Планета Фантазёра или Эксперимент а-ля бог (пилот)

Я бродила по тому самому пляжу, где пираты убили торговцев. Я облазила дно вдоль и поперек, один раз чуть не утонула, но не нашла больше ничего, достойного внимания. Похоже, нечего рыться в пустом ящике. Я вздохнула — скоро ли я вернусь сюда? Найду ли ответ на очередную загадку? Дни и ночи работы, когда я осознавала, что впервые в жизни тружусь полностью самостоятельно и на мне большая ответственность, крепко связали меня с этим неказистым городком, его простодушными жителями, густыми лесами, населёнными всяческообразными живыми существами, широкими красными полями, пахнущими почему-то корицей, бескрайним чистым морем, сильным, могучим, но покорным и тихим. Если его не злили перепады атмосферного давления. По воде лениво полз туман, сквозь него темнели скалы. Над водной гладью нависали тяжёлые сиренево-серые тучи. Они висели так почти всё время — чистые ясные дни, когда небо было целиком умыто от белых, розоватых и серых облачков, были большой редкостью. Таким был день, когда я прибыла на Сомниатор: совсем зелёная, наивная и неопытная, готовая ко всему, но не знавшая, что меня ждёт. Туман мягко заколебался. Тут словно молния, яркая и озорная, возникла у меня в голове: я уже видела этот туман! В тот ясный день! Новая молния в голове посоветовала проверить маскировку. О, это будет замечательная шутка! Я приняла вызывающую позу и стала ждать, когда из тумана выйдет фигура в плаще и маске. Ждать пришлось недолго. — Так-так-так… Кого я вижу? — раздался насмешливый голос Дневного призрака. — Я имею честь видеть самого Шейза Коршия, не так ли? "Не узнал!" — радостно мелькнуло в голове. — Так-так-так, а я имею честь видеть господина Призрака, не так ли? "Призрак", изредка появлявшийся на побережье, если его находили, когда он не хотел быть найденным, смутился: он явно ожидал испуга, паники, ужаса, да чего угодно, только не такого явно пренебрежительного сопротивления. — Эм-м… Ну да… Я могущественный дух залива, посланный Двумя для защиты жителей от пороков, а ты… Ты, негодный, смеешь бросать мне вызов!.. — Да чем же я негодный? Я всего-то раз устроил драку на улицах да дважды с ребятами довёл одного торгашку до припадка, что ж в этом порочного? — Что порочного?! — могущественный дух залива сменил растерянность на гнев. — Да ты понимаешь, что из-за таких как ты, между целыми народами возникают войны, по морям плавают пираты, и всюду льётся невинная кровь! "Ишь, куда загнул!" — подумала я, — "Неужели он и вправду считает, что у людей, подобных Шейзу, есть совесть?" — Ты, негодяй, будучи представителем привилегированного сословия, вместо того, чтобы помогать людям, находящимся на более низкой ступени социальной лестницы, приносишь одни неприятности! "Не, ну это уже клевета, кто-то пустил про меня явно преувеличенные слухи. Дорогой мой "дух", подумай, ну разве стал бы Шейз делать что-либо в этом захолустном городишке, если бы чувствовал свою принадлежность к высшему сословию?" — я старалась сохранять надменное спокойствие, с трудом удерживаясь от того, чтобы расхохотаться. — И тебе не стыдно, мерзавец?— завершил свою тираду могущественный дух залива. И тут я не выдержала. — Ха-ха-ха, хах… да я… хаха! и рад был бы… Ахах! Ха-ха-ха! Да нет... хаха... Совести! Ха-ха-ха, совести нет! Совсем! Ха-ха-ха-ха… И стыда… хаха! Нет! Ни стыда, не совести! Аха-ха-ха-ха! Хаха! — Больше ничего связного сказать не получилось: меня так сильно трясло от смеха, что я не смогла стоять прямо и хоть как-то сдерживаться. Я чуть ли не каталась по берегу, такая у меня истерика случилась. Когда мне наконец-то удалось слушают с собой, у "духа" было самое угнетённое выражение, хоть под маской этого не было видно. Но чувствовалось, что это так. Мне его даже жалко стало, и я решила прекратить эту трагическую комедию. — Ладно, а теперь послушай меня, о могущественный дух залива. Уж коли ты не побоялся самого Шейза Коршия, то не испугайся и того, кто за ним стоит, — и с этими словами я сняла с себя усы, шляпу и отключила "Голосоменялу". — Теперь ты узнал меня, Мирон? Физиономию моего неземного земного знакомого надо было видеть… Никогда не думала, что люди способны на такие эмоции. Когда удивление и дикая радость слегка утихли, Мирон промолвил: — Так значит, это ты тут хулиганишь... — Ничего я не хулиганю, а выполняю свою миссию. Я же не могу открыто быть здесь Лукрецией из НИИ ПОНЕЛ, так? Не могу прийти и заявить: "Здравствуйте, товарищи, я прибыла с Земли изучать вашу убогую планетку!'' Поэтому я и притворяюсь одним нехорошим человеком. И кстати — скрытность явно не твоё. Ты слишком пафосный, играть не умеешь. — Похоже, ты права. Когда сюда выходили купаться... э-э... мещане, я подслушал, как они говорили о Шейзе Коршия. Одни называли его... м-м... мягко говоря, негодяем, другие замечательным парнем... Часть начинала рассказывать о его... э-э-э... похождениях, но там было много лжи. Они ещё долго спорили, потом дело дошло до драки... А потом... Потом... Потом настал мой выход... Ну... они перестали драться... — То есть ты для этого устраиваешь тут представления с Призраком? О Духе залива ходят самые умопомрачительные слухи, некоторые даже стараются пересплетничать друг друга на эту тему! — А ты для чего наряжаешься в благородного голодранца? — отпарировал Мирон. — Чтобы, скрыв свою истинную сущность, наблюдать за окружающим тебя миром? — Я никому этим не мешаю. А твой способ какой-то больно изощрённый… Ты об этике учёного слышал? Скольких ты успел довести до обморока? — я внимательно посмотрела на него. — Ну... До обморока я никого не доводил, — виновато улыбнулся Мирон. — Но пугались сильно, это да… Это очень... эгоистично... с моей стороны, признаюсь, но зато я могу спокойно изучать этот мир... и не боюсь, что на меня могут напасть… ну, скажем, пираты. Я ведь не профессионал, а любитель... Да и наверняка местным жителям... э-э... веселее жить с Призраком... — Им и до Призрака скучать некогда, — хмыкнула я, — простой народ вечно занят, а тут ещё им цены на их хлеб подняли и подать новую ввели. Они малограмотны, постоянно боятся то нашествия тварей, то инквизиции, то ещё чего-то. Их обирают все, кому не лень. Только купцам ничего, но их домашние… В целом жизнь этих людей похожа на ад. Короче, Островский, Марк Твен, да и вообще все классики были правы. Насчёт людей тех времён. Жалко, но тут уж ничего не попишешь. И ведь так они похожи на нас… — Хорошо-хорошо! — воскликнул мой собеседник. — Призрак очень злая выдумка, а я... э-э-э... самовлюблённый эгоист и… И раз уж зашла речь о литературе, второй Печорин! На сим закончим разговор и уйдём предаваться своим порокам! Мирон явно был задет за живое. Меня тоже начал переполнять гнев. Похоже, ссоры не избежать. И по какому поводу: как маскироваться на чужой планете, чтобы не мешать местным обитателям! Я уже была готова ответить ему, но тут со стороны городка послышался крик. — Пираты? Твари? Разбойники? — воскликнули мы наперебой. — Нехорошо... Что нам делать? — спросил меня Мирон. — Когда в последний раз на город нападали? — Три месяца назад было нашествие тварей из леса. Полгода назад проезжали разбойники, но им дали отпор. Два года назад у меня случайно взорвался... э-э... аккумулятор, и во всём городе весь день боялись выходить на улицу. Это была крупная неосторожность, и теперь я гораздо аккуратнее. А... э-э... двенадцать лет назад на соседний остров Шартуга напали пираты и сожгли всё поселение дотла. С тех пор никто из мирного населения там не высаживался. Я очень боюсь, что и на этот раз напали пираты, у них же... э-э... стоянка на Шартуге... Но это не точно. Я призадумалась. Надо как-то узнать, что случилось. Подплыть ближе к городу не удастся, там мелко и много скал, бежать пешком… Не самая лучшая идея. Пусть я бегаю очень быстро, а у Мирона длинные ноги, нам всё равно не успеть... — У тебя на "Вереске" нет какого-нибудь летательного аппарата? Лицо Мирона, до этого бывшее угрюмо озабоченным, вмиг прояснилось: — У меня есть дрон! На нём очень удобно производить съёмку сверху, и он не вызовет подозрений, так как имеет форму сомниаторского кетцалькоатля. — Мирон, ты просто чудо! — радостно воскликнула я и неожиданно даже для себя обняла его. — Давай поторопимся, а то не успеем показать разбойникам да пиратам, где раки зимуют! — Скорее уж планразведы, это будет пострашнее раков! — Мирон был несколько сконфужен таким бурным проявлением дружеских чувств, но всё же совладал с собой, и мы побежали к "Вереску". Пустая ссора была забыта. Очень скоро с корабля вылетел дрон Мирона по имени МиКетцалькоатль, и я впервые увидела долину Тихомирного залива с высоты. — Потрясающе! — у меня аж дух захватило от невероятного качества и красоты видеотрансляции. — Ходишь-ходишь по земле, а как с высоты увидишь — не узнаешь! И тут Мирон продекламировал: Владей небесной я парчой Из золота и серебра, Рассветной и ночной парчой Из дымки, мглы и серебра, Перед тобой бы расстелил, — Но у меня одни мечты. Свои мечты я расстелил; Не растопчи мои мечты. — Вау! — удивилась я. — Как красиво! И как к месту! Это кто написал? — Уильям Батлер Йейтс, великий ирландский поэт и драматург. Мирон, держа в руках небольшой пульт управления со множеством кнопок и сенсоров и наблюдая мою реакцию на всю эту панораму, улыбнулся так, как улыбаются взрослые, глядя на то, как их дети впервые видят такие, казалось бы, привычные вещи: солнце, листопад, море и дельфинов в нём. И я вдруг задумалась: почему же мы, люди, так быстро ко всему привыкаем, так быстро воспринимаем всё как должное, как то, что было, есть, и будет всегда… Три месяца я на Сомниаторе, и вот уже привыкла к многому, а каково Мирону, который здесь уже более двух лет? А жители Сомниатора? Они привыкли к Призраку, привыкли к Шейзу Коршия, привыкли к нашествию тварей из леса Ужасов и Страхов, привыкли к купцам, плохим дорогам, поборам, гнёту, пиратам, к тому факту, что они едва умеют читать и писать, живут, в общем-то, в неведении... Из задумчивости меня вывел голос Мирона. — Что это там... э-э-э... на улицах? Уж не пожар ли? Ох, только бы не пираты! Я очнулась и вгляделась в экран. Акшел казался совсем маленьким с высоты и более походил на растревоженный муравейник, нежели на "оплот цивилизации посреди Страха" (слова Шинбарда). Люди сновали повсюду, что-то тащили, что-то выбрасывали, что-то зажигали и тушили. Я никак не могла понять, кто потревожил этот муравейник и почему его муравьи ведут себя так странно. — Не пойму, что происходит… Они там с ума все, что ли, посходили? Откуда напали? — словно прочитал мои мысли Мирон. — Твой МиКетцалькоатль может спуститься ниже? Мирон задумался: — С одной стороны это рискованно — его легко заметить, но с другой стороны… Раз они... э-э-э... всё равно ничего не соображают, значит, можно всё. — Вот именно. Правило планразведа: используй гаджеты только в том случае, если местный этого не увидит и не услышит. Они не видят, а мы почти бесшумны. Городок стал приближаться. Я уже легко различала людей и заметила, что они и вправду сходят с ума: носятся туда-сюда, что-то бросают и снова подбирают, а то кто-нибудь остановится посреди улицы и кричит, или возьмёт и ударит пробегающего мимо. Ни с того ни с сего. Паника? Но почему они поодиночке, а не толпой? Ничего не понятно… Все с катушек полетели. Вроде как с ума поодиночке сходят. Стоп, тут что, одни мужчины? Почему по улицам носятся только мужчины? Где женщины? Что вообще происходит?! Упс, женщины тоже есть. Наши... и не наши, чужие. Всё-таки посетила беда Акшел. Наши жмутся к стенам, кричат, пытаются остановить бегающих сумасшедших, а чужаки вламываются в дома и тащат добро. Но откуда и куда? Откуда они пришли? — Облети вокруг городка, — попросила я Мирона, и МиКетцалькоатль двинулся в сторону леса. Дороги, дороги, дороги, мыс, где мы встретились... Вот лес. До чего же он забавный с высоты! Стоп! Там кто-то стоит! Кто? — Нельзя ли ещё ниже спуститься или увеличить изображение? Уж больно мне тот тип не нравится! — Спускаться не стоит, а увеличить можно. — Покружи-ка вокруг него… Незнакомец приблизился к моим глазам. Так… Выглядит, как шаман какой-нибудь. Ну, это уже синтез Джека Лондона с Купером или Майн Ридом. Головной убор как у индейца, юбка из разнокалиберных тряпок, образ портят высокие сапоги. Светлые выгоревшие волосы ниже талии, все нечёсаные и лохматые… Посох ещё какой-то. Похоже, это девушка, и она не из Акшела и вообще не из этих мест, иначе я бы о ней знала. Она весьма сосредоточена, нас не замечает. Посохом машет, бормочет что-то… К ней кто-то идёт. Это другая девушка, одета попроще, на спине мешок… Странно, мне показалось, что я уже где-то видела этот мешок. Где же, где… Точно! Это мешок из антикварной лавки! Вот одна из тех грабителей! Это они напали на город... — Мирон, эти девушки — грабители! — воскликнула я. — Ох, ёлки-палки! Это они... они свели с ума город, чтобы... чтобы спокойно... обо... обобрать их?— Мирон выглядел очень взволнованным, — Я с-слышал... о них: эти девушки называют себя... миле... милежанами, то есть побеждающими мужчин... Их... э-э-э... предводительница откопала какой-то аппарат, испускающий... хм... особый род звуковых волн, кажется, инфразвуковых... Там так... так тонко подобран регистр, что эти волны вызывают дисфункцию в работе больших полушарий мозга, причём только у основной части мужчин. Я не знаю точно, как именно это работает… Наверное... он из института... Да? — Нет, у нас такого аппарата не было... Хотя у нас кто-то изучал структуру мозга, разрезы делал... Помнится, этот кто-то даже и хотел лететь на Сомниатор с целью изучения структуры мозга местных жителей... Нет, такого вроде не было. В смысле, аппарата. Как долго происходит этот беспредел? — О них впервые услышали... э-э... четыре года назад. Известно только, что они приходят, сводят с ума население, забирают... м-м... добро и уходят. Когда жители приходят в себя, им остаётся только потуже... э-э... затянуть пояса. Хоть грабят они людей побогаче, да ты же знаешь, что такое купечество… С бедняков убытки сдерут. И они ещё мечтают найти... этот... Шарри, что ли? Вот и ещё девушки с мешками подоспели. Я почувствовала, как во мне закипела кровь. — Быстро лети к городу, мне надо это увидеть! — что подразумевалось под "это", я и сама не поняла, но МиКетцалькоатль развернулся и стремительно полетел к городу. И передо мной вновь растревоженный муравейник. Муравьи бегали и не замечали грабителей, которые несли мешки и сундуки. "Бедняги", — у меня внутри всё похолодело, — "Чем же им теперь выплачивать подати!" Но тут мой взгляд упал на площадь. Две милежаны тащили за руки одну девушку с длинными рыже-золотыми волосами, та упиралась и что-то сердито кричала. К двоим на помогу подоспели ещё три разбойницы, подхватили несчастную жертву обстоятельств за ноги и понесли к выходу из города, продолжая что-то ей говорить. Что — микрофон не мог передать из-за скрипа дверей, топота ног и воплей обезумевших. Но тут златоволосая девушка собралась с силами и закричала во весь голос: "Мерзавки! Хотите казаться сильными, но это делает вас слабее! Ваша затея — полный бред! Я всё равно не стану с вами даже разговаривать!" Меня словно током прошибло: Аринаш! Она в беде! Она ждёт моей помощи! — Мирон! Мне срочно нужно в город! Очень срочно! — мной словно овладела лихорадка, сердце горела, вместо крови по телу струился кипяток, глаза искали что-то, какое-то спасение. — У тебя есть дальтоплан, катапульта, реактивный ранец, каппа-портал, что-нибудь! Человек, который мне дорог, в беде! Мирон ничего не сказал, настолько и он был взволнован. Он оставил управление МиКетцалькоатлем и рванулся к складу. Прошло несколько мучительных мгновений, и он вновь был рядом, а в его руках был белый утолщенный двухметровый шест. — Это… э-э-э... планер… на нём… это... летать… можно... — он задыхался, но я всё поняла. Ко мне мгновенно вернулось самообладание. Подобное устройство было в институте, и я знала, что с этим делать. Я кивнула, взяла шест и побежала на палубу корабля. Нажав несколько кнопок, я развернула белоснежный с чёрными полосками планер, проверила страховку на нём, а дальше оставалось только разбежаться, подпрыгнуть, совершить несколько очень важных пассов — и ты летишь! Поймав нужный поток воздуха, я двинулась к городку. Эх, ускориться бы… Тут есть микродвигатели? Вау, их тут целых шесть! Ну, милежаны, держитесь! Подо мной мелькали великолепные панорамы, но мне было некогда ими любоваться и вспоминать стихи. Впрочем, нет, вспомнился Маяковский: В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла — на даче было это. Пригорок Пушкино горбил Акуловой горою, а низ горы — деревней был, кривился крыш корою. Не знаю, почему именно эти. Наверное, сходство пейзажа. Я вообще не ярый любитель поэзии, но похоже, что с Мироном иначе нельзя. Вот и муравейник! Вот и площадь! Вот и Аринаш! Дальше произошло то, что можно назвать эффектным выходом. Я не забыла по пути вновь прицепить себе усы и включить "Голосоменялу", поэтому милежаны, увидев перед собой приземлившегося с неба длинноволосого парня в чёрном костюме с белым шестом в руке, естественно, впали в состояние шока. Увы, мой эффектный выход не имел никакого смысла: Аринаш прекрасно спасла саму себя. Но всё же она воспользовалась моментом и дала дополнительного пинка одной из девушек. — Так-так-так...— начала говорить я с видом демона, пришедшего из ада повеселиться, глядя на стремления и помыслы жалких людишек. — Значит, мы тут девушек похищаем? Девушки похищают девушек… Что бы это значило, м? Милежаны всё ещё неподвижно стояли и очумело смотрели на меня. Аринаш осторожно обошла их и встала рядом со мной, теребя руки. Ей не хотелось смотреть на меня, но всё же её шустрые карие глаза то и дело обращались на меня и на сложенный планер. От меня не ускользнуло, что Аринаш гордится собой. Она имела на это полное право — в одиночку справиться с пятью противниками! — Как вы можете объяснить всё это? — я обвела рукой городскую площадь и шатающихся по ней безумных поселян. — И зачем вам эта девушка? — Ч… чт-то… что ты такое?! — процедила сквозь стучащие зубы одна из милежан, одетая скромнее всех. — Что я такое, отчитываться буду не перед тобой, девчонка, а перед вашей предводительницей. Моя наглость пробудила в них праведный гнев. — Да кто ты такой, чтобы требовать к себе нашу предводительницу?! — рассердилась старшая из девушек. У неё тоже был головной убор как у индейца, только значительно меньше. — Был я "что", теперь стал "кто". Да я прям расту на ваших глазах! — Ах, да ты редкостный наглец! — милежаны потянулись к ножам, находившимся в ножнах, и дубинкам, прицеплёнными крюками к поясам. — Я смотрю, девчонки серьёзно настроены. Хотите подраться? Будет вам! — и с этими словами я выхватываю из-под полы своей куртки выдвижную шпагу (очень удобная штука и не занимает много места). Дальше, естественно, случилась драка. Согласно Кодексу планразведа я не имею права (по идее) причинять тяжкие телесные повреждения, только в самых крайних случаях, когда стоит выбор между убийством и собственной смертью. Дрались мы недолго, но весьма эпично. Я сумела, не получив и не нанеся ни одной царапинки, выбить оружие из их рук, подставить им всем подножки и повалить на землю. Синяки получше колотых ранений. — О, жестокие боги! — в сердцах сказала старшая из милежан, растянувшись поверх своих спутниц. — Они сделали мужчину сильнее женщины! Поймав одобрительный взгляд Аринаш, я помогла девушкам подняться. Вид у них был уже не такой бравый, как прежде. Оглядев их с головы до ног, я насмешливо спросила: — Теперь-то мне, редкостному наглецу, можно обратиться к вашей предводительнице? Старшая девушка бросила на меня испепеляющий взгляд, но теперь возражать не решилась, и вскоре я со сложенным планером за спиной, растрёпанная Аринаш и находящиеся в самом мрачном расположении духа милежаны встретились с Полишоке Аша. Боевая шаманка, как королева, восседала на горе из мешков и сундуков, её окружала свита из девушек с дубинками наизготовку. По дороге Аринаш рассказала мне о погроме и о том, как милежаны хотели переманить её на свою сторону. — И ещё кое-что... Шейз, извини, конечно, но дерёшься ты не очень. Слишком мягок. Ты и тех, у кого будет цель убить тебя, тоже подножками одолеешь? А если это будут маньяки? — Поживём — увидим, — отмахнулась я. Наше появление заставило раскрашенную по-боевому лжекоролеву с безумными глазами вскочить с "трона" и схватить свой посох безумия. — Мужчина! — воскликнула она, — вы привели мужчину! И он не сошёл с ума! Я усмехнулась про себя: знала бы Полишоке, насколько она и все люди на этой планете, за исключением Мирона, ошибаются! — Полегче, сударыня, я сам захотел встретиться со столь неординарной особой, как вы. — Гляжу, ты тот ещё наглец. — Спасибо, мне уже об этом сказали, — улыбнулась я. — А теперь скажите, зачем вы грабите людей. — Не твоё дело, мужлан! Я пафосно изобразила разочарование. — Был "что", стал "кто", теперь был мужчина, а стал мужлан. Какое падение! И когда я успел поставить себя так низко! Ах, это смертельное оскорбление! Полишоке была в ярости. Четыре года никто не смел ей перечить, теперь заявился какой-то хлыщ и заявляет тут перед ней свои права! — Да кто ты такой! Грязный угнетатель!.. — Кто я такой, у них спросите, они уже узнали, — перебила я, показав раскрытой ладонью (приличный жест в отличие от просто указательного пальца, как и на Земле) на девушек, которые привели нас. Старшая девушка угрюмо потупилась: — Он не такой, как большинство, госпожа. Он возник из ниоткуда и победил всех нас, даже не коснувшись шпагой наших тел. И он защищал её, — указала на Аринаш, — и спрашивал, зачем мы грабим жителей. Он настоящий мойшией. А вот кто такой мойшией, я не знала. Но судя по реакции остальных милежан, это знали все. Кого они имеют ввиду под мойшиейем? Негодяя или праведника? Спросить напрямую — всё равно что указать пальцем на небо и заявить, что ты не знаешь, что это. Поэтому я решила выяснить по ходу дела. — Значит, мойшией… Ну и что же ему надо? — Полишоке оглядела меня с головы до ног внимательным взглядом. От неё наверняка не ускользнул планер, который я старалась прятать за спиной. Однако при виде Камня её зрачки расширились, взгляд стал осмысленным, а рука машинально потянулась к кулону, но она опомнилась и вновь привела воинственный вид. — Мне надо, сударыня, навести справки. Отчего это вы сводите людей с ума и лишаете их имущества? Предводительница милежан нахмурилась: — Тебе не кажется, что это не твоё дело? — Хмм… Нет, не кажется! Потому что это как раз моё дело! Послушайте, пожалуйста, сударыня! Вы, грабя зажиточных поселян, на самом деле обкрадываете простых людей: крестьян, ремесленников, мелких торговцев. Деньги богачей — это деньги, нажитые эксплуатацией бедняков. Деньги, нажитые томительным полурабством, барщиной, ещё и церковь с инквизицией! Я не лгала насчёт барщины: километрах в двадцати (или в трёх с половиной шье, как было принято на Сомниаторе) от Акшела находилось поместье, которым владел некто Шора. Крестьяне работали на Шору пять из шести дней в эру и только один день для себя. Только один день! Вы не представляете, сколько им нужно было сделать за этот день: накормить яшурок, вырастить полипов, обработать поле... А домашние дела? Бедняги трудились с утра до ночи, но и этого было недостаточно. Они не получали ничего, кроме побоев и брани. Они не могут убежать, оставив свои семьи, не могут сменить хозяина. Уж я нагляделась на эти ужасы. Полишоке задумалась. Я тем временем продолжала. — И кстати: судя по вашему составу, вы боретесь против тирании мужчин, не так ли? И для этого вы похищаете девушек? А вот это было зря. Сначала мне показалось, что меня разорвут на месте, но спасла Аринаш. Она выскочила вперёд и встала передо мной лицом к разъярённой разбойной банде, при этом не забыв ощутимо наступить мне на ногу. — А ну на места! — рявкнула она. — Мы на мирные переговоры пришли! Я не виновата, что у мужчин такой грязный язык, но мне важна судьба моего родного города. Уж коли этот идиот не может договориться, то сейчас слово беру я! Я хотела уж было обидеться и возразить, но Аринаш незаметно подмигнула мне, и я всё поняла. Ух, ну и молодец же Аринаш! Когда милежаны успокоились, девушка прокашлялась и начала говорить негромко, но твёрдо. — Госпожа Полишоке и вы, о сильные, выслушайте меня как жителя города, который вы изволили посетить и доставить нам некоторые неприятности... — Ну и что? — Мы понимаем, что вам, как и всем людям, необходимы ресурсы, чтобы жить. И вы таким образом проявляете свою… эээ… политическую позицию... — Политическую позицию? Ну-ка, что дальше? — Но не стоит забывать, что вы таким образом нарушаете закон, и правда остаётся на нашей стороне… Тихо-тихо, я ещё не закончила! — замахала руками она, едва милежаны привстали и раскрыли рты, — Дело в том, что я… то есть мы… мы хотели предложить вам сделку… — Сделку? Что нам толку заключать сделку с дурочкой из разорённого городишки, где живут мужланы да такие же яшурки, как она! Яшурками называли прирученных птероящеров, которые были у сомниаторских людей вместо кур, гусей, индюшек и прочих обитателей птичника. Кушать-то всем хочется! Видно было, что на этот раз Аринаш растерялась. — Понимаете… — Ничего не понимаем и понимать не хотим! Идите-ка вы в свой городок да ковыряйтесь в грязи с остальными мужланами! — Да подождите… —…а мы продолжим пополнять свою армию!.. — Но... — ...добывать ресурсы!.. — Вот по поводу добычи ресурсов... — …и в конечном итоге свергнем мужчин! Страна будет наша! — кричали наперебой милежаны. "Пожалуй, я бы и за целый день переговоров не узнала бы больше", — подумала я Подавленная Аринаш отошла от разбушевавшихся милежан во главе с Полишоке и умоляюще взглянула на меня. Я тоже задумалась. Дело принимало неблагоприятный для нас оборот. Милежаны были уверены в своей правоте и не хотели нас слушать. Да и мы, честно говоря, были не убедительны. Надо подумать, как бы их припугнуть, что ли? Что это в небе? МиКетцалькоатль! Мирон следит за нами! Я поняла, что это наш шанс спасти жителей и себя заодно. Стараюсь незаметно махнуть рукой. Дрон останавливается. Я показываю рукой на милежан и делаю жест помощи. Дрон качнулся — сигнал принят! — Эй, госпожа Полишоке, не желаете ли выслушать меня? — Да что вас слушать! Жалкие слабаки, что можете вы предложить нам, когда мы собираемся приобрести свободу! — расходились всё больше и больше милежаны. — Дайте-ка подумать… Жизнь? — нагло улыбнулась я. Милежаны замерли на месте, даже Аринаш удивлённо посмотрела на меня. — Что ты изволил вымолвить, мужлан? — тихо, страшно тихо сказала Полишоке, и, словно в подтверждение моей догадки, за поясом у неё блеснул кинжал. — Я говорю, что вам стоит принять наше предложение, если вы не хотите умереть. На некоторое время воцарилась просто мёртвая тишина, казалось, даже зоофиты были ошарашены дерзостью моих слов. И тут, в тишине, стало слышно жужжание МиКетцалткоатля, который медленно стал снижаться. Его уже невозможно было не заметить. Все замерли в ужасе. — Репокорша! — воскликнули девушки, — Смертельная Молния! Да-да, сомниаторского кетцалткоатля боялись не хуже фолка — макроежа. Одно имя этих тварей вызывало трепет как у простолюдина, так и у дворянина, а Аринаш успела рассказать мне историю о дьякоше (короле), которого растерзали фолки. Забавно, что я совсем недавно чесала одного макроёжонка за шипами, пока его мамаша (или папаша, трудно разобрать) уплетали принесённый мной обед. Уже все макроежи из леса Ужасов и Страхов успели со мной подружиться. С сомниаторскими кетцалькоатлями дело обстояло хуже, поскольку они не желали спускаться ко мне. Чуть подкрадусь, а они улетают. Трусливые. — Репокорша! Нам конец! — Бежать бесполезно, а поэтому слушайте меня, — мой голос, столько недель бывший мне чужим, вдруг слился в унисон с моим внутренним голосом и зазвучал твёрдо и звонко, как сталь. Меня это удивило. — Репокорша не тронет вас, если я ей не прикажу. Для подтверждения своих слов я сделала знак Мирону, и МиКетцалькоатль перестал снижаться и замер на месте. Жужжание могло бы сыграть сейчас со мной и Мироном дурную шутку, но девушки были слишком напуганы, чтобы обратить на это внимание. — Итак, наши условия, — начала я, — наши условия… Наши условия. Во-первых, вы должны объяснить нам причины грабежа. Во-вторых, вернуть хотя бы часть награбленного. И в-третьих… хм… больше не нападать? Ну, начнём с первого. Почему вы грабите города и деревни вот уже несколько шишей? Полишоке не ответила. Она только смотрела расширенными глазами то на МиКетцалткоатля, то на меня. Я терпеливо подождала несколько мгновений, затем повторила свой вопрос. Ответа опять не последовало. Ясно-понятно, мы боимся птичку. Тогда я махнула рукой дрону, чтобы он улетел повыше. И только убедившись, что опасность больше напрямую не грозит, Полишоке решилась заговорить, и в её речи не было прежнего бахвальства и надменности. — Мы — близкий круг женщин, называющих себя милежанами. Наша цель — свержение тирании мужчин. Наши средства — привлечение сторонниц, добыча еды и оружия для круга, а также прочих вещей, которые могут быть полезны для нашей цели. Помимо этого мы прибегаем к угнетению мужчин, разорению деревень и городов. Всё это ради нашей цели. — Хмм… А вы уверены, что цель оправдывает средства? — спросила я, выслушав её исповедь. Полишоке промолчала. — Вы уверены, что вы прибегаете к правильным средствам для достижения своей цели? Снова молчание. Другие милежаны также ничего не ответили. — Вы уверены, что ваша цель есть благородная и правильная цель, которая исправит мир, раз уж она требует подобных средств? Вот на последний вопрос вряд бы ответило даже большинство земных лидеров прошедших столетий, поэтому я не ждала объяснения от заплутавшей в потёмках полудиковатой девушки. К моему удивлению, она ответила, взглянув на меня ясными глазами. — Да, в этом я уверена! — Но почему? — Потому что тысячи тысяч женщин уже много-много шишей просят об этом. Они просят, чтобы мужланы прекратили их бить. Они просят, чтобы их не отдавали замуж за мужчину, когда они не хотят. Они просят, чтобы им дали хорошую работу для того, чтобы кормить себя и своих детей. Они просят, чтобы их жизни не приносились в жертву ради благополучия следующего поколения, таких же бедных и несвободных. Они просят, чтобы преподобные отцы не сжигали их. Они просят, потому что женщина тоже человек. А все люди похожи между собой и, значит, они равны. Я была настолько ошарашена, что некоторое время просто стояла столбом. Наконец я выдавила из себя: — Ве… великолепно… Вы правы… но… Но цель у вас не правильная. Потому что женщины и мужчины не должны враждовать, это дикое безумие. Все люди должны жить в мире. Глупая вражда между собой не делает людей лучше. Никто не должен никого убивать, никто не имеет права свободно распоряжаться чьей-то жизнью. Но до общества, где будет исключено насилие, несвобода и неравенство, вам… то есть нам… ещё далеко. Но если мы посадим ростки сегодня, то в будущем, через много-много шишей, они вырастут в дерево. Вы видите ответ на вопрос, и я вас хвалю, но вы следуете по неверному пути к ответу, и я вас… осуждаю, в общем. Полагаю, за изложение подобных мыслей столь неискусным образом мне бы настучали по голове и отправили читать книжки по обществознанию. Ах, да, меня же слышат. Настучат потом. Мне много за что потом настучат… — И что нам делать? — из задумчивости меня вывел голос той самой старшей девушки. — Вот ты тут умник, но не забывай, что у тебя больше прав, чем у нас, скорее ты сможешь мир поменять, а не мы. Леший меня забери! Они, ёлки-палки, правы! Я ограничена Кодексом, но у Шейза Коршия нет этих преград. — Да-да, я тоже должен сделать что-то полезное для мира… И я это сделаю. Итак, новая версия соглашения! Вы перестанете грабить города, а начнёте проповедовать идеи о всеобщем равенстве, только очень осторожно. Вы можете устраиваться на работы, где обычно работали только мужчины, защищать угнетённых… Я уж и не знаю, но надо как-то настраивать людей на мир-дружбу. А мы отправимся в столицу и, кто знает, вдруг там что-нибудь придумаем! Милежаны задумались. — А что, это мне даже очень нравится! — вдруг заявила Полишоке. — Пора менять план действий! А то что-то нет нам более удачи… — Мне кажется, что раз уж что-то менять, так не для личной выгоды, — поправила Аринаш. Всё это время они внимательно слушала меня и девушек. — Думаю, теперь можно разойтись с миром. Только верните нам, пожалуйста, мешок с сапогами, а то нашим людям не во что будет обуваться, когда пойдут дожди. — А остальные вещи? — спросила старшая девушка, в которой, видно, во время разговора пробудились лучшие чувства. — Оставьте себе! — горячо сказала Аринаш. — Но только с тем, чтобы больше не воровать! — Не будем! Ох, клянёмся всеми богами и нашей предводительницей, что больше в жизни чужой вещи не возьмём! — растрогались милежаны. — Смотрите уж, я прослежу за вами! — сказала я на прощание, и мы разошлись своей дорогой: милежаны ушли в лес навстречу тьме и неизведанным тропам, а я с Аринаш направились в город, навстречу людям и их заботам. — Так вот ты какой, Шейз, — Аринаш восхищённо поглядывала на меня. — Ты, оказывается, с тварями дружишь... Ну тогда тебе никакой маньяк не страшен! — Нам никакой маньяк не страшен, — поправила я. — Ха, ну ладно! *** Заходящее светило посылало свои последние лучи в широкое окно просторной, богато обставленной комнаты, находившийся где-то на высоте. В комнате находились двое. — Джош! — Да, господин. — Можешь ли ты мне сообщить, есть ли на небе вороны? Тот, кого назвали Джошем, вышел в коридор и, убедившись, что там никого нет, вернулся обратно в комнату. — Ворон нет, господин. — Отлично, Джош. Помнишь, ты клялся, что эти разговоры останутся строго между нами? — Конечно, господин! — Так вот... Пора нам переключиться на ту-самую-тему. — Хорошо, господин. — С юга-востока до меня дошли новости, что тот, кого мы ждали, уже полтора месяца как на месте. — Это хорошая новость, господин? — Хорошая? Смотря для кого, мой милый Джош! Для этого мира и для меня лично это очень хорошая новость! — А кто он? Тот, кого ждали... — Не знаю точно, кажется, парень... Вася, наверное... — Что? — Э-э... ничего... Ладно, это пока не важно. Важно то, что скоро он будет здесь, и мы перестанем терпеть тупость этого бурдюка, думающего лишь о собственной шкуре и желудке. Ему даже не хватило ума оставить наследника, так что всё пойдёт как по маслу... Если только парень не наломает дров... — Господин! — Да, Джош? — Можно вопрос? — Конечно! — А что такое вороны?