Змеи просто так не кусаются

«Утро начинается не с кофе» — угрюмо думал Томми. Глаза жгло от желания спать. Иннит давно уже привык к такому состоянию, но сейчас оно ощущалось ещё хуже — то ли из-за отсутствия солнечного света, то ли от голода. — Утречка, — угрюмо буркнул он, когда увидел, что Тейкен проснулся. Дрим вздрогнул от неожиданности, обернулся и оглядел парня неясным взглядом. Кажется, он тоже не выспался. — А? — глупо переспросил Тейкен, хотя прекрасно все слышал. — Да… Да, доброе утро. Он потупил взгляд, неловко разминая пальцы. — Сегодня Сэм должен дать еды. Он сказал это как будто просто так, чтобы разбавить тишину. Чуть помолчав, Дрим добавил: — И Квакити сегодня придёт… — Держи в курсе, — безразлично ответил Иннит почти мгновенно. Тейкен вздохнул и больше ничего не говорил, приступая к обыденным утренним процедурам. Томми больше не удивлялся этой его смиренности и не пытался понять, что происходит в его голове — и так всю ночь об этом думал. Дрим может притворяться добрым, но Томми больше на это не поведется. Через час Сэм действительно передал еду. Младший взорвался от возмущения, когда понял, что смотритель не придет к камере лично. Почему он даже не проверил, жив ли Томми? Дрима это тоже, кажется, беспокоило. — Извини за вчерашнее, — пробормотал Тейкен, протягивая картофелину. — И за тот разговор, и за то, что было позже… До этого Дрим складывал новые рубашки на полку в тумбочке. Еще тогда Иннит заметил, что он выглядел нервно: видимо, готовился сказать это. — Мне казалось, что у тебя все хорошо со слухом, — мрачно пробормотал Томми. — Я сказал не разговаривать со мной. — Мы не можем просто молчать целую неделю, — ответил Тейкен. — Почему нет? — он театрально удивился. — Это не так сложно, ты справишься. Воцарилась тишина. Томми ожидал, что старший начнет пререкаться, что взбесится, прямо как вчера. Так, как это было всегда. Но Дрим долго молчал, и когда Иннит поднял на него взгляд, то не узнал в нем человека, с которым сражался последние два года. — Томми, пожалуйста, — буркнул Дрим. — Я не желаю тебе зла. Давай не будем ругаться. Только сейчас Том заметил, насколько сиплым стал голос старшего. Полгода полного одиночества дали о себе знать. На мгновение он задумался: какого это, шесть месяцев разговаривать только со своим мучителем? Но наваждение быстро прошло. — Не желаешь зла?! — резко сорвался на повышенные тона Иннит. — Не зла ли ты желал мне, когда заставил Эрета предать нас? А когда изгнал меня? Когда помогал обустраивать пляж для дурацкой вечеринки, а потом выбросил все приглашения, заставляя меня думать, что мои друзья ненавидят меня? И когда… — Чего? — перебил Дрим. — Чт… Я не выкидывал никаких приглашений, о чем ты говоришь вообще? Не моя вина, что Гостбур потерял их, забыл об этом и решил для себя, что раз их нет, то он, должно быть, уже раздал их. С чего ты взял, что… Тейкен заметил перемену в лице парня и замолк. — Но ты ведь… — уже менее уверенно продолжил Томми. — Ты ведь запрещал кому-либо посещать меня, я думал, что… — И все же к тебе приходили люди. Ранбу, Джек, Гостбур, — вновь перебил Дрим. — Таббо тоже мог бы прийти, если бы захотел, но он так ни разу и не спросил меня о визите. — Ты просто врешь. Томми скорее пытался убедить в этом себя, чем Дрима. Он боялся доверять ему. — Я даже не изгонял тебя. Это сделал Таббо. — Ты манипулировал им. У него не было выбора. — У него и впрямь не было выбора. Это было хладнокровное решение хорошего президента, потому что ты действительно представлял угрозу Л’Манбургу. Иннит судорожно вздохнул, прежде чем процедить: — Ты убедил его в том, что я представляю угрозу. — Томми, блять, — тихо возмутился Тейкен. — Неужели ты правда в это веришь? И младший замолчал. — Ты так упорно выстраивал образ героя, что теперь сам в это веришь. Невероятно. Иннит поморщился. — А ты так упорно выстраивал образ злодея, что в итоге стал им. — Люди не всегда делают то, что правда хотят, Томми. Я знаю, ты понимаешь, о чем я. Иногда все решает воля случая, что-то, что вне нашей власти, — спокойно проговорил Дрим. — Ты ведь сжег дом Джорджа. Я знаю, ты не со зла, но будь он там в тот момент — он бы погиб. И это серьезно, Том. Иннит зажмурился. На сей раз ему нечего было сказать в свое оправдание. Это было правдой: он сделал это просто потому, что хотел. Потому что это было весело. Мысли — рассыпанный по полу бисер; попробуй, собери. — Что насчет Уилбура, а, Томми? — усмехнулся Дрим. — Ты называешь меня монстром, а его своим другом, хотя он делал несметное множество ужасных вещей. — Уилбур много ошибался, но это не делает его плохим человеком, — не слишком убедительно буркнул Иннит. — Я знаю, ты считал его братом, — огрызнулся Дрим. — Но ты ведь знал. Как… Как давно ты узнал, что он психопат? Как… как долго ты жил с этой мыслью? Это было обвинением. Разговор давно ушел не в то русло, и казалось, что воздух в комнате стал разреженным. — Это не твое дело. Почему ты… — запальчиво начал Томми. — Если тебя так уж волновал этот вопрос, то не надо было бросать меня. Ты оставил меня, когда… когда я… Почему-то защипало в глазах. Старые обиды, что были глубоко закопаны усилием времени, стали вновь терзать его душу. — Неважно. Все уже в прошлом, — Томми заставил себя проглотить все злые слова, что крутились на языке. — Как ни крути, ты стал собой, а я мной. Ничего уже не исправить. Дрим вздохнул. Он изменился в лице, стал спокойнее. Слова младшего задели его; он был виноват, и он знал об этом. — Ладно. Ладно, ты прав, — с толикой грусти заключил он. — Но… Слова застряли в горле при виде опускающихся решеток. Квакити. Как всегда — очень вовремя. — Удивительно. Вы оба живы. Вот так сюрприз. Он вальяжно прошелся вдоль камеры, разглядывая обстановку. От его глаз не скрылось понурое настроение обоих заключенных. Иннит судорожно вздохнул, отворачиваясь от Дрима. — Вы не имеете никакого права держать меня здесь, — грозно процедил Томми. — Выпусти меня, Большой Кью! Мы же друзья, этот придурок может убить меня в любой момент! Квакити с интересом наблюдал за тем, как меняются эмоции на лице Иннита. Эдакая смесь злости, отчаяния и страха. Он рассмеялся. — Дрим? Тебя? Томми, не смеши меня, он сейчас не в той форме, — насмешливо проговорил мексиканец. — Ты правда боишься кого-то настолько жалкого?.. Парень вздрогнул. Он не узнавал в этом человеке своего друга. Это был не Квакити. Это была лишь тень прежнего него. Он так хотел принадлежать чему-то большему, чем он сам, что это свело его с ума. Иннит не успел даже осознать, когда Квакити преодолел расстояние между ним и Дримом и повалил того на пол. Томми уже видел, как это происходит, но все равно не мог принять у себя в голове происходящее. Он не мог принять слабость Дрима — это рушило его картину мира. Квакити начал наносить удары ногами по беспомощному телу Тейкена; точно, с силой и мерзостью, и каждый из них пронзительно отдавался в тишине Пандоры. Каждый последующий удар был сильнее предыдущего. Тело Дрима подрагивало от боли, но он не мог ничего сделать, оставаясь полностью беззащитным перед яростью и жестокостью Квакити. Через несколько минут, которые казались вечностью, Квакити наконец устал от избиения — он безразлично отошел, отворачиваясь от Дрима. — А не попросить ли мне Сэма отключить лаву часов на… десять? Что думаешь, Мечтатель? — весело сказал Квакити. Дрим шокировано поднял голову. Томми не понимал смысла угрозы, но при виде реакции Тейкена быстро решил для себя, что ночь обещает быть длинной. — Скажи Сэму выпустить Томми, он здесь не при чем. Не надо вмешивать его в наш конфликт, — холодно сказал Дрим. Квакити поморщился. Он сделал несколько шагов в сторону Тейкена и чуть наклонился. — Что за внезапная забота, Мечтатель? Карму решил почистить? — усмехнулся он. — Мои условия просты, ты же знаешь. Скажи, где сраная книжка, и я выпущу его. — Мудак… — пробормотал в ответ Дрим. — Да пошёл ты… И в челюсть снова прилетел удар. — Осмелел, а? — злобно закричал мексиканец. — Знаешь, что, Дрим? Квакити снова отошёл к решеткам, схватил ещё одно ведро с водой и направился к Инниту. — Эй, Большой Кью, ты чего?.. — Томми опасливо попятился к стене, не зная, блефует ли он, или и впрямь решил окатить его ледяной водой за компанию. — Квакити, мы же друзья! И в то же мгновение мексиканец опрокинул содержимое ведра тому на голову, развернулся на каблуке и ушёл. Дрим ещё несколько минут пролежал на полу, пока Томми красочно выражал своё недовольство о действиях Квакити. — Да кем он себя, блять, возомнил?! Я всю его страну эту картежную сожгу к хуям, только выберусь… — Прости, — тихо сказал Дрим. — Что ты там пизданул? — на автомате ответил Иннит. Тейкен не обратил внимания на его грубость. Вообще-то, он привык, и очень давно… — Прости, — повторил он. — Мне стоило держать язык за зубами… Томми удивлённо вскинул брови, помолчал немного и ответил. — Ой, да ладно, не выебывайся. Не велика проблема, подумаешь, одежда мокрая… Вдруг поток лавы за решетками потух. Томми завороженно смотрел на то, как она стекает вниз. Как только та исчезла полностью, наступила кромешная темнота, но через полминуты свет вновь вернулся: в расщелинах между обсидиановыми плитами замерцал глоустон. — Пиздец, хоть глаза выколи, — пробубнил Иннит. — Скажи спасибо, что Сэм снизошёл до включения света. В прошлый раз… — начал Дрим. — Забей. Раньше Томми предпочел бы наорать на Тейкена, но теперь как-то… не хотелось. После всех этих разговоров, после всех выводов, что сделал для себя Иннит, не хотелось больше плеваться желчью в того, кто этого, наверное, не заслуживал и, что главное, никак на то не реагировал… Дрим наконец нашел в себе силы встать. Он опирался о стену, утирая кровь с лица. Затем Тейкен стянул с себя мокрую рубашку и подставил лицо под кран воды. Терять уже нечего, а кровь смыть нужно. Иннит просто стоял в углу комнаты и наблюдал за его действиями, чувствуя, что упускает что-то. Что за наказание такое — облить водой? Ни Квакити, ни Дрим не потрудились объяснить. Будто прочитав его мысли, Тейкен сказал: — В общем… Лава является единственным источником отопления во всей Пандоре. Сэм ее отключил, так что через пару часов здесь станет очень холодно. Холоднее, чем ты можешь себе представить, — Томми кивнул. — Обсидиан обладает крайне плохой теплопроводностью: он долго нагревается и быстро остывает. А сам по себе, как ты знаешь, источает только холод. Вдруг Тейкен нахмурился и посмотрел куда-то в пустоту, будто задумавшись о чем-то. — Сейчас ведь должен быть ноябрь, да? — неловко спросил он. Томми позволил себе усмехнуться. Без злобы — просто от абсурдности вопроса. — Да, конец ноября… И, сказав это, подумал, что на самом деле нет ничего смешного в вопросе старшего. Жутко не иметь представления о том, что происходит снаружи. — Плохие новости для нас, впрочем-то, — выдернул его из мыслей Дрим. — Квакити проворачивал подобное несколько месяцев назад, и даже тогда это было… не очень-то приятно. Смею предположить, что сегодня все будет гораздо хуже. — Вот как… — буркнул Томми. Иннит слабо представлял, как они вообще должны пережить эту ночь. Отчего-то он больше не думал о том, что, вообще-то, не должен нести «наказание» вместе с Дримом. Как ни крути, он был напрямую связан с книгой, а раз Квакити издевался над Тейкеном только из-за нее… Томми сделал мысленную помарку о том, что надо поговорить об этом в будущем. Дрим тем временем суетливо бродил по камере. — Вот, надень, — он бросил на край кровати комплект чистой одежды. — Это так унизительно… — прошипел Томми, разглядывая тюремную униформу. И все же начал переодеваться. Как ни крути — при таком холоде в насквозь мокрой одежде он долго не протянет. Иннит уже мог почувствовать проходящую по телу прохладу. Дойдя до штанов, Томми сморщился, посмотрел на Дрима и оскалился. — Только попробуй обернуться, я тебя задушу… — он хотел сказать что-то ещё, но все слова вылетели из головы, когда он увидел, что Дрим и сам стоит без рубашки, натягивая на свое худощавое тело оранжевую робу. Его болезненный вид не давал ему покоя. Тейкен по-доброму усмехнулся и демонстративно отвернулся. — Есть на что посмотреть? — Заткнись, а? Парень рассмеялся, а Томми продолжил материться. Дрим подумал, что давно не чувствовал себя так хорошо. Вскоре холод стал пробираться под кожу ледяными иглами, висеть в воздухе как невидимая паутина, разрывая легкие судорожным, сводящим все внутренности кашлем. Томми быстро смекнул, что сидеть на холодном полу — плохая идея. Дрим это тоже понимал. Без лишних слов Тейкен сел так, чтобы занимать ровно половину постели. Одним только взглядом он пригласил Иннита сесть рядом, и тот, борясь с внутренним протестом, сел. Они сидели в тишине. Время шло, температура становилась все ниже. По телу начала подниматься короткая дрожь. Дрим старался не напрягаться, чтобы не стало еще хуже. — Я понимаю, что это прозвучит абсурдно, — начал он глухо, — Но ты не против, если мы сядем поближе? Я просто… предлагаю скооперироваться и сохранить остатки тепла. В другой ситуации Иннит предпочел бы послать его куда подальше, но холодно было до такой степени, что даже дыхание приносило боль. Ничего не отвечая, он сел ближе. Дрим вдруг придвинулся к парню со спины, неожиданно обхватив его обеими руками, натягивая одеяло на них обоих. Томми правда хотелось бы возмутиться, но глупо было отрицать — стало действительно гораздо теплее. — Надеюсь, ты не против, — глупо шепнул Тейкен. — Это временное перемирие, окей?.. — буркнул Томми в ответ. От него пахло кровью и мылом. Иннит закрыл глаза, словно была какая-то разница. Мог ли он представить, что они с Дримом будут сидеть вот так, как два пингвина, дрожа от холода? У парня руки уже озябли до состояния ледышек, и даже сквозь ткань рубашки чувствовалось, какой он холодный. Дрим на ощупь в темноте нашел его ладони, накрыл своими, пытаясь согреть. Инстинкты самосохранения кричали, что нужно скорее оттуда бежать, что это все — ужасная затея, и не успокивающееся сердце, бешенно бьющееся в груди, было с ними согласно. — Ты стал таким худым, — дрожащим голосом пробормотал Томми. Дрим мягко усмехнулся. Томми был теплым, как будто солнце жило прямо в нем. Они долго сидели недвижимо, будто боялись сломать сложившуюся идиллию. Дыхание Дрима было ровным и спокойным. Осторожным. Кожу, где Дрим касался ладонями, приятно жгло. Они покачивались на волнах спокойствия, от которого не пробирала судорожная дрожь, но которое казалось мягким и неглубоким, словно прозрачная отмель, и это казалось лучшим, что происходило с каждым из них за последние полгода. Закрывая глаза, Томми представлял, что ему снова шестнадцать, они с Дримом не враги и не соперники. Что он снова рассказывает дурацкие шутки, а Дрим тихо хихикает. Это казалось правильным. — Я могу задушить тебя в любой момент, — вдруг сказал Томми, касаясь ладонью чужого затылка. Это не было угрозой. Тейкен чувствовал, что парень просто дурачится. — Ровно как и я тебя, разве нет? — мягко прошептал Дрим, тоже, как он, прижимая ладонь к шее. — Я сильнее тебя сейчас, — совершенно несерьезно буркнул Иннит, стараясь успокоить сходящее с ума из-за возникшего страха сердце. Дрим усмехнулся и убрал ладонь с его шеи. — Вот только… — начал он. — Мне нечего терять. Томми хмыкнул. — Я и забыл, что ты можешь быть таким, — лениво пробормотал Томми, уже понемногу засыпая. — Каким? — так же сонно переспросил Дрим. И Томми не нашел нужных слов для ответа. Мысли в голове текли размеренно и спокойно. Он позволил себе в полной мере переосмыслить прошлое. Те времена, когда не было ни Л’Манбурга, ни фургона с хот-догами, ни даже Уилбура. Тогда все было просто; они были счастливы заниматься своими обычным делами, чтобы потом, вечером, сидеть на заднем дворе их небольшого домика и болтать. Томми и сам не подозревал, что скучал по этому. А может, это было влияние Дрима и всей сложившейся ситуации. Может, Дрим просто снова залез в его разум, надавил на жалость и заставил поверить, что он не так плох. Томми в любом случае было все равно сейчас. — Как думаешь, кто из нас первый оступился? Кто виноват в том, что все пошло по наклонной? — внезапно спросил Иннит. — Мы оба виноваты. Мы оба, мягко говоря, проебались, — тихо ответил Дрим, ни секунды не раздумывая. — Ты ушел с Уилбуром, а я не остановил тебя. Я оставил тебя в ответственный момент. И вдруг… Томми всхлипнул и прижался к нему так сильно, что у Дрима внутри что-то треснуло. Он задохнуться готов от всего этого, но лишь сжал из последних сил в ответ, втягивая носом воздух чересчур громко. — Тише, тише… — успокаивающее прошептал старший. — Не плачь… Томми зажмурился, стараясь сдержать слезы. — Почему все не может быть простым опять? — Я не знаю, Томми… Они больше не разговаривали. Дрим еще долго гладил Иннита по спине, изредка нашептывая что-то успокаивающее на ухо, пока тот не уснул. Сам Тейкен долго так просидел, наслаждаясь моментом. Через несколько дней Томми уйдет, а эта ночь станет всего лишь воспоминанием. Одним из лучших и одновременно болезненных за всю его жизнь.