Тридцать и Одна Вселенная

— Шаст? — М? — Антон даже не поднимает взгляда от камер наблюдения, так и продолжает внимательно следить за каждым новым передвижением на экранах. — Что такое? — Как думаешь, кто предатель? Этот вопрос тревожит Арсения уже не первые сутки. С тех пор, как они всей командой узнали, что среди них на корабле есть убийца, жизнь словно превратилась в сущий кошмар. Обычная прогулка коридорами из одной комнаты в другую каждый раз вызывала новый приступ паники, а любой проходящий мимо сотрудник и коллега больше не внушал доверия, с точность наоборот — лишь необъяснимый острый страх, от которого мышцы сковывало настоящим металлом, дыхание сбивалось, и в ушах гулко отзывался стук собственного сердца. Пойти куда-либо в одиночку Арсений больше не решался: ему вполне хватило того раза, когда он случайно набрёл на чужой труп прямо посреди коридора между О2 и навигацией и не мог отойти от увиденного ещё несколько дней. Ему до сих пор периодически кажется, что он слышит зловещие хлопки канализационных люков и ускользающие в них спешные шаги. Антон думает какое-то время, но затем просто пожимает плечами: — Без понятия, Арс. У меня такое чувство уже, что я вообще всех подозреваю, если честно. — У меня так же, — живо шепчет Арсений в ответ и подходит ближе, опасливо оглядываясь на открытую позади дверь. — Сегодня я делал опыт в медпункте, и, пока ждал результатов, вдруг зашёл Журавль, увидел меня и будто замялся. Мы так друг на друга несколько секунд смотрели, а потом он ушёл. — Ты один был? — Да. — Арс, ты дурак совсем, что ли? Чего меня не дождался? Знаешь же, что самому опасно вот так просто ходить. — Антон ради этого даже поворачивается к нему лицом, смиряя при этом крайне взволнованным взглядом. — А если бы с тобой что-то случилось бы? Что тогда, а? — Ну, не случилось же, — слабо протестует Арсений. Он и сам прекрасно понимает, что поступил крайне глупо и опрометчиво, и обычно они везде ходят с Антоном вместе, но просто в этот раз найти его нигде не смог. — Ты-то где был утром? Я тебя не видел ни в кафетерии, ни в каютах, и Стас с Кузнецовой — тоже. Антон вновь отворачивается к камерам. — Да там неполадки какие-то были в оружейной. Я там тусовался долго. — В оружейной? Когда? — Утром, говорю же. — Сегодня у щитов опять тело нашли. Ты ничего не слышал? Может, встретил кого по пути подозрительного? — Не-а, — качает головой Антон. — Я сначала пушки проверял и настраивал, потом с проводами какая-то неполадка случилась, они там все отключены были, так я по всему кораблю бегал от щитка к щитку, переподключал всё по новой. Так что нет, не видел я никого. А если и видел, то точно не обратил внимания. Арс, ты без меня никуда больше не ходи, ладно? Я так сердечный приступ схвачу быстрее, чем нож в спину от местного убийцы. Несмотря на мрачность всей сложившейся ситуации, Арсений улыбается. Свои чувства к Антону он уже давно осознал и принял, да и от самого Антона взаимность так и искрит во все стороны, и лишь дурацкий профессиональный кодекс не позволяет им сделать первые шаги навстречу друг к другу. Хотя о каком соблюдении правил может вообще идти речь, когда среди них сейчас буквально разгуливает убийца. Или даже не один. — Торжественно клянусь больше никуда без тебя не ходить. Договорились? — и как в детстве протягивает оттопыренный мизинец в знак обещания. Антон мило фырчит в ответ, морщит нос, но мизинец Арсения всё равно обхватывает своим и несколько раз трясёт их сцепленными руками. — Вот и молодец. Я очень сильно не хочу вдруг зайти в какую-то из комнат и там увидеть... В общем, ты понял. — Понял. И тебя это тоже касается, между прочим. — За меня можешь не переживать, я быстро бегаю и ловчее всех ловкачей. — Прямо ловчее и быстрее убийцы с ножом? — В каком-то плане. Скажем так: я знаю достаточно короткие пути и как по ним пробраться. Они смотрят друг другу в глаза не моргая. В голосе Антона отчётливо слышится определённый намёк, а в голове у Арсения в который раз за последнее время шустро крутятся шестерёнки и старательно складываются пазлы, хоть и сознание по-прежнему отказывается до конца во всё это верить. Ну не может Антон быть предателем, не может. Не его Антон. Его Антон любит глупо шутить и громко смеяться, он обожает животных и постоянно показывает Арсению разнообразные ролики с ними или же просто фотографии, которые ему так часто присылает мама из собственного домашнего сада. Он же совершенно не похож на кровавого убийцу. Но внешность бывает часто обманчива, не так ли? — Арс, — видно, как Антон тяжело сглатывает, словно пытается собраться с мыслями. В этом Арсений с ним точно солидарен. — Арс, слушай, тут такое дело... Мне нужно тебе кое в чём сознаться. — В чём же? — Спрашивает Арсений и сам уже будто заранее знает ответ. — Я… не знаю, как именно это сказать. — Как получается. Я тебя пойму и поддержу во всём, ты же знаешь. Антон невесело хмыкает. — Прямо-таки во всём? — Да, — голос выходит даже твёрже, чем Арсений на то рассчитывал. Значит, точно правда. — Во всём. Зелёные глаза хаотично бегают по лицу в поисках хоть толики намёка на обман, но так ничего и не находят. И не найдут, как бы не старались. Потому что пускай Арсению и боязно, и страшно, и сердце через секунду выпрыгнет из груди наружу от того, насколько сильно оно бьётся каждый раз о рёбра, он в то же время чётко понимает, что его самого Антон ни в коем разе не обидит, более того — Антон его всё это время защищал и не давал другим убийцам подобраться ближе. Да и к тому же пошёл он на всё это тоже явно не на ровном месте, не развлечения ради. Лампочка на потолке издаёт свистящий звук и начинает постепенно гаснуть. Арсений вздрагивает, бросает взгляд на дверь комнаты охраны, затем — на люк, что ведёт прямиком в канализацию, и чуть ли не вплотную жмётся к Антону. — Не переживай. — Антон обхватывает его обеими руками, прижимает к себе и оставляет долгий поцелуй на волосах. — Видимо, снова пробки выбило, бывает. — Ага, пробки. — Арсений всё равно яростно прислушивается к звукам вокруг, но ничего не слышит. — Мы оба знаем, почему нет света, и причина определённо не в обычных перебоях. — Знаем, — легко соглашается Антон, кивая. — Но тебе бояться не надо, со мной ты точно в полной безопасности. Пошли, нужно починить всё, чтобы нас потом вдруг не заподозрили ни в чём. Держи меня за руку и не отпускай. Я всё вижу, проведу нас. Всю дорогу до электричества Арсений сжимает пальцы Антона с такой силой, что, кажется, ещё чуть-чуть и он их все сломает. Антон на это никак не возмущается, идёт тихо, но достаточно быстро и уверенно — сразу видно, что у него со зрением всё в порядке, в отличие от Арсения и остальной части их экипажа. В комнате рядом со щитком всё чисто: ни людей, ни мёртвых тел. Но как только они вдвоём заходят внутрь, двери за ними с грохотом закрываются. — Так, алло. Без фанатизма, это я, — тут же говорит Антон. — Вернее, я и кое-кто ещё, но его трогать нельзя. Не позволю. Поначалу ничего не происходит, и Арсению даже кажется, что они здесь одни, но потом в дальнем углу комнаты протяжно скрепит канализационный люк, а ещё через пару секунд раздаётся пара приближающихся шагов. — Шаст? Ты чего это здесь? — доносится до боли знакомый голос, и у Арсения вмиг округляются глаза от удивления. — Погоди. Арс? И ты тут? — Стой, он тебя не видит, — говорит Антон. — Поз, почини свет, а то невозможно разговаривать. — Что? И Дима? — Поверить в это попросту не получается. Позов? Их главный врач — и он тоже предатель? — Серёжа, Дима, ты... Вас только трое или есть кто-то ещё? Я что, единственный тут простой сотрудник? — Нет. Нас трое, но без Поза, Поз просто в курсе и прикрывает, в случае чего, — отвечает Серёжа уже откуда-то справа и намного ближе. Арсений от неожиданности резко подпрыгивает. — Чёрт, извини. Ща Димка всё починит и поговорим спокойно. Что-то щёлкает, а уже через секунду у щитка оказывается Дима с карманным фонариком в зубах. — Вот вечно вы этот долбанный свет вырубаете, а сами починить не можете, — ворчит тот, копошась во множестве разнообразных проводов и датчиков. — Писюны, ну. Уж лучше реактор перегрели бы уже или О2 к чертям сбили, там хотя бы привести всё в норму много ума не надо. Не-ет, вам свет каждый раз подавай. — Ой, давай только не возникай, а. — Я не могу не возникать, меня это всё бесит. — А кто третий тогда? — пока Дима с Серёжей взаимно обмениваются шутливыми колкостями, спрашивает Арсений. Этот вопрос ему явно не даст покоя, он должен знать наверняка. — Если Дима тут только для алиби, то... — Дарина, — тут же хмурится Антон. — Скажем так: у нас с ней сильно разнятся взгляды по поводу сложившейся ситуации: и на корабле, и в целом, — поэтому я и не хотел, чтобы ты сам куда-нибудь ходил. Хватило того, что она уже подставила Макара. Надеюсь, он сумел долететь до ближайшей планеты, мы тогда вроде бы ещё не так далеко от Луны были. — Да, где-то в том районе, — кивает Дима. — Так что, думаю, с ним всё в порядке. — Очень хочется верить. Лампы снова загораются, заливая комнату тёплым светом. Арсений тщательно промаргивается. — Никогда к этому не привыкну. — Я тоже, — соглашается Позов, который тоже стоит рядом и жмурится. — Говорю же: хватит баловаться со светом. — Именно баловаться, — смеётся Серёжа. — Простите, учитель, я балуюсь. — Вот именно. Не балуйся. — Понял, учитель. — Арс, мы тебе и раньше тоже хотели всё рассказать, только не знали с чего начать и как, — перебивает Антон очередные прирекания, и в его голосе действительно слышится раскаяние. — Это не то, в чём так уж просто сознаться. Арсений обхватывает его ладонь уже двумя руками и прижимает к груди. — Не скажу, что я прямо совсем легко это всё сейчас принимаю, мне, если честно, кажется, что это какой-то очень странный сон, а не наша реальность. Но я готов вас выслушать. И помочь чем смогу. Антон моментально расслабляет плечи. — Спасибо тебе, Арс. У тебя никаких дел на сегодня больше нету? Мы может прямо сейчас пойти куда-нибудь и нормально поговорить. — Главное, чтобы там нигде не было люков. — Это точно, — и улыбается.