Три пера

Вэнь Сяолю битый час стоял на коленях в жилище советника. Сначала знахарь боялся, что ему устроят допрос с пристрастием и вытрясут коробок с ядом, и тогда точно голова с плеч. Но Сянлю швырнул злоумышленника на пол, сел за стол и принялся разбирать донесения. Свитков накопилась целая гора и вчитывался в них советник со всей внимательностью. «В яму не бросил, выпороть меня или пытать не приказал, ― кусал губы Вэнь Сяолю, внимательно следя за каждым движением Сянлю. ― О яде не расспрашивает и отдать его не требует. Придумал что похуже? Демоны мстительны! Я ещё пригожусь, а вот на домочадцах он отыграется точно…» Вэнь Сяолю хотел выбросить коробок, ещё когда барахтался в когтях орла. Но вспомнил, какую мощь от синего пера обрёл яд для Маоцю, и испугался: «Яд для Сянлю я усилил двумя перьями! Выброшу — ветер разнесёт отраву, и я навлеку беду на всю округу!» Сейчас он остро жалел о своём душевном порыве. Тьму раздвигала только одна масляная лампа, от курильницы вился горьковатый дымок… страх изматывал, нога болела, и Вэнь Сяолю медленно сел на шкуру. Он с опаской глянул на Сянлю, но тот ушёл в работу с головой и возвращать его на колени не спешил. Страшная догадка промелькнула в голове знахаря: «Он приказал стражам привести Шици в лагерь! А может, и всех сразу!.. На расправу! Ох, я дурак, надо было или сразу отравить демона и слинять, или оставить эту затею! Выискивал удобный момент, усыплял бдительность, и вот к чему привело!» ― Господин… ― осмелился подать голос Вэнь Сяолю, но чары в тот же миг заморозили его горло, и оставалось только проклинать свою беспомощность. ― Советник! ― позвал караульный и отчитался: ― Приказ выполнен. ― Сейчас подойду, ― отозвался Сянлю, не отрываясь от свитка. У Вэнь Сяолю оборвалось сердце. На коленях знахарь приблизился к столу и распластался в поклоне, умоляя не убивать дорогих ему людей, повинных лишь в том, что в реке жизни они прибились к ненадёжному берегу… Советник оторвал взгляд от донесений, налил из чайника воду и пригубил чабэй*. А потом поднялся, повёл рукой, защищая чарами документы, и вышел. /Прим.: 茶杯 ― *чабэй ― пиалы для чаепития, но с чаем в лагере перебои./ Знахарь бросился вслед, но дверь не поддалась, как не открылось и окно. «Снова чары!» ― беззвучно взвыл он, метаясь по комнате. Взгляд упал на чабэй. Вэнь Сяолю уже потянулся за пазуху к коробку с ядом, но замер: «Не связал меня!.. Не наказал. Не взял яд силой. Оставил пиалу. Подталкивает, чтобы я отравил его?..» Кусая губы, он заозирался. Темнота густела в углах ― рассеять мрак не под силу одной масляной лампе. Взгляду не за что было зацепиться. Строгая простота напоминала обстановку хижины, хотя вещей было больше, как минимум, на чайный набор и принадлежности для каллиграфии. Вэнь Сяолю сел за стол, взял чабэй, понюхал и вернул на место. Попытался вытащить из стопки свиток и, словно обжёгшись, одёрнул руку. Убедившись в верности догадки, знахарь вернулся на место, где стоял на коленях. Вытянувшись на шкурах и закинув руки за голову, он храбрился: «Выкручусь! Я заболтал многих демонов! Одного убил! С этим тоже как-нибудь справлюсь!» Время тянулось и тянулось. Безвестность пугала. Но вот лампа замигала и погасла, и Вэнь Сяолю скрючился на полу. Он закрыл глаза и стал строить планы: «Всё обойдётся. Я вернусь домой. Все будут живы и здоровы. Я разберу кладовую, заготовлю семена и весной распашу новый участок под добрые травы. А ещё посажу, наконец, конфетное дерево в саду. Сколько лет собираюсь, но ленюсь. Лао Му налегает на сладкое. Не зря говорят, что стар что млад, пусть порадуется. Мацзы станет отцом, надо отложить денег на подарок. Чуаньцзы пора жениться, и это тоже расходы. Шици… ему нужно беречь здоровье. Вернусь и приготовлю укрепляющий отвар. А потом отпущу. Да он и сам уйдёт. Все уходят. Остаются лишь тени на воде и ветер…» Вэнь Сяолю разозлился на себя ― за всё сразу. Он поднялся, мысленно обругал непроглядный мрак, зацепился сапогом за край шкуры и упал прямо на пострадавшую ногу. Застонав от боли и отчаяния, он схватился за неё и подтянул колено к груди. Дверь скрипнула. В комнату зашёл Сянлю и морозный воздух вместе с ним. Он долил масла в лампу и зажёг свет. Бросил взгляд на скоробленного на полу знахаря, потом на смещённый в сторону чабэй и скривил губы в усмешке. Однако опрокинув в себя воду, он яд не ощутил и выгнул бровь. Вэнь Сяолю почувствовал, как горло отпустило, и выпалил: ― Не губи мою семью! ― Семью? Эти простаки лишь разбавляют одиночество, так ты говорил. Знахарь поднялся и смотрел твёрдо. Сянлю подошёл, изучая его лицо, будто читал занимательную книгу. ― Почему не отравил воду? Вэнь Сяолю прошиб холодный пот. ― Приходи в лечебницу, там ядом и угощу. А то вдруг спасать придётся. ― Я демон. У змей тонкое обоняние, ― небрежно заметил Сянлю, всматриваясь в глубину глаз знахаря, окутывая гипнотической дымкой. ― Мне не нужно видеть тебя, чтобы понимать, когда ты боишься и лжёшь, когда радуешься, когда горюешь. У каждого чувства свой запах. Резко отстранившись, демон прекратил своё воздействие: ― От тебя так и несёт липким запахом подмены! Вэнь Сяолю оторопел. Он приготовился к угрозам, порке, пытке, увечьям, даже к тому, что увидит перед собой окровавленных лао Му и Шици… Но не к вкрадчивому голосу. Он пугал до смерти. «Какую игру ты ведёшь?» ― растерялся знахарь и, смаргивая морок, пробормотал: ― Тяжко чуять все запахи сразу. Ты бы ватку в нос совал. Голова не трещит? ― У меня их девять. Сам яд отдашь или силой забрать? ― Он остался в хижине, принесу сейчас, подожди, ― покривил душой Вэнь Сяолю и направился к двери, но застыл на полушаге. Обездвижив чарами, Сянлю развернул знахаря к себе: ― Яд здесь. Он поднял подбородок Вэнь Сяолю, снова вглядываясь в округлившиеся от страха глаза. А потом развязал пояс его ватного халата. Распахнул и прощупал набивку, проверяя, не спрятан ли среди ваты мешочек с отравой. Халат отправился на пол, и знахарь почувствовал, как в пятки ухнуло сердце. Сглотнув, он забормотал: ― М-мы-мы же мужчины. Сейчас войдёт кто и о тебе поползут слухи! Демонам плевать на приличия, но мы-то в армии! Вольность советника распустит солдат! ― Дверь запечатана, ― наклонившись к уху, прошептал Сянлю и усмехнулся, когда знахарь вздрогнул. Демон ощущал частящий пульс Вэнь Сяолю, словно это сердце билось в его ладонях. Он распахнул и проверил стёганку знахаря, затем потянул завязки верхнего платья. Чувствуя, как до темечка заливается краской, Вэнь Сяолю затараторил: ― Ты же не любишь пачкаться, а я в лагере уже давно и не стирал одежду, на мне всё-всё-всё грязное и сам я тоже коростой оброс!!! ― Страж отчитался, что после ритуала ты был не в себе и долго смывал след Жёлтого источника*. А ещё сказал, что твоих духовных сил не хватает даже на просушку волос. Поэтому он тебе помог. И одежду очистил тоже. Я ему верю. Сегодня твой душок не сбивает с ног. /*Прим.: в китайской мифологии 黃泉 ― *Жёлтый источник ― загробный мир; 致黄泉 ― достичь Жёлтого источника, уйти в лучший мир, умереть. Солдатскую мыльню пришлось потом окуривать./ Сянлю распахнул его верхнее платье, оставив в исподнем. Потом опустил взгляд на ватные штаны знахаря и медленно потянулся к завязкам. ― Хм. Может, там? Вэнь Сяолю выпалил: ― Отдам яд! Сам отдам! Но когда демон ослабил путы чар, он рванул к двери, наспех одеваясь и подвязывая одежду. ― Мне раздеть тебя догола? Или вытрясти яд силой? ― поинтересовался Сянлю. ― Я мог бы относиться к тебе лучше, но ты сам суёшь руки в огонь. Угроза подействовала, и Вэнь Сяолю достал коробок из-под нательной рубахи, но тут же отвёл руки за спину. ― Не пей это! ― Ты пытаешься меня отравить всякий раз, когда я прихожу в твой дом, ― выгнул бровь Сянлю. ― А сейчас устроил целое представление. ― Не шучу! Я разозлился и бросал в котёл всё подряд. А потом усилил яд перьями синекрылой птицы! Не представляю, что с тобой случится, ― не моргнув глазом, солгал знахарь и добавил: ― Но точно что-то ужасное! ― Есть противоядие? ― Нет! ― Тогда скормлю отраву тебе и выясню, как именно она действует. Демон делал шаг за шагом, а Вэнь Сяолю отступал и отступал к стене, пока не упёрся в неё спиной. ― «Снежная хризантема»! ― выкрикнул он и затараторил: ― Ты заказал яд, помнишь? Он созревает постепенно, мне нужно вернуться домой и доделать! Ты не найдёшь такого трудолюбивого зелейника как я! Отобрав коробок, Сянлю сощурился: ― Сколько синих перьев было в яде для Маоцю? Сколько в моём? ― Половинка. Два. Всмотревшись в глаза Вэнь Сяолю, демон схватил его за горло и процедил: ― Лжёшь. Состав не случаен. Как действует яд? Хватка ослабла, но вместо того, чтобы открыть правду, знахарь попытался отобрать коробок и ахнул, когда Сянлю применил чары, принуждая к ответу. ― Не знаю! Правда не знаю! ― солгал он, чувствуя что ещё чуть-чуть, и голова лопнет от боли. Увидев, как из носа Вэнь Сяолю потекла кровь, демон неохотно ослабил хватку и с раздражением подумал: «Никчёмное тело! Сломаю волю и поврежу разум. Придётся искать другого зелейника…» Спрятав коробок с ядом за пояс, он снял чары и отчеканил: ― Хочешь отравить меня ― трави открыто. Знахарь рухнул на пол. Но вместо того, чтобы благодарить за снисходительность, он поднял голову и, переводя дыхание, надерзил снова. ― Но я же так никогда… не отравлю! Будешь начеку… и поднимешь защиту. ― Я начеку всегда. Но ты пытайся. Вдруг удивишь. Чувствуя, как всё внутри дрожит от ярости и пережитого страха, Вэнь Сяолю сильно закусил губу. Ощутив вкус железа во рту, он вспомнил, что жуков Гу вскармливают кровью, и против этой магии защиты нет. Злость придала сил. ― Есть последнее дело, ― произнёс Сянлю, отмечая подозрительную перемену в настроении знахаря. ― Снова ритуал?! Сянлю взял его за руку и снял браслет, который сам и сплёл. ― Приведи свою одежду в порядок, ― потребовал он. ― В лагере ни к чему южное поветрие*. /Прим.: 男风 ― *«южным поветрием» или «мужским поветрием» называли мужеложство: 男 (мужчина) звучит как 南 (юг). Красочно у Ли Юй «Мужчина, матерью ставший»./ Пальцы не слушались, и Вэнь Сяолю долго копошился с халатами. Сянлю надоело ждать, и он вытолкнул его на мороз. Клюки не было. И знахарь хромал, поскальзывался, бранился и хватался за ноющую ногу. То и дело удерживая от падения, Сянлю довёл его до хижины. ― Как ты видишь? ― охнул Вэнь Сяолю, соскользнув с обледенелых ступенек и в очередной раз повиснув на крепкой руке. ― Мрак хоть глаза выколи! ― Змеи зрят в темноте*. /Благодаря термолокации змеи воспринимают инфракрасное излучение и его насыщенность в темноте ― ориентируются в пространстве и определяют расстояние до объекта./ ― Брехня! Ночью холодно, и правильные змеи не по сторонам зыркают, а спят греясь в клубке. ― Маоцю сказал, что ты часто зяб и по ночам лез к нему под крыло греться, ― хмыкнул Сянлю. И, всё ещё держа знахаря за шиворот, тряхнул: ― Может, ты помесь божества и демона с холодной кровью? Тебя в подоле принесли? Поэтому отвержен семьёй? Знахарь обмер. Его словно окатила ледяная волна и унесла в прошлое ― в другую жизнь, где мама улыбалась и мягко просила: «Не шали, Сяояо». Был дом ― и нет дома. Была семья ― и не к кому возвращаться. В голове раздались крики. Вылюдье! Голодранец! Образина! Побирушка! Чудище, потерявшее себя в чужих лицах, забывшее собственный облик. Калека без духовных сил. Ряска на воде. Одиночка. Был божество ― стал убожество. Никому не дорог. Душевный нарыв лопнул. Слёзы прорвали запруду и хлынули потоком. Вэнь Сяолю ловил ртом воздух, пытаясь справиться с собой и отдышаться, но сердце истекало болью. От унижения и беспомощности забила дрожь. ― Ненавижу!!! ― с надрывом закричал Вэнь Сяолю и со всей силы ударил кулаками в грудь демона. Сянлю вскинул брови. Он желал прощупать болевые точки, но не ожидал увидеть кровоточащее нутро. ― Себя́ ненавидишь и тех, кто тебя бросил, ― Сянлю втолкнул его в хижину и зашёл следом. ― Носишь память о них, как нож в сердце, и потому слаб. Вэнь Сяолю посмотрел затравленно, и демон сдержал слова, готовые сорваться с языка. Помолчав, Сянлю проговорил: ― Прошлое прошло, будущее не определено. Живи настоящим. Но запомни… ― в его голосе лязгнул металл: ― снова навредишь Маоцю или дашь наводку врагам ― пощады не жди! Из-под земли достану. Демон с явным недовольством огляделся, затеплил свет, сбросил одеяла с топчана на пол, оставив только шкуры, и лёг на них. ― Эта хижина ― моё утишье. Здесь я отдыхаю от шума. А ты устроил хламовник и посмел жарить мясо возле постели. Везде крошки. Всё провоняло гарью и жиром. Отмой. Чтобы духу твоего здесь не было! Вэнь Сяолю распахнул глаза, вспомнив слова стража «Не вздумай ляпнуть при советнике дурное о хижине!» Прикрыв рот ладонью, он рассмеялся, чувствуя как уходит дрожь. Поймал жгучий взгляд Сянлю и заслонил лицо рукой, но тут же покатился со смеху и стал хлопать себя по здоровой ноге. ― У-уф, вот умора! Советник Сянлю, если устанешь от битв и решишься на мирную жизнь… ― Вэнь Сяолю отдышался и замахал руками: ― Никогда! Ничего! Не строй. Своими руками. Даже курятник! /Всё-таки есть то, что Сянлю делать сам или не умеет, или не хочет стараться :) Щели в хижине ― на просвет! https://disk.yandex.ru/i/8C3MVR5ZHCZOlg /