Невский Дозор

«Дорогой Роман, я пишу Вам, потому что не думаю, что мог бы сказать это лично. Мне думается, что отношения наши зашли чересчур далеко для того, что зовется у людей дружбой, а для чего-то большего, вероятно, оба мы не готовы, и тем паче не готовы мы друг для друга. К тому же, мы принадлежим к разным Дозорам, мы живем по разным сторонам и, полагаю, нам стоит прекратить наши встречи. Завтра я отправляюсь в длительное путешествие — я уезжаю жить в другой город, а может быть, и в другое государство. Во имя всего прекрасного, что связано с нашим общением, не ищите меня, прошу Вас! Не следует этого делать. Если судьба еще сведет нас — значит, это неизбежно. Но до этого — прощайте. Не поминайте лихом. Несмотря ни на что, навеки Ваш Александр.» И подпись — витиеватая. В углу листа бумаги, на котором написано письмо - маленькая, почти незаметная клякса от слетевшей с пера крохотной капли чернил. Уходит, пускай и любит, значит. Что ж, это хотя бы красиво. Искать и правда не следует, он прав, Роман не станет этого делать, как ни хотелось бы, потому что это честно. Один уходит, потому что любит, а другой не ищет, потому что любит. Бумага была хорошая и горит в камине тоже хорошо, за непродолжительное время обращаясь в пепел.

***

Судьба не ленится и в итоге сводит их спустя чуть меньше, чем два века. На какое-то время все становится почти хорошо — они живут вместе, в квартире Романа, надежно скрытой от посторонних глаз, все в том же Петрограде. Они ни разу не говорят о любви, но все, кажется, ясно и без слов. За окном начало двадцатого века, тысяча девятьсот четырнадцатый год, Дозоры давно работают не только в так называемое «свое» время. И утром, или днем, или вечером, или ночью кто-то — или оба — уходят каждый в свой Дозор, на свою сторону баррикад. Но несмотря на это находится время и друг на друга, и даже на творчество. Связь их не кажется — по крайней мере, таким же творцам, как они, — чем-то таким уж ужасным. Есть уже Миша Кузмин и его «Крылья», например. Будто идет все ж-таки маленькая, медленная и почти незаметная пока революция в сознании, цепляя первоочередно деятелей искусства. Тех, у кого магическая температура ниже, чем у обычных людей, тех, кто восприимчив к магии, даже не являясь Иным и притом имеет влияние на людей с высокой магической температурой. Саша не сомневается, что это как-то связано с Сумраком, который подозрительно активен в последнее время. Он высказывает свои догадки и предположения Роме вечерами, когда они оба свободны. Они засиживаются далеко за полночь, рассуждая на этот счет. В основном, такие вечера заканчиваются не логическим выводом, поскольку такового здесь пока не может быть, а чем-то более интересным. Несколько лет все неплохо. Можно даже сказать, что хорошо. О любви все еще никто не говорит, а в итоге и не успевает — их закручивает и с легкостью отрывает, относит друг от друга течение — жидкий огонь революции. Настоящей, видимой и чувствующейся революции. Рома оказывается в Томской губернии, в городе Томск Томского же уезда. Когда все вокруг становится поспокойнее, он пишет Саше письмо по единственному возможному адресу — адресу их квартиры, потому что есть шанс, что тот в нее вернулся. «Сашенька, здравствуй. Я теперь в Томске, адрес прочтешь, разумеется, на конверте. Не знаю, о чем написать тебе, но просто хотелось бы знать, что с тобою все хорошо. Со мной все в относительном порядке, пока, кажется, не развоплотился. В Дозоре здешнем недавно зарегистрировался, они теперь, оказывается, с Красной армией напрямую связаны. Надеюсь, у тебя все в порядке. Верю, что мы с тобою еще непременно встретимся. Я не говорил и тем паче не писал тебе никогда об этом, но, полагаю, сейчас стоит добавить, что я люблю тебя. Роман.» Рома осознает, что сейчас такое время, что письмо могут и прочитать, но, во-первых, с приходом коммунистов к власти все царские законы отменили, в том числе и антигомосексуальную статью, а во-вторых, сейчас все равно. Сейчас правда стоит об этом сказать. Спустя мучительно-долгое время ожидания письмо пришло. Не ответ, правда, а тот же самый конверт, но теперь с надписью «адресат выбыл». До следующей встречи остается много-много долгих лет безуспешных поисков и множество писем в никуда — у каждого в столе копится по стопке конвертов без адресов и адресатов.