Ведьма

      — Ты как раз вовремя, милок, — баба Марфа не спеша закрыла калитку, приветливо улыбаясь заспанному хулигану. Пятифанов сдержанно кивнул, зевая.       Хорошо, что его дом был на противоположной стороне улицы буквально в паре домов от дома старушки, иначе бы точно опоздал. Безумно хотелось курить, но он, как назло, забыл заветную пачку дома, прямо около кровати. Надо же было так облажаться. Домой вернётся и придется выслушивать лекцию о вреде курения. С матерью он не спорил, но и не слушал.       В любом случае, он продолжит делать то, что делал, и она вразумить своего сына уже не в силах. Повозмущается, толкнет в плечо отца, которому абсолютно поебать, да так все и оставит, хоть и будет переживать.       — Пойдем, — для своих лет Марфа была шибко проворной старушкой. Небольшой рост,— пожилая женщина макушкой едва доставала Ромке до плеча— седые коротко стриженные волосы, очки с толстенными стеклами. Бабулькой она была тщедушной, худенькой. Как только ветром не сносило? Но резвой и местами жутко вредной. А ещё ругалась матом она не хуже любого тракториста. Пятифан даже завидовал. Таких оборотов народного мата он себе даже представить не мог.       Женщина не спеша огляделась и прытко отправилась в сторону остановки, не оставляя ему ничего больше, кроме как покорно идти рядом, пряча руки в карманы штанов и сутуля плечи. Холодрыга стояла лютая, словно лето резко решило кончиться. Всю округу окутывал туман, густой, словно кисель. Белая пелена, будто одеяло, укрывала дома, дороги, верхушки безмолвного темного леса. Солнца, которое по обыкновению уже должно было встать, видно не было.       Рома оглянулся, задерживая недолгий взгляд на тропинке, ведущей к тайге. Верхушки пары сосен едва заметные через туман, дрогнули, словно бы качнувшись. Где-то вдалеке заухала сова.       — Хорошее время. Спокойное, — Марфа Васильевна удовлетворённо улыбнулась, кинув в сторону Пятифана странный взгляд. Гопник слегка нахмурился.       Было в бабе Марфе что-то странное. В деревне женщину давно, сколько он себя помнил, кликали ведьмой. Мол, она многим тут жизнь погубила, и муж ее погиб по ее вине, и невестку она прокляла. Соседи лишний раз не лезли к старушке, дети быстрее старались ее дом обойти стороной, а ночью молодежь была готова идти через опушку неподалеку, лишь бы не проходить улицу, где она жила. В школе девочки шушукались, мол ночью старушка в лес ходит, обряды какие-то проводит. Говорили ещё, что она порчу одним взглядом навести может и что бабка с лесными духами в сговоре и всю деревню изжить хочет. И дети раньше пропадали по ее вине, конечно же.       Ромка на это издевательски смеялся.       Брехня.       Да, Марфа иногда делала странные вещи или могла резко странные слова сказать. Например, с полгода назад, когда Ромка перед очередной стрелой забежал к ней дров нарубить, Марфа ни с того, ни с сего тронула его за лоб и сказала, чтоб он голову берег. Он значения не придал, а потом схлопотал арматурой прямо в бровь. Благо, что просто рассекли. Если б вовремя не отступил, лежал бы сейчас на местном кладбище.       И такого было много. Бабулька может и странная, да только безобидная. Ни ему, ни семье его никогда плохого слова не сказала. Потому, верить пустым слухам он не спешил.       — Вечером дождь будет, — Марфа вздохнула, сцепляя руки в замок. — Грозой пахнет, — Пятифан вновь промолчал, лениво зевая. Ему пахло только навозом, утренней свежестью и печным дымом.       Они уже вышли из деревни, теперь шагая через небольшую полянку, дальше холм и они на остановке. Где-то со стороны дороги послышался тихий шум колес и свист тормозов. Шины зашуршали по гравию совсем рядом. Автобус.       Спустя пару минут, когда они подходили к подножию холма, на его верхушке показался смутный силуэт.       Пятифанов всмотрелся. Твою ж мать! Это волк! Животное что-то держало в пасти, неотрывно смотря на них. Не успел Ромка среагировать, как животина бросилась к ним. Он тут же попытался оттеснить Марфу за себя, судорожно думая, откуда этот чертов волк мог взяться вообще. В кармане был уже изрядно потрёпанный временем нож-бабочка, но на него хулиган мало рассчитывал.       — Велес, нельзя! — жёсткий женский голос вмиг заставил волка остановиться в паре шагов от парня.       Пятифан удивлённо уставился на то, что животное держало в зубах. Сумка. Небольшая дорожная сумка.       На вершине холма показался стройный женский силуэт, держащий что-то в руках. Из-за этого проклятого тумана ни зги не видать.       — Сядь! — волк тут же послушно выполнил просьбу, усаживаясь прямо на траву. Большие карие глаза с интересом изучали парня, отчего тот впал в окончательный ахуй. Хотя, чего ещё ждать от просьбы бабы Марфы.       Он один раз скворечник перевешивал с дерева на дерево, потому что ей не понравилось, как он висит. Всю жизнь нравилось, а тут резко не по фен-шую стало. Марфа осторожно вышла из-за спины парня, тихо хихикая.       Волк казался больше, чем его сородичи. Полностью черный, без единого пятнышка, он спокойно смотрел на людей, не выпуская сумку из пасти.       В это время женский силуэт быстро приближался. Пара шагов и вот с ними почти поравнялась молодая девушка. В руках у нее был чемодан чуть ли не в половину ее роста, увесистая сумка, а на плече висел рюкзак. Эдакий турист, решивший взять с собой, очевидно, весь свой гардероб.       — Бабушка? — она бросила сумки прямо около волка, подлетая к пожилой женщине с объятиями. — Ты почему тут? Я ж не говорила, что приеду, — ростом она была выше женщины на полголовы. Девушка бережно обняла Марфу, слегка наклоняясь, чтобы было удобнее.       — Женечка, мне и без звонков ведомо всё, сама же знаешь, — Марфа Васильевна усмехнулась. — Вот, решила встретить тебя, а то ты бы заплутала, — Рома, чувствуя себя явно лишним в этой семейной идиллии, молча разглядывал приезжую. Девушка была примерно его ровесницей, стройная, одетая в спортивную олимпийку темного цвета и лосины.       — Я соскучилась, — девушка взяла свою родственницу за руку, осторожно сжимая пораженные артритом пальцы. Белые, словно снег, волосы, подстриженные под каре, закрывали часть лица, мешая рассмотреть его полностью. Тут взгляд тёмно-серых, таких же, как и у Васильевны, глаз переместился на Пятифанова.       По телу пробежала едва ощутимая дрожь. Такой теплый, бархатный по отношению к женщине, голос никак не вязался с холодным, словно пасмурный осенний день, взглядом.       Рома слегка нахмурился. Нечего на него так смотреть. Он нихера тут не мальчик на побегушках.       — Кто это? — она дернула бровью, крепче сжимая руку бабушки.       — Это, внученька, Рома. Тут живёт. Я помочь попросила его с сумками, — ответ девушке явно не понравился, судя по тому, как она нахмурила брови и скривила губы, но промолчала, кивая ему в знак приветствия.       — Женя, — он также молча кивнул, продолжая также без стеснения разглядывать гостью. Тут Марфа осторожно высвободила свою руку из цепкой хватки девичьих пальцев, лёгким жестом откидывая белые волосы с лица внучки в сторону.       Женя тут же дернулась назад, пытаясь скрыть лицо, но крючковатые пальцы бережно подцепили подбородок. Пары секунд хватило, чтобы разглядеть свежие синяки и ссадины на левой части лица. Синяк под глазом, стесанная скула, почти в мясо разбитые губы с ранкой в самом уголке.       По нескромному опыту Ромки в таких делах, схлопотала девка не больше суток назад.       Девушка зло зыркнула на Рому, словно это он в чем-то виноват, и поспешила вновь прикрыть увечья волосами.       — Я ему бы руки вырвала, Женечка, за такое! Аж стыдно, что зверя такого на свет белый родила, так ребенка…       — Ба, я прошу, не надо. Всё нормально, — строгий взгляд вмиг оборвал тираду пенсионерки. Васильевна охнула и лишь сцепила руки перед собой. Упрямство внучки ей явно не нравилось, но судя по всему, спорить тут было попросту бесполезно.       — Пойдем домой, замерзла поди, — быстро поняв, что от него нужно, Пятифанов молча забрал из рук Жени и сумку, и чемодан, про себя подмечая, какие они тяжелые. И как она одна это все тащила? Шмоток весом, как она сама, наверное.       Женя отдала вещи не охотно, но спорить не стала. Руки просто отваливались, поэтому отказываться от помощи все же не стала.       — Велес, идём, — девушка, наконец, обратилась к волку, рукой поманив его к себе и забрав из пасти сумку. Видимо, самую лёгкую из всех.       Они молча двинулись обратно. Марфа чуть впереди, видимо торопилась быстрее устроить внучку дома. А молодые люди шли рядом друг с другом сзади нее. Велес то и дело грозился вклиниться между ними, но строгий взгляд Ромки заставлял смиренно идти рядом со своей хозяйкой. Нехер ему мордой под руку тыкаться.       — Что за хрень… держать волка, как собаку.       — Это не волк, — возразила Евгения. — Велес–волкособ, — девушка бережно погладила питомца по макушке, ероша густую шерсть. Рома обратил внимание на девичьи руки. Длинные, тонкие, слегка костлявые пальцы заканчивались острыми ногтями ярко красного цвета, которые резко контрастировали с тёмной шерстью. — Гибрид собаки и волка.       — Зачем такая зверюга нужна? — то ли ему в жопу врезалось желание поговорить, то ли вся обстановка так действовала на обычно не самого болтливого парня.       — Они очень преданы, умны. По силе равны волку, но не боятся человека, — Женя осторожно поправила волосы, стараясь не задеть кожу лица пальцами. Побои, судя по всему, были даже не обработаны толком. Он, может конечно, и хулиган последний, далеко не ангел и лиц разбил немало, но поднимать руку на девушку… — За какие грехи бабушка тебя помочь впрягла?       — Она попросила, я помог, — на лице собеседницы читалось искреннее недоверие, но она промолчала, стискивая рукой лямку большого рюкзака за спиной. Пятифанов подумал, что надо было и его забрать, но судя по всему, внучка у Марфы ещё более упертая, чем сама бабка, поэтому он не стал даже пытаться. Рюкзак она ему точно не отдаст.       Черт с ней.

***

      Женя оглядывалась по сторонам, стараясь сквозь туман рассмотреть окрестности, но натыкалась лишь на массив хвойного леса и тяжёлое серое небо, видно которое тоже почти не было.       Отец рассказывал, что когда она была совсем маленькой, то они всей семьёй жили тут, с бабушкой и дедушкой, но переехали. Причину он никогда не рассказывал, а она и не допытывалась. Если он сказал нет, это значит нет. Потом, конечно, она несколько раз приезжала. На новый год или летом, но лишь на день. Ничтожно мало, чтобы узнать окрестности или полюбоваться природой, но большего ей не позволяли. Мать впадала в настоящую истерику, когда она просилась в деревню с ночёвкой. Расстраивать маму было нельзя,— одно из самых главных правил в их доме, установленных отцом — , поэтому Евгения молча усаживалась в машину папиного водителя и наблюдала через стекло за ночной дорогой, со всех сторон окружённой лесом.       Также по пути и засыпала, наутро в кровати пытаясь вспомнить, почему ей снились такие странные сны. Всегда разные по сюжету, но одинаковые по сути. Ночной лес, дикие звери с горящими глазами и собственный крик.       По началу она боялась, но потом просто решила, что это играет ее воображение и постепенно свыклась, не обращая на странные сны внимания. Даже бабушке не говорила. Зачем ее зря волновать? Некоторым говорящие кактусы снятся и ничего, живут себе спокойно.       — Ты как добиралась? В такую рань приехала... — бабушка едва заметно оглянулась, деловито сложив руки перед собой. Женя вздохнула.       — Такси, потом автобус, а потом ещё один автобус, — от мысли о проделанной дороге начинала болеть голова. Ночью, одна, с огромными сумками, подгоняемая истерикой и страхом остаться дома ещё хотя бы на секунду. За последние полгода слишком много стресса даже для нее.       "Папа бы такого не позволил."       Бабушка, конечно, уже поняла, что приехала она не на недельку погостить. В сумке лежала папка документов. От медицинского полиса и до договоре об опекунстве на имя Марфы, состряпанного папиным хорошим другом по ее просьбе за полдня. А в сумках были почти все её вещи. И шмотки, и какие-то блокноты и фоторамки. Некоторые коробки, по её просьбе, привезут позже, но об этом думать не хотелось. Не привезут, так чёрт с ними.       Ответа на её реплику не последовало.       Евгения перевела задумчивый взгляд на парня, молча идущего рядом. Высокий – она едва доставала ему макушкой до подбородка. Крепкие плечи и торс были скрыты олимпийкой, большие ладони с узловатыми длинными пальцами крепко удерживали ручки сумок. Темно-каштановые волосы, чуть отросшая челка, спадающая на лоб. Она улавливала совсем слабый запах табака, шлейфом тянущийся от него. Было бы удивительно, если б не курил. Рома слегка сутулился, видимо от утреннего холода.       Сама Женя, вопреки всему, холода не чувствовала. Щёки горели, ссадины на лице пульсировали, а голова от боли ныла так, что хотелось выть. Про боль в плече она вообще решила не думать. Столько восстанавливалась, а толку. Сумки эти...чтоб это всё пропало пропадом.       Внутри билось желание обернуться, проверить, не мелькает ли вдали свет фар дорогой иномарки, но она упорно смотрела куда угодно, только не назад. Её точно не будут искать, нет в этом смысла.       Смотреть-то можно было куда угодно, но она не могла отвести взор от сверстника, изучая угловатые черты.       Тот, словно почувствовав, повернулся к ней лицом, смиряя её неторопливым взглядом бледных глаз. Если глаза самой Жени можно было сравнить с грозовым небом, то взгляд Ромы — с вечным льдом. Светло-серые, отдающие голубым, они смотрели так внимательно, совершенно бесстыдно, заглядывали куда-то глубоко внутрь, словно раздевая до гола. Внутри всё похолодело и она, неожиданно для себя, впервые за многие годы первая разорвала зрительный контакт.       Хулиган удовлетворенно хмыкнул, чуть ускоряя шаг и заставляя тем самым, торопиться и Женю.

***

      — Вот и пришли, — баба Марфа обернулась, открывая калитку ключом и пропуская молодых людей вперёд. Рома тут же прошёл к крыльцу, прекрасно зная, что дверь не заперта. Эта привычка Васильевны его неимоверно раздражала. На кой черт ты запираешь калитку, если дом остаётся открытым? Сколько не спрашивал, старушка лишь отвечала, что стоит переживать лишь за двор — в её дом "ни одна тварь без моего спросу не ступит, будь она живой или мёртвой".       Он зашёл в дом, ставя сумки на пол и разминая руки. Он, конечно, не дрищ последний, но они реально весили дохера.       Взгляд сам собой метнулся на Женю, притащившую всё это собственными силами до деревни. Как у девчонки руки ещё не оторвались? Тут весу больше, чем в ней самой.       Девушка сама по себе не была прямо уж такой миниатюрной. Просто стройной, может, даже занималась там чем-нибудь. Ну, танцы-хренанцы и прочая лабуда. Чем там девчонки занимаются, чтоб себя в форме держать. Но такие тяжести таскать нехер.       Заметив на себе его взгляд, Евгения упёрлась руками в бока и с вызовом глянула на Пятифана. Он в ответ оскалился в хитрой улыбке. Тут она явно смелее, чем в лесу, окружённая туманом. Или, дома и стены помогают?       — Так, молодёжь, потом пофлиртуете, — бабка в шутку стукнула Пятифана по руке, противно посмеиваясь. Он аж едва не захохотал. Флиртовать... делать ему нехер что ли? С девчонками у него проблем не было, чтоб очередную истеричку клеить. Женя громко цокнула, снимая олимпийку и вешая ее на крючок в прихожей. Видимо, она вообще решила шутку своей бабки игнорировать. Ну да, куда там, городская принцесса. — Подними чемоданы наверх, Женя покажет, куда. И вниз, я чаю поставлю, — парень тут же схватил сумки, резво поднимаясь по деревянной лестнице на второй этаж.       Женя себя ждать не заставила, шустро поднимаясь следом. Она бегло оглядела коридор, тут же направляясь к двери прямо напротив лестницы. Она всегда отдыхала тут, значит, этой комнате быть её. Бабушка в любом случае на первом этаже спала.       Нажав на ручку, она толкнула дверь, впуская парня в комнату. Рома поставил сумки на пол и тут же вышел, дожидаясь, пока девушка последует за ним. Та кинула сумку на кровать и поспешно вышла, останавливаясь рядом с ним и поднимая голову, чтобы заглянуть в лицо.       — Спасибо за помощь. — в полумраке коридора её глаза ещё больше потемнели, оттеняя белесые волосы. Такие вообще в природе бывают?       Парень скользнул взглядом по оголённым из-за майки рукам.       — Пожалуйста, — казалось, он хотел сказать что-то ещё, но не успел.       — Молодёжь, чай пить бегом! — голос Марфы Васильевны заставил Женю быстрым шагом рвануть вниз. Спиной она чувствовала пристальный взгляд парня, прижигающий кожу прямо между лопаток, но оборачиваться не собиралась. Ещё не хватало. Внизу, сразу после прихожей, её встретила уютная кухня.       — Я сейчас найду настойку с подорожником и сиренью, — старушка полезла в один из многочисленных шкафчиков, гремя кучей каких-то баночек. Прямо-таки домашняя аптечка. — Надо же было посметь руку на девушку поднять. Рожа бандитская, чтоб ему пусто стало. Вместе с матерью твоей, шалавой послед….       — Прекрати, — Рома спустился как раз в тот момент, когда Женя прервала бабушку. Он, конечно, прекрасно всё слышал, но особо виду не подал. Кто знает, что там у этой Жени за история. — Хотя бы о ней так не отзывайся.       — Да ну как не отзываться! — Васильевна всплеснула руками, моргая большими глазами. — Если хоть одна бандитская задница заявится ко мне на порог, я достану дедушкино ружьё. Помяни моё слово!       — Договорились, — Евгения согласно кивнула не имея ни малейшего желания продолжать этот разговор. Сил попросту не было. Пятифан, поняв, что ему бы стоило слинять, направился к выходу.       — Я пошёл, если что, зовите, — входная дверь хлопнула, скрывая парня за собой.       — Вот же паразит! — Марфа театрально сплюнула в сторону, порывшись в шкафчике, вытащила оттуда небольшой пузырёк с перетёртыми травами. — Женечка, беги отдай ему. Скажи, матери его от меня, — девушка кивнула, пулей кинувшись вслед за парнем. Половицы веранды, где находилась летняя кухня, скрипнули под ногами. Она шустро накинула на ноги первые попавшиеся шлепанцы, благо с бабушкой размер ноги одинаковый, выискивая Пятифанова взглядом. Тот уже успел выйти за калитку, грозясь вот-вот раствориться в тумане.       — Постой, — Евгения не решилась трогать его рукой. Не любила, когда её чужие люди касались, и сама никого руками лишний раз не трогала. Просто поравнялась с ним, чтобы точно посмотрел в её сторону.       — Чего тебе? — он нахмурился, смотря на неё, словно на бродячую собаку. Внутри тут же вспыхнула злость. Вот значит, как… ну ладно, Ромочка, при бабушке хорошими детишками можно не притворяться.       — Мне может и ничего, — она сложила руки на груди, держа спину так ровно, как только могла. От холода кожа тут же покрылась мурашками. — а это бабушка попросила передать. Сказала, что для матери твоей от неё, — в женской раскрытой ладони оказался небольшой пузырек с маленькой бумажкой, приклеенной скотчем. Сама Женя каракуль, написанных на пожелтевшей от времени этикетке, разобрать не могла, но полагала, что тут это и не требуется.       Рома цокнул, но баночку забрал, едва ощутимо касаясь пальцами ледяной девичьей ладони, которые так контрастировали с его горячими руками.       — Ты же к нам учиться переехала… — он убрал пузырёк в карман, медленно рассматривая девушку перед собой снизу-вверх.       Женя, почувствовав себя словно под прицелом пистолета, облизнула пересохшие губы. На языке тут же почувствовала металлический привкус.       — Да, — она тон не оценила. Волосы слегка растрепались, открывая левую сторону лица. Да и чёрт с ней. Синяки и синяки. Его это всё волновать не должно. На трепло он, вроде бы, не тянул, а даже если она и неправа, то на слухи ей было абсолютно всё равно. Она выросла в семье, про которую шушукалась вся Сибирь, не ей осуждения бояться.       — Хочешь совет, пока я добрый? — от такой наглости в свою сторону захотелось расхохотаться в голос и зарядить этому нахалу промеж глаз. Но воспитание не давало спускать эмоции с поводка, а драться она прекратила классе в седьмом, поэтому пришлось крепко сцепить руки перед собой, проглатывая явный укор.       — Ну раз ты добрый, то этим грех не воспользоваться, — парень заметил, как быстро менялась интонация её голоса. Сначала он казался совсем тихим, а сейчас приобрёл стальные нотки, которые, словно иглы, втыкались куда-то под кожу, стараясь сделать больнее.       — Не егози сильно. Тут таких не любят.       — А то что? — вздёрнув подбородок, она нахмурила светлые брови.       — По-другому разговаривать начнём, — он хмыкнул, засовывая руки в карманы спортивных штанов. — и такая разукрашенная ходить будешь постоянно, — кивнув на синяки, он развернулся, продолжая идти в сторону дома. Кажется, городская выскочка получила достаточно информации для размышления, чтобы больше его не трогать.       Конечно, он или ещё кто-то из парней её и пальцем не тронет, но ведь за девочек он не отвечал.       — Эй! — он обернулся. Девушка выставила руку вперёд, показывая ему средний палец и улыбаясь довольно, словно маленький дьяволёнок. Не успел он ответить, как Женя зашла обратно в ограду, громко хлопнув калиткой.       Вот ведь…       "Дохуя храбрая...долго тут не продержится."

***

      — Отдала? — Евгения кивнула, устало плюхаясь на стул в кухне. Лоб коснулся поверхности стола, застеленного тонкой скатертью. Как она устала… Хотелось разреветься в голос, биться головой об этот проклятый стол, пока не потеряет сознание.       Может, когда очнётся, все вернётся на круги своя? Не будет этой злосчастной аварии, раны в плече, кладбища, вереницы врачей, курса восстановления, папиных людей, не дающих ступить и шагу, скандалов дома, взгляда матери, которая словно резко растеряла все мозги, не желая замечать, что творится в их квартире. Не будет башенного лая Велеса, которого едва не пристрелили, когда он кинулся её защищать, не будет ударов по лицу, не будет паники, дрожащих рук…       Марфа молча поставила нужную настойку перед ней, аккуратно приподнимая её лицо за подбородок. Женя повиновалась, поднимая на бабушку глаза, полные слёз.       Ран коснулась смоченная ватка. Кожу защипало. Евгения не удержалась, всхлипывая. Слезы хлынули по щекам.       — Поплачь… — Васильевна притянула её к себе, позволяя спрятать лицо в вороте халата. Её внучка всегда была сильной, никогда не плакала при других людях. И не важно, что случилось. Даже на похоронах, пока остальные рассыпались в соболезнованиях, она стойко держала лицо, сдержанно кивая и благодаря за теплые, хоть и совсем неискренние слова, но стоило переступить порог дома родной бабушки, как она разрыдалась в голос, едва не вырывая на голове волосы. Марфа единственная, кому можно видеть её такой, кому Женя показывает себя такой. — Станет легче.       Девушка закусила губу, стараясь попросту не скулить. Она бежала из города, где прожила всю жизнь, бежала из дома. Последние школьные годы она проведет в богом забытой деревне, совершенно не представляя, что делать со своей жизнью. Трудностей Евгения не боялась. Они закаляют, позволяя становиться сильнее. Женя боялась, что в этот раз сил справиться с этими трудностями у неё не будет. Потому что она устала настолько, что даже подача документов в школу казалось для неё непосильной задачей.       Велес, лежащий до этого у лестницы, бесшумно подошёл к хозяйке, укладывая на дрожащие коленки большую морду и тихо скуля. Девушка вцепилась в его шерсть руками, пытаясь найти в тепле животного успокоение. Собаку подарил ей отец, когда девочке было семь. С того момента они не расставались даже на день.       Тепло старческих рук успокаивало. Марфа осторожно гладила её по голове, слегка ероша белые, словно первый снег, волосы. В душе старушки заскребли кошки.       Спустя какое-то время всхлипы стихли. Женя в последний раз шмыгнула носом, руками вытирая щёки и глаза. На неё навалилась огромная усталость, которая, словно чьи-то массивные лапы, давила на плечи.       — Иди отдохни. Скоро всё наладится, — не смотря на Марфу, она поднялась на ноги, чувствуя, как волкособ осторожно пошёл рядом с ней. Шерсть щекотала ноги через тонкую ткань лосин.       Лестница тихо заскрипела под её осторожными шагами. Закрыв за собой дверь в комнату, она скинула сумку на пол, повалившись на кровать прямо поверх покрывала. Пёс тут же улёгся рядом, позволяя обнять себя, словно плюшевую игрушку. Женя уткнулась в чёрную шерсть носом, почти сразу проваливаясь в глубокий сон.

***

      — Опа, Ромка! А вот и ты, на! — Пятифан перевёл задумчивый взгляд в сторону голоса Бяши, выбрасывая бычок под ноги и выдыхая сигаретный дым через нос. Время было ещё ранее. Лишь недавно сошёл туман и выглянуло долгожданное солнце, отогревая студёную после ночи землю.       Бурят весело махал ему рукой, сверкая темными хитрыми глазами. Рядом с ним спокойно шёл Антон. В отличии от друга тот выглядел заспанным, уставшим и совсем безрадостным. Иногда с ним увязывалась и Олька. Девчонка она потешная, Пятифанов даже пару раз сидел с ней, а потом доказывал Карине, что её младший ребенок жив и здоров. Сегодня мелкого хвоста с Петровым не было. Оно и к лучшему, нечего девочке уши греть. Они ж ведь нифига не о бабочках и пчёлках разговаривают.       — Здорово, пацаны, — пожав им руки, он опёрся поясницей о небольшой железный заборчик, окружающий детскую площадку, которая находилась прямо за местным магазином. Площадкой это можно было назвать с натяжкой— всё старое, полуразбитое, исписанное местными хулиганами. И он к этому никакого отношения не имеет, да-да. — Тоха, чё такой смурной?       — Бяша храпит, как трактор, — все трое рассмеялись.       Бурята мать совсем недавно в очередной раз пинками выгнала из дома, кинув в лицо манатки и не дав даже палатку забрать, в которой раньше он спал в лесу. У Ромы родители были дома, поэтому к нему было никак – мать его всегда и обогреет и переночевать пустит, а вот отец гнал ссаными тряпками, грозясь сломать лицо. Пятифан потом извинялся за поведение родителя, но Тимур лишь смеялся. Он же не дурак, всё понимает.       К бабе Марфе он тоже наведаться не мог. Старушка всегда его принимала без лишних слов. И накормит, и спать уложит, но что-то не давало парню так нагло пользоваться добродушием бабки. И дело тут далеко не в слухах о том, что она ведьма. Если по чесноку, то сначала Бяша её побаивался, но потом Ромка вдуплил ему, что бояться там попросту нечего. И тем не менее, он не наглел.       Вчера вечером Антон молча потянул его к себе домой, не слушая никакие уговоры. У него комната большая, место, где положить матрас точно найдётся. Мать Тохи лишь попросила ночью не шуметь и перед сном посидеть с Олей. Женщина она была хоть и строгая, но, по скромному мнению Бяши, очень даже хорошая. По крайней мере, не смотрела на него, как на прокаженного, в отличие от многих в их деревне. Отец Тохи отнёсся к нему более радушно, что было удивительно, но долго разглагольствовать с мальчиками не смог – Карина, точно надзиратель, строго глянула на мужа, отправляя его орудовать лопатой в огород на заднем дворе, а молодых людей в подчинение маленькой принцессы, если они, конечно, не хотят присоединиться к главе семьи Петровых. Идти на свидание с лопатами парни не хотели, поэтому бегом рванули на второй этаж.       — Куда пойдем? — Петров огляделся, поправляя оправу на носу. Если ещё в шестом классе на переносице парня красовалась пара круглых окуляров, делающих его похожим на зайца с огромными глазами, то сейчас стёкла были квадратной формы небольшого размера.       Рома иногда думал, что произойди их встреча при других обстоятельствах, то никогда бы не дружили так хорошо. Да, Антон был чётким парнем. Девочек не трогал, местные порядки принимал, с его авторитетом не спорил, но и своё мнение высказать не ссыковал. Со временем стал смелее, но по-прежнему предпочитал решать конфликты словесно, благо словарным запасом он обладал шикарным. Но на стрелы с ними не ходил, разборки посещал редко, только если сам Пятифан попросит.       Полина вечно хулигана пилила, чтоб они не таскали Антона на свои "пацанячьи блядки". Из её уст эта фраза звучала крайне смешно, но вполне точно описывала происходящее. Только вот Пятифана с блядок вытащить можно, а блядки из Пятифана – нет. Тоха был художником. Рисовал шикарные картины и, Ромка был согласен с подругой, его руки травмировать лишний раз не стоило.       — Погнали на речку! Жара такая, я к вечеру в натуре откинусь, — Бяша заскочил на перила ногами, начиная осторожно прохаживаться по ним, балансируя руками. Рома глянул на него исподлобья.       — Слыш, ты если мне мотор перебрать сегодня не поможешь, то откинешься быстрее, — он качнул железяку ногой, от чего Бяша потерял равновесие и красивенько звезданулся в кусты с громким "ой". — Неделю уже хуи пинаешь.       — Да бля, Ромка, помогу. Чё я, по-твоему, пиздабол, на? — бурятская физиономия показалась прямо посередине куста.       — Это как посмотреть… — протянул Антон, сверля глазами лесную чащу. Ромка тихо загоготал, обнажая в улыбке острые резцы.       — Да ну пошли вы,— Тимур встал на ноги, отряхивая футболку от листвы.       — Ладно. Айда на речку, потом, как миленькие, ко мне в гараж, — сжалился Рома. Бяша прав был. Только утро, а солнце начинало припекать будь здоров.       — Замётано!       — А не то насажу на гаечный ключ, — Антон расхохотался, а Бяша недовольно фыркнул, видимо, опасаясь за сохранность своей жопы. Его недовольства хватило ненадолго. Он внезапно дёрнул олимпийку Ромки, которую он завязал на поясе, чтоб не мешалась, и рванул в сторону речки.       — Стоять! — Пятифан тут же кинулся за ним.       — Стой, морда хитровыебаная! — друга нагнал он почти сразу, отвешивая ему смачный пинок по мягкому месту и подзатыльник вдогонку.       Антон, наконец, отвёл взгляд от чащи, прогоняя странное давящее предчувствие и с улыбкой кинулся следом за друзьями.

***

      — Хорошо… — Антон встряхнул головой, пытаясь рукой взъерошить волосы и тем самым быстрее их высушить.       Вода была прохладная, но простуду они подхватить не сильно боялись. В конце концов, после окунания в прорубь на крещение уже ничего не страшно.       Рома расслабленно улыбнулся, растягиваясь прямо на траве и прикрывая глаза. Друг тихо уселся рядом, опираясь руками о колени. В это время Бяша плескался где-то недалеко в воде, словно лягушка. Только что не квакал, но Пятифану думалось, что его другу это раз плюнуть. Хоть квакать, хоть хрюкать.       — Утром такой туман сильный был… — Антон тоже улёгся на траву рядом с ним, надевая свои очки. Им стоило высохнуть на солнце, прежде чем шмотки на себя пялить. Они же все в воду полезли прям в трусах, не заботясь о наличии купальных плавок.       Можно было, конечно, и без трусов, но перспектива быть застуканными местным лесничим в чем мать родила никому не улыбалась.       — Ага, — Пятифанов потянулся.       В голове неожиданно всплыл стройный женский образ с глазами цвета грозового неба.       Странная девчонка. А в лесном утреннем тумане она вообще выглядела странно. Перепуганная какая-то, с непонятными бесенятами в глазах, будто бежала от кого-то.       Он знал, что у Марфы двое сыновей. Оба, вроде как, очень давно уехали в город работать и там остались. К родителям не приезжали, но стариковский дом лет семь назад привели в хорошее состояние. Ещё пару раз он лично видел, как к дому Васильевны приезжала парочка дорогих автомобилей. Одним из них всегда был неизменный Джип "Гранд-Черокке"— мечта, наверное, всех парней его возраста. Но кто именно приезжал, он не знал — не видел.       Когда у бабки умер муж, рядом с её домом была целая вереница из дорогущих автомобилей, но опять же, Женю он там не видел. Последний раз импортный агрегат подъезжал к дому Васильевны с полгода назад. Одинокий Джип, в котором было несколько взрослых. Как раз в то время в Новосибирске — самом крупном городе в округе, скончался брат местного авторитета Чернова. Дядька этот слыл последним отморозком и бандитом, а потому по деревни быстро поползли слухи, что этот самый Чернов — сын Марфы Васильевны. Пятифан точно помнил, что фамилия у неё нихрена не Чернова, но и рыться в этом всём не стал. Ему надо?       Да, дети у неё явно были зажиточные, но вряд ли это был тот самый авторитет. А Женька эта... фифа городская, видать просто с родителями разругалась, получила по лицу и от обиды уехала к бабке, последние годы в школе учиться. "...рожа бандитская, чтоб ему пусто стало." - так вроде бабка ругалась, пока в своих бездонных кухонных шкафах что-то искала.       В любом случае, скоро школа, а там уж явно станет ясно, кто такая эта Женя. Всегда есть такие как Катька. Она, может, и сплетница последняя, но и полезную инфу от неё узнать можно.       — У нас новенькая будет, — будничным тоном произнёс он, наконец открывая глаза и усаживаясь на задницу ровно.       — Внатуре, на? — Бяша, точно водяной, вынырнул из-под воды, пуская изо рта струйку воды.       — Сколько человек туда поссало, что ты эту воду в рот берёшь? — Рома с озорной улыбкой наблюдал, как Тимур брезгливо отплёвывается, вылезая на берег. Хоть плавки не потерял и то хорошо.       — Откуда знаешь? — Антон сел к нему полубоком, внимательно смотря через линзы очков.       — У Васильевны сегодня внучка приехала. Учиться тут последние два года будет.       — А ты тут при чём? — Бяша шлёпнулся рядом с ним, пытаясь вылить попавшую в уши воду.       — Она попросила её встретить утром, с сумками помочь.       — Аааа… — Бяша хмыкнул, продолжая вертеться на месте, словно искал что-то. — А красивая хоть?       Рома пожал плечами. Вроде и красивая, а вроде противная такая, что чёрт бы с ней, с красотой этой. Да и половина лица волосами скрыта была, а с синяками красоты мало увидеть можно.       — Вы только никому. Посмотрим, что в школе будет, — парни молча кивнули.       Где-то вдалеке в лесу громко заухала сова.