I can be your hero

      Просыпаться со спящим Тэхёном под боком — это офигенно!       Чонгук не смог удержаться, чтобы не полюбоваться им спросонья, прежде чем пойти готовить завтрак на них двоих.       И дал же бог такую красоту!..       Когда сонный и взлохмаченный Тэхён пришлепал босыми ногами, в одной мятой футболке на кухню, Чонгук почувствовал, что, кажется, влюбляется ещё сильнее. Домашний Тэхён был таким расслабленным, таким уютным, что хотелось положить его в кармашек и носить с собой.       Завтрак вышел не столь безупречным, как вчерашнее токпокки — омлет чуть подгорел, а рис наоборот вышел «альденте», но Тэхён всё равно ел с аппетитом и нахваливал чонгукову стряпню.       Гук наблюдал за тем, как Тэхён смешно причмокивает, отправляя в рот кусочки омлета, и умилялся.       Тот всегда казался ему таким «крутым парнем», не по годам взрослым, а сегодня с утра он больше всего смахивал на очаровательного ребёнка.       И как всё это умещается в одном человеке?       Ему подумалось, что сейчас Тэхён кажется ещё более… настоящим? И ему очень льстило, что именно он, Гук, может видеть его таким.       Он достал несколько чашек, предлагая Тэхёну выбрать любую.       — А ты из какой обычно пьёшь? — поинтересовался тот.       — Чаще из этой, — показал он на большую белую кружку с силуэтом медведя.       — Любопытно…       Тот взял кружку и повертел её в руках, разглядывая.       — Она с небольшим секретом, — признался Чонгук и, забрав кружку назад, налил в нее свежезаваренный чай.       При попадании внутрь горячей жидкости, медведь неожиданно начал темнеть, пока не стал абсолютно бурым.       — Ух ты! — изумился Тэхён.       — Ага, — кивнул, довольный произведенным эффектом Чонгук, — такое вот магическое пе-перевоплощение.       Он протянул Тэхёну свою чашку и, взяв себе другую, также наполнил её.       Они прихлёбывали ароматный чай, закусывая печеньем и конфетами, когда Тэхён задумчиво произнес:       — Я иногда думаю, что чашки в чём-то похожи на их хозяев.       Чонгук прыснул, да так, что вода носом пошла.       Он откашлялся и, набрав в грудь воздух, уточнил:       — Это как? Как в случае с домашними питомцами, что ли?       — Типа того, — согласился Тэхён. — Есть вещи, которые могут рассказать о нас довольно много. Например, твой плейлист. Или вот — личная чашка.       — И что же они обо мне ра-рассказывают? — заинтересовался Чонгук.       Глаза напротив подозрительно заблестели.       — Что ты… не такой уж и скромник, каким кажешься, — сверкнула озорная улыбка.       Чонгук почувствовал, что краснеет.       — Снова и-издеваешься, да?       — Ну разве что немного, — по-доброму засмеялся Тэхён.       — Ты! А ну иди сюда!       Чонгук подскочил и сгреб хохочущего Тэхёна в охапку, усадив его к себе на колени.       — Не такой скромный, го-говоришь? — коварно улыбаясь, уточнил он.       Тэхён весело замотал головой.       — Не-а!       — А какой? Вот такой? — понижая голос, спросил Чонгук и поцеловал его в оголившуюся ключицу.       — М-м-м... — замурчал Тэхён.       — Такой? — еще тише спросил Чонгук и, облизнув пальцы, запустил их тому под футболку, проведя по соскам.       Тэхён с шумом выдохнул, запрокидывая голову.       Чонгук и сам не знал, что на него нашло. Хотелось быть смелым и дерзким. Он крайне редко бывает таким, но сейчас его реально вело.       Он задрал тэхёнову футболку, придерживая её одной рукой, и захватил губами сосок, заставив Тэ подавиться воздухом, изящно выгибаясь. Вторая рука одновременно с этим занырнула в чужие боксеры и принялась наглаживать член.       Тэхён громко сопел и ощутимо дрожал всем телом, пока Чонгук старательно ему надрачивал.       Кончая, он неожиданно высоко простонал Чонгуку в самое ухо, отчего тот тоже не выдержал и незапланированно выплеснулся семенем прямо в свои домашние штаны (даже ни разу к себе не прикоснувшись).       Вот ведь что пляшущие джигу гормоны с растущим организмом-то делают!       После этого оба разразились нервным смехом.       — П-прости! — зачем-то начал извиняться, не прекращая смеяться, Чонгук. — Я не думал, что такой о-озабоченный!       — А я как раз подозревал, — не удержался от подкола Тэхён, тщетно пытаясь взять себя в руки и перестать ржать.       «Нет, он точно нарывается!» — подумал Чонгук и, поймав Тэхёна за подбородок, всё-таки заткнул наглый рот поцелуем.       А тот и вправду, как будто только этого и ждал, с удовольствием отвечая.       В общем, можно смело сказать, утро у них задалось.       Днём, к сожалению, они не смогли много времени провести вместе. Тэхёну нужно было рано уехать.       Перед прощанием они снова никак не могли перестать целоваться, словно пытаясь дать друг другу аванс на будущее.       Когда им ещё предоставится такая возможность — неизвестно.       Вечером приехали родители. Привезли от бабули гостинцев — сушеной хурмы, домашнего кимчи и прочих вкусностей.       Чонгуку показалось, что мать о чем-то догадывается, наверняка заметив, как у сына лихорадочно блестят глаза. Но виду не подавала и с расспросами не лезла.       После выходных жизнь опять завертелась колесом — школа, работа, репетитор, вокал, подготовка к экзаменам…       Бесконечный круговорот из дел.       Редко в это плотное расписание просачивались встречи с Тэхёном.       Пару раз Чонгуку удалось выбраться к нему на тренировку.       Оба пытались урвать от этих редких свиданий максимум, ведя себя, как два озабоченных подростка (кем, собственно говоря, и были).       В спешке, за закрытой дверью, задыхаясь от переполняющих чувств и адреналина, дарили друг другу острое удовольствие, перемешенное с нежностью.       Каждый раз Чонгук оставлял Тэхёну что-нибудь из еды — будь то кимпаб, протеиновые батончики или рисовые пирожки, считая это теперь едва ли не своей прямой обязанностью. Тот больше не сопротивлялся угощению, но, тихо благодаря, смотрел всё так же проникновенно.       Ежедневные уроки вокалом понемногу начали приносить первые плоды. Чонгук почувствовал, что стал петь намного «чище», чем раньше. Звук стал более мощным и как будто объемным.       До совершенства ещё, конечно, далеко, но учитывая, что занимался он всего ничего, это было очень даже неплохим прогрессом.       Он усердно пел как минимум по часу день, запершись в своей комнате в те дни, когда не посещал преподавателя. Не всегда в это время дома никого не было, поэтому всё же пришлось признаться родителям, что он готовится к конкурсу.       Мама отчего-то прослезилась, когда услышала об этом и, крепко обняв, сказала, что она очень рада тому, что её Чонгук-и снова поёт!       Она, конечно же, попросила его что-нибудь спеть, и Чонгук не смог отказать, пропев часть конкурсной песни, отчего мама пришла в большой восторг!       Отец же одобрительно похлопал его по плечу, сказав, что гордится тем, что его сын будет участвовать в конкурсе. Смущённый Гук попытался отмахнуться — мол, пока ещё нечем гордиться-то — он даже ничего не сделал. Но отец возразил, сказав, что это смелый шаг, а смелые люди достойны уважения.       Неловко признаваться, но в тот вечер Гук так расчувствовался, что еле сдержался, чтобы тоже не пустить слезу…       Соседи Чонгука, вероятно, уже нежно его «любили», вместе с его бесконечными распевками. Хотя он, как воспитанный корейский мальчик, обошел соседствующие квартиры с подношением в виде печенья и просьбой проявить терпение к «подающим надежду талантам».       В школе уже готовили зал к выступлению и даже назначили дату генпрогона.       Конкурсная лихорадка вовсю охватила учеников. Только и разговоров было, что об этом. Народ обсуждал участников, делал ставки на то, кто победит в этом году.       Чонгук теперь тоже являлся неотъемлемой частью этих сплетен и любопытствующих взглядов.       Далеко не все из них излучали дружелюбие, взять хотя бы шайку Минсока, не упускающих возможности отпустить шутку на этот счёт.       Зато девушки почему-то стали проявлять к нему повышенное внимание.       Это, конечно, льстило, но не так, как если бы у него не было Тэхёна.       Хосок, ревниво наблюдая подобный движ, каждый раз подкалывал его при встрече, что у Чонгука тут уже гарем собирается.       В конце концов, Гук не выдержал и как-то незапланированно выпалил, что девушки его больше не интересуют, и Хосок «может забирать их всех себе».       Опешивший друг так и остался стоять с открытым ртом.       — У-у меня парень есть! — отрезал Гук, желая, чтобы тот от него поскорее отстал со всеми этими разговорчиками о девушках.       — Да ладно?! — челюсть друга оказалась где-то на полу. — Ты когда это поголубеть успел? И нафига? Вокруг столько красивых цыпочек!       — Я тебя сейчас т-тресну, — начал злиться Чонгук.       — Воу-воу, полегче! — на всякий случай отступил Хосок. — Это я так, к слову. Ты всё равно мой лучший бро, и я тебя люблю… Ну, чисто платонически, конечно, — на всякий случай уточнил он, — и не брошу даже такого голубенького.       — Ну ты и дебил, — высказался Гук, чувствуя, как уголки рта помимо воли расползаются в стороны.       — Вот что опять не так?! Я тебе тут практически в любви признался, а ты... — показательно обиделся Хосок.       — Иди сюда, — окольцевал руками не слишком сопротивляющегося друга Чонгук. — Я тебя тоже, бро! — зашептал он, сжав того в крепких объятиях.       — Так бы сразу, — Хосок старательно делал вид, что всё еще дуется.       — Хоть ты и придурок!       — Вот ведь мелкая сволота! — задохнулся от возмущения друг и попытался выловить улепётывающего и ржущего Чонгука.       — Педик! — беззлобно проорал ему вслед Хосок, провоцируя новый приступ ржача у того, кому это было адресовано. — Хотя бы познакомишь?       — Только если будешь хорошо себя вести! — прокричал в ответ Чонгук.       Высокие отношения, право слово…       В день репетиции он заметно волновался, поэтому на самом прогоне всё вышло далеко не так идеально, как хотелось бы. И хотя ему удалось четко пропеть все слова, голос предательски дрожал и на кульминационном моменте всё-таки сорвался.       Было чертовски обидно! К тому же Гуку казалось, что выступавшие вместе с ним ребята уже настоящие профессионалы своего дела (ну, кроме разве что Минсока, подготовившего номер «на отвали», из-за чего его, по приятной причине, дисквалифицировали).       Он опасался, что на фоне остальных слишком заметно выглядит неопытным новичком.       Без единой запинки зачитавший собственносочиненный рэп о превратностях любви, Намджун по-дружески поддержал его, заверив, что все нервничают и это совершенно нормально, что с первого раза не вышло. Зато в другой раз обязательно получится намного лучше.       Учительница Янг также подошла к нему со словами поддержки и призналась, что он растрогал её до слёз.       — Такая проникновенная песня, Чонгук-и! И так восхитительно ты её исполняешь! Я знала, что не ошиблась в тебе. Тебя нужно было только чуть подтолкнуть, — довольно улыбнулась она. — И больше практики в публичных выступлениях! Прямо идти через свой страх.       Гук быстро-быстро закивал, расчувствованно шмыгнув носом.       — Удачи тебе завтра! — добавила учительница, приобнимая его. — И помни, главное — не победа, а что?       — У-участие, — улыбнулся Чонгук, с благодарностью обнимая учительницу в ответ.       А он-то боялся, что она его недолюбливает…       Хотя методы у нее всё равно странные. Надо бы ей как-нибудь намекнуть, что это не во всех случаях работает.       Только Минсок по-прежнему ехидничал.       — Что, Чон? Выпустил петуха? Кукареку! Гы-гы-гы… — заржал он, чувствительно тыкнув того под ребра.       Но Чонгук не обратил на это особого внимания, проводив парня равнодушным взглядом.       Юна права — что с дурака возьмешь?       Вечер перед конкурсом Чонгук начал ожидаемо нервничать. Снова противно скручивало живот, стоило только представить себя на сцене.       Он пытался отвлечься, переписываясь с Тэхёном.       «Волнуешься?» — словно почувствовав что-то через экран телефона, спросил тот.       «Есть такое… Вроде бы умом всё понимаю, но всё равно мандражит».       «Я тебе сейчас одну композицию скину, мне помогает расслабиться. Если зайдет, то можешь весь альбом послушать. У Mingginyu бывают довольно грустные тексты, но музыка, не знаю… успокаивает? Что-то вроде "спа для души"».       Чонгук прослушал трек. Ему и правда зашло.       Надо же, он настолько привык погружаться в западную музыку, что пропустил этот талантливый местный самородок.       «Спасибо, Тэ! Мне прям вставило! Очень круто! И да — реально расслабляет».       «Энжой! :) Удачи тебе завтра! Поимей всех своим голосом! Чёрт, а ведь я до сих пор ещё не слышал, как ты поёшь… Рад, что завтра мы это, наконец, исправим! :)»       «Для этого тебе обязательно придется прийти!»       «Шантажируешь? Я ведь и так собирался. Не хочу пропустить твой дебют, пока это ещё бесплатно:) А то потом, знаешь, как это бывает — гастроли, фанатки, звездная болезнь…»       «Лол:)) Для тебя у меня всегда найдется место в первом ряду».       «Ловлю на слове и всё записываю. Потом не отмажешься».       «Я и не планирую. Я всегда буду рад тебя видеть».       «Не говори «всегда». Жизнь такая длинная… Я ещё успею тебе надоесть:)»       «Поспорим?»       «Не-а, не хочу:)»       «И помни, ты — супер! А значит, всё будет за-ши-бись!» — прилетело следом.       Чонгук не сдержал смешка.       Мотиватор-Тэхён в деле.       «Надеюсь:) Спокойной ночи, Тэ! И спасибо ещё раз! Ты тоже супер:)»       «Я знаю:) Споки, Гуки!» ***       И вот он — «День икс» настал.       Гук осознал, что каким-то непостижимым образом участие в конкурсе стало для него даже важнее выпускных экзаменов.       Пение теперь являлось неотъемлемой частью его жизни, и он хотел бы заниматься и дальше тем, что ему действительно интересно.       Почему бы не попробовать перевести любимое хобби в профессию?       А для этого ему необходимо во что бы то ни стало показать себя сегодня с лучшей стороны.       Была еще одна причина, по которой он теперь страстно горел желанием попасть в институт искусств. Эта причина уже с утра настрочила ему несколько мотивирующих сообщений с пожеланием удачи. С «сердечками» и «поцелуйчиками» в конце.       Гук, пока ехал в школу, лыбился, как дурак, по несколько раз их перечитывая, словно в попытке напитаться.       «Ты точно придешь?» — в очередной раз поинтересовался он у Тэхёна.       «Да, ради тебя я даже готов прогулять несколько уроков, прикинь?;)»       Гук удовлетворенно фыркнул, при этом беспокоясь, чтобы у Тэхёна не возникло из-за него проблем.       С прогулами у них было ой как строго!       Но то, что Тэхён собрался прийти поддержать его — это ох как грело!       В школе перед началом занятий к нему подскочил радостный Хосок и, сжав в объятиях так, что стало трудно дышать, практически проорал в ухо, чтобы тот даже не думал сегодня облажаться, а то ему это точно с рук не сойдет.       Это такое, типа, пожелание удачи, ага.       Гук ответил, что тоже его любит и чтобы тот перестал ему, наконец, ломать ребра.       Он еле высидел несколько уроков и практически сгрыз свою шариковую ручку, прежде чем объявили торжественное начало мероприятия.       Забежав в туалет, чтобы освежить лицо прохладной водой и немного попрыгать, стряхивая излишнее напряжение, он застал там Намджуна, закидывающегося какими-то таблетками.       — Хочешь? — тот высыпал из банки одну пилюльку и протянул ее Гуку. — Не боись, не наркота, — подмигнул Нам. — Успокоительные на травах. Я их всегда принимаю, если нужно унять тремор.       Ого?! Если даже Нама колбасит, то что уж говорить о нём, подумал Гук и закинул в рот предложенную таблетку, запивая ее водой из-под крана.       — С-спасибо! — поблагодарил он одноклассника. — Удачно выступить сегодня!       Намджун усмехнулся.       — И тебе, парень! Ты классно поёшь! — сказал он, прежде чем исчезнуть за дверью.       Всех — и зрителей, и участников — пригласили в зал и предложили занять места.       Для выступающих были отведены боковые ряды, чтобы было удобнее выходить, никому не мешая.       Первый ряд был занят членами жюри, перед которыми стояли столы с лежащими на них списками участников и ручками.       Гук повертел головой в поисках Тэхёна, но почему-то не нашел его.       Может, опаздывает?       А если… если он всё-таки не смог выбраться?       От подобных мыслей Гук занервничал ещё больше.       Он снова окинул взглядом ряды и снова тщетно. Зато встретился глазами с Юной, которая энергично ему помахала и показала большой палец вверх.       Гук ответил девушке легким поклоном, благодарно прижав руку к груди.       Наконец, вышел директор и толкнул речь о том, как он рад всех приветствовать, какое это важное событие, и что они рады проводить его уже который год подряд. Какая это прекрасная и уникальная возможность для учеников продемонстрировать свои таланты, помимо своей хорошей успеваемости и т.д. и т.п.       После этого он поочередно представил членов жюри.       Среди них были и представители музыкальных школ, и танцевальных, и вокальных студий. Был даже один известный театральный актер и один популярный радиоведущий.       Представитель института искусств, достопочтенный господин Кван, тоже приехал. Невысокий, седой мужчина, с добродушным лицом. По крайней мере, на первый взгляд он производил очень приятное впечатление.       После официальной части на сцену начали потихоньку выходить участники.       Гук был шестнадцатым по списку.       Всё шло довольно гладко. Большинство отработало свои номера безупречно. Чувствовался опыт в подобных вещах.       Только Гук с каждым номером всё больше и больше погружался в самокритику, думая «а что он здесь, собственно говоря, забыл, среди всего этого совершенства?»       Его медленно, но верно одолевала паника.       Он уже был почти уверен, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.       Принятая таблетка помогала успокоить нервную дрожь, но волнение всё равно никуда не девалось. Кроме того, его сильно расстраивал тот факт, что Тэхён, похоже, так и не смог прийти.       Когда Чонгука, наконец, вызвали за кулисы, сказав приготовиться, он еще раз поникшим взглядом окинул зал, даже особо ни что не надеясь.       И вдруг он увидел его, Тэхёна!       Тот сидел на самом заднем ряду — видимо, пришел последним и незаметно подсел к остальным.       Настроение сразу же развернулось на все сто восемьдесят градусов!       Гук почувствовал, как напряжение, крепко державшее его в своем плену до сих пор, начинает понемногу отпускать.       Он пришел! Он всё-таки пришел!       Чонгук плохо помнил, как объявляли его имя и как он выходил на сцену. Но хорошо запомнил широко распахнутые, ясные глаза на заднем ряду, смотрящие на него с пронзительной нежностью.       Поймав ответный взгляд, Тэхён незаметно для всех сложил из ладоней сердечко.       И Гук почувствовал, как словно взлетает над сценой и над всей этой суматохой. Будто за спиной вдруг выросли невидимые крылья.       На него сейчас смотрело столько лиц, замерших в ожидании! В них можно было прочесть что угодно — любопытство, интерес, уважение, скептицизм и даже насмешку…       Но всё это сейчас казалось абсолютно неважным. Самым важным было одно единственное лицо на свете, и оно смотрело на Чонгука так, как никто другой.       «Пой для меня одного», — зазвучало в голове голосом Тэхёна.       И Чонгук запел.