Я с тобой

      Фил не знал, как у нормальных людей выглядит медовый месяц, но то, что было у них с Мироном в последние недели, он бы по-другому назвать не смог. Они ходили на свидания. Вернее, Мирон ходил, а Филат — ездил. Они валялись вечерами за просмотром фильма, иногда с продолжением в кровати, а иногда без. Филу нравилось, когда Мирон укладывал голову к нему на колени, позволяя перебирать волосы. Нравилось чувствовать его объятия. Слышать шаги за спинкой инвалидного кресла. Встречать Мирона с работы и тренировок. Подъезжать к нему со спины и прижиматься к ней щекой, когда парень готовил что-то вкусное на завтрак.       Фил подстроил свой график работы под Мирона не только для того, чтобы просить его о помощи, но и чтобы дать ему отдохнуть. Так у них появились дни, полностью выделенные на отдых, нужный обоим.       Они и так жили мирно, моментов нежности и страсти хватало даже с учётом новой особенности Фила, но в тот вечер в ресторане как будто упал один из множества тяготящих душу камней. Пусть один, но большой, а за ним посыпались и другие. В итоге сам Фил заметил, как стало легче и ему, и Мирону, ведь что ни говори, танцы всегда были частью его жизни. Они помогали ему чувствовать себя свободным и живым после нескольких лет в коляске, а Филату в свою очередь критически необходим был вот такой Мирон — свободный и счастливый, горящий жизнеутверждающим огнём, за которым хочется тянуться. Уставшего и измученного он уже видел, и ему не понравилось. Другое дело — сейчас.       — Ну, как? — Мирон со счастливой улыбкой подбежал к нему в перерыве между треками.       Филат, «припаркованный» в своей коляске в углу тренировочного зала с рисунком феникса на стене, улыбнулся ему в ответ и протянул открытую заблаговременно бутылку воды.       — Классно.       — Ты всегда так говоришь.       — Потому что мне всегда нравится, как ты танцуешь.       — Понятно. А как тебе наше логово?       — Отличное логово. Мне всё нравится. Особенно рисунок. Кто вам рисовал?       — У Дани сестра рисует. Изобразила нам вот… как смогла.       Фил кивнул и снова взглянул на птицу на стене. Крылья распахнуты, клюв раскрыт в крике. Оранжевая огненная фигура с чёрными и белыми контурами перьев смотрелась немного старомодно на его взгляд, но стильно и концептуально, если учесть, что здесь танцуют.       Филат был сегодня в студии впервые. Мирон сам позвал его посмотреть на тренировку. На вопрос, как отнесутся к такому зрителю ребята из команды, ответил, что возьмёт это на себя, и повёз с собой. По пути договорились, что в присутствии посторонних делать можно, а что нельзя, и вот Фил здесь в роли друга-инвалида, которая его на данный момент вполне устраивала. В конце концов, он правда инвалид, и правда друг Мирона. Да, любовник, но и друг тоже, разве нет?       Он познакомился с членами команды, ещё раз представился Дане. Пообещал притвориться тумбочкой, а сам смотрел на тренировку Фениксов с трепетом фаната, которому выпал шанс прикоснуться к своей звезде. Танцевали сегодня семеро. В глазах Фила же был один Мирон.       «Безумно красивый…»       — Мирон, спасибо, — прошептал он, пока Мирон жадно пил воду.       — За что, Филь? — удивился в свою очередь тот. Закрыл бутылку, поставил на пол и уселся к стене рядом с колесом коляски.       Фил потянулся ладонью к его чуть взмокшим волосам в порыве запустить в них пальцы и встрепать, но вовремя осёкся и вернул ладонь на подлокотник.       — Что привёл сюда. Мне, правда, нравится.       — Я рад, что тебе нравится, потому что придётся тебе подождать ещё.       — Я подожду. А ещё можно будет сюда? Ребята не будут против?       — Не будут, но у меня есть для тебя и кое-что получше…       — Что? — загорелся Фил, но Мирон хитро взглянул на него, загадочно подёргал бровями и легко вскочил на ноги.       — Потом расскажу.       — Мирон!       Но тот рассмеялся и, оставив Фила наедине с интригой, вернулся к команде. Загудели в бетонных стенах басы. Тренировка продолжилась.       Под конец, когда все танцоры разбрелись кто в душ, кто в раздевалку, Мирон остался в зале один — присел на корточки рядом с музыкальной установкой и стал что-то там отключать и настраивать.       Фил обернулся на дверь в раздевалку, где жужжали голоса и изредка слышались взрывы мужского хохота, и крутанул колёса вперёд.       — Мирон, — позвал он, подъехав к своему парню и опустив ладонь на его горячую спину под чёрной футболкой. — Уф… Какой ты мокрый!       — Ага. А ещё жутко вонючий. Дождусь очередь в душ, переоденусь и пойдём домой.       — Хорошо, — улыбнулся юноша. — Хотя ты и такой очень…       — Только не говори это слово, — рассмеялся Мирон, обернувшись.       — Красивый, — не послушался Филат. — М-м… И ещё горячий. У вас тут есть огнетушитель?       Мирон не ответил. Только усмехнулся, выдернул флешку из музыкального центра и развернулся на коленях к Филу лицом. Долго смотрел в глаза снизу вверх, и Филат поклялся бы, что будь они одни в закрытом помещении, Мирон уже сгрёб бы его в охапку и переместил на первую попавшуюся горизонтальную поверхность.       — Мирох! — позвал Даня из недр раздевалки.       — Что? — отозвался парень, даже не меняя направления своего взгляда.       — Зайди за билетами.       — Хорошо! — снова крикнул в пространство Мирон, поднимаясь на ноги.       — Билеты? — оживился Филат.       В ответ же он получил кивок и короткий поцелуй в щёку.       — Подожди меня тут. Я скоро.       Фил послушно кивнул и прикрыл ладонью покрасневшие щёки и глупую улыбку на своём лице.       Гул голосов понемногу затихал — ребята разбредались по домам. Некоторые выглядывали попрощаться с Филатом на словах, некоторые подходили пожать руку в честь знакомства, и уходили. Последним вышел Даня.       — Мироха моется, я билеты тебе отдам, — сходу заявил он, протягивая парню несколько плотных билетов.       — А… куда они?       — На чемпионат. Мы заявились участвовать. Приглашаем зрителями родственников и друзей. Мирохе обычно звать особо некого было, но в этот раз просил один для тебя, ну, и тут ещё парочка в запас. В общем, приходи. Ему будет приятно, что ты смотришь.       — Конечно! Спасибо!       — Да тебе спасибо, — пожал плечами Даня. — Я не одобряю этой все голубятины, но… Мирону и так в жизни дерьма хлебнуть досталось. Да и вообще… я знаю, что таким, как вы, хреново живётся. Это ж надо врать, скрываться, прятаться. Мирон, вон, двадцать лет прятался, а кто-то всю жизнь так проводит. Не позавидуешь.       — Есть такое, — вздохнул Филат.       — Короче, если Мирохе с тобой хорошо, а ему хорошо, я вижу, то я обязан просто поддержать его и не сделать хуже. Как друг.       — Спасибо, — повторил Фил уже тише и серьёзнее. — Мирон тоже наверняка благодарен за это.       Даня кивнул, махнул рукой на прощание и ушёл.       «Не сделать хуже — хорошо сказано. На самом деле ведь, от некоторых людей и не ждёшь никаких геройств или даже помощи. Достаточно и того, чтобы они не сделали хуже…»       Филат подъехал к окнам и принялся ждать Мирона, глядя на колючие комья снега, которые ноябрьский ветер нервно кидал в стекло, будто хотел добраться до человека по ту сторону и проморозить его до нутра.       Фил сжал в ладони плотные бумажки, раздвинул их пальцами на манер веера и опустил взгляд. Три билета на Новогодний чемпионат в VIP-зону. Даня сказал, что раньше Мирону некого было звать, и Филат запоздало поёжился от ощущения чужого одиночества. Ведь это очень грустно, когда некому прийти посмотреть на твой триумф или утешить в момент неудачи; когда ты в толпе, но по сути своей — один.       — Ну, что? Пойдёшь смотреть на нас?       Руки Мирона легли на плечи Фила. Он даже не вздрогнул от неожиданности, как будто чувствовал, что он рядом. Улыбнулся, запрокинул голову назад и одними губами прошептал «Конечно» до того, как его рот оказался закрыт мягким поцелуем. Мурашки пробежали до кончиков пальцев на ногах. Или показалось? Не важно. В такие моменты Фил чувствовал себя самым счастливым человеком на свете и будучи инвалидом. Наверное, даже если бы он мог сейчас стоять, то ноги всё равно подогнулись бы, так что это и хорошо, что он сидит.       — Домой?       — Угу…       Мирон взялся за ручки коляски и повёз Фила к лестнице. Дальше предстоял долгий спуск по системе «нипель», не иначе, потому что лифт в двухэтажном здании был не предусмотрен. Сначала Мирон пересадил Филата на стул и спустил вниз только его коляску, затем поднялся наверх, взял на руки уже его самого и посадил в неё на первом этаже. Снова на второй этаж — закрыть студию, опять спустился, и только после этого они поехали домой.       — А для кого ещё два билета? Твоим маме с тётей?       — Нет, маму нельзя вести в такой шум и толкотню, а тётя Тоня её не оставит одну. Да они и не поймут. Думаю, может позвать Ваню с женой? Как её…? Ты хорошо её знаешь? Ей будет интересно?       — Лиля. Мировая женщина. Я не знаю, есть ли в мире хоть что-то, что ей было бы неинтересно. Она в разное время варила мыло, была в байкерском клубе, потом ушла оттуда и стала сплавляться на байдарках, волонтёрила в собачьих приютах, читала лекции по культуре речи в каком-то колледже, параллельно с этим отучилась на бариста и родила троих детей.       — Ого! Вот это разносторонняя личность! А как Ваня с ней…?       — Долгая история. Араб тоже не так прост. Они созданы друг для друга. Короче, это было бы классно, если бы они пришли. Думаю, не откажутся. Главное, чтобы Лиля после этого не попросилась к вам в команду.       Мирон рассмеялся:       — После того, что ты рассказал, нам придётся её взять! Ладно, значит их и позовём.       — А ещё Араб звал меня в гости, — невпопад добавил Филат.       — Я могу помочь, отвезу тебя туда, если хочешь.       — Хочу. Ну… как-нибудь потом. Но тогда это будет уже перед Новым Годом. Нужны будут подарки для девчонок. Не представляю, что любят маленькие девочки.       — Что-нибудь придумаем. Чёрт, что ж так холодно то сегодня… Слушай, а почему Араб?       — Потому что он не армянин, — ответил Фил с такой интонацией, будто это объясняло всё, но Мирон явно не понял.       — Ну… ладно.       Так за безобидной болтовнёй добрались до дома. Мирон помог Филату раздеться и сам снял тёплые ботинки с его немощных ног. Ужин готовили вместе. Как раз в это время Филу и позвонили.

***

      Мирон замер с вилкой у рта, чуть увидя то, как изменился в лице Фил, ответив на звонок.       — Что там? — настороженно спросил.       — Левана поймали, — выдохнул Фил с дрожью в голосе и, видимо, от избытка чувств, его глаза моментально наполнились слезами. — Мирон… Господи…       Фил явно задрожал и даже как будто побелел, разом сделавшись старше своего возраста. Опустились уголки губ, наметились тени под глазами, которые стремительно наполнялись слезами. Мирон не видел никогда такой быстрой смены эмоций у кого-то, и у него буквально заныло сердце от такого зрелища. А ещё с самого момента выписки из больницы он не видел Фила в слезах. Он смог поверить в то, что всё плохое для любимого человека уже закончилось, что он, Мирон, смог провести его за руку через уныние пусть не к счастью, но хотя бы к относительному душевному покою. С сожалением ему пришлось признать, что нет. Ещё рано так думать.       — Ну что ты, Филюш? Это же хорошо, что поймали…       Он отложил вилку, встал со стула и крепко прижал Филата к себе. Тот вцепился пальцами в его лопатки, смял в ладонях футболку и буквально взвыл в его грудь. Что это — облегчение или боль — Мирон не совсем понял, но что бы это ни было, он мог понять и то, и другое.       — Х-хорошо, да. Но только сейчас! Я ведь… даже не боялся его всё это время. Я забыл о нём, я думал, что он исчез, и слава Богу, что исчез. А оказывается, он мог прийти снова в любой момент. Мог добить меня. Мог тебя избить. Или убить вообще. Или обоих.       — Он этого не сделал. Успокойся, Филя, пожалуйста, успокойся. Всё, забудь про этого твоего Левана.       — Он не мой! — почти закричал Фил так, что Мирон аж вздрогнул от неожиданности.       — Извини. Я не имел ничего ввиду.       «Ох, Филя, как бы я хотел, чтобы тебя обошло всё это…»       Прикрыв глаза, Мирон прижался губами к макушке парня. Помолчал минуту, две, пока Фил успокаивался. Гладил по спине и ждал.       Футболка у него на груди явна стала более влажной. Всхлипы Филата — более звонкими, но редкими. Дыхание углубилось, и, размазывая слёзы по щекам, Фил смущённо отстранился.       — Ну? — улыбнулся немного грустно Мирон. — Полегчало?       — Угу…       — Филя, всё хорошо. Не произошло ничего кошмарного из того, что ты напридумывал и наговорил сейчас. Может, и не надо было бояться всё это время? Зато у нас было столько хорошего. Ну? Правда ведь?       Фил закивал, как китайский болванчик, и через нос втянул в себя воздух.       — Я понимаю тебя, — продолжал Мирон. — Нервы ни к чёрту после всего. Я понимаю, почему ты так волнуешься, но в общем итоге этот Леван… Он мог бы испортить тебе намного больше дней хотя бы тем, что ты его боишься. Но мы были вместе и забыли про него. Ты жил всё это время как человек. Так зачем дальше о нём думать? Посадят, и пусть себе сидит. На зоне с ним быстро разберутся.       — Он уже сидел, и ему ничего не сделали.       — А в этот раз сделают. А если и нет, пусть сидит. Главное, что он никого не тронет оттуда. Живи спокойно, ты заслужил.       — Да… ты всё правильно говоришь, — вздохнул Филат, вернувшись к остывающему ужину, к котором явно потерял аппетит. — Просто я слишком…       — Не объясняй. Я всё понимаю.       — С-спасибо…       — Пожалуйста. Прости, если не могу подобрать слов, которые бы утешили. Наверное, я не слишком это умею. Просто знай, что я рядом. Мне легче, когда кто-то близкий рядом, так что… делаю, что могу.       — Мирон. Только не извиняйся, пожалуйста… Ты так много для меня сделал, что…       И снова звонок…       — Ну, что там ещё? — обречённо вздохнул Фил и нажал на приём вызова.       Мирон коснулся его ладони своей и, чтобы не мешать разговору, наверное, по работе, стал убирать со стола. Ужин всё равно был уже испорчен, так может хоть чаю попьют в покое. Пока Мирон убирал тарелки и расставлял чашки и сладости, Фил только с периодичностью в минуту-другую мычал в трубку, вздыхал и отвечал что-то односложное.       — Конечно! Да, я поел! Нет, всё хорошо. Нет, не надо! Не могу, ну… Ну, бабуль…       «Точно же, у него же бабушка с дедом живы!» — подумал Мирон.       — Привет бабуле, — прошептал он парню на ухо с улыбкой и даже успел мазнуть губами румянец смущения на его щеках, когда отходил в сторону.       — Да, не один дома. Ну… не важно, бабуль. Не-не-не, зачем?! Бабушка!       В трубке кто-то интенсивно говорил весьма убедительным тоном, после чего Филат обречённо продиктовал адрес и положил трубку.       — Бабушка приедет.       — Когда?       — На Новый год.       — Так и прекрасно!       — Это да… — вздохнул Фил. — Но есть две проблемы.       — Как говорит наш шеф: у нас нет проблем, есть только задачи, которые нужно решить. Излагай. И пей чай, я тебе налил.       Фил послушно притянул к себе большую чашку чая и обхватил её ладонями, прежде чем наклониться к ней и отпить глоток.       — Ну… Во-первых, бабушка не знает, что я и ты — вместе. Да и вообще не знает, что я не интересуюсь девушками.       — Тут не сложно: я твой друг, а девушки нет. Прискорбно, но так бывает в жизни. Я знаю многих девчонок, которые хотят семью и не могут её создать, и таких же парней. Твой Ваня — скорее удивительное исключение.       — Это да. Если бы я ещё не был в коляске. Я не говорил ей.       — Серьёзно? Ты столько молчал? Вы же созванивались.       — Я не смог. Ей лучше быть в счастливом неведении, чем убиваться и страдать.       — А лечение в больнице ты как объяснял?       — Не говорил ничего. Сказал, что уезжал по работе. Далеко, надолго… В общем, соврал. А потом ещё несколько раз прикрывался работой.       — Филь… Но ты же понимаешь, что у тебя… у нас не совсем то, что может пройти за месяц. Ты не можешь скрывать такое вечно. Я не хочу сказать ничего плохо, но бабушка и так, наверное, в возрасте. Время-то идёт. Если вы в хороших отношениях, то нужно ловить момент, пока она жива-здорова. Филя, правда. Я даже завидую тебе по-доброму. Бабушка вот есть. С блинами.       Филат улыбнулся последней фразе. Бабушкины блины как-то с первых дней знакомства стали универсальной шуткой для двоих, которая гарантированно поднимала настроение.       — Понимаю, — вздохнул Фил. — Мне стыдно, потому что я уже заврался. А теперь она приедет и увидит. А вдруг ей станет плохо от этого?       — Филя, в том, какой ты сейчас, твоей вины нет. Понятно, что ты хочешь уберечь бабушку, но есть новости, которые рано или поздно придётся сказать. Лучше подумай, как встретить бабушку так, чтобы она не рухнула в обморок от твоего несчастного вида, а ахнула от того, какой ты молодой, сильный и даже на коляске здоровее многих. Новость будет та же, но преподашь ты её по-другому.       Фил явно призадумался над этим.       — Интересная мысль, — хмыкнул он. — Ты как всегда прав. Иногда рядом с тобой я чувствую себя таким глупым и наивным… Я навожу панику и суету, а ты как будто влезаешь в мою голову и наводишь в ней порядок.       — Не придумывай, — рассмеялся Мирон. — Просто иногда нужна другая точка зрения, вот и всё.       — Ну… твоя точка зрения всегда умнее моей. Да и вообще ты такой… У тебя вообще есть хоть один недостаток?       — Я просто человек. У всех есть недостатки, и у меня тоже.       — Не вижу ни одного.       — О, это потому что и года не прошло! Вот через десять лет что-нибудь точно рассмотришь. Может, я стану храпеть во сне или раскидывать носки по ванной?       — Десять… — в какой-то мечтательной растерянности повторил Фил, болтая в чашке чай. Улыбнулся, став от этого совсем юным в противовес тому мрачному скорбному выражению лица, с которым клал трубку после звонка из полиции.       Мирон засмотрелся, тоже не сдержав умилительной улыбки. Такой Фил был для него редкостью, что делало момент ещё более ценным.       — Мне будет тридцать шесть, а тебе только тридцать, — сказал зачем-то Фил, как будто бы эти цифры хоть что-то значили.       — Тридцать лет и недостатки, которые ты рассмотришь. А я рассмотрю твои. Лично меня это не пугает.       — Меня тоже.       — Ну, тогда, по-моему, всё здорово.       — Да. Здорово. Ты правда хочешь? Ну… десять лет, вот это всё.       — Даже не спрашивай.