Я бы умер за тебя дважды

      – Вешать две одинаковые игрушки рядом – это самое большое преступление, Серый.       – Это кто так сказал? Я – взрослый человек! Захочу – повешу рядом хоть три одинаковые сосульки!       – Ты говоришь это только из вредности, у тебя самого завтра глаз от этого дергаться начнет. Перевесь на другую сторону, я тебя умоляю.       – Ладно, но только потому что ты умоляешь, – Сергей кокетливо задевает Олега плечом и забирает украшение, чтобы повесить его на другом месте.       Они потратили 2,5 часа, чтобы намотать три сотни метров гирлянды на трехметровую ель. Результат получился выше всяких похвал, к тому же, они даже почти не переругались за это время, что уже можно считать маленькой победой. Из игрушек большая часть оказалась цела, поэтому с украшением проблем не возникло. В итоге у них получилась очень красивая, сверкающая ель с кучей прозрачных стеклянных украшений, от которых казалось, что она светится еще сильнее.       – Господи, какая красота получилась, – восторженно шепчет Сережа, отходя от елки на расстояние и увлекая за собой Олега, которого он обнимает за талию.       – И правда, красота невероятная, – отвечает Олег, не сводя глаз с самого Сережи. – Твои родители отлично постарались.       – Что? При чем тут... – Сережа наконец отводит взгляд от елки и поворачивает голову к Олегу, замечая его взгляд, от которого смущенно хихикает. – Волч, с каких пор ты романтик такой?       – А что, не нравится? Мне перестать?       – Ни в коем случае.       После успешного украшения елки Олег предлагает завалиться смотреть какой-нибудь рождественский ромком, и Сергей хочет согласиться, но что-то ему мешает.       – Волч, я весь вечер думаю о том, что сегодня произошло в Галерее. Это было ужасно... Люди так агрессивно настроены против возвратившихся. Почему так? Мы ведь не виноваты в том, что произошло.       – Да, но ты ведь знаешь человеческую природу: нам необходимо всегда найти виновного в какой-то беде. Вот произошел зомби-апокалипсис, причину которого, кстати, до сих пор не выяснили, поэтому кого тут винить? Природу? Государство? Бога? Нет, проще всего спустить всех собак на тех, кто вылез из своих могил и пошел устраивать беспорядки, логично?       – Логично, – со вздохом соглашается Сережа и садится на диван, подтягивая колени к подбородку. – Но все равно это несправедливо.       – Это ты еще не знаешь о том, как у нас государство к людям с СЧС относится, – хмыкает Олег и опускается рядом, приобнимая его за плечи.       – Ты о чем? – Сергей едва заметно хмурится. – Я читал вчера кое-что, но там в основном было о том, что у нас программу реабилитации и ассимиляции сильно задержали, в сравнении с остальными странами, да про террористические группировки с религиозным уклоном среди больных. У нас что-то на законодательном уровне еще не так?       – Это детский лепет по сравнению с тем, что на самом деле происходит, – горько усмехается Олег. – Ты знал, что у нас у частично умерших даже паспорт сделать нет возможности? А из этого вытекают такие проблемы как: невозможность получить официальную работу, быть клиентом банка, заниматься бизнесом и еще куча всяких ограничений. По факту мы не является гражданами страны, мы вообще никто. Частично умерших государство не хочет защищать и оказывать помощь.       – Про документы я слышал, но вроде как этот вопрос решают сейчас...       – Угу, уже года два как решают, как только про ассимиляцию заговорили. Большим дядькам в правительстве не хочется давать "неуправляемым убийцам" хоть какие-то права.       – Неуправляемые убийцы? Это кто так сказал? – Сергей удивленно поднимает голову с коленей и поворачивается лицом к Олегу.       – Да кто так только не говорил. Первым я вроде бы видел это заявление от патриарха Кирилла, а потом остальные подхватили, даже Милонов наш распрекрасный, – ухмыляется Олег.       – Раньше он только геев ненавидел, а теперь и за зомби взялся? – хихикает Сергей.       – Мы с тобой попадаем по обоим фронтам.       – Мда, я предполагал, что ситуация печальная, но чтобы настолько... – поникает Сережа. – Лера говорила, что Россия Будущего добилась какой-никакой положительной динамики в отношении СЧС, поэтому я надеялся, что хоть в чем-то улучшения будут.       – Вообще-то да, Россия Будущего вместе с твоими любимчиками... Как их там?       – Навальный?       – Да, и товарищ его, Яшин вроде бы, да?       – Угу.       – Вот они как раз добились, чтобы у нас ассимиляцию начали внедрять. До этого вообще непонятно что собирались делать с толпами больных в лечебницах. Я, конечно, не собираюсь надевать шапочку из фольги, но есть вероятность, что восстание – результат какого-то секретного государственного эксперимента, чтобы создать огромную неубиваемую армию.       – Да, Волч, звучит так, словно ты Рен ТВ пересмотрел...       – Не спорю, но по телевизору о таком уже не говорят, что еще больше наталкивает на сомнения, – невозмутимо отвечает Олег, несмотря на скептичное выражение лица у Сережи. – В общем, тебе повезло, что ты формально не умирал, поэтому ты не столкнешься с той дискриминацией, которая у нас везде и всюду.       – А ты ведь тоже как-то документы раздобыл, да? Поэтому устроиться на работу смог, – вспоминает Сережа из переписки, которую Олег вел фактически сам с собой больше года.       – Да, мне Вадик помог, сослуживец еще с первых моих командировок. Он засранец тот еще, но выручал меня не раз. Надо будет вас познакомить обязательно, хотя он тебя уже знает заочно.       – Ты ему рассказывал обо мне? – удивляется Сергей. Он был уверен, что Олег в своих командировках не особо о нем вспоминал.       – Конечно рассказывал – о тебе, о нас, но больше о тебе. Сначала опасался говорить о чем-то личном, армия, все-таки, на прямые вопросы отмалчивался или отшучивался. А потом мы с тобой по телефону как-то поругались из-за ерунды какой-то, и я надраться решил с Вадиком вместе, ну и когда напился, меня прорвало. Он никому не рассказал о нас, но стебать меня стал безбожно. Все интересовался при каждом удобном случае, как там моя "Рыжая бестия", – Олег заваливается на подушки и с какой-то счастливой улыбкой смотрит в потолок, видимо, вспоминая приятное прошлое.       – Ты скучаешь по тем временам? – тихо спрашивает Сережа, придвигаясь к нему ближе.       – Немного. Там все не так плохо, как ты думаешь. Со временем привыкаешь к постоянному свисту пуль и грохоту взрывов. Сослуживцы становятся второй семьей, по которой ты будешь скучать в мирное время. А иногда и вовсе не хватает адреналина, которым был пропитан практически каждый день тогда. Это сложно понять, если ты такого никогда не испытывал.       – Здорово, что ты смог там найти вторую семью. Я вот тут не смог, – с грустью вздыхает Сережа и тоже заваливается на диванные подушки, чтобы устремить взгляд в потолок. – Но теперь это и не нужно, ведь ты наконец тут.       – Хоть и поздно, но я понял, что мне не нужна вторая семья, потому что моя единственная семья – это ты. Всегда был ты.       В конце концов они все-таки решают посмотреть рождественское кино, но Сережа сильно задумывается из-за всего, что он узнал в этот день.

***

      Утром Олег сообщает, что им обоим необходимо поехать в участок, чтобы полноценно дать показания по вчерашнему теракту в ТЦ. Сережа недовольно кряхтит, но все-таки собирается и едет с Олегом в полицию. Он все еще неприязненно относится к представителям исполнительной власти, несмотря на то, что Олег входит в их число.       В участке их встречает неизменно хмурый Игорь с каким-то незнакомым парнишкой, который Сергею кажется едва ли не школьником. Как оказывается, это напарник Игоря – Дима Дубин, он сопровождает Сергея для фиксации показаний, а Олег вместе с Игорем уходят на допрос вчерашнего стрелка.       Сергей подробно описывает Диме все, что запомнил, не раскрывая разве что свой статус, который к сути дела относится лишь опосредованно. Дима ему нравится – он внимательный, сообразительный, вежливый и приветливый, на контрасте с мрачным Громом он и вовсе кажется ангелом, поэтому время на даче показаний пролетает для Сергея быстро. Они успевают даже немного обсудить с Дубиным ксенофобию по отношению к жертвам СЧС, которая процветает в России. Дима приятно удивляет тем, что он осуждает ущемление прав частично умерших, Сергей понимает – Дима идейный, не успел еще разочароваться в системе, которую он выбрал для профессиональной деятельности, будет грустно, когда к нему придет понимание.       – А где я сейчас могу Олега найти? – спрашивает Сергей, когда замечает, что пролетело уже полтора часа.       – Они в допросной наверное, я могу отвести туда, – сразу отвечает Дубин, а потом спохватывается. – Блин, вам же туда нельзя наверное...       – Давай на "ты"? – предлагает Сергей и добавляет: – И давай у Олега или Игоря спросим, можно ли мне туда?       Дима соглашается и проводит Сергея в смежную с допросной комнату, в которой можно было смотреть за тем, что происходит на допросе, при помощи зеркала Гезелла. Олег и Игорь что-то обсуждают, но когда они заходят, сразу замолкают.       – Дима, гражданским тут не место, – сразу же выдает Гром. – Можно в холле подождать, пока допрос не закончится.       – Игорь, под мою ответственность, – отвечает ему Олег, прежде чем Дубин успевает открыть рот, и поворачивается к Сереже. – Вы уже закончили?       – Да, я просто хотел узнать, когда ты освободишься, – Сереже не особо хочется тут присутствовать, он надеется, что Олег прямо сейчас скажет, что они могут ехать домой.       – Он тут только в кураж вошел, так что даже не знаю, – задумчиво тянет Олег, поворачиваясь к стеклу, за которым вчерашний мужик вальяжно раскинулся на стуле, что-то рассказывая. Звука слышно не было, видимо, отключили.       – Я тебя тут не держу, вообще-то, – скептично смотрит на него Гром. – Это мое дело, так что ты спокойно можешь отправляться по своим делам, – последнее слово он как-то странно выделает интонацией и кидает на Сергея быстрый взгляд.       – Это уже личный вопрос, – невозмутимо отвечает Олег. – Сереж, этот псих тут свои злодейские планы рассказывает, тебе вряд ли приятно будет слушать. Может быть правда в холле подождешь?       – На самом деле, я бы хотел услышать его мотивы, если можно, – Сергей косится на Грома и делает неуверенный шаг к Олегу.       – Можно, – Олег призывно тянет к нему свою руку, и, когда Сережа подходит к нему, становится рядом, тесно прижимаясь плечом к его плечу, а потом кивает Игорю.       Наконец из допросной начинают доноситься звуки.       – ...не собирался трогать людей, я же говорил. Я только хотел избавить город от этой ходячей гнили, – с ненавистью выплевывает сидящий в наручниках мужчина. На вид ему лет 40, на лице недельная щетина, волосы всклочены, выглядит он неважно, видимо, сон на койке в обезьяннике ему не пошел на пользу.       – Правильно понимаю, вы ставили своей целью исключительно нападение на жертв Синдрома Частичной Смерти? – уточняет у него мужчина среднего возраста с очень цепким взглядом за стеклами толстых очков. Наверное, это следователь или психолог, хотя, по идее, его же должен опрашивать Игорь?       – Какое дебильное название, – огрызается мужик. – Какая, нахрен, частичная смерть, если они вполне себе полностью сдохли, прежде чем из своих могил повылезали?       – Это название было придумано не мной, к сожалению, поэтому тут ответить не могу, – спокойно отвечает допрашивающий. – Так что скажете, вашей целью было нападение только на жертв СЧС?       – Да. Живого человека я бы ни за что не тронул, – подозреваемый как-то поникает и утыкается взглядом в стол.       – А как вы собирались отличать живых людей от... неживых?       – По многим из них даже догадываться не надо, они ходят без своего маскировочного крема и линз, охреневшие твари, – стрелок ненавистно скалится. – Ну а тем, по кому было не до конца понятно, я говорил сделать порез небольшой. Если кровь есть – значит, живой. Или еще можно было с рожи попытаться косметику стереть, но я не успел так проверить.       Мужчина в очках сделал какую-то пометку в записной книжке, лежащей перед ним.       – А если бы вы случайно убили кого-то из невиновных людей?       Сережа за стеклом возмущенно сжимает кулаки.       – Они все там были невиновными! – шипит он на ухо Олегу, который осторожно кладет руку ему на локоть и понимающе кивает.       – Ну не убил же! У меня все было под контролем, пока этот рыжий сученыш не влез! – рявкает подозреваемый и бьет кулаком по столу.       Рука Олега на Сережином локте сжимается.       – Вы про Сергея Разумовского?       – Да, вроде.       – Чем он вам помешал?       – Приперся и начал что-то затирать про то, что она не виновата, кровь еще показал на руке. А это не кровь оказалась, а краска! Хитрый гад, он наверное один из них, – цедит с ненавистью подозреваемый и в конце своей фразы почему-то смотрит на зеркало Гезелла со своей стороны.       Сережу практически прошибает холодным потом. Он ведь не может ничего знать...?       – Сергей Разумовский – известная личность, он не входит в число жертв СЧС, – все так же спокойно отвечает ему следователь. – Не находите, что он просто пытался помочь человеку, который находился в опасности?       – Это не человек! – снова взрывается стрелок. – Все эти полудохлые мрази – не люди!       – Почему вы так считаете? – мужчина внимательно смотрит на подозреваемого поверх стекол очков. Все-таки он больше похож на психиатра, чем на следователя.       – Это Восстание – оно неправильное, понимаете? – заговорщическим полушепотом произносит стрелок, пригибаясь к столу, чтобы быть ближе к допрашивающему. – Эти твари – это испытание от Бога для всех нас, их нельзя было лечить. Нужно было просто уничтожить их всех, чтобы произошло Второе Восстание, уже настоящее, священное. Не нужно было их лечить, не нужно было...       – Он сумасшедший? – срывается у Сережи. Паззл в его голове почему-то не хочет собираться в общую картинку.       – Не-а, он в своем уме, просто сейчас говорит популярную среди народа байку по поводу Восстания, – отвечает Игорь, отошедший к противоположной стене.       – Что за байка? – не понимает Сережа.       – Это околосектантская идеология родом из Великобритании, она проповедуется как в секте немертвого пророка, так и в христианских паствах. Суть заключается в том, что необходимо найти первого восставшего и... убить его. После этого произойдет второе восстание, которое должно установить рай на земле, – подает голос Дима, молча сидевший все это время на стуле.       – Какой бред, – бормочет Сережа и отворачивается обратно к окну.       Тем временем, допрос за стеклом продолжается.       – Как вы все не понимаете?! Эти ходячие трупы – наша погибель! Во время Восстания погибло 15 миллионов человек, и это не конец! Лекарства лишь временно притупляют их жажду человеческой крови, они могут перестать работать в любой момент, и тогда жертвами станем все мы! Их всех нужно убить, пока они не убили нас!       – А вот и прогорает религиозная версия, – хмыкает Олег. – Он путается в мотивах, значит, пытается нас надурить.       – Я и не думал верить в версию с "благородной" целью, – Игорь снова подходит к стеклу, изображая в воздухе кавычки. – Скорее всего, какой-то личный мотив.       – Может, во время восстания погиб кто-то? – хмурится Олег.       – Мы это первым делом проверили, – сразу же отвечает Дима. – Во время восстания у него никто из ближайшего окружения не пострадал.       – Тогда, может... У него не вернулись те, кого он ждал? – предполагает Сережа. – Он из зависти мог озлобиться на всех остальных жертв СЧС.       – Как вариант, – одобрительно кивает Олег. – Либо у него кто-то мог вернуться, но не дождаться лечения.       – Дим, соберешь данные? – сразу же дает распоряжение Игорь, Дубин кивает и выходит из допросной.       Подозреваемый за стеклом продолжает распинаться о том, что у него высшая цель, и что он вообще-то спасал человечество, чем вызывает у оставшихся в комнате мужчин только скепсис.       – Видимо, больше мы от него сегодня ничего нового не услышим, – спустя 20 минут слушания не связанных между собой и нелогичных высказываний, заключает Олег.       – Вы можете идти. Если он еще что-то скажет, я тебе звякну, – отзывается Игорь.       Они прощаются с ним и выходят из участка.       – Жаль, что мне пришлось бросить курить, – со вздохом произносит Олег, когда они останавливаются на крыльце на пару мгновений. – Сейчас бы это не помешало.       – Я бы тоже не отказался, – отзывается Сережа.       – Ты же не курил никогда и постоянно меня за это гонял?       – Да, но, чувствую, с такой жизнью я скоро начну.       – В этом нет смысла, Серый. Физиологически не приносит никаких ощущений, плюс дым вдохнуть тяжело после возвращения, – Олег легонько берет его за локоть и ведет к машине. – Я пробовал.       Они усаживаются в машину Олега, а Сережа наконец вспоминает, что хотел ему предложить.       – Волч, слушай... Не хочешь завтра съездить в наш детский дом? Я раньше обычно перед новым годом туда ездил с подарками.       – Я помню, ты рассказывал, – Олег поворачивается к нему с легкой улыбкой. – Да, давай. Хочу увидеть удивленное лицо Ольги Викторовны, которая постоянно говорила, что мы с тобой два оболтуса и я на тебя плохо влияю.       – И в чем она была неправа? – хихикает Сережа.       – Справедливо, – хмыкает Олег и заводит машину. – Только плохое влияние у нас было обоюдным.