того не заметив, буквально замерла на месте, кутаясь в кофту отца, почти полностью скрываясь в ней. Одержимая девочка казалась такой…реалистичной, так походившей на Семёна и Катьку, что Женька буквально не отводила взгляда от экрана ни на секунду, пока в один момент не дёрнулась всем телом от резкого звука, осознавая, что от страха сгребла бедного пса в охапку…а с ним и ладонь Ромки, сжимая грубые мозолистые пальцы своими так сильно, что хулигану уже явно становилось дискомфортно, но он молчал, вместо фильма наблюдая за её потерянным лицом.       Остальные, увлечённые просмотром, этого не заметили, лишь Бяша чуть покосился, но не желая получить от лучшего друга подзатыльник, скрыл свою довольную щербатую лыбу, переглядываясь с Серёжей.       Чернова хотела убрать пальцы, но Пятифан, теперь не смотря на неё, спокойно положил руку на пса, раскрывая ладонь и предлагая тем самым держать дальше.       Он ничего не видел, ни её слабости, ни испуганного лица. Он ведь просто смотрит фильм, и она тоже.       Женька, недоверчиво глянув на его расслабленный профиль, несмело вложила ладонь в горячую руку, сидя так до конца фильма.       И, по правде говоря, уже так страшно не было.

***

      —А может, накатим немного, на?—Бяша тут же придумал им занятие, когда их киносеанс закончился на фильме Гремлины" и Ромкином "это ты" в сторону Жени, когда на экране замаячила страшная физиономия маленького гремлина. Всеобщий хохот и парочка брошенных подушек оказались своеобразным сигналом — им пора закругляться с фильмами, уже устали сидеть на одном месте.       —Базаришь,— Пятифан согласно кивнул. Он не был против выпить, но в меру, особенно сейчас, когда потрёпанные за последнее время нервы требовали разрядки. Клеить девчонку не было сил, желания и времени, поэтому оставалось два известных ему способа. Спорт и алкоголь.       Судя по лицам Антона и Полины, они против этой идеи не были, у Серого даже спрашивать не нужно было — он уже посматривал на дверь, ведущую во двор, где был подвал. Зато Женька тут же помрачнела, не совсем одобряя резкое желание остальных выпить .Да и с Бяшей в этом плане стоило быть аккуратнее. Он бросил курить, перед этим долго мурыжа остальным мозги, а его любовь к спиртному, и без того имеющая огромные размеры, кажется, стала ещё больше.       —Жека, давай?—Серёжа, заметив её смятение, подошёл поближе, приобнимая за плечи и прижимая к собственному боку. Женя не отпрянула, лишь недовольно вздохнула, надеясь, что на одной бутылке действительно всё остановится.— Думаю, баба Марфа не будет против, если мы одну бутылочку из её запасов возьмём,— конечно, она могла бы пойти против всех, сказать, что в её доме будут исключительно её правила. Но зачем? Устроить очередной скандал? Она только сама пришла в относительную форму, не хотелось опять ничего ворошить. К тому же…их слишком много, чтоб с одной бутылки случилось что-то страшное.       —Ладно, но я пить не буду,— и нужно будет следить, чтобы Серый агрессировать не начал. У него и пару лет назад в пьяном угаре бывало так, что он не одну рожу разбивал, а с этим отказом от наркотиков вообще аккуратно стоило. Не хотелось, чтобы кто-то пострадал.       —Да почему ты не пьёшь-то?—Петров, усевшись на один из кухонных стульев, потому что они вновь переместились на кухню, с интересом глянул на подругу. Даже Полина, которая создавала впечатление девочки-ангелочка, была не против выпить пару стопок, а Чернова ну ни в какую, точно алкоголь её по-настоящему обжечь мог, как серебро какую-нибудь нечисть из фильма.       —Принципиально, кому-то же нужно пьяных растаскивать,— Женя недовольно отвела взгляд, не желая углубляться в историю, которую и сама почти не помнит. Такое им знать не надо…да никому не надо. Она сама не была уверена, что хочет знать все обстоятельства, повлиявшие на её нежелание пить.       —Хуйня из-под коня,— Сережа хохотнул. И Женя поняла, что дальше начнётся тотальный и ужасно стыдный для неё рассказ, который остановить она не сможет. Потому что друг знал всё, но по её же собственной просьбе не рассказывал, потому что Чернова к такому позору не была готова. Даже перед лучшим другом детства.—Тебе просто в последний раз так хуёво было, что ты не хочешь пить. А ещё не помнишь нихера.       —Ну допустим,— она поджала губы, складывая руки на груди и всем своим видом намекая, чтобы друг закрыл рот. Шанс этого, конечно, был минимальным, но не попытаться было просто нельзя.       —А хочешь, расскажу?— хитрая и до ужаса противная улыбка друга, что хотелось дать ему по морде, заинтересовала и остальных, но страшнее было не это, а взгляд. Евгения хорошо знала эти чертинки в чужих карих глазах. Он знал что-то, от чего ей станет чертовски стыдно.       И вот тут в сознании медленно зашевелилась паника. Потому что рассказ этот не сулил ничего хорошего.       —....о чём?— ее напряжённый взгляд в момент рассмешил Бяшу, который, вместе с Антоном, подсел ближе, пока Серёжа деловито усаживался на край круглого стола, упираясь в согнутую ногу локтём.       —Ууу, бля, рассказ — песня,— Серый довольно улыбнулся, набирая больше воздуха в лёгкие.— Мы тогда её пятнадцатый день рождения отмечали,— обрывки полупьяных воспоминаний тут же понеслись перед глазами. Женя сдавленно выдохнула, решив предпринять последнюю попытку остановить друга.       —Серёж…— она толкнула его бёдрами в бок, смотря так пристально и требовательно…но совершенно неубедительно для него. Его длинный язык уже было не удержать на месте.       —Не, Жека, ты чё — ссыкуха? Самой не интересно, чё там было?— она поджала губы, пока Рома с интересом наблюдал. Ему до жути было интересно, что же там произошло. Судя по реакции подруги — что-то очень стыдное для неё. И Серый поступил очень умно — взял Жеку на слабо. Она ведь терпеть такого не может, потому что точно согласится.       —Ладно,— Чернова со вздохом согласилась, уже смирившись с тем, что сейчас придётся краснеть.       —Ну и короче, Женька намешала — будь здоров. Особо до этого не пила, даже, наверное, раз всего пробовала, а тут чета её понесло так…ты, вроде с матерью поссорилась, да?       —Не суть,— она отмахнулась от вопроса, хоть и прекрасно помнила, что друг был прав. Она поссорилась с матерью из-за тренировок прямо перед днём рождения, поссорилась настолько сильно, что после мама с ней ещё месяц не разговаривала точно. В тот вечер обида победила характер, и она мешала всё, что с градусом, и в таких гигантских количествах…аж думать страшно.       Начиналось всё довольно безобидно, но когда в ход пошла водка, безобидности и след простыл. Как и её воспоминаний.       —Ну вот. Сначала ты целовалась с Аней. Ну та, которая с твоего класса,— Полина подавилась воздухом, пока парни ошемленно глядели на Женю. Та лишь часто моргала, пытаясь скрыть стыд в собственных глазах. Тогда в ней говорил алкоголь…и интерес.       Аня, о которой говорил Серёжа, была довольно неплохой, пусть и очень избалованной дочкой одного из подчинённых отца. Особо тесно они никогда не общались, но крутились в одной компании, поэтому не позвать её на свой день рождения было бы странно. А там оно как-то закрутилось….ну и вышло то, что вышло.       Целоваться с девушками — совершенно не то, что она делает в обычной жизни, да и повторять этого не хочется, но тогда пьяному мозгу это казалось просто лучшей идеей.       —Это я ещё помню…— потому что это было фактически последним, что чётко отложилось в памяти с того вечера. Кроме всеобщего веселья, каких-то подарков и всего остального. —А, ну потом ещё тебя, вроде, облапать хотел Ворон, но ты ему чуть нос не разбила,— этого она не помнила, но предполагала. Ворон — сверстник Серёжи, который неровно дышал к ней, сколько она себя помнила. Высокий, тощий, вечно с сигаретой в зубах, постоянно отпускал сальные шуточки и пытался подкатить к ней, у него вечно духа не хватало. Его родители, вроде бы, тоже не последними людьми в городе были, но Чернова никогда не интересовалась, кто они и где.— Потом ты разбила кому-то всё же ебальник. Я не помню — сам синий был,— ну вот это уже более неприятно. Про драку она и подумать не могла.— Потом я тебя чудом запихал в машину, а что там было….уууу,— и эту интонацию она знала. Именно вот с такой, поганой и довольной интонацией он говорил о своих любовных похождениях. И паника уже буквально накрывала сознание с головой.       —Нет…только не говори…— на утро она бы почувствовала, заметила изменения и дискомфорт, поняла бы хоть что-то. Да и Серёжа …он ведь был ее другом и не стал бы вот так….нет, нет, что угодно, но точно не это. Он ведь ей, как брат, быть такого не может.       Её паника в глазах стала такой заметной, что выражение лица друга тут же изменилось. Стало чуть серьёзнее. Остальные же молча переглядывались, боясь вмешиваться. Когда Чернова начинала заикаться — дело плохо. Ромка, до этого сидевший в позе ленивого моржа, вытянувшего перед собой ласты,тут же наклонился вперёд, слегка хмуря тёмные брови.       —Ты приставала сама, — будто это могло спасти положение…— мы только засосались, Женька. Дальше я тебя не пустил,— ощутимый удар по плечу ладонью он всё же получил. Вместе с этим к Жене пришло какое-никакое, но облегчение.       —Твою мать…— и тем не менее. Целоваться с лучшим другом — совсем не то, чего она хотела. Это было отвратительно. Почему он её не остановил, если соображал хоть немного больше? Почему не сказал "стоп"? Перекладывать на него всю ответственность тоже было дико паршиво, но она всё равно пыталась найти в этой ситуации виноватого, кроме неё самой.       Не думала даже, что на хмельную голову может сделать такое.       —Хотя мог,— Серёжа пожал плечами, намекая на то, что поступил ещё более чем достойно. А у Жени что-то внутри щёлкнуло, заставляя вновь ударить его, но уже не так сильно.       Мог…а вот она не могла бы. Даже не думала о таком, потому что приравнивала его к члену семьи, к родному человеку, который просто не может хотеть с ней переспать. На долю секунды стало противно и мерзко, но она поспешила заглушить эти чувства, не желая, чтобы друг в собственных глазах стал тем, кого она будет ненавидеть.       —Пиздец…—это звучало разочарованно и зло, хотя стыдно ей было не меньше. Она тоже хороша. Полезла к нему чуть ли не в трусы…       —Ты потом и в комнате приставала, я тебя по всему второму этажу ловил. Хорошо, что хотя бы в лифчике и трусах носилась, а не голой,— друг продолжал подливать масла в огонь, пока краска стремительно с лица перебралась и на уши с шеей. Женя буквально горела от неловкости и стыда за своё поведение, не желая это визуализировать в своей голове. Если бы это всё ещё и родители увидели…ей бы точно пришел конец. Отец, даже при всей своей любви, точно бы отправил её учиться в какую-нибудь школу-пансионат, а мать вынесла бы весь мозг.       —Я закодируюсь нахер…— она, не зная, как ей ещё защититься или спрятаться, просто присела на корточки, спрятав лицо в ладони. Просто дайте ей провалиться сквозь землю, чтобы всего этого никогда не слышать и не ощущать.       Она к такому была явно не готова и как бы не хотелось показать, что ей абсолютно всё равно и даже такое не может выбить её из колеи…было слишком стыдно. В первую очередь, перед самой собой.       Рома, пребывая в шоке с рассказа, наблюдал в подруге совершенно новую эмоцию, которая была для него необычна. Стыд. Причем такой сильный, что Чернова не могла с ним физически справиться, буквально прячась в комок, что тоже для неё было необычно. Захотелось хотя бы по плечу потрепать, чтобы она немного успокоилась. У каждого есть стрёмная история того, как он напился, даже у таких, как Женька. Это просто стоило принять.       —Да ладно, чё ты, не переспали же,—Серёжа похлопал её по плечу, улыбаясь.— Хотя спать рядом с тобой, почти голой, со стояком…       —Всё, заткнись! Какой кошмар! Ты почему меня не останавливал?!— Евгения вскочила на ноги, обеими ладонями закрывая рот друга.       Ромка про себя думал, что хоть и ситуация — пиздец, но не катастрофический. Таких историй куча у многих девчонок, причём самых разных.       Может, дело в том, что Женя — не все эти девчонки. Всё опять упиралось в репутацию. Чернова ведь была не из тех, кого легко уломать на ночь с кем-то. Такие кому попало не дают.       И тут же в его черепушку закралась другая мысль. А было ли у Жени с кем-то? Настолько большой стыд мог быть вызван и абсолютным отсутствием опыта. Тогда ситуация становилась ещё интереснее и порождала ещё больший интерес внутри хулигана.       И тем не менее, поступок со стороны Серого ему не нравился…опять. Легко судить со стороны, но он, в конце концов, старше, причём не на год, обычно за более младших в любой компании несут ответственность,а не позволяют лезть себе в трусы, даже если очень хочется.       —Ну такой шанс…—Серёжа расхохотался, его смех подхватил и Бяша, но чисто рефлекторно. Особо смешно ему не было. Он такие истории не любил.       —Вот и козлина ты…—Чернова-младшая упёрлась руками в бока, чувствуя, как собственное лицо не перестаёт гореть. Ещё и Полина смотрела на неё так странно…осуждающе, от чего тоже делалось не по себе.—я за наливкой в подвал,— главное, не решить там остаться. Хотелось до ужаса. Чтобы не слышать остаток вечера унизительных шуточек и не видеть этот ужасных взглядов на себе. В голове просто не укладывался весь этот ужас. Нужно было как-то отстраниться от этого.       —Ну Женя…—Антон с лёгкой улыбкой встал со стула, собираясь остановить подругу, но та уже убежала на улицу, чтобы окончательно не упасть в грязь лицом. Всё же, со стороны Сергея это было неправильно — Чернова такого рассказа не ожидала и услышала всё это также, как они, впервые. Стоило сначала поговорить об этом наедине.       —А целуется хоть как?—Тимур с интересом глянул на Серого, а потом перевёл свой хитрый взгляд на Ромку, у которого тут же руки зачесались врезать ему подзатыльник. Но вместо этого он пнул его под столом, попав прямо под колено, от чего бурят тихо пискнул, тут же принимаясь растирать ушиб.       —На восьмёрочку из десяти.       —Как вам не стыдно?!—Полина нахмурилась, вместо Ромы отвешивая обоим парням подзатыльники,от чего оба удивлённо вздохнули, переглянувшись. Она действий Жени не одобряла, но и таких разговоров за её спиной позволять не собиралась. Чернова столько сделала для Серёжи, что он просто права не имел раскрывать о ней рот в таком ключе и должен был оставить всё это при себе.       —Ладно, всё, Полинк, не егози. Жеке сегодня не наливаем,—Рома развалился на стуле, пытаясь скрыть за расслабленной позой внезапно появившееся напряжение в теле. И жгучий интерес, который теперь сотрясал его разум.

***

      Женя ещё долгих полчаса напоминала колючий и красный комочек, который не желал выходить на нормальный контакт. Более или менее её растрял, на удивление, Бяша, который просто не выносил, когда в компании при общем веселье появлялась какая-нибудь одна унылая какашка.       Остальные ребята договорились эту тему не поднимать, потому что вероятность того, что Женя спустит кого-нибудь с лестницы или выкинет в окно была слишком высока.       Ромка попытался разрядить обстановку, но в итоге опять чуть не рассорился с подругой. В сердцах выпалил "Сука, да с тобой ссориться, как пожар бензином тушить!". Остальные лишь расхохотались, потому что их с Женей ссоры всегда были для остальных очень комичными. И после этого обстановка вновь стала более располагающей, а к Жене вернулось её прежнее настроение.       Решено было уйти до самого вечера на чердак. Просто потому что там было уютно. И этот уют они наводили сами, своими руками, от чего становилось лишь приятнее. Женя принесла две большие бутылки наливки и занялась окончательной уборкой в комнате, утаскивая с собой Серёжу и Рому, пока остальные занялись очередной готовкой. Женька даже отрыла пару старых гирлянд, чтобы включить их для атмосферности, сразу же нашла всем матрасы, спальные мешки и подушки, чтобы не думать об этом ночью. Они разложили диван, принесли посуду и еду, поставили магнитофон на видное место и отрыли всевозможные кассеты со всех углов дома, чтобы слушать музыку.       Для Ромы было непривычно вот так заморачиваться с обычной ночёвкой, но видя, наконец, довольное лицо Женьки, он молча помогал, не желая как-то опять её выводить из состояния равновесия. А то одна из чаш её весов могла здорово вдарить по голове. Скандалов и так хватало.       Когда они все расселись, Серёжа стал инициатором очередной веселой затеи, потому что обычные разговоры с приятной музыкой на фоне для него казались слишком скучными.       Бутылочка на задания. Остальные тут же оживились, посчитав это очень классной темой, а вот Женька лишь загадочно хмыкнула. Не знают они, что их ждёт. С Серым в такие игры опасно играть. Правила были просты, каждый по очереди крутит бутылку, тот, на кого указало горлышко, либо отвечает на каверзный вопрос, либо выполняет какое-то задания, не связанное с алкоголем.       И игра понеслась.       —Вы с Ромой встречались?—Евгения переводила слегка удивлённый взгляд с Пятифана на Морозову, просто не представляя, как эти двое, пусть и всего лишь в шестом классе, умудрились сойтись. Казалось, таким, как Полина, нравились такие, как Антон, а не безбашенные хулиганы с ножом-бабочкой в кармане.       —Да…в шестом классе…недолго,— они оба не любили обсуждать эту тему. Потому что, как Ромка помнил о постоянном выносе мозга и двойственном нраве Полины, так и Морозова знала, что для Пятифана она скорее была желанным трофеем и красивой оболочкой, чем близким человеком.       Расспрашивать об этом дальше Евгения не стала, и Серёже не позволила, продолжая игру.       —То есть, ты повис зубами на турнике и…— Женя удивлённо хлопала глазами, пытаясь понять, как у Бурята хватило мозгов попытаться удержать собственный вес зубами. Конечно, общение с ним уже должно было дать понять, что синонимами Баранова были "Слабоумие и отвага!", но до такого…       —На спор же! Уговор дороже денег, на!— и не поспоришь…       Она тихо рассмеялась, качая головой, пока Бяша опрокидывал в себя стопку наливки.       —А ты умеешь гадать на специальных картах? И не говорила нам?!— Антон поправил тонкую оправу на носу, удивлённо глядя на подругу.       —А вы и не спрашивали,— она лишь пожала плечами, не зная, как и зачем могла бы им рассказать. К тому же, с Антоном и Полиной она не была близка так, как с Бяшей и уж тем более с Ромой. Если Морозову она не подпускала сама, чувствуя подвох, то Антон будто бы тоже не стремился стать ей близким другом. И тем не менее, общаться с ним всё равно было комфортно.       —Покажешь?       —Не сегодня,— не хотелось брать в руки карты, не хотелось опять загружать себя. Может, в какой-нибудь другой день.       Потом крутил бутылку Ромка. Горлышко указало на Чернову. Женя выжидающе глянула на хулигана, сидящего прямо напротив неё. Тот неспеша выпил стопку наливки, шумно выдыхая через нос и глянул на неё в ответ. Молчал несколько долгих секунд, слегка склоняя голову к одному плечу, а потом провёл языком по нижней губе, слегка оголяя в озорной улыбке острые клыки.       —Задание хочешь? Чтоб не скучно было,— и Чернова-младшая могла поклясться, что напротив неё сидит самый настоящий чёрт, хитрый, искушающий, смотрящий своими светло-голубыми глазами так, что внутри что-то шевелилось, подскакивало и разливалось лёгким тремором и теплом.       —Ну давай,— она ответила ему таким же взглядом, также склоняя голову вбок, в очередной раз зеркаля его поведение, жесты, мимику, показывая собственных чертей в светлом взгляде, которые Пятифанову нравились, очень.       —Ну чё, расскажи нам, Женя, какую-нибудь позорную историю про Серого, чтоб тебе не так обидно было,— Бяша присвистнул, пока Серёжа залпом опрокидывал очередную стопку, а Евгения медленно облизывала губы.       Он ведь это специально.       Ромка, если честно, мог спросить у неё просто кучу других вещей, ведь его интересовало очень многое, но решил, что стоит её забитому дружку преподать небольшой урок. Попозорить немного, чтобы не у одной Жени остался стыдный осадок на вечер.       —Хм…— она его замысел поняла и сверкнула хитрыми глазами на друга, который уже заметно начинал напрягаться.       —Жека…— он слегка склонил голову вниз, глядя пристально, требовательно, для кого-то даже грозно.       —Какую же выбрать?—если выдался такой шанс, то им грех не воспользоваться. Друга своего она любила, но не проучить его просто не могла. Поэтому, без страха и сожаления принялась обдумывать, что бы из огромного перечня историй, случившихся с её другом, рассказать. Да так, чтоб обидно стало, чтобы хоть немного взыграли в нём совесть или стыд, коих не наблюдалось уже очень давно.       —Пощади,— Серый умоляюще сложив руки перед собой, но никакого эффекта это не произвело. Женьку бы не остановил даже грозный тон бабушки или отца. Она надумала отомстить.       —О! Вот вам история, как мы ночью зимой с горки катались,— она уселась поудобнее, обхватив руками одно колено и прижав его ближе к груди. Кофта полностью спала с одного плеча, оголяя шрам на бледной коже, но Женя, привыкшая особо им не светить, этого даже не заметила. Зато Ромка замечал все. И тут же, как бы невзначай, проследил взглядом слегка тёмную линию шрама. Уже видел его вблизи, но всё равно каждый раз ему было интересно, какой он. Что тогда, в закоулке у зала физкультуры, что сейчас, он хотел коснуться. И это навязчивое желание начало распространяться не только на шрам. На всю Женю.       —Бля…—Серый обречённо вздохнул, пряча за ладонью глаза.       — Конец декабря, скоро Новый год, мне четырнадцать, ему восемнадцать. Нам приспичило покататься на горке. Мы сбежали из дома, потому что нас никто везти не хотел, прихватили старые санки, убежали в городской парк, а уже прям вечер был,— и, если честно, это было одним из самых весёлых воспоминаний за последние годы. Они оба понимали, что им влетит, но всё равно рванули в этот парк, чуть не прокатав эту несчастную горку до дыр. Дико замёрзли, оба шмыгали красными носами и без остановки смеялись.—Ну и докатались. Серый копчик вывихнул,— она, если честно, до сих пор не поняла, как он так упал. Тогда и не сразу сообразила, что он встать не может, думала, шутит.       —Я на задницу рухнул, прям на лёд и, сука, так больно стало, что я чуть там не обоссался,— Серёжа, не растерявшись, решил сам вклиниться в рассказ, чтоб уж позорить себя самостоятельно. Глядишь, не так и стыдно будет.       —Ну так у тебя, считай, перелом был,— Чернова фыркнула, отпивая травяной чай из своей любимой чашки. Пока остальные баловались наливкой, она продолжала принимать бабушкины травы, надеясь, что от них ей станет легче. Пока особо сильного эффекта она не видела…или просто не замечала.       —Ты ж сказала, вывих,— Полина чуть нахмурилась, завязывая свои длинные волосы в высокий хвост.       —Ну, как мне потом объяснили, не бывает вывиха копчика. Только переломовывих, потому что там всё на хрящевой ткани держится. Повредилась хрящевая ткань,— это всё она узнала уже позже, когда после своих ночных приключений они оба были в доме Черновых, слушая лекцию сразу от двух отцов.       —Ну и вот, едем мы с ней в травмпункт, оттуда уже родокам нашим звонят,—Серёжа на всю жизнь запомнит, какие перепуганные у Жени были тогда глаза. Она старалась не показывать своей паники, даже его успокаивала, но он-то видел, что она от страха за его здоровье чуть ли там не плачет.       —Его забрали на рентген, он лежал постоянно, потому что сидеть ему было больно. Тут выходит медсестра…       —Молодая, красивющая — пиздец!— свои пять копеек он не вставить не мог. Женька закатила глаза, обещая себе, что скоро заведёт тетрадь, в которую будет записывать любовные похождения друга. Через пару лет эта тетрадь превратиться в трёхтомник, не меньше.       —И она говорит, что Серёже нужно вправлять копчик.       —Я уже обрадовался,— остальные тихо засмеялись, уже начиная привыкать к тому, что Серый мимо себя ни одной красивой юбки не пропустит. И не важно, какая у него с этой юбкой разница, и в какую сторону.       —А потом я сижу в коридоре, а он как заорёт,— причём матом, но тот оборот, который друг выдал из себя, она никогда бы повторить не смогла, поэтому и опустила эту деталь.       —Больно?— Ромка хмыкнул, пытаясь представить, как там могли вправлять копчик. Он впервые вообще слышал о такой травме, поэтому не совсем понимал, что для Серого тут прям такого неловкого.       —Да хуйня, что больно. Ты знаешь, блять, как копчик вправляют?—Серёжа махнул в его сторону рукой, но Пятифан лишь кивнул ему, мол, говори, не знаю, раз спрашиваю.       —Через жопу.. —Женька тихо засмеялась, прикрывая рот рукой и склоняя голову пониже, чтобы её слишком уж довольное лицо не так сильно бесило друга.       —В смысле?— Бяша аж привстал на месте, округляя в удивление свои раскосые карие глаза.       —В прямом сука! В прямом! —Серый аж подскочил на ноги, не в силах сидя сдерживать собственные эмоции.— Я лежу, она мне помогла на живот перевернутся. Ну, думаю, после подкачу. А она с меня штаны сняла, перчатки надела и…наживую блять, без смазки и жалости! Ещё и давила сверху на поясницу,— Женька не выдержала — заржала в голос, хватаясь за крепкое плечо Серёжи, чтобы не завалиться назад. Остальные тут же подхватили чужой заливистый смех, пока Серёжа нервно наливал себе ещё одну стопку.       —Я когда спросила, что там случилось и мне рассказали…— всё же, оставлять друга одного в такой ситуации она не могла, поэтому решила рассказать и про себя, вытирая с глаз выступившие от хохота слезы.       —Эта дура так сильно заржала, что челюсть себе вывихнула,— очередная стопка оказалась внутри, а Чернова потихоньку отодвинула от друга спиртное, передав его Роме, чтобы у себя держал.       —А потом приехали отцы.       —А мы сидим блять, биба и боба. Одному чуть жопу не порвали, а у другой рот от смеха чудом не разорвался. Весёлый у нас новый год был,— Тимур и Антон повалились от смеха на пол, пытаясь держаться за Полину, которая лишь чуть смущённо прикрыла рот худой ладошкой.       —Я есть не могла, а он ходить нормально и сидеть,— Женя, уже успокоившись, тяжело вздохнула, внезапно замечая, что Пятифан как-то помрачнел, больше не улыбаясь и не смеясь со всеми. Она чуть прищурилась, пока на фоне хохот ребят слился с текстами группы "Король и Шут". Ромка взглянул на неё, но ничего не сказал.       Потому что, смотря на то, как Женька смеётся рядом с Серым, как касается его, как разговаривает, насколько она близка с ним, даже несмотря на то, что он сделал, на всё дерьмо, которое он ей принес, Пятифана пробивала ревность. Он не мог её глушить, не хотел принимать, но ощущал всем телом и нутром. Познание чувство, деться от которого он никуда не мог, не хотел принимать, но оно было.       Он хотел быть с Женей также близок, хотел иметь с ней столько же общих воспоминаний, ему хотелось получать её внимания, ещё больше, чем было сейчас. И это ощущение убивало, заставляя злиться.       —Я перекурить,— сорвался с места, сминая в руке пачку сигарет, пока остальные провожали его удивлёнными взглядами.       Женя поджала губы, собираясь уже встать и пойти следом. Потому что сорвался слишком резко, значит, психанул на что-то. Ещё бы знать, что именно ему так не понравилось. Сережа остановил её рукой, одним взглядом говоря о том, что хулигана сейчас лучше не трогать.

***

      Когда Рома, скурив три сигареты за раз, чтобы успокоиться, вернулся на чердак , остальные складывали диван, убирали посуду и расчищали всё в центре большой комнаты. Жени нигде видно не было, что было странно. Даже музыку сделали значительно тише, чтобы она не мешала... чему-то ещё не понятному для хулигана.       —Че тут происходит?— кинул сигареты на ближайшую полку, чтобы из виду не упустить. Ему уже ничего особо не хотелось. Время приближалось к десяти вечера и всё, что хотел хулиган — спокойно лечь и попробовать отоспаться. Кто знает, может, в доме Черновых это бы получилось. Бессонница мучала уже слишком давно, а синяки под собственными глазами с каждой неделей становились всё больше.       —Да вот, решили детство вспомнить,— Полина, опять переплетая свои волосы, но на этот раз в небрежный пучок, весело улыбнулась. Её щеки порозовели, а взгляд казался каким-то рассеянным и соловым. И Ромка понял, что она пьяна, пусть и не в стельку. Хватило всего пары рюмок...ашалеть с этих девчонок можно.       —А конкретнее?— судя по всему, ничего хорошего его ждать не могло, но очень уж хотелось узнать, что эти экземпляры в его отсутствии придумали. И где всё-таки Женька? Не съели же они её.       —Догонялки прямо в доме. Просто так сидеть уже жопа квадратной стала, а так хоть немного перед ночью встряхнёмся,— Антон, закинув на диван подушки, поймал резко качнувшуюся на месте Морозову, которая повисла на его шее, точно плохо затянутый галстук. Тоха такого внезапного аксессуара на себе не оценил, поэтому помог подруге усесться на диван, убирая с себя её руки. Поля фыркнула, обиженно надувая губы, но всё равно ничего не сказала.       —Бля, детский сад…— Пятифан хмыкнул со снисходительной улыбкой, проводя языком по нижней губе.—кто водит?       —Ты,—Серёжа, убрав всю посуду в один угол, чтобы никто не свалил, упёрся руками в бока, кивая на хулигана.       —Э, а с хера?— не то, чтобы Ромке его роль не понравилась. Быть загонщиком, охотником, хищником, водой горазда интереснее, чем жертвой. Даже в детстве , когда он играл с другими мальчишками, то всегда выходил именно водящим. Интересно просто было, с какого такого рожна все решили за него.       —Предпоследний зашел, на,— Бяша со своей фирменной довольной лыбой свалился в гору подушек, наблюдая за Ромкой. Серёжа кивнул, переводя взгляд на бурята. И что-то в их гляделках показалось Пятифану слишком подозрительным. Слишком эти двое быстро спелись, не к добру.       В этот момент по лестнице с большим пледом в руках поднялась Женя. Заметив, что все на неё уставились, она резко затормозила, так и не шагнув на последнюю ступеньку. Она не успела послушать правила игры и жеребьёвки — пошла в одну из комнат за этим несчастным пледом, потому что одному из них не хватало на ночь — укрываться было нечем.       И теперь, кажется, она встряла.       —Жека,— Пятифан закатил рукава своей тонкой кофты. В голубых глазах сверкнул какой-то хищный, не предвещающий ничего хорошего, огонь.—Беги       Чернова, тут же всё поняв, сорвалась с места, бросая под ноги несчастный плед, на котором Ромка, бросившийся за ней, едва не подскользнулся и чудом не разбил нос об несчастные ступеньки. Чернова, не долго думая, решила запереться в одной из комнат, тогда поймать одноклассник её не сможет,а там она уже что-нибудь придумает. В беге на дальние расстояния, с большим количеством пространства он с ней даже тягаться не смог, а вот в замкнутом пространстве всё становилось куда сложнее.       Преисполненая лёгким азартом, адреналином и поистине детским озорством, она рванула дверь своей комнаты на себя, но сзади тут же налетел Ромка, не дав ей ни малейшей форы. Они вместе кубарем вкатились в комнату. Чернова, почувствовав, что её прижимают к полу, упёрлась ладонями Ромке в руки и грудь наугад, потому что растрепавшиеся волосы закрывали глаза, лезли в рот и нос. Она не видела в полумраке ничего, лишь ощущала ладонями тепло чужого,напряжённого тела, слышала своё и Ромкино дыхание и думала лишь о том, что вот так глупо проиграть не может.       —Нет, уйди! Отвянь, Пятифан!— она умудрилась извернуться в сильных руках, почти на четвереньках отползая на пару шагов, пока Ромка, не то растерявшись, но то решив отомстить ей немного за утро, звонко шепнул ее по заднице. И не рассчитал силу.       Чернова тихо вскрикнула, застыва на месте. Правую ягодицу обожгло огнем. Она медленно развернулась, смотря на хулигана испепеляющим взглядом. Тот тут же стушевался, глуповато улыбаясь. Не ожидал он, что так сильно получится. Все выгадывал момент, чтобы ей за собственный отбитый зад отомстить, а оно вон как вышло.       —Ты теперь вода…—Женька тут же кинулась на него, собираясь хотя бы отвесить в отместку подзатыльник, но вместо этого схватила за бока, слегка сдавливая. Ромка почти завизжал, резко сгибаясь и отбрасывая её от себя на шаг. И она замерла, удивлённо глядя на резко покрасневшего хулигана. Сознание прошиб внезапный, и почти комичный факт, о котором она даже подумать не могла.       —Ты щекотки боишься?— теперь настала её очередь глупо улыбаться. Женя откинула с лица мешающие белые пряди, едва не хохоча. Подумать только, Рома Пятифан боится щекотки.       —Нет…— и опять оба рванули вниз по лестнице, на кухню. Чернова, не долго думая съехала прямо по перилам, пока Ромка, не решившийся бежать через зал в комнату к Марфе Васильевне, застыл около обеденного стола. Велес, всё это время спавший на своей второй лежанке под лестницей, недовольно заворчал, поднимая голову. Он уже спал, и не ожидал, что хозяйка кубарем скатится по лестнице к нему.       Евгения бросилась к однокласснику, но Пятифанов перескачил стол, оказываясь теперь с другой стороны. Чернова хмыкнула, желая лишь одного — проверить свою догадку и защекотать строптивого друга до нервной икоты. Потому что такого простого уязвимого места она даже представить не могла. Обычная щекотка.       Хулиган вновь увернулся, собираясь проскочить на второй этаж и тем самым обмануть подругу, но та успела ухватить его за край кофты и они оба вновь свалились на пол. Женька тут же села на него сверху, резко пробежившимь пальцами по чужим худым бокам. Ромка весь сконфузился, пытаясь не заржать в голос. Взбрыкнулся, собираясь сбросить Чернову с себя, но она лишь пересела на его живот, громко рассмеявшись. В её серых глазах промелькнула какая-то детская радость, а редкий звонкий смех показался Роме чем-то... прекрасным?       Кофта съехала со стройных плеч, расстегиваясь на одну пуговицу и оставляя Чернову-младшую лишь в одной майке на бретелях. Перед глазами Пятифанова, к его огромной удаче или несчастью, оказалась чужая грудь, часто вздымающаяся от глубокого тяжёлого дыхания.В низу живота тут же стало заметно теплее. Чернова, сама того не зная, елозила сейчас своей задницей там, где этого делать совсем не стоило. Пятифан судорожно принялся искать пути отхода, пока нежданный-негаданный стояк не испортил всё к чёртовой матери.       Ромка, подгадав момент, схватил её за запястья, рванув на себя. Женя рефлекторно дёрнула руки и тут же громко вскрикнула — плечо прострелило острой болью. Она замерла на месте, сильно хмурясь и хватаясь здоровой рукой за плечо. Пульсация отдавала куда-то вниз, почти до самых кончиков пальцев.       Чернова с тихим вздохом упёрлась Роме лбом в солнечное сплетение, не в силах сейчас справиться с накатившей болью. Хулиган, кажется, даже не дышал, боясь сделать ещё хуже. Тут же стало жутко стыдно. Он будто позабыл о её больном плече совсем, не рассчитал силу. Уже хотел коснуться её рукой, осторожно снять с себя и успокоить, но Чернова сама выпрямилась. Глубоко вздохнула, поправляя кофту, сморгнула с глаз внезапно выступившикся слезы боли. Взять себя в руки всё же получилось, пусть и больно было также сильно.       —Всё же боишься,— слабо улыбнулась, через силу, чтобы замять это...то, что было. Всё казалось нелепым, неловким и глупым. И то, что она сидела на друге верхом, и то, что он случайно задел ей плечо, хотя тут она сама виновата — не подумала о том, что их силы будут не равны. И вообще...для одного дня у них как-то многовато странных моментов, нужно завязывать. Она столько информации за день в своём мозгу не обработает. Особо такой...новой и.... приятной.       —Никому…— Ромка тут же хотел пригрозить, чтобы Чернова даже не подумала никому рассказать об таком позорном факте, как страх щекотки. Такое знают только Бяша и Антон. Но Женя именно в этот момент поднялась на ноги, разминая свое многострадальное плечо и недовольно хмурясь. Боль отразилась на её лице так четко, что Пятифанов тут же осекся.—Жека, я…с плечом не хотел...— он вообще не хотел бы никак ей делать больно. Не по понятием было вот так девок обижать. Да и ему самому причинять подруге вот такой дискомфорт никак не хотелось.       —Забей, пройдёт,— Если она, конечно же, перестанет так издеваться над собственной конечностью.—К тому же, я выиграла...— она подмигнула ему, резво направляясь по лестнице вверх. Рома с тяжёлым вздохом поспешил за ней, надеясь, что ей с её травмой не станет хуже.

***

      Насыщенный день для них, наконец, закончился примерно к часу ночи. После бурной игры в догонялки, где каждый подросток успел отвести душу и вдоволь насмеяться, все рухнули спать, растелив спальники и матрасы прямо на полу. Жене предлагали, как хозяйке дома, лечь хотя бы на диван, но она наотрез отказалась. Перед сном проверила весь дом, особо долго вглядываясь в темноту за окнами, несколько раз перезакрыла замки на дверях, оставила Велеса спать внизу, но доступ к чердаку у неё всё же был, и только после этого она улеглась спать.       К тому времени, когда она легла, Полина и Бяша уже спали. Выпили больше всех, вот их и вырубило первыми. Серёжа с Ромой ещё переговаривались о чём-то, но она не хотела вслушиваться в суть. Боль в плече стала сильнее и теперь не отпускала вообще ни на секунду. Чернова молча терпела, хотя уже просто хотелось взвыть. Казалось, боль отдает не в конечность, а в сам мозг.       Её спальное место оказалось прямо рядом с Ромой и она этому даже не удивилась. Казалось, Серёжа и Бяша весь день делали всё, лишь бы они вдвоем постоянно оказывались вместе. Ей такое сводничество не особо нравилось, но в данный момент с ним хотелось смириться и просто уснуть.       Она выключила везде свет, забираясь под толстое одеяло и отворачиваясь от всех. Пришлось улечься прямо на больное плечо, лишь бы оказаться подальше, скорее уснуть и не испытывать боли. Она терпела полгода, вытерпела несколько операций и долгий реабилитационный период, но её большое терпение уже заканчивалось. Женя не хотела испытывать боль.       В итоге, когда терпение уже начинало заканчиваться, а она извозилась на одном месте, не в состоянии устроиться нормально, пришлось топать вниз, на кухню. Остальные к этому моменту уже заснули, поэтому приходилось идти на цыпочках. Женя быстро отрыла в шкафах нужную настойку бабушки, выпивая одну треть залпом, потому что у неё не было сил ждать, когда там хоть что-нибудь подействует. Несколько долгих минут она стояла у кухонной столешницы, уперевшись в шкаф лбом. Разминала плечо, терпела боль и ждала, когда хоть немного отпустит.       Медленно поступала истерика. У неё уже нет сил терпеть, но и к врачу идти было...почти бесполезно. Скажут, что после операций,особенно таких серьёзных, не стоит нагружать плечо и дать ему больше покоя. И отправят домой. Вот и всё. Её лечащий врач предупреждал о возможных болях, но даже подумать было нельзя, что они продлятся столько.       Стоять в кухне всю ночь она не могла, поэтому поплелась обратно, напоследок потрепав своего пса по голове. Тот провожал её грустным, сочувствующим взглядом, но совершенно никак не мог помочь.       Рома, сквозь сон услышав чьи-то шаги, приподнял голову, но тут же различил силуэт Черновой, которая лишь махнула ему ладонью, чтобы спал спокойно.       Евгения улеглась, не решаясь даже возиться на месте, потому что было больно. Она нервно выдохнула,чувствуя, что ко всему прочему собственная голова становится до ужаса тяжёлой и начинает кружиться. Перед глазами всё потемнело, а потом один за другим, как в фильмах, запрыгали образы.       Антон, стоящий на опушке леса, сжимал в руке окровавленный нож, его глаза блестели в темноте, точно у лесных зверей. Следом по ушам ударил громкий крик. Детский голос, отдалённо напоминающий Катин, кричал, визжал и умолял прекратить, потом слова стали тонуть в булькающих звуках, а после и вовсе пропали. Тут же перед глазами всё вспыхнуло и пропало.       Евгения поняла, что всё ещё лежит на матрасе, а из глаз одна за другой катятся слёзы, теряясь где-то в наволочке подушки. Она поджала губы, не в силах остановиться. Просто прикусила губу, чтобы не зарыдать в голос, накрывая голову руками.       Как же она устала...от всего. От боли этой нескончаемой, от этих видений, от того, что происходит вокруг. Хотелось кричать во всё горло, орать о том, как ей хреново, но сейчас она лишь могла реветь в подушку, надеясь, что этого никто не услышит. А ещё ей было страшно. С приездом в эту деревню страх почти не покидал её, а сейчас и вовсе сковал всё тело, от чего плечо начинало болеть с удалённой силой.       Что за сраный адский замкнутый круг?!       Позади неё заворочались. Рома перевернулся на другой бок. Чернова замерла, надеясь, что он не проснулся, но тут её ладонь, которой она накрывала собственное плечо, крепко обхватили мазолистые длинные пальцы. Пятифан потянул на себя, но Чернова в панике дёрнулась обратно, боясь, что он может увидеть её такой...такой разбитой.       Но хулиган не сдался, вновь потянул на себя, разворачивая её на другой бок. И Женька упёрлась носом в его спину, а не в грудь, как ожидала. Рома закинул её руку себе на бок, позволяя обнять, точно большую мягкую игрушку со спины, пока сам не смотрел на неё, как она и хотела. Просто позволил реветь себе в майку, пока не станет легче. Он просто рядом, потому что одной это всё терпеть — полный пиздец. Да и слушать её тихий плач он был просто не в силах. Только не Женькин.       И она сдалась. Крепче обхватила его рукой, чувствуя, как чужие пальцы поглаживают запястье в успокаивающем жесте. Уткнулась носом в широкую спину, жмурясь, позволяя слезам течь и дальше, пока они все не кончатся.       И также провалилась в сон, окутанная чужим теплом, не отпуская хулигана, словно он мог от неё куда-нибудь деться.