Когда зажигались звезды...

I

Лейтенант Флоппи сидел в своем кабинете, строгом и минималистичном. Все сделано так, чтобы не отвлекать почетного командира Легиона целлестиалов от дел. Стояла мертвая тишина. Такая, что у человека, оказавшегося в этом зале впервые, заболели бы уши. Пройдя в кабинет, вам бы сразу бросился в глаза стол, сделанный из черного камня, отполированного и расписанного античной письменностью, пошедшей еще со времен Войны хаоса. Пусть эта письменность и была запретной, как и любая литература, написанная жрецами хаоса, Флоппиус никогда не получал даже устных предупреждений за открытый интерес ко всему, что с этим связано. Великий Совет слишком ценил его членство в нем, а также силу, которой обладал лейтенант. За столом стояло кресло, самое обыкновенное, слегка скрипящее, когда встаешь или садишься на него. Стены были белыми и состояли из чистого космического мрамора. От обычного его отличал лишь способ добычи - вещество получалось с поверхностей астероидов. За креслом располагалось огромное панорамное окно, полностью заменявшее собой одну из стен помещения. Электрическое освещение в кабинете отсутствовало: темноту в нем рассеивал солнечный свет, а когда последний лучик исчезал из комнаты - лейтенант заканчивал рабочий день. Но в день с лиловым небом его рабочий день прервался раньше. Флоппи работал с бумагами о зачислении новых учеников в "Шард", как вдруг услышал грохот, сопоставимый с ударом тысячи молний. Панорамное окно треснуло как тонкая корка льда, а затем и вовсе вылетело из рамы и его осколки полетели вниз. Следом за осколками с верхних этажей здания стали падать фрагменты каркаса из космиума, и что поразило Флоппиуса больше всего - люди, мутировавшие прямо у него на глазах. Падая на землю они умирали не сразу. Сначала их тела разрывались изнутри. Ребра ломались и раскрывались так, будто это цветок, увидевший первые лучи солнца. Внутренние органы смешивались во что-то непонятное, пульсирующее, живое. Комок из внутренностей пытался оторваться от своего владельца, но когда у него это получалось - тот тут же погибал. Человек, не видевший этого, мог решить, что беднягу просто разорвало ударной волной, но Флоппи был свидетелем этого... И очень четко это запомнил. Но он - воин, и порой накатывающий ужас не должен колебать его уверенность и чувство долга. Лейтенант уже было собирался спрыгнуть вниз и помочь людям, как вдруг раздался второй взрыв. Ударная волна, прошедшая через все здание, обрушила пол в кабинете Флоппиуса. Командир Легиона рухнул вниз, прямиком в полыхающий нижний уровень Шарда. Огонь охватил его, но прочность кожного покрова целлестиалов была тем, с чем следует считаться, а потому пламя не нанесло ему урона, лишь повредив так горячо любимую лейтенантом белую мантию. Флоппи напряг свое тело. Он почувствовал, как энергия проходит через него, после чего оттолкнулся и аки пуля вылетел из пламени. В тот же момент верхняя часть башни начала рушиться. Недолго думая, Флоппиус применил свои способности к энергетическому телекинезу. Выпуская из своего тела потоки энергии реальности, он мог окутывать ими объекты, а затем манипулировать их состоянием или позицией в пространстве: разрушать, сдавливать, поднимать и опускать. И вес объекта здесь был нисколько не важен. За считанные секунды гигантский обломок здания, весивший не одну тысячу тонн, был полностью остановлен в воздухе, однако разрушение здания не прекращалось. Флоппиус мог применить способность только на одну крупную цель за раз. "Уничтожить эту хрень... А дальше разберусь с обломками поменьше..." - подумал лейтенант. Командир Легиона раскинул руки, а затем резко хлопнул в ладоши. В пространстве рядом с большим обломком возникла черная воронка, которую окутывала алая аура. Падавшая часть здания начала стремительно всасываться в нее, полностью уничтожаясь, однако это заставляло более маленькие обломки падать вниз, прямиком на гражданских. Этого Флоппи предусмотреть не смог...

II

Я боялся открыть глаза... Крики, вопли от невыносимой боли раненых и горечи рыдавших над трупами своих близких людей. Я слышал, как мимо нас спешно пробежал отряд солдат Легиона. Их шаг всегда очень громкий из-за того, что он - строевой. Я не разбирал ни слова из того, что мне говорил один из них, тряся меня за плечи. В чувство меня привел крик Евы: – Хойчи, бежим! - и я открыл глаза. Она была цела. Я повернул голову на стоявшего рядом со мной Хакки. Брат был напуган, но куда меньше нас двоих. Он смотрел на своего наставника. Я вскочил с земли и поднял Еву, взяв ее под руку, а затем потащил за собой брата. Мы бежали так, как не бежали никогда. С моих глаз капали слезы, но я вытирал их. Ева не должна видеть мою слабость, мой страх. Никто не должен. Все вокруг взрывалось и рушилось: удары неопознанными ракетными зарядами продолжали наноситься по стратегически важным зданиям: оружейным фабрикам, техническим заводам, центрами галактической сети и военным академиям. Лишь одно здание из этой категории не было атаковано - здание Великого Совета. Мы жили в центре Альфы-Эф-Одинадцать, а потому быстро добрались до дома. Галопом мы поднялись по лестнице до восьмого этажа и начали истошно долбить в дверь, но судя по тому, что наружный свет над ней не горел - отца дома не было. Не удивительно; он наверняка на экстренном созыве Великого Совета из-за происходящего вокруг кошмара. – Как вовремя! - крикнул на всю лестничную площадку Хакки и ударил ногой в дверь. Грохот эхом разнёсся по пространству. – Мы чуть не сдохли, а отца нет дома! - продолжал кричать Хакки. Все бушующие в нем эмоции всегда сводились к злобе и агрессии. – Успокойся, - молвила мягко Ева, - Спрячемся у меня, других вариантов у нас и нет. – Верно... - согласился я, и мы спешно спустились на первый этаж. Наша троица оказалась во дворе. Вокруг не было ни души. Люди Альфы-Эф-Одинадцать еще не видели войну, а потому прятались в своих домах, боясь даже выглянуть наружу. Вдали слышался вой сирен. Над нашими головами на высоте нескольких сотен метров пролетели два военных перехватчика. Мы быстро пробежали двор насквозь и оказались у двери в холл поместья клана Ферралис. Клан Ферралис - один из трех великих кланов целлестиалов-прародителей, чьи потомки были напрямую связаны с Лартосом Сильнейшим - создателем всех ныне живущих целлестиалов. Глава клана, Итир Ферралис, - старый целлестиал, живущий уже не одну тысячу лет. Он - почетный председатель Великого Совета и глава Академии Наук Целлестиума. Его дочь, Наат Ферралис, - мать Евы, добившаяся огромных высот в науке. Она стоит за изобретением уникального металла, космиума, способного самовосстанавливаться с течением времени, используя окружающие его атомы. Отец Евы по имени Артей служит в Легионе в качестве тактика-координатора и носит звание командора, что делает его весьма почитаемым солдатом. Он - единственный член клана, избравший военную службу в качестве жизненного пути, а не науку, как было раньше. Ева росла без отцовского воспитания. В раннем её детстве Артей еще бывал дома, но позднее был отправлен на окраины мультивселенной, помогать в подавлении восстаний простых смертных и предотвращении катаклизмов галактического масштаба. Мать любила Еву и старалась дать ей все самое лучше, чем обладала сама - ум, доброжелательное отношение к людям и любовь к ближним. Надо признать, что это у нее получилось бесподобно. Ева стала примером для подражания многих детей, а иногда и взрослых. Не удивительно, что в такого ангела влюблялись все подряд. На начальных курсах обучения каждый второй признавался ей в чувствах в День Любви и Единства, но она всем отказывала, и каждый раз плакала после этого. Разбивая чужое сердце, она разбивала и свое собственное. Мое сердце разбить ей не удалось, я прекрасно умел прятать чувства, а о признании я и думать не смел. Да, я не был уродом, хорошо учился и тренировался в Шарде, что производило впечатление на большинство моих сверстников, но статус ее клана всегда давил на меня. Однажды она сделала первый шаг... Я не помню, о чем мы говорили с ней, но тот ураган из теплых чувств навсегда отпечатался в моем сознании. Мы стали друзьями. Мой ангел был рядом со мной, доверял мне и жаждал общения со мной: о чем мне еще мечтать? С Хакки она познакомилась на одной из наших прогулок. Статус ее семьи совершенно не волновал моего младшего брата, что слегка шокировало меня. Эти двое прекрасно поладили. Тогда, четыре года назад и сформировалась наша небольшая компания. Ева достала из кармана что-то похожее на ключ-карту и приложила ее к детектору рядом с ней, справа от входной двери. Раздался одобрительный писк, а на детекторе загорелся зеленый огонек, приглашавший нас внутрь. Ева уверенно открыла дверь и прошла внутрь. Она повернулась и хотела что-то сказать, как вдруг из глубин их гигантского жилища донеслось: – Ева! Во имя Лартоса, это ты?! - и из коридора выбежала женщина с короткими черными волосами, заплетёнными в три хвостика, лежавших у нее на шее. На ней был накинут серый плащ, украшенный золотой цепью в области шеи и скрывавший остальную одежду женщины. На ногах у нее были высокие черные ботинки. Она обняла дочь и крепко прижала ее к себе, так, что Ева даже что-то крякнула. – О, великие прародители, как же я перепугалась! Это кошмар... Просто кошмар... Эти атаки... Кто вообще мог сотворить такой ужас?! Ева славилась целомудрием и принялась успокаивать мать. – Все в порядке... Теперь уж точно, когда мы в укрытии. Дальнейший диалог был похож на предыдущие реплики. Госпожа Ферралис паниковала из-за страха потерять дочь, которая, собственно, уже не была в опасности, а Ева продолжала успокаивать ее. Наконец, заботливая мать обратила на нас внимание: – Хойчи, Хаккенден... И вы были там? – Да, Госпожа... Но мы, как видите, целы. - ответил я. – Какое счастье, что вы подготовлены к такому. Я уверена, Хойчи, Хакки, ваша военная субординация помогла вам не терять самообладание. Я прокрутил в голове свою внутреннюю истерику и попытку спрятать слезы... Хакки вспомнил пережитые эмоции ужаса... Но мы оба согласились с ней. – Я видела гравилет Бэйла... Наверняка он направлялся на заседание Великого Совета. – Ну да, где же отцу быть в такой то ситуации?! - возмущенно произнес Хакки. – Где угодно, но не со своими детьми! – Ну тебе, Хакки... - сказала Госпожа Ферралис, прекрасно понимая и разделяя негодование моего брата, но даже в условии личного отсутствия здесь моего отца, она не смела осуждать решение председателя Совета. – У нас есть свободные комнаты... Пока вашего папы нет, можете остаться у нас... Да, мам? - спросила Ева, посмотрев на мать. – Конечно. Здесь безопаснее, чем где бы то ни было еще. Располагайтесь. Покажи им их комнату. - попросила Госпожа, взглянув на свою дочь. Ева одобрительно кивнула и повела нас в глубь поместья...