Тридцать и Одна Вселенная

— Шаст, я дома. Входная дверь тихо щёлкает за спиной, закрываясь. В темноте прихожей раздаётся вжикающий звук молнии на куртке, а глухой шорох уличных кроссовок сменяется на мягкие шаги домашних тапочек. За окном солнце давно уже село и спряталось за горизонт, но свет почему-то включать совсем не хочется, будто бы от этого нарушится весь тот уют и спокойствие вокруг, поэтому Арсений вслепую двигается сначала в сторону ванной комнаты, чтобы помыть руки с дороги, а уже затем — в их с Антоном спальню. Из телевизора еле слышно звучат голоса ведущих, которые периодически переходят в слишком наигранный смех. Сменяющиеся картинки различными цветами разукрашивают светлые стены и мебель: то в синий, то в зелёный, то в красный, иногда даже в насыщенно-белый. Силуэт, полностью спрятанный одеялом, на это никак не реагирует. — Шаст, — снова зовёт того Арсений, присаживается рядом на кровать. Рука сама так и тянется зарыться в отросшие кудрявые волосы, что выглядывают из-под самого края одеяла, и Арсений решает себя в этом не останавливать. — Солнце, просыпайся, уже семь вечера. Ты весь день так проспал? А ночью что делать собираешься, а? Антон жмурится, трётся лицом о подушку, словно в попытках спрятаться от всего мира и опять заснуть, но в итоге всё равно переворачивается на спину и лениво открывает глаза. — Арс, ты уже дома, что ли? — голос отдаёт заметной хрипотцой, и Антон тут же прочищает горло в надежде от неё избавиться, но вместо этого лишь заходится в мокром кашле. Арсений утешительно гладит его по голове. — Давно? — Только что пришёл. Ты как? Лучше? Хуже? Как и было? — На самом деле, Арсений и так прекрасно знает, что ему ответят. Антон пожимает плечами, шмыгает носом. — Пока не понял. — Ну, выглядишь ты точно не очень. — Спасибо. — Я ж любя. — Я заметил. Арсений хмыкает, ласково зачёсывает взмокшую чёлку назад и прижимается губами ко лбу. Всё ещё горячий. — Температура так и не спала. Лекарства пил сегодня или так весь день и провалялся в кровати? — Пил, конечно, — бормочет Антон, и Арсению действительно хочется верить в правдивость этих слов, но не получается. — Ладно, не всё пил, пару раз пропустил какие-то там таблетки. Ну, и сироп тоже. Ага, а вот это уже было больше похоже на правду. Арсений вздыхает, смиряя Антона укоризненным взглядом. — Шаст… — Арс, я честно старался, даже напоминалки себе понаставлял, и всё равно каждый раз, когда звонил телефон, мне вообще ничего не хотелось, только отключиться и проснуться спустя неделю где-то, когда уже всё закончилось бы. Прости, а? — Я могу, конечно, тебе тут лекции почитать про заботу о себе и своём здоровье, но не думаю, что они тебе сейчас шибко понравятся. — Ваще не понравятся, Арс. — Вот и я о том же. Арсений молча смотрит в уставшие глаза напротив. Антон действительно выглядит мягко говоря неважно: заметная общая слабость, испарина на лбу, булькающий время от времени заложенный нос и мокрый кашель. Неудивительно, что он даже с кровати подняться не смог. — Я сейчас переоденусь и сварю тебе бульон, чтобы ты покушал, хорошо? Если совсем тяжело, то я его могу сюда принести. Подходит? Антон сначала хочет возмутиться, но быстро сдаётся. — Да, лучше сюда. Спасибо. — Да не за что, дурачина. И где ты только успел подхватить гадость эту? — Там, где было, уже нет. Себе забрал. — Оно и видно, ага. Ничего, у нас есть сегодняшний вечер и целых два выходных, чтобы тебя хоть в какое-то чувство привести. А в понедельник уже либо сам сможешь лечиться, либо врача вызовем. В любом случае что-то, да будет. — Обнадёживающе, ничо не скажешь. — Не волнуйся, умереть я тебе точно не дам, как бы тебе того сейчас не хотелось бы. — Мой герой. Арсений оставляет ещё один поцелуй — в этот раз на виске — и встаёт. В конце концов, суп сам себя приготовить не сможет.