Невский Дозор

Изначально в этом дне, точнее, в его утре, не было примерно ничего хорошего. Ну, очень мало, если быть, опять же, точнее. Не день, а дно какое-то, вот серьезно. Слава Свету, хотя бы выходной, да и вернуться из Дозора у Вилены получилось сравнительно рано — в шесть. Вернуться и выяснить, что горячей воды нет и в ближайшее время не предвидится, ага… В общем, воду погрела, помылась, успела даже поспать до одиннадцати. К двенадцати обещали прийти в гости Сема с Федей, принести гитару и говорили еще про какой-то сюрприз, что уже звучало весьма интригующе. В без четырех двенадцать в дверь постучали. Вилена пошутила себе в голове что-то про Штирлица и осьминогов и отправилась открывать. За дверью обнаружился Федя, а за ним Сема. За Семой, а точнее, на его спине — чехол с гитарой. Соколова отшагнула от дверного проема, пропуская близнецов в квартиру. Те, собственно, зашли и разулись. Присутствовала некоторая неловкость, несмотря на то что они были в гостях у Вилены уже не первый раз. Возможно, это все утро виновато. Впрочем, очень скоро она (неловкость, не Вилена) улетучилась, гитару пока поставили к Вилене в комнату, прислонив к стене, а сами пошли на кухню пить чай. С цветаевским пирогом, который девушка каким-то чудесным образом успела приготовить вчера. Немцевы готовить в последнее время — как съехали от родителей — не особо успевали, так что и ели через раз. Вилена старалась это хотя бы плюс-минус компенсировать. Хотя бы иногда. Вот как сегодня, например. Чай и пирог были вкусные, разговор шел о каких-то не особо внятных, но занимательных и интересных вещах. День постепенно становился очень даже хорошим. Потом достали и принесли гитару, а из Фединого рюкзака материализовались мелодика и тамбурин. Как второй из упомянутых инструментов не обнаружил себя раньше, осталось загадкой. Повозившись, устроились все вместе на Вилениной кровати — благо, места хватало, потому что кровать была двуспальная, несмотря на то что девушка жила, что называется, в гордом одиночестве. Плед, лежащий на постели на манер покрывала, мгновенно смялся. — Извини… — и Федя состроил ужасно трогательное лицо. Даже если было бы за что, не простить его не получилось бы. — Да брось, все в порядке, — улыбнулась Ви. Сема тихонечко настраивал гитару на слух — вернее, проверял настройку, а она была почти идеальной. Так что вскоре он начал играть. Зашли с «Куклы колдуна», поиграли еще песенок Шутов, потом плавно перетекли на «Нервы», «Animal ДжаZ» и «Порнофильмы», перемежая пение и игру на инструментах разговорами. Было весело, душевно, атмосферно и как-то по-особенному уютно, как не было у Вилены в квартире уже давно. Братья играют и свои песни, Вилена им громко аплодирует и с восторгом восхищается их творчеством — ей правда очень нравится. Последней (ну, Соколова об этом пока не знает) из песен становится «На большом воздушном шаре». Голоса всех троих очень-очень красиво сплетаются между собой и становятся почти осязаемыми и видимыми, будто по маленькой комнате парят, перетекая друг в друга, невесомые полупрозрачные разноцветные полотна шифоновой ткани. Сквозь, как раз, шифоновую занавеску пробиваются яркие лучи еще очень летнего и теплого солнца, даром что уже август. Ви думает предложить пойти погулять, но ее опережают. — Вилена, помнишь, мы говорили о том, что у нас есть для тебя сюрприз? — спрашивает Сема, выжидающе смотря на собеседницу и загадочно улыбаясь. — Помню, конечно! Так что это за сюрприз? — девушка смотрит не менее выжидающе. Поскольку у Семы руки заняты гитарой, ответственность за предоставление материальной (но отнюдь не главной) части сюрприза берет на себя его брат. Порывшись несколько секунд в рюкзаке (у него там черная дыра, что ли? И это еще про дамскую сумочку кто-то что-то говорит!), Федя вытаскивает из него некую картонку: — В общем, песня, которую мы с тобой сейчас спели, была со значением. Сос мыслом, так сказать, — и разворачивает картонку лицевой стороной. Она оказывается сертификатом, позволяющим полет на воздушном шаре. На троих. Вилена, кажется, на непродолжительное время забывает, как дышать, а когда вспоминает, бросается к ребятам на шею, умудрившись при этом не сломать гитару только потому что Семен заблаговременно отложил инструмент куда-то подальше. — Ребят, спасибо!!! Но это же дорого? — на лице у нее смесь восхищения, восторга и недоумения, — правда дорого, зачем?! — Потому что ты нам дорога куда больше и мы захотели тебя порадовать и осуществить твою мечту. И не так уж и дорого, к тому же, это было довольно давно запланировано, — спокойно разъясняет Сема, невесомо гладя Вилену по волосам. — У нас, кстати, есть еще свободное время аж до восьми, предлагаю выйти на улицу, — говорит Федя, вытаскиваясь из двойных объятий, вставая с кровати и вытягивается, словно котенок (но в вертикальном положении), разминая немного затекшую спину. Все на его предложение соглашаются и, оставив лишние вещи в квартире, отправляются на улицу. На улице тепло, но не жарко — идеальная погода, можно сказать. Собственно, Сема и озвучивает это мнение, оказывающееся общим. — А у нас с вами вообще часто мысли сходятся, — отмечает Вилена. Друзья вскоре добираются до Малой Невы, но не на облагороженную набережную, а на небольшой зеленый склон, укрытый тенью деревьев, где и проводят довольно долгое время за беседой. Потом идут дальше по городу, покупают в забегаловке в районе Чкаловской шаверму. Заходят в какие-то непонятные, но очень красивые дворы. К восьми они пешком доходят до места встречи — офис аэроклуба на Гончарной, там ребят встречает инструктор и сначала рассказывает о том, как все будет происходить, то есть о подготовке к полету, самом полете и посадке. Это даже звучит очень интересно и не менее волнующе. Вилена чувствует, как где-то внизу живота скручивается узелок радостного волнения и предвкушения приключений. Она любит это чувство и улыбается, смотрит на Федю и Сему — они выглядят очень спокойными, но Ви знает их достаточно, чтобы понимать, что они волнуются не меньше, чем она сама. До места взлета добираются вместе с инструктором (он же, как выяснилось, будет у них пилотом аэростата) на машине этого самого аэроклуба. Местом оказывается обширное поле в городской черте. Там уже потихонечку надувают воздушный шар, большой и оранжевый — прямо как в песне, которую сегодня пели. «Близнецы же наверняка все специально именно так спланировали» — думает Вилена. Думает и о том, что она их очень любит, знает, что они ее любят в ответ и не меньше. Как и друг друга. — Знаете, я считаю, что самая главная и сильная магия — это любовь, — негромко говорит она, когда шар уже поднимается в небо. Небо в этот час прекрасно, оно пылает невероятной красоты и яркости закатом, сполохами розового, оранжевого и фиолетового, синим. Но на его фоне, тем не менее, очень хорошо выделяется мандаринового цвета (да и вообще похожий на мандарин) аэростат. — Я тоже так считаю, — почти шепотом отзывается Сема, обнимая брата и Вилену. Вилена тоже ощущается кем-то вроде сестры. — И я, — Федя улыбается, обнимает двух самых дорогих ему людей и мимолетно думает о том, что очки придется протирать, потому что во время объятий они неизменно мараются. Впрочем, это неважно. У Вилены по лицу текут слезы. Ей не грустно, вовсе нет, даже наоборот — она счастлива. Счастлива здесь и сейчас. Пилот воздушного шара смотрит на них и улыбается, думая о своем и о том, что у этих троих точно все будет хорошо. И все правда хорошо. Этот выходной, кажется, один из самых лучших. И вообще этот август.