Ведьма

      Стук в дверь прервал рассказ учителя о генетике человека, который ученики с упоением не слушали. Следом за парочкой настойчивых ударов по деревянной поверхности двери, в проёме показалась голова Бяши, который привычно улыбался, демонстрируя дыру вместо двух передних зубов.       —Здрасте, Лариса Викторовна!— он улыбнулся ещё шире, а женщина лишь тяжело вздохнула, уже предчувствуя какой-то подвох. Как давно в её классе ничего не случалось? Неделю? На рекорд шли...да, видимо, не дошли. Она уже привыкла, что "её дети" спокойной жизни не давали всей школе, но каждый раз искренне удивлялась их новым выходкам.—А нас с химии выгнали, можно мы у вас тут потусуемся до звонка?       —Баранов, вы с Пятифановым совсем у меня совесть потеряли?— классная руководительница под тихие хихиканья одиннадцатиклассников, у которых она вела урок, направилась к двери, громко стуча каблуками своих туфель.       В её понимание эти двое дружков всегда напортачить могли только двое, а за нередким исключением к ним ещё и присоединялся Петров. Но он хоть учиться хорошо успевал, а эти двое…       —Пятифанов-то тут причём?— взявшись за косяк поверх головы Бяши, Женя резко распахнула дверь, едва не прибив ею друга.       Класс на этот раз разразился громким хохотом, а лицо классного руководителя вытянулось от удивления.       —Женя, ты меня со свету сжить решила?       —Такого в планах не было,— Чернова пожала плечами, поджимая губы. Не сказать, чтоб ей было стыдно за небольшую шалость на уроке химии…вернее, стыдно ей не было совсем, она бы это с удовольствием повторила ещё раз, но перед Ларисой Викторовной, которая за каждого ученика из своего класса переживала очень и очень сильно, виноватую физиономию она всё же состроила.       —И чего вы натворили?— классная сделала пару шагов назад, впуская ребят в класс. Не сказать, чтоб она была в огромном шоке, но лёгкое удивление на её лице всё же присутствовало. Не ожидала она, что вместе с Бяшей с урока выгонят не Рому, а Женю.       —Реакцию провели, на,— Бяша махнул кому-то из класса, а Чернова недовольно выдохнула, прислонясь к дверному косяку боком. Стоять тут, перед другим классом, и выслушивать упрёки, точно нашкодившему маленькому ребёнку, ей не очень нравилось. Хотя бы потому, что больше десяти пар глаз жадно впивались в тело, с особым вниманием рассматривая каждую деталь.       Уже порядком надоело такое внимание.       —Класс остался цел?...— Лариса Викторовна сложила руки на груди, а на её лице отразилась уже лёгкая тревога, а не удивление. Перспектива быть ответственной за испорченное школьное имущество ей совсем не нравилась.       —Да цел, цел. Эта…можно мы уже задницы прижмём?—Бяша поджал губы, впуская свой помятый рюкзак до локтей и мотая им из стороны в сторону. Женя, глянув на это, недовольно закатила глаза, резким движением хватая рюкзак за чудом не оторванную верхнюю петельку и обратно накидывая на плечи Тимура. Бурят недовольно заныл, не желая таскать ношу на плечах, но говорить ничего не стал.       —Баранов, ты как со мной разговариваешь? А ну живо оба за последнюю парту. Дам вам самостоятельную сейчас, двойки свои исправлять будете,—Чернова с Барановым, не заставляя себя ждать, пулей метнулись к нужной парте у окна, прижимая задницы к стульям.       Классная недовольно бубнила себе под нос, разыскивая нужный материал и пару листочков для своих горе-учеников. Женя лишь смогла расслышать "выпущу и вздохну с облегчением", но прекрасно понимала — только подойдёт время им выпускаться, и Лариса Викторовна разрыдается в три ручья. Очень уж она душевная женщина.       Осталось только дожить до этого самого выпуска, что, в связи с последними отбитыми событиями, становится весьма проблематично.       На парту прилетела книжка с заданиями,парочка листов и учебник по биологии за десятый класс. Лариса Викторовна больше ничего не сказала, возвращаясь к своему урока, но было ясно — им дают возможность спокойно списать всё с учебника и закрыть двойки. Таким нужно было пользоваться.       Ученики одиннадцатого класса чуть оживились. Переглядывались между собой, кидали косые взгляды на Женю, точно до этого не видели её в школьных коридорах. Большая часть "смотрящих" состояла из парней. Не нравилось ей это…либо она отвыкла от пристального мужского внимания, что было маловероятно, либо причина была в чём-то другом. И вот тут уже стоило бы немного напрячься.       Перед ними сидели двое парней. Их лиц Женька не рассматривала — неинтересно было, но когда учительница отвлеклась на какие-то свои бумажки, один из них повернулся к Баранову и Черновой, пристально рассматривая каждого.       —Рожу в свою тетрадку уткни, будь добр,— церемониться с ним Евгении не хотелось совсем. Может, будь обстоятельства чуть другими, классная руководительница не такой недовольной, а на парте не лежала книжка с заданиями, она бы отнеслась к парню мягче — новые знакомства бывают очень полезными, особенно с теми, кто старше, но всё сложилось так, как сложилось. Ей хотелось всё же исправить оценку, потому что в конце четверти троек быть не должно.       —Еба ты борзая,— парень усмехнулся, от чего стала заметная небольшая щербинка между передними зубами. Женя вздохнула, мысленно подбирая, куда можно было его послать, да так, чтоб не заезженно было, но он продолжил.—Если гонор свой чуть убавишь, то вообще нормас будешь,— комплимент?       Бяша, наблюдающий за развитием событий с самого начала, переводил недоумённый взгляд с парня на Чернову, пытаясь понять, стоит ли ему вмешиваться. В конце концов, Женя выглядела очень недовольной, и если этот лох цветочный её бесил, он мог спокойно его осадить.       Чернова же не особо сильно впечатлилась, но ожидала какой-то нападки, а не расхлябанной и внезапной, как включённый утром свет, деревенской романтики. Если это так вообще назвать можно было.       —Подкат не засчитан. Рожу свою отверни, я тебе ещё раз повторяю,— Евгения закинула ногу на ногу, складывая руки на груди. Откинулась на стуле, чтобы быть немного дальше от парня. Он, вроде, самым обычным на вид был, но всё равно казался не самым приятным.       Она вообще это чувство…странное, испытывала, глядя на многих парней. Если откинуть красоту, рост и прочие вещи, большинство словно бы казались ей потенциальной угрозой, хоть Евгения и прекрасно понимала — в её силах самостоятельно уткнуть их бошкой в землю. И такая нетипичная для неё реакция появилась относительно недавно. Раньше она бы даже носом не повела, ведь за ней всегда был отец. А кто решится идти против криминального авторитета Сибири, и уж тем более как-то досаждать его любимой и единственной дочери? Только конченный.       Но сейчас всё изменилось…       —Да ладно, чё ты? Давай после урока нормально перетрём, решим — чё кого, а?— и пока Женя, начиная тихо злиться на все это сраное стечение обстоятельств, не успела и рта раскрыть, не выдержал уже Бяша.       —Ты не понял чтоль? Сдрисни, на, русским языком сказано было,— он нервно дёрнул подбородком, наклоняясь к парню ближе.       Чернова перевела на него пристальный взгляд, где-то глубоко в душе испытывая благодарность. Да, она могла разобраться и сама, считала, что так и нужно было сделать, но факт того, что друг не оставил её одну даже в такой пустяковой ситуации приятно грело душу.       И тут решил обернуться второй парень, сидящий по соседству с недоделанным щербатым Ромео. Женя сразу же узнала дружка Семёна. Настроение моментально испортилось. Она поджала губы, при этом сохраняя абсолютно спокойное выражение лица. Как его зовут, она не знала, но его взгляд, что тогда в кабинете перед уроком, что сейчас, побуждал желание врезать промеж глаз посильнее.       Он пару секунд смотрел прямо в глаза, пока его тонкие губы растягивались в ехидной улыбке-ниточке, Чернова уже ждала словесной нападки.       —Не трогай её, Валя, чужая девка — она под Пятифаном ходит,— что блять? Что этот червяк только что сказал?       Его сосед по парте усмехнулся, качнув головой, а Тимур чуть дёрнулся, пиная пацана по ноге. Валю он помнил ещё с разговора с Бабуриным за школой, но вот Женька о нём не знала, как и не знала об их разговоре о её матери. Ромка запретил при ней даже заикаться на эту тему, поэтому стоило держать ухо востро. Кто знает, что и когда этот фраер решил ляпнуть.       Валя тихо шикнул, кинув на бурята недовольный взгляд, но смолчал, видимо, не желая привлекать внимание Ларисы Викторовны.       —Что ты вякнул?—Женя резко подвинулась ближе. Настолько, что лицо одиннадцатиклассника оказалось в двадцати сантиметрах от её собственного.       Чтобы какой-то утырок говорил, что она принадлежит кому-то, ходит под кем-то…на месте придушит. Раздражение стремительно перерастало в злость. Чернова давила морально, смотрела так пристально, испепеляюще и спокойно одновременно, что Валя невольно стушевался, хотя внешне лицо его осталось почти неизменным.       Отступать он, кажется, не собирался.       —Говорю, шкура ты Пятифановская. Тебя тронешь — он руки оторвёт,— в чужом голосе слышалось превосходство и насмешка. Настолько отвратительная смесь, что руки моментально зачесались врезать.       Женя сдерживалась лишь по одной простой причине — обещание, данное самой же себе, она уже успела один раз нарушить. Если она не может держать слово сама перед собой, то о чём вообще можно говорить?       Поэтому она лишь сжала руки в кулаки, глянула пристально в глаза напротив, будто хотела увидеть скрытое что-то,а потом резко ощутила прилив страха, а в голове мелькнула картинка. Кровь на снегу. Брызги, точно кому-то в шею нож воткнули — брызги от такого различаются вокруг огромными каплями.       Что-то новенькое…это не было её обычным видением. Просто картинка, эмоции, которые, казалось, ей не принадлежали, потому что не вызывали никакой реакции.И её резко отпустило. Злость не ушла, но превратилась в ехидство и чёткое понимание того, что этому придурку ещё достанется.       —Валя, Ваня! Отстаньте от них. Женя, конечно, девочка красивая, но нечего её доставать,— Лариса Викторовна нарочито громко бросила одну из тетрадей на стол, привлекая внимание учеников. Парни тут же отвернулись, утыкаясь в свои учебники, а Женя криво усмехнулась, вновь откидываясь на спинку стула.       —Да они так, Лариса Викторовна, только жалкие попытки предпринимали,— она перевела задумчивый взгляд на Бяшу, говоря ему тем самым, что и его, и Рому с Антоном ждёт очень серьёзный разговор, от которого отвертеться не выйдет. Результативнее с крыши прыгнуть, чем пытаться обломать её намерения.       Бурят понял её прекрасно, поэтому лишь поджал губы, утыкаясь в свой листочек взглядом.       —Пиши работу, Чернова, а не языком трепи, а то устно спрошу,— угроза её не напугала, но за работу она все же принялась. Нужно было исправить двойку.

***

      Когда прозвенел звонок, Женя не спеша собрала вещи, дожидаясь замешкавшегося Бяшу, которому срочно потребовалось перездороваться с доброй частью одиннадцатиклассников. Поняв, что бурят немного застрял, она решила ждать в коридоре. Спокойно направилась на выход, где к косяку, точно длинная жердина, привалился Валя. Тоже ждал кого-то.       Чернова прошла мимо него, чувствуя пристальный, но не злобный взгляд. Глянула в ответ. Валя был будто бы немного сбит с толку и заинтересован в чём-то. Азарт и интерес в его глазах плескались так отчётливо и понятно, что невольно возникал вопрос: в чем дело?       Впереди, дальше по коридору замаячили силуэты Ромы, Антона и Полины. Где-то позади, вроде из класса выползал Бяша, если судить по неспешным шаркающим шагам и недовольному "Баранов, ну не волочи рюкзак по полу!" от Ларисы Викторовны.       —Вы чё там устроить успели, алхимики хуевы?— Ромка улыбнулся, по-доброму так, почти беззаботно. Так, что Евгения почти передумала портить ему настроение, но принципы диктовали совершенно другой исход событий. Оставлять произошедшее просто так было нельзя.       Она спокойно подошла к нему, встав на расстоянии шага. За спиной остановился Баранов, точно почувствовал её настрой и не лез, от греха подальше. Только на друга глянул умоляюще, точно Ромка мог Женино плохое настроение прогнать. Женя поджала губы, вглядываясь в светлые голубые глаза.       —Это ты мне лучше расскажи: какого хрена мне каланча Бабуринская предъявляет, что я под тобой хожу? Когда я успела стать твоей шкурой, м?— она дёрнула бровями, изображая удивление, а Ромка тут же нахмурился, моментально растеряв весь свой хороший настрой.—Значит так,— Чернова неожиданно коснулась тонкими пальцами ворота олимпийки Пятифана, поправляя торчащий уголок. На секунду показалось, что она сейчас ухватит темную ткань и со всей силы дёрнет на себя, но этого не случилось. Он проследил взглядом за этим движением, а потом вновь посмотрел в серые глаза. И взгляд её был не спокойным, а наоборот. Там словно грозовые тучи молниями метались.—Если мне хоть ещё одна шваль подзаборная такое предъявит — я вырву ему кадык, а потом и тебе, решала хуев,— она хлопнула его ладонью по грудной клетке, будто хотела после собственных слов поставить жирную точку, и спокойно направилась на первый этаж, стуча высокими каблуками ботинок. Следующим уроком стояла физкультура.       Ромка, пребывающий в лёгком шоке, даже ничего ответить не успел, молча наблюдая, как Чернова спускается по лестнице. Потом перевёл совсем недобрый взгляд на друга, который поджал губы, выглядя виновато и озадаченно одновременно.       —Чё, блять, уже успело приключиться? Какая херня за зад её укусила на этот раз — Пятифанов подошёл ближе к буряту, нависая над ним, точно скала. Тот неловко почесал затылок, кидая взгляд на Антона с Полиной.       Морозова непонимающе хлопала своими глазищами, прижимая к себе сумку с учебниками, а вот Тоха, в отличии от остальных, растерянным не выглядел. Наоборот, стоял хмурый, Ромкину спину пристальным взглядом сверлил. Понял уже всё.       —Да…бляха, Валька помелом своим херни наплёл всякой, на…       —Конкретнее давай,— Ромка взглядом проследил, как одиннадцатиклассник лениво отлипает от дверного косяка и в компании какого-то своего дружка топает в сторону столовой.       —Короче, на…

***

      Пиздец. Противный такой и долгоиграющий. И Женька тоже противная, до невозможности просто. Ещё один пиздец, только с ножками, вечно цокаяющими каблуками и языком, и вредный до усрачки.       Рома ни раз задумывался, почему его вообще как-то трогает тот факт, что Чернова обижается на него, психует и показывает свой дерьмовый характер. И ответа он не находил. Ну вот почему-то ему на это, блин, не всё равно. В конце концов, они друзья, а значит его должно хоть немного волновать, если друг на него обижен. По крайней мере, обидься на него Тоха или Бяша, он бы хотел скорее разобраться с этим.       С Валей, по итогу, разговаривать он не стал, ведь если бы разговор между ними всё же состоялся, то это лишь укрепило бы его дерьмовые убеждения и пустой трёп, который Женьку явно задел. Гордая же была до пизды, прям как он сам. А Валька эту самую гордость задел неплохо. Женя даже психовать не стала, а потом и вовсе решила либо не замечать Пятифана, либо отвечать сухо, коротко и холодно.       И это его, твою мать, начало задевать.       Причем сильно.Сначала, когда на физкультуре она полностью его игнорировала и ушла играть в волейбол в другую команду, он слегка разозлился и решил не потакать бабским капризам. Когда во время игры она лупила по мячу так, что он отскакивал от пола чуть ли не до потолка, стало ясно, что обиделась Женька куда сильнее, чем он мог подумать. Она реально, блять, обиделась, а не капризы ему свои показывала.       Тем не менее, в конце дня сказала, что на выходных можно будет собраться всем у неё, а домой хотела пойти одна, пока Бяша с громкими матами не поплёлся за ней, потому что "ебучку свою захлопнула и идёшь со мной рядом, а если случиться чего?" Ромка проводить даже не пытался — знал, что Женька на хер его пошлёт, а вновь устраивать с ней скандал он не хотел. Антон с Полиной тоже подумали о том, что ей следует остыть. А то ещё вытворит что-нибудь.       На следующий день у них всех были занятия в ДК, после которых они собрались вместе на первом этаже. Чернова выглядела подавленно и расстроенно, постоянно оглядывалась на лестницу и всем своим видом показывала, что быстрее хочет свалить. Поправляя лямку сумки, сжимала пальцами ткань и нервно облизывала накрашенные пухлые губы. На вопросы ребят лишь отмахивались со словами "этот как всегда бесил". Оля только спалила всю контору — сказала, что учитель всё занятие был с ними в аудитории, поправлял Женю и показывал некоторые движения на ней, а потом и вовсе отчитал прямо перед детьми.       Когда Пятифанов, злой как собака после тренировки, где сдуру пропустил пару довольно жёстких ударов, прямо спросил, что там случилось, Чернова в упор глянула на него, на секунду будто бы смягчаясь, но потом всё равно отрицательно покачала головой. Всё нормально. Просто очередной заскок этого мудака. Конечно. Она же сама со всем справится, она же скажет, если будет творится какой-то полный пиздец. Рома всё чаще начинал думать, что не расскажет. И от этого становилось немного не по себе. Что, если она не расскажет, если произойдет действительно что-то серьёзное?...       В день, когда в школе был этот сраный концерт в честь какого-то там осеннего праздника, а их классу разрешили посидеть после концерта в кабинете, устроить своеобразное чаепитие, Антон и Бяша наехали на него. Чё это он все никак с Женей не помирится. Пиздец, а не друзья.       Чё он не мирится…потому что он не терпила конченный, чтоб бегать за ней, а Чернова ебалом крутит своим вредным. И почему вообще он должен?! Не виноват ведь. Откуда ему было знать, что Валька дичь такую пиздеть начнет.       Удивительно, как ещё не рассказал о том, кем мама Жени была до того, как за батю её выскочила.       По итогу на концерте, где им всем присутствовать всё же пришлось, Рома старательно боролся со сном,смотря мимо бегающих по сцене силуэтам, и думал, как бы ему нормально с Женей поговорить. Она сидела прямо перед ним, и весь концерт он старательно сверлил дыру в светлой макушке.Ответов не находилось и он уже просто начинал психовать, когда они все дружно завалились в класс.       Сдвигали парты вместе, ставили стулья вокруг, кто-то притащил с собой карты, Лариса Викторовна оставила им чай, какие-то сладости и ключи от кабинета. Перед этим, правда, целую лекцию прочитала о безопасности, случайно бросив " нам и одного пропавшего ребенка хватает", чем сбила общий весёлый настрой, пусть и не сильно.       Особо есть никто не хотел. Ну разве что Бяша точил печенья без какого-либо угрызения совести, пытаясь филонить от работы. Получил подзытальник от Пятифана и отправился таскать стулья.       Сначала класс решил сыграть в Мафию, пользуясь принесёнными картами. По началу всё шло хорошо, но когда третий раз подряд Кате выпало быть путаной, она распсиховалась и отказалась играть. Ромка и Бяша залились громким издевательским смехом, слушая недовольные визги Смирновой, а Женя лишь молча улыбнулась. Ей вот уже второй раз выпадало быть мафией. И она удачно выиграла первую партию, а вот вторая закончилась в пользу комиссара, которым оказалась Полина.       По итогу, чтоб Катя в конце концов замолчала и остальным тоже не стало скучно, Бяша неожиданно предложил идею.       —А давайте в прятки по всей школе? Половина кабинетов не закрыта же. Разделимся по двое, вытянем, кто будет водить. Весело же будет, на,— Чернова восприняла идею с явным скепсисом, не совсем понимая, какое в этом всём может быть веселье.       Таскаться по тёмным школьным коридорам…сомнительное удовольствие. К тому же, у неё было не самое лучшее предчувствие. Появилось ещё на концерте, когда она взглядом случайно за Катьку и Семёна зацепилась. Не спокойно делалось, глядя на этих двоих.       —Только давайте на что-то играть, а то так неинтересно,— Ромка закинул другу руку на плечо, почти повисая на нём.       Женя переглянулись с Полиной, которая лишь плечами пожала. Она понятия не имела, почему такая мысль в голову Баранову пришла в принципе, но отказываться не спешила. А вот Женька как раз подумывала слиться. Не хотелось ей с кем попало ныкаться по школе, прячась по углам и переживая, что её могут поймать.С детства прятки не любила…у неё свои были. Назывались "спуститесь с мамой пока в подвал и запритесь там". Впечатлений даже от одной такой игры могло на всю жизнь хватить.       —Это в принципе неинтересно, я пас,— Чернова махнула рукой, говоря тем самым, что на неё в этой затее можно не рассчитывать.       Ромка тут же перевёл на неё пристальный взгляд, хитро хмыкнув. Отлип от Тимура, неспеша подходя к Жене. Привычно навис, чуть ссутулив плечи, смотрел сверху вниз своими светлыми глазами, в которых невозможно было ничего нормально прочитать. И прямо вот сейчас настолько её бесил, что в его рожу вцепиться хотелось. Удумал уже что-то, гад.       Не хватает смелости просто так извиниться, так теперь опять начнет её доставать, как в самом начале года. Да и не нужны ей его извинения. И он сам тоже не нужен. И вообще…       —Зассала?— он хмыкнул, чуть склоняя голову вбок.—А если я скажу, что выигравший может загадать желание тому, кто будет водить?— и Пятифану очень хотелось оказаться водой, чтобы самому поймать Чернову, найти её где-нибудь в углу одного из кабинетов, зажать, не дать возможности улизнуть. И, может быть, всё же поговорить.—И наоборот. Кого первого найдут, выполняет желание водящего,— он напоминал самого настоящего чёрта, только рогов и хвоста за спиной не хватало. Лыбился довольно, аж в нос дать хотелось.       —На слабо меня берёшь?— Чернова выглядела угрюмой, если не сказать обиженной, но Ромка-то видел, как в её взгляде запрыгали бесенята. Те самые, которые даже его равнодушным не оставляли, от которых у него словно под кожей что-то шевелиться начинало. Хотелось её раззадорить, вывести на эмоции, заставить, наконец, обратить на него должное внимание.Она же не даст ему вот так просто выиграть. И уж тем более, не проиграет сама.       Тем интереснее будет.       —Ну, а чё ты заднюю даёшь?— Пятифан сделал ещё шаг к ней, встав вплотную, наслаждаюсь тем, что она, наконец-то блять, смотрит на него, а не состраивает недовольное лицо и игнорирует.       Кто-то из класса тихо присвистнул, но никто не решался и слова сказать. Все просто стояли и смотрели, ожидая, чем же закончится спор. Между этими двумя, казалось, воздух электризуется.       —Ладно, играю, но,— она усмехнулась, мысленно перебирая самые унизительные задания, которые только можно было придумать.—Если я тебя обыграю, будешь отвечать по существу,— например, неделя утренних прогулок с Велесом. Волкособ парня обожает, а ей свободное время с утра. Идеальный план.       —Расплачусь натурой, Жека,— Пятифанов издевательски улыбнулся, будто бы красуясь перед Женей своими острыми клыками, подмигнул и, увернувшись от подзатыльника, отправился к Бяше — придумывать жеребьёвку.       Женя раздражённо фыркнула, складывая руки на груди. Нельзя было так легко вестись и соглашаться…но ему будто бы было невозможно отказать. Дать вот так просто почувствовать себя победителем…ещё чего!       —Что эти двое задумали?— Полина подошла ближе к Евгении, но обращалась к Антону, имея в виду Бяшу и Рому. Петров лишь покачал головой поправляя очки. Они с Бяшей, конечно, подталкивали к примерению с Женей,но то, как эти два экземпляра в конечном итоге всё вывернули…он ведь имел в виду совсем не это, чёрт возьми! Он-то думал, Рома просто выловит Женю в коридоре аккуратно, а они хотят тут устроить чуть ли дикую охоту…на ведьм.       Взгляд метнулся к сосредоточенной Жене, которая пристально следила за Ромкой, поджимая губы.        Кто ещё на кого охотиться будет…       —Не знаю…—Чернова качнула головой, глянув в окно. Предчувствие у неё было странным. С самого утра она была сама не своя — угрюмая и нервная, ещё и предчувствие это. Случиться что-то должно. А вот что…это уже другой вопрос. Может, сказывалась ссора с Ромой, но думать об этом она не особо хотела.       Потому что правда обиделась, но не знала, как в этой ситуации вести себя иначе. Она же ему доверилась,почти полностью, подпустила ближе, чем остальных,а он вот такую дичь за её спиной допустил. Терять репутацию никак нельзя было, а этот…решала в штанах с полосками поставил под удар её и без того не самое крепкое положение в коллективе. Да и просто…обидно было. Будь на месте Пятифана кто-то другой — она бы ничего не почувствовала. По итогу и получалось, что она чувствовала сильную, не свойственную ей обиду, не знала, как выразить эмоции, поэтому просто игнорировала его. И тут же корила саму себя. Это ребячество, это бред недалёких идиоток, так себя вести попросту нельзя. Ей же не десять.       Но поделать с собой ничего не могла. Её задело. Сильно.       В итоге имя каждого из класса записали на бумажке и кинули в кепку, отжатую у одного из одноклассников. Бяша,который какими-то образом стал главным во всём происходящем, вытаскивал бумажки, формируя пары. Сначала решили выбрать водящих.       Остановились на трёх парах. Ими стали Семён и Катя, которые должны были искать людей на втором этаже, Пятифан и Бяша, которые достался первый этаж и спортивный зал, и Полина встала в пару с одноклассницей по имени Света, им отводился третий этаж.       Также по парам распределяли и остальных. И каждому случайным образом доставался этаж, где он будет прятаться. Женя недовольно фыркнула сначала от того, что в пару ей достался не Антон, с которым они хорошо ладили и смогли отлично сыграть, а многострадальный Артём, который с гитарой, с которым ей предстояло танцевать на занятиях музыки. Опять этот Артём.       Одноклассник пожал плечами, мол, раз уж так вышло, то он не виноват, а Ромка кинул в сторону одноклассника холодный, но весьма недовольный взгляд.       —Не счастливая у тебя рука, Бяш,— Чернова недовольно выдохнула, уже предчувствуя довольно скорый проигрыш. Но внутренняя упёртость не позволяла совсем расклеиваться. Что-нибудь придумает. Даже с Артёмом в компании.       Пятифан тихо хмыкнул, одаривая её напоследок таким взглядом, что захотелось быстрее спрятаться и трусливо поджать хвост. Он будет искать её, черт возьми, и только её. На остальных даже внимания не обратит.Ещё и Баранов…по-любому же смухливал с жеребьёвкой в угоду Ромке. Иначе и быть не могло.       Ребятам дали время, чтобы спрятаться. Женя, взяв на себя ведущую роль, бойко рыскала по первому этажу, пытаясь придумать место, куда бы они с Артёмом смогли заныкаться вдвоём.       И тут же выяснился один существенный минус — её одежда. Высокие каблуки и короткая юбка никак не подходили для пряток. Каждый её шаг был слышен на весь коридор,юбка не позволяла куда-то забраться или присесть. Поэтому приходилось ступать так аккуратно и тихо, чтобы ни единого звука из-под подошвы не вырвалось. И варианты, куда бы можно было спрятаться, тоже существенно сократились.       Артем предложил прятаться где-то в районе спортивного зала. Женя идею поддержала. И пока чем-то смущённый парень нервно пояснял, что в раздевалках их быстро найдут, а в закуток в конце коридора они либо не влезут, либо им придется прижаться друг к другу, Чернова заприметила в комнатке с инвентарем небольшой шкаф. В нем были лишь крючки для одежды,а не штанга для вешалок. Шкаф стоял в самом углу, у стены рядом с дверью. Вполне неплохое место. К тому же, двери они закрывали очень тихо, даже петли не скрипнули.Решено было прятаться тут.       Артема в шкаф пришлось почти что впихивать, потому что тот в последний момент решил, что место неудачное. Евгению его мнение уже никак не волновало, потому что в общем коридоре стал слышен голос Бяши. В шкафу оказалось до ужаса тесно, ожидаемо темно, а плечо Артема так сильно прижимались к собственному, что становилось больно. Женька попыталась хоть чуть подвинуться, но это лишь вызвало странную дрожь у Артема. И только она хотела шёпотом спросить, что у него опять случилось, как дверь в зал с грохотом открылась.       Оба затихли, прислушиваясь. Женя, ощущая, как Артём все продолжает с какого-то хрена трястись, не глядя ущипнула его, тут же зажимая рот рукой. Такой здоровый лось, красавец, музыкант и дальше по списку, а трясётся так, словно из них двоих девка — это он.       —Если из-за тебя нас найдут — придушу…— тихо, на грани слышимости. В темноте не было видно его реакции, но Женю это и не интересовало. Главное, что он тут же утих, взяв себя в руки. То-то же. Артём так-то парнем хорошим был. Добрым, неконфликтным, на гитаре классно играл. Да и вообще был тем, кто точно ни в какую передрягу не влезет, проблем не создаст. Но сейчас эти его качества никакой роли не играли. Потому что дрожал он, как сука последняя.       Не любила Чернова таких. Если не умеешь справляться со стрессом, то херня ты, а не человек. Ей пришлось этому научиться очень и очень рано, поэтому она почти презирала тех, кто при малейшем стрессе весь трясся и паниковал.       —Да нет их тут, на! Двери же скрипят — жесть просто. Мы б услышали!       —Не ори ты…—голос Ромки слышался более приглушённо, он говорил намного тише Баранова. И от этого казалось, что напряжённее. Словно понял уже, что прятавшиеся пытались их обхитрить. Чернова тихо выдохнула, напрягаясь всем телом.       Внутри бурлил азарт. Ей так хотелось, чтобы Пятифан её не нашел. Утереть его противный нос, пусть и таким шуточным методом. А потом отыграться, загадав сделать какую-нибудь глупейшую вещь, или все же заставить неделю выгуливать ее пса, и смотреть, как он пыжится и злится.       Внезапно дверь в комнату открылась. Судя по удару ручки о дверь — с лёгкого пинка. Неспешные шаги слышались совсем рядом, эхом отдаваясь в ушах. Чернова сглотнула, замирая и не дыша.       —Да Ромка, на…чё тут?— буряту не ответили, а шаги оказались совсем рядом со шкафом.       Чернова задержала дыхание, прислушиваясь. Пульс собственного сердца барабанной дробью гудел в ушах, во рту моментально пересохло. Бред. Не может вот так быстро найти. Она же всё продумала…       Несколько долгих секунд стояла полная тишина. Артем внезапно сжал ее плечо пальцами, от чего захотелось тут сбросить чужую руку, но двигаться сейчас было просто нельзя.       —Ниче, пойдём,— ей показалось, или в голосе Пятифана послышался смешок?..       Хулиганы ушли, не обменявшись больше ни одной фразой, что было странно. Ещё и дверями так бахнули, что стены задрожали.Женя поджала губы, не осознанно нахмурившись. Не нравилось ей это все…либо они поняли, либо просто решили забить на игру. Хотя, бред, чтоб Ромка вот так взял и отступил. Никогда бы он такого не сделал.       И сидеть теперь тут и ждать было бы просто невыносимо, поэтому Чернова осторожно открыла дверцу шкафа, вылезая сама,и вытягивая своего непутёвого спутника, который, наконец, убрал с неё руку.       —Жень…куда?       —Они поняли, кажется. Идём, нужно перепрятаться…или, может, сможем всю игру по коридору ныкаться,— идея, если честно, была так себе. Один неосторожный шаг, и их заметят. Но это лучше, чем сидеть и не понимать, что пошло не так. Она была готова собственный зуб отдать, не просто так она это почувствовала. Видения, кажется, ни разу ещё не подводили, не стоит и интуицию игнорировать. А эта самая интуиция орала, что стоим менять укрытие. Ромка поиграть с ней в самые настоящие кошки-мышки решил. Говнюк.       Артём, кажется, даже пытаться спорить не стал, поэтому спокойно поплелся за ней, сутулясь и чуть пригибаясь.       В спортивный зал они вышли спокойно, а вот на выходе в коридор застряли. Чернова аккуратно взялась за одну из створок руками, отодвигая её так медленно и тихо, что, кажется, прошла целая вечность. Тихо выскользнула сама, проходя боком, а потом выпустила Артёма, оглядывая участок коридора, который был хорошо виден.       Полумрак никак не помогал заметить что-нибудь подозрительное, поэтому Евгения просто пошла прямо, двигаясь фактически на цыпочках, от чего ноги уставали настолько быстро, что аж обидно становилось.       Не успели они даже выйти из закутка, где находилась мужская раздевалка, как Артём за спиной сдавленно выдохнул. Женя и шага не сделала, её резко дёрнули назад, во мрак закоулка, прижимая к груди спиной, на рот плотно легла крупная мужская ладонь, а в нос ударил знакомый запах одеколона. Рома. Его руки почти привычно обняли, прижимая к себе.       Признавать не станет никогда в жизни, но его таким образом она узнает из многих. Потому что только этот бессмертный позволяет себе так обращаться с ней. Или она позволяет сама…       Чернова не смогла даже вывернуться. Хулиган просто резким движением затолкнул ее в закоулок, где они разговаривали после урока физкультуры, когда она Бабурину физиономию начистила. Женька отлетела к стене, успевая лишь затормозить руками, как Рома оказался рядом с ней, вновь зажал рот рукой, чтобы она не пискнула. Оглянулся назад, где Баранов Артема прочь в общий коридор выталкивал, а потом и сам так скрылся.       Какого чёрта происходит? Жене стало страшно. Всего на секунду, потому что она не дала себе даже подумать о том, что друг, пусть и с которым она была в ссоре, мог что-то с ней сделать.Не мог ведь…она не позволит просто. Он себе такого не позволит.        И все равно просто стоять с зажатым ртом, и тупо пялиться на Рому она не собиралась. Ненавидела терять контроль над ситуацией.       Не долго думая, Чернова уперлась хулигану в грудную клетку руками, чтобы дать себе хоть немного пространства, одновременно с этим довольно сильно кусая руку. Как только мозгов хватило рот ей попытаться закрыть?! Оставалась надеяться, что кроме парт в кабинете он особо ничего не трогал. И максимум, что из грязи попадет ей в рот, — это пыль.       —Не кусайся блять, бешеная,— Пятифан отдёрнул руку, тряхнув ей так сильно, будто ему действительно было больно. В темноте видно не было, но на большом пальце остались вполне заметные красные отметины от зубов.       Чернова попыталась воспользоваться ситуаций и сбежать, но её тут же вернули на место. За руку дёрнули на себя, опять прижали к спине, чужая ладонь вновь легла на рот. Женя замерла, чувствуя, как Пятифаном плотнее прижимает ее спиной к стене, а сам упирается одной рукой где-то около ее головы, лишая возможности слинять.       Это у него фетиш такой? Так нравится ее к стене прижимать? Хреново. Ей вот, например, очень не нравится. Будто в ловушку загнали.       В этом проклятом закоулке было ещё меньше света, чем в коридоре, но он все же был, пусть и слабый. Из-за полумрака она не могла точно разглядеть чужое лицо, не могла полностью контролировать своё. Ничего почти, чёрт бы все побрал, не могла.       Женя сжалась, не зная, что ей делать. Она не понимала, чего от нее хочет Ромка, сознание жег факт того, что она, все же, проиграла ему. И собственная беспомощность сейчас казалась просто невыносимой.       Рома же просто смотрел, не убирая руки. Сжимал осторожно, чтобы не сделать больно, но всё равно напирал, не позволял Жене и подумать о том, что она сбежит.       —Не вопи, я руку уберу и мы поговорим, принцесса,— пристальный взгляд глаза в глаза, от которого что-то внутри переворачивалось, разливаясь приятным теплом. Чернова кивнула прежде, чем подумала. Ромка убрал руку, теперь опираясь ей по другую сторону от её головы. Даже не подумал отстраниться, наоборот, наклонился ещё ближе.       Настолько, что кроме запаха его одеколона вдыхать было нечего, что кроме него ничего, чёрт возьми, видно не было, что все вокруг окутывало его тепло, потому что Пятифанов чёртова печка с горяченными руками.       —Хреновые у тебя методы для создания диалога, знаешь ли,— кроме острого языка не осталось никакого способа для защиты. И, что было более дерьмовым, Женя не чувствовала необходимости для серьёзной защиты. Если ещё в начале года, когда Ромка вот также прижал её к стене, взяв в капкан из собственных рук, она хотела придушить его, сделать всё, чтобы оказаться подальше, ударить посильнее, если придётся, то сейчас…тело будто бы само по себе расслаблялось. Она не ощущала от него опасности и тот страх, что возник в первые секунды, стремительно её покидал.       —Ну раз ты по-другому разговаривать не хочешь,— ещё ближе. Настолько, что лица на мизерном расстоянии друг от друга, что ему приходится согнуть руки в локтях, что грудные клетки почти соприкасаются.       Женя чувствует, что мозг плывёт, что вместе с адреналином и жгучей обидой внутри стремительно разгорается что-то ещё. И слова Серёжи набатом звучат в ушах.И она буквально не знает, куда деть саму себя, потому что это всё сейчас для неё слишком.       А хулиган даже не планирует отстраняться.       —Да потому что мне обидно блять!— кричать приходилось шёпотом, чтобы рот опять не заткнули. Чернова слабо толкнула Ромку в плечи, но результата это, ожидаемо, не дало. Просто, чтобы выпустить эмоции, чтобы хоть немного снять резко появившееся напряжение. Чтобы до него дошло, насколько ей обидно.—Знала бы я, что ты такую херню за моей спиной проворачивать будешь…       —Жека, ты в себя приди…— Рома чуть наклонил голову вбок, заглядывая, кажется, уже даже не в глаза. В душу. Чернова почувствовала, как чужое колено впивается в стену между её ног чуть выше коленей, теперь точно лишая всякой возможности деться хоть куда-то. Она неосознанно попыталась сдвинуть собственные колени вместе, чего, естественно не получилось. Лишь эта дурацкая юбка выше задралась, становясь уже неприлично короткой. Ситуация стремительно катилась в пизду.—И скажи: я бы стал так с тобой поступать? Вот так, в крысу, м?— голос показался грубее, ниже, с нотками обиды или…искреннего интереса?       И взгляд свой тёмный медленно вниз перевел, на губы, потом вновь поднял, выжидая. Женя нервно выдохнула, чувствуя, как начинает нервничать. Сильно. Слишком сильно для такой ситуации.       —Нет…— качнула головой, облизывая нижнюю губу. Кончик языка окрасился в красный от помады, без которой она в школу почти никогда не ходила. И внутри непонятное что-то кульбит за кульбитом совершало, заставляя дышать глубже, соприкасаясь на вдохе грудью с грудной клеткой Пятифана.       Рома и за этим движением проследил, неосознанно зеркаля его, облизывая тонкие губы, которые растянулись в слабой ухмылке. Довольной, точно у кота.       —Тогда хватит дуться. С этим пидором Бабуринским, если напрягает, разберёмся.       —Без твоего участия справлюсь,— резко, на грани рефлекса. Она может со всем этим справиться сама, без него. Женя не беспомощная кукла, попавшая в беду. Это она, мать твою, их всех постоянно спасает из любой передряги, это она до последнего мыслит здраво, пытаясь придумать хоть что-то. Почему он решил, что может решать за неё?       Ромка помолчал секунду, а потом наклонился. Опять. Теперь так близко, что даже между лицами уже почти расстояния не было. Близко настолько, что его дыхание ощущалось на коже, что от тепла его тела развозило, что мозг судорожно соображал, оттолкнуть или притянуть, а мышцы словно все разом решили отрофироваться. И откуда брался второй вариант? С чего бы она хотела притянуть его к себе?       —Чё вот ты опять начинаешь? Тебе так принципиально?— Ромка, если честно, понимал, что разговор катиться уже совсем не туда. Вернее, ему нравилось происходящее, очень. Женька в полутьме, сбитая с толку, стоит, хлопает своими глазищами невозможными, кажется, все больше и больше смущается. Не краснеет только…или ему не видно просто. Никуда ведь деться она не может, но и не истерит, чтобы он её отпустил.       Всё же нашёл, поймал. Как и хотел. И уговоры самого себя в том, что не сдалась она ему, как девушка, куда-то тоже стремительно катились. Далеко так. Не найти и не догнать.       —Да. И не пизди, что не понимаешь меня, — она нахмурилась, пытаясь привести саму себя в чувства. Что на неё нашло? Какого чёрта она стоит тут, как идиотка и никак не пытается отодвинуть его от себя.— Рома, пусти, всё, больше не хочу разговаривать. Бесишь меня…— хочет, не бесит уже почти. Она, вроде как, даже простить готова. Просто неловко, слишком, ей нужно деться хоть куда-то, хотя бы на расстояние шага, чтобы мозг окончательно в кашу не превратился.       Где-то в коридоре послышался звук не то шагов, не то открывшейся двери. Чернова кинула секундный взгляд в сторону коридора, но особо внимания этому решила не удалять. А вот Пятифан напрягся, делая небольшой шаг назад и пристально глядя в сторону, откуда слышался звук. Меж бровями почти сразу появилась глубокая морщина.       Потом резко схватил Женьку за руку, потянув за собой к дальней стене, а когда та хотела громко и чётко сказать, чтобы он убрал от неё свои лапы, то он дёрнул на себя, заставляя влететь в собственную грудь, и приложил палец к губам.       —Тс…       —Пусти…— Женя резко отстранилась, неожиданно для себя замечая, насколько у неё ватные ноги, а сама она всё равно хватает хулигана пальцами за край рукава, чтобы удержать равновесие.       —Идёт кто-то,— без объяснений и настолько резко, что Чернова даже сообразила не сразу, Ромка присел, отодвигая внизу стены огромную решётку, которая должна была закрывать батареи. Таковых там не оказалось, зато оказалась пустая ниша, куда он юркнул сам и затащил с собой Чернову, ставя решётку на место.       Кажется, он про это место знал уже очень давно, потому что расположился там быстро, закрыл их тайник тоже ловко и умело.       Женя оказалась прижата к чужой груди и животу. Ромка сам прижался к стене,сидя на полу, и пристроил Женьку прямо перед собой, между ног, прижимая к себе спиной и крепко обнимая за талию, сжимая тонкую ткань кофты пальцами.       —Ты совсем охренел?— Чернова хотела подняться и хотя бы отползти в сторону, но ей не дали этого сделать. Лишь прижали к себе сильнее, вновь накрывая рот ладонью, чуть сжимая, касаясь пальцами челюсти, обдавая таким жаром, что не по себе делалось.       С чего он вообще решил спрятаться? Её нашли, Бяша уже увёл Артёма, игра для них закончена. Что не так?Спросить она не успела.       —Тихо…— шёпот, прямо на ухо. Тихий и какой-то неожиданно настороженный. Ромка сейчас в один миг напомнил ей дикого хищника, который затаился в засаде, почувствовать опасность.       Женя рвано выдохнула, чувствуя себя настолько странно, что слов нормальных просто не находилось. Чужое дыхание никуда не исчезло, зато теперь она ощущала его пульс, почти спокойный, но громкий, отдающий ей куда-то в лопатки. Шаги приблизились, она лишь вцепилась пальцами в руки Ромки, не пытаясь их убрать от себя или оттолкнуть. Просто схватилась, замирая на одном месте, потому что не понимала, кто, кроме Бяши, мог зайти сюда. Остальные ребята прятались в другой части этажа и уж точно бы не вышли из укрытий, Баранов бы тоже просто так не вернулся.       Решётка была скрыта мраком, а плотное плетение полностью скрывало всё, позволяя наблюдать, но оставаться незамеченным. И это немного успокаивало.       В закоулок зашли Катька с Семёном. Женя тут же нахмурилась. Они же на втором этаже должны быть…       —У этих опять всё через жопу…—Семён хмыкнул, прислоняясь боком к стене, пока Катька принялась вышагивать из стороны в сторону. Прятки и соревнование их, кажется, волновали меньше всего.В темноте на секунду сверкнули зелёные лисьи глаза.       —Да бесит. Как Чернова появилась, Ромка тоже, словно с цепи сорвался…а у Хозяина на него планы были,— Смирнова надула губы, состраивая на своём лице вселенскую обиду, а потом фыркнула, откидывая косу с плеча пальцами. Казалось, они оба сейчас думали совсем не о прятках и всей той ерундистике, что их класс устроил. И..хозяин? Они не ослышались?       —Когда их уже придушить можно будет?— Бабурин скосил глаза на подругу, которая застыла, глядя на него в ответ. Внезапно появившуюся тишину нарушил тихий женский смех. Катька приложила ладонь к груди, чуть наклоняясь вперёд. Смех ещё вышел странный, не живой, искусственный. Стало жутко.       —Лапы чешутся, зверьё?— внезапно Катькины глаза стали светлыми, белыми, засветились в темноте словно у кошки, а лицо даже в полутьме показалось каким-то искажённым, вытянутым и бледным.       Словно из-под личины человека выглядывал монстр, зверь, каких люди ещё не видели. И голос показался до ужаса грубым прокуренным, не женским, не звенящим и громким.       Сёма усмехнулся, взглянув на неё точно такими же светлыми звериными глазами, оскалился в хищной улыбке, обнажая острые клыки вместо обычных зубов. Его и без того не самая приятная физиономия тоже исказилась, точно с ужасной рожи зверя слезала человеческая кожа, маска, скрывающая ужасную суть.       Женька во все глаза наблюдала за происходящим, вжимаясь в Ромку спиной, хватаясь за его руки, точно он мог послужить каким-то гарантом безопасности. Он в ответ крепче прижимал её к себе в попытке укрыть и защитить.       Происходящее просто ломало и без того расшатанную психику. Катя и Сёма — не люди. Кто и что угодно, но не люди.       Её начинало трясти, мелкая дрожь пробирала тело, точно при высокой температуре. И если бы не Пятифан рядом, то трясучка усилилась бы во много раз.       —Будто у тебя нет…сидишь в теле писклявой малолетней шлюхи, и радуешься,— если б не Ромкина рука, Чернова бы точно не сдержалась и завопила. Потому что Бабурин, или то, что им было, резко прыгнул на стену, прижимаясь к ней ладонями и ступнями. Держался на стене на четвереньках, точно не было никакой гравитации и силы притяжения в помине. Извернул голову под неестественным углом, вперившись взглядом в Катьку. Та ядовито усмехнулась, кидая быстрый взгляд в основной коридор.—Я-то помню ещё, как она вопила перед смертью.       —А ты в теле жирдяя…настолько противно стало, что решил изменить?— Смирнова наблюдала, как Семён переползает на потолок, словно паук, прошлась пристальным взглядом по всему закоулку, будто бы убедиться хотела, что они одни тут.       Могильная вонь била по носу, хотелось откашляться, выблевать из себя спёртый трупный запах, сладкий и противный до тошноты и головокружения.       Женька перестала контролировать дрожь от слова совсем, лишь за Пятифана цеплялась, не зная, что ещё можно сделать.       Также страшно было в лесу, когда им обоим грозила смерть, когда Рому душила огромная лапа, когда искореженное тело Маши упало перед ногами.       Сейчас было жутко, страшно. Потому что они учились не с людьми. Не было все эти годы Семёна и Кати, были лишь какие-то монстры, лесные тени, прятавшиеся под масками людей. И никто ничего не замечал всё это время…       —Ведьме свои клыки показывать будешь, а не мне,— Семён огрызнулся, резко спрыгивая на пол. Прямо рядом с решёткой, от чего Чернова содрогнулась всем телом и неожиданно съехала вниз, упираясь ступнями в стенку их с Пятифановым убежища.       Кажется, никаких звуков это не произвело, но оба в ступоре замерли, смотря на решетку.       —Сильная она…даже Хозяин так сказал…— Катька выдохнула, присаживаясь на корточки у дальней стены. Сема двинулся к ней, а Чернова тихо выдохнула через нос, ощущая, как сердце стучит чуть ли не в горле. Так быстро, что вот-вот остановится к чертям собачьим.       Юбка задралась так сильно, что стали видны кружевные оборки на самом верху чулок. Пусть и была полутьма, все равно ведь видно. Так ещё и Ромкина рука соскользнула, оказываясь прямо под кофтой, касаясь голой кожи напряжённого живота и бока.       Чернова мысленно произносила огромную матерную речь, но понимала, если она сейчас двинется, то их услышат. И что эти двое могут им сделать…не ясно.       —И напрямую действовать нельзя…блядство,— Сёма выругался, разминая свои широченные плечи и засовывая руки в карманы штанов.       Евгения почувствовала, как её чуть приподняли, так, чтобы теперь она упиралась Роме макушкой в солнечное сплетение. Она медленно подняла на него взгляд, всё ещё держась за его руку. Хулиган едва заметно качнул головой, слегка сводя колени вместе и тем самым сжимая ее плечи и руки, фиксируя на месте.       "Не двигайся"       —Ничего, повеселимся скоро. Хозяин нас без развлечений не оставит. Ещё и лисичку с зайчиком подключим!— Смирнова тихо хлопнула в ладоши, прижимая их к груди и будто бы пародируя поведение Кати. Улыбнулась хищно, жутко и страшно, сверкая своими глазами, смотреть на которые не особо хотелось.       Зайчик и Лисичка…Женя вспомнила свои ведения, вспоминала маски…неужели..Антон и Полина?       Ромка же в этот момент думать мог лишь о том, как бы им выбраться. И что делать потом, как себя вести, зная, что в классе постоянно следит какая-то нечисть. Ему было страшно, этого даже скрывать смысла не было. После той ночи в лесу он в принципе стал куда нервнее и дёрганее, постоянно вскакивал ночью, думал, как же там Антоха и Бяша, все ли у них хорошо. Он должен был их защитить. Их всех. Они ведь друзья. А ещё защитить свой дом и мать. Ведь, по рассказам Женьки, эти твари могут и домой попытаться забраться.       Чернова в его руках тряслась, точно осиновый лист, но всё, что он мог сейчас сделать, — это теснее прижимать её к себе и надеяться, что их не спалят. Он не мог позволить ей навредить.И от всей этой ситуации буквально хотелось выть.       —Скорее бы….жрать уже охота…—Бабурин фыркнул по-звериному, резко мотнув головой вбок. Неожиданный хруст костей показался оглушительным в тишине коридора. Чернову замутило, она пыталась понять, что и где эта тварь сломала в человеческом теле…или в своем, но любой мыслительный процесс прерывался сплошным ужасом. Как тогда, ночью, на кухне, где за стеклом двери лесная тварь в виде волка прокрутила собственную башку на все триста шестьдесят.       Что им со всем эти делать? Что?!       —Вот же…— Смирнова фыркнула, наматывая светлую прядь на палец.       —Мало, я хочу ещё, этих слишком мало!— Сема нервно дернулся, рявкнул на подругу, на что она мгновенно помрачнела, хватая его ладонью за шиворот. Особо это здоровяка не двинуло, зато он обратил на неё внимание.       —Пасть прикрой. Идти надо, ещё хватятся,—зашипела по-змеиному, натягивая ткань до лёгкого треска, не дожидаясь ответа, она юркнула обратно в коридор, стуча маленькими каблучками осенних туфель.       Рома с Женей так и оставались за решёткой, вслушиваясь в стремительно удаляющиеся шаги, в хлопок двери, ведущей на лестницу. Женю все ещё трясло, она не могла разжать пальцы и отпустить хулигана. Потому что он давал хоть какое-то призрачное чувство безопасности.       Она устала, она уже просто не может. Сколько всего произойдет, прежде чем это кончится?! Сколько бабушка будет молчать?! Сколько им шарахаться от леса, бояться собственной тени?! Истерика прокатывала быстро и неумолимо.       Рома, заметивший, что дышать она стала чаще, мягко подтянул её к себе, так и не убирая руки из под кофты. Тоже слушал, но по большей части, как Чернова дышит, как нервно дрожит, ощущал, как она впивается пальцами в кожу, хватается за него и молчит. Вот вообще удивительно, чтоб она молчала.       Женя казалась горячей, а её сердце, бившееся невероятно быстро, будто бы через спину ударяло по грудной клетке и Ромку. Он выдохнул, медленно убирая руку от плоского живота. Обхватил пальцами её поперёк грудной клетки, наклоняясь ближе к уху.       —Сейчас тихо выберемся, всё нормально, не ссы,— не знал, как ещё её успокоить, самого чудом только не трясло.       —Если ты издеваться надумал...       —Жень, хреновое время для твоих сраных капризов,— в голосе Пятифана послышались стальные нотки злости, он чуть тряхнул Чернову, нехотя отстраняя её от себя, мягко погладил плечи, спустил руки и резко одернул юбку вниз, отчего она окончательно впала в ступор.—Давай, принцесса, я ж рядом. Не тронут они.

***

      Чернова почти не слушала результатов игры, пропустила мимо ушей все шуточки, которые летели от Бяши, она лишь пристально наблюдала за Катькой и Семёном, будто бы снова ощущая могильную вонь, бьющую в нос.       Они смотрели в ответ. Пристально, ехидно, будто уже победили в какой-то своей игре. И было что-то в этой немой зрительной дуэли такое тяжёлое и мрачное, что хотелось скорее свалить домой. Сесть в пятифановскую колымагу и скорее оказаться дома, рядом с бабушкой и Серёжей, с Велесом.       Сам Ромка тоже сидел мрачнее тучи. Крутил в руках нож-бабочку и тяжёлым взглядом обводил шумный, полный ребят класс.       Остальные ребята, видя их мрачный настрой, не лезли, решили оставить расспросы на потом. К тому же, Тимур занимался подведением итогов игры. Чернова чувствовала остаточную дрожь, как-то рефлекторно старалась быть поближе к Ромке, и смотрела, в лисьи Катькины глаза, даже сейчас видя там отголоски какой-то звериной свирепости, какой не должно быть в девочке-подростке.       Внутри всё бурлило, тянуло решить всё на месте, прямо сейчас вырвать у Пятифанова из рук нож и заставить эту нечисть говорить. Так сказывался пережитый стресс и непринятие своей слабости и страха. Она обычно запрещала себе быть такой...слабой.       Только, чего она такой выходкой добьётся? Ничего хорошего, очевидно.       Когда все решили расходиться, а Смирнова с Бабуриным одними из первых направились в коридор, Чернова всё же не выдержала, бойко направилась за ними, растолкав несколько одноклассников, вставших у дверей.       Стуча каблуками ботинок, она нагнала Катьку, хватая её за плечо и рывком разворачивая к себе.       —Ты совсем с ума сошла?! Руки свои убери!— Смирнова противно завизжала, пытаясь убрать чужую руку, мёртвой хваткой вцепившуюся в локоть. Женька хмыкнула, толкая её к одному из окон.       Страшно было до усрачки, но она скорее прямо тут от страха сдохнет, чем оставит увиденное в темном коридорчике без внимания. К тому же, теперь все истерики и визги, издаваемые Катькой, казались не раздражающими, а смешными. Это ведь просто имитация.       Бабурин, хотевший приблизиться со спины, был остановлен жёсткой рукой, впечатавшейся ему в солнечное сплетение. Ромка, точно поняв, что подруга задумала, пулей вылетел за ней, успевая как раз вовремя. Семён остановился, смиряя его нечитаемым, тёмным и абсолютно не трусливым взглядом. Нож Пятифана, зажатый в другой руке, упёрся куда-то под рёбра.       Надо было добить эту гниду в туалете тогда, может, проблем бы меньше было.       —Не визжи уже, как свинья резаная,— Чернова сильнее сжала пальцы на чужой руке, впиваясь в кожу ногтями, вперилась взглядом в чужие глаза, замечая, как те на секунду посветлели. И что-то похожее на страх там все же мелькнуло. Значит, они про неё говорили, это она ведьма, а не бабушка. Значит, они её остерегаются. От этой мысли даже чуть легче стало.—Лучше скажи, нечисть поганая, долго вы спектакль тут разводить будете?— Смирнова выдохнула, неожиданно улыбаясь. Перестала вырываться, а под Женькиными пальца плоть будто бы мягче стала. Стал ощутим едва уловимый запах мертвичины, а подушечки пальцев провалились дальше, вместе с кожей придавливая мясо и мышцы до самой кости. Создалось впечатление, что она сжала в руке фарш.       —Пока хозяин велит, мы делаем,— писклявый голос понизился, напоминая загробный шёпот.—Скоро и до вас дойдёт.              —Я обещала, что тебя живьём сожру,— Чернова сжала руки до максимума, чувствуя, как пальцы буквально проваливаются в вязкую плоть, обтянутую кожей. Послышался слабый хлопающий звук.— И мне плевать, какая образина прячется за тобой. Уничтожу и тебя, и хозяина твоего. Помяни моё слово,— Катя опешила, точно увидела перед собой сородича, а Чернова рванула её на себя, слыша едва уловимый хруст. Не кости ломаются, а костюм, надетый на эту нечисть.—Закопаю там же, где ты гниль жрёшь,— Смирнова рухнула на пол, но не издала ни звука, лишь руку принялась разминать, точно ей было больно. Чернова пугала не только её, но и остальных, напоминая злого вепря. Дышала часто и глубоко, сцепив руки в кулаки, лицо её напоминало восковую маску. Казалось,если нож-бабочку окажется в её руках, она непременно воткнет его в грудь одноклассницы.       Бабурин кинулся к ним, тут же поднимая свою подругу, а Женя и шага назад не сделала, чувствуя, как внутри бурлило что-то неизведанное, заставляющее идти в наступление.       —Пошли вон!— не крик, громкий и чёткий приказ, от которого у Полины начали трястись губы, а Бяша тихо охнул, отходя за спину Пятифанова.       Одноклассники, точно трусливые шакалы, двинулись прочь с коридора, а Чернова тяжело вздохнула, чувствуя, как во рту пересыхает, а внутри всё также кипит, точно её нагрело что-то изнутри.       Ромка лишь молча смотрел на неё, замечая, как Бяша, Полина и Антон стоят позади, в окружении других одноклассников, трусливо жмутся, хоть и понимают, что она не причинит им вреда. Но заботило его даже не это.       Либо ему кажется, либо глаза Женьки очень сильно посветлели, на несколько долгих секунд почти теряя все краски, становясь почти белыми, с большим черным зрачком посередине.

***

      Они рассказали всё друзьям. Конечно. Иначе было попросту нельзя. Дело уже касалось их непосредственной безопасности.       Женю, уже по умолчанию, пустили на переднее пассажирское, словно она там всегда ездила. И пока они с Ромой рассказывали, как и что было, остальные молчали, сидя на заднем пассажирском. И чем дальше заходил рассказ, тем удивлённей и ошарашенней становились их лица.       —А я-то уж подумал, что вы там наобжиматься успели, на…вот облом,— Бяша попытался весело улыбнуться, обнажая пустоту вместо двух передних зубов, но ни Рома, ни Женя шутки не оценили. Смерили друга недовольными взглядами через зеркало заднего вида, не желая в принципе говорить о том, что происходило в том несчастном закутке. Кроме ситуации с Катькой и Сёмой, конечно.       Женя нервно протирала руку, будто бы всё ещё ощущая под подушечкамм мягкую плоть, слишком мягкую для нормального человека. Казалось, она сама моментально пропахла трупным запахом и теперь никогда от него не отмоется.       Пятифан, заметив нервные движения пальцев, быстро нашарил одну из тряпок около сидения, протягивая ей. Уж лучше пахнуть мазутой, чем мертвичиной. Чернова кивнула, принимаясь остервенело тереть пальцы.        Гадость, какая же омерзительная гадость.       —Что же выходит…это всё время не Катя с Семёном были…— Полина задышала часто, кажется, готовая вот-вот заплакать.       —Полин, не надо опять, итак тошно, на,— Бяша мученически вздохнул, усаживаясь на самый край сидения и упираясь руками в спинки впереди стоящий сидений.       Чернова скосила на него взгляд, поджимая губы. Баранов казался не подавленным, а раздавленным. И сама Чернова ощущала себя примерно также. А ещё все трое сидящих позади смотрели на неё с опаской, от которой на душе становилось совсем погано. Она не хотела их пугать.       Поэтому, неожиданно для себя и всех остальных, потянула руку назад, раскрывая ладонь. Поманила пальцами к себе, призывая протянуть руки в ответ. Баранов подвис, непонимающе глядя на неё, а потом тихо хмыкнул и вложил чуть влажную ладонь в её сухую и прохладную. Следом и Антон с Полиной положили свои ладони поверх, а Рома, цокнув, обхватил Женькино запястье пальцами, сжимая и поглаживая. Теперь ощущалось тепло каждого и, наверное, всем хоть на каплю, но стало от этого легче.       —Разберемся, не переживайте,— Чернова откинула голову на спинку кресла, прикрывая глаза. Нужно успокоиться самой и успокоить остальных. Нельзя сейчас паниковать.       И, кажется, Рома был того же мнения, потому что сжимал её запястье крепко, надёжно, так, как хотелось. И ей была приятна такая поддержка. Очень.       В этой всей ситуации сейчас было что-то личное, что-то только для их компании. Сокровенное и близкое, такое, что хочется оставить в сердце и не забывать.       Она ещё раз взглянула в зеркало заднего вида, рассматривая чуть успокоившиеся лица ребят, а потом осторожно глянула в сторону. Пятифан неотрывно смотрел на неё. И было что-то в его взгляде такое надёжное и понятное, такое тёплое, несмотря на весь холод, что захотелось обхватить его пальцы своими, взять мазолистую ладонь в свою. Но она сдержалась, поджимая губы.       Не сейчас.       Нельзя.       Она просто не может.

***

      На следующее утро Женю разбудили сильный шум с первого этажа и гам чужих голосов. Она не успела нормально продрать глаза, лишь схватила шелковый халат и, завязывая его прямо на ходу, сбежала вниз по ступеням, едва не запнувшись о Велеса. Почти сразу за ней прибежал и Серёжа, поправляя резинку трусов, которые, скорее всего, тоже надевал на бегу.       На кухне, за круглым столом, сидел лейтенант Тихонов, рядом с ним обеспокоенная баба Марфа, Полина в большом махровом халате, Елена Федоровна, которую за руку держал высокий смуглый мужчина с мрачным взглядом и щетиной на щеках. Она всего пару раз видела его, когда он на машине подъезжал к дому Пятифановых. Наверное, это отчим Ромы…       Самого его, кстати, видно не было. Зато рядом с бабушкой, в инвалидной коляске, сидел пожилой мужчина в клетчатой тёплой рубашке. Чернова тут же догадалась — дедушка Полины. Тот смерил её странным взглядом, едва заметно улыбаясь.       Велес, не особо любящий чужих, тут же ощетинился, но она рефлекторно схватила его за ошейник и громко отдала команду "Рядом", после осторожно коснулась ногой задних лап, вынуждая тем самым сесть. Она чувствовала какую-то несвойственную ей злость, контролировать которую сейчас было крайне сложно.       —А вот и вы двое,— Тихонов хмыкнул, его фуражка лежала рядом с ним, на столе, а тёмные короткие волосы с залысинами у лба были чуть примяты. Создавалось впечатление, что участковый не спал, минимум, сутки.И тон был какой-то странный. И лица у остальных были невесёлые, что тут же заставило обоих друзей напрячься. Знали они такие разговоры, в доме Черновых такие перестрелками заканчивались.Поэтому Евгения моментально нахмурилась, ожидая хоть каких-то объяснений.—Не рады меня видеть?       —А с чего я должна быть рада видеть милицию и половину соседей в своём доме, утром?— она пару раз моргнула, окончательно прогоняя сонливость. Пыталась защититься, не зная, что происходит, не понимала, что происходит. Ещё и взгляд дедушки Морозовой был таким, что хотелось спрятаться за широкой спиной друга. Серёжа позади неё чувствовался огромной непрошибаемой стеной и, если честно, от этого становилось спокойнее.       —Женя!— Марфа нахмурилась, ударив ладонью по столу. Ей тон внучки не понравился.       Мужчина рядом с мамой Ромы как-то невесело хмыкнул, бросая крайне недовольный типично-взрослый взгляд, который должен был заставить её заткнуться. Вот только она не просто обычный подросткок. И в своём доме никакого авторитета, кроме бабушкиного не признавала. И даже это её не остановило.       —А что? У нас одноклассница пропала, а милиция не преступника ищет, а на кухне у меня зависает. Пришли поделиться планом действий? Или задержать?— она издевательски хмыкнула,замечая, как Полина жестом просит её успокоиться. Поздно было останавливать. Она уже завелась и готова рвать и метать, если в её доме будет происходить хоть что-то, что угрожает ей или бабушке.       —Много берёшь на себя,— Елена Федоровна схватила своего мужчину за руку крепче, видимо, чтобы не дать ему встать на ноги, но тот все равно встал со стула, убирая её ладонь. Выглядел он не очень высоким и уставшим, а ещё поминал бойцовского пса, которого только что надратовали перед боем.       —А это не ваше дело,— Чернова вздёрнула подбородок, а когда мужчина попытался сделать к ней шаг,тут же добавила.— Сделаете ко мне хоть шаг, и я спущу пса,— Женя специально дёрнула Велеса, прекрасно зная, что без должной команды он не кинется. Волкособ зарычал, скаля огромные зубы. Мужчина замер, кто-то из женщин испуганно охнул, Сергей попытался оттеснить её за себя, но Женька не позволила ему этого.       Одновременно с этим в дом пулей влетел Ромка, едва не растянувшись на пороге. Заметил, что отчим подошёл к Жене как-то слишком близко, а пёс подруги ощетинился настолько, что стал казаться в несколько раз больше. Тут же нахмурился,подходя к ребятам, по-хозяйски закинул Евгении руку на плечо, прижимая боком к себе. И, в отличии от ситуации с Сережей, она не возражала.       —Чё у вас тут?— он глянул сначала на парня, потом на отчима,к которому уже подошла напуганная до ужаса мать. Полина за столом схватилась за дедушкину руку, а баба Марфа, кажется, уже искала взглядом кухонное полотенце, чтобы отхлестать всех участников конфликта, включая собственную внучку.       —Да пиздец….—Серый вздохнул, смиряя мужика перед собой скептическим взглядом. Вроде, злой как чёрт, но для него мелковат. За пару ударов уложит. Лучше пока не впрягаться, ещё и при участковом.       —А ну-ка все успокоились!— Тихонов поднялся на ноги,хлопнув папкой с документами по столу.— Ты, — он указал на Сергея,—неси свои документы на проверку,—Серый недовольно цокнул, но получив тычок под ребра от Женьки, послушно поплёлся к себе в комнату,не особо заботясь о том, что все ещё был в одних трусах.— а вы, голубки, стойте спокойно,— Чернова закатила глаза,присаживаясь на корточки и поглаживая немного Велеса по морде. Рома руку от неё убрал, но так и остался рядом, засунув руки в карманы домашних штанов. Самого мать растолкала пару минут назад, и пока они ушли, ему пришлось бегом одеваться и закрывать дом.— Я пришёл просто поговорить с вами всеми. Вы живёте ближе всего к лесу, поэтому я хочу, чтоб вы были предельно осторожны,— Сережа спустился вниз, кинув на стол свой паспорт. Тихонов недовольно глянул на него, принимаясь смотреть данные, имя и фамилию, дату рождения, и переписывал их себе на отдельный лист.       —Да итак знаем,— Ромка фыркнул, шаркая ногой по полу.       —Ромочка, прикрой рот,— Марфа Васильевна улыбнулась, но было ясно, что женщина крайне раздражена поведением ребят, поэтому спорить с ней можно лишь при условии, что ты бессмертный.       —Пф…— Пятифанов таким явно не был, поэтому рот все же прикрыл.       —Ох….— Тихонов отложил Сережины документы, сложив руки домиком перед собой. Глянул пристально на всех собравшихся, раздумывая над чем-то несколько секунд.—давайте так, я вам скажу, но если узнаю,что вы распустили слухи...       —Константин, мы тут все взрослые люди, вы в моём доме. Неужели, сомневаетесь в старухе?— Марфа мягко потрепала его по плечу, а он почти сразу качнул головой.       —Нет, что вы….— помолчал ещё пару секунд, мрачнее и бледнея прямо на глазах. — мы вчера нашли череп в пролеске. Свежий, судя по всему, подростка...       —Маша…— Елена приложила руку ко рту, Полина боязливо дёрнулась, дедушка тяжело вздохнул, качая головой. Женя переглянулась с Серёжей, но ничего вслух не произнесла,уже ощущая этот колкий взгляд от Ромы, который сулил ей очередной непростой разговор. Он слишком проницательный.       —Думаю, что да. Поэтому, вы, ребятки, вся ваша компания, не ходите одни, следите за собой и своими родными,за округой..       —Итак следим…— Женя выпрямилась, жестом указывая псу на его подстилку на первом этаже. Кажется, все относительно успокоилось,ему больше не было смысла оставаться рядом с ней.       —Ой, Константин, а я буквально через час уезжаю на все выходные, как бы нам быть…— баба Марфа всплеснула руками, а Черновой захотелось прямо на месте завопить. Ну зачем? Она дома несколько дней спокойно не посидит? Выходные же.       —Ба, ну я же не маленькая… тем более, сегодня я хотела всех ребят в гости позвать…с ночёвкой,— нужно было убедить взрослых, что вся их компания сегодня будет в целости и сохранности в их с бабушкой доме.       —И я, между прочим, тут за взрослого остаюсь,— Серёжа закивал, а Женя переглянулась с Ромой. Этот взрослый, конечно, такой ответственный, что ужас просто. За ним самим просмотр нужен.       —Да, вы, Сергей, совершеннолетний...— Тихонов вздохнул, кажется, прекрасно понимая суть переглядок друзей.— Ладно, мне ещё нужно поговорить с Петровыми, оттуда вам Антона привезу. И с Барановым также. Будьте аккуратнее, голубки, неспокойно мне за вас.       —Вы о себе беспокойтесь, товарищ лейтенант,— Евгения фыркнула, посчитав слова участкового издевательством.       —Евгения, пойми, я тебе не враг, помочь хочу,— лейтенант поднялся из-за стола, надевая фуражку и подходя к ней ближе. —Верю, лейтенант. Только спокойней от этого не делается.

***

      Наташа , ученица девятого "А" класса терпеть не могла темноту и природу, пусть и росла всю жизнь в деревне. Но уперто шла ранним утром в сторону леса, к поляне, где было известное всем местным небольшое озеро.       Вчера Катька Смирнова поймала её после школьного концерта, отвела в сторону, загадочно улыбаясь. Рассказала, что Рома Пятифан попросил передать,что хочет утром встретиться. И это было самой радостной новостью за последнее время.        Ведь с той ночи, летом, в его машине, ни разу даже не взглянул на неё, всё таскаясь с этой выскочкой городской. А Наташа ведь влюбилась! Искала его взглядом, пыталась встретиться в коридоре или в деревне, на улицах. Ромка не замечал, игнорировал, вызывая кучу женских слез.       Поэтому она и понеслась утром, как Катька и передала, никому не сказав ничего. Накрасилась даже, чтоб не показаться Пятифанову заспанной или блеклой.       Когда вышла на поляну, около озера никого не было. Лишь трава была мокрой и покрытой инием. Даже птицы не пели.       —Рома?       Плеск воды разорвал лесную тишину. А через пару секунд ему вторил дикий крик.