Я с тобой

      С наступлением декабря дни побежали так быстро, что только лови. Внезапный наплыв событий успел немного утомить Филата. Суеты с подарками друзьям и родственникам стало вдвое больше, ведь теперь есть родственники и друзья Мирона, да и сам Мирон, которого хотелось в первый совместный Новый год порадовать и одарить так, как он того заслуживал. А ведь нужно выдержать секретность и умудриться будучи маломобильным найти ему подарок, не выдав себя.       Спасали в этом плане постоянные переработки Мирона на корпоративах и банкетах. Они же с другой стороны и расстраивали, ведь если раньше два дня молодые люди стабильно были вместе, то теперь Мирон, бывало, пахал на сменах по несколько дней подряд то с обеда, а то и с утра до вечера.       Фил скучал по нему и очень ждал домой. Работал как можно больше сам, чтобы не чувствовать вины перед собой за постоянное сидение дома, пока Мирон проводит по двенадцать часов на ногах, а в свободные дни выкладывается на тренировках перед чемпионатом.       Иногда на Фила накатывало уныние. Зима выдалась снежная. Из окна он видел, как люди с трудом пробираются по сугробам даже сами, как буксуют в снежной каше машины, как тракторишки силятся расчистить снег, а он всё прибывает и прибывает. В таких условиях Филат фактически застрял дома до тех пор, пока снег не растает хотя бы с асфальта, чтобы по тротуару можно было проехать на коляске. Однажды он несмотря на все предосторожности всё же застрял на ней в снегу.       В тот день они с Мироном нашли время и даже подгадали подходящую погоду, чтобы выбраться в гости к Ване и его семье. Набрали подарков для всех, включая девчонок. А пока общались, город завалило снегом.       Мирон еле довёз Фила домой в тот вечер. Он буквально дотащил его на себе: где-то на руках, где-то волоком через сугробы. Колёса застревали. Снег налипал на покрышки и спицы, коляска заваливалась набок, а если Мирон брал Филата на руки, то её приходилось оставлять где-то без присмотра в надежде, что никто не украдёт, а потом возвращаться. Так вот и добрались.       В сравнении с этим безобразием даже порожек на первом этаже и узкий лифт казались сущими пустяками. Кажется, прошла целая вечность, когда обоим удалось попасть домой.       — Фух… Кошмар какой-то… — проговорил тихо Мирон, плюхнувшись после такого марафона на обувницу в коридоре и с закрытыми глазами привалившись к стене. Стянул шапку с мокрой головы и с минуту в полной тишине восстанавливал дыхание.       Филат же смотрел на него и чувствовал себя совершенно невыносимым ничтожеством. Ему казалось, что он только мешает Мирону жить, что отнимает у него драгоценное время и требует слишком много внимания к себе, а сам ничего не может дать взамен.       Он подъехал поближе, протянул руку и забрал у Мирона шапку. Потом расстегнул молнию на его куртке. Собственно, и всё, что он мог сделать, чтобы хоть чем-то помочь парню.       — Мирон… — позвал он его тихонько. — Тебе не надоело?       — Что? — зевнул в ладонь парень.       — Со мной возиться.       Мирон открыл глаза и укоризненно взглянул на Фила.       — Что мне надоело, Филь, так это вот такие вопросы.       Фил опустил голову.       — Потому что я тебя люблю, Филь. А ты ставишь это под сомнение.       — Не ставлю! Мирон, нет, я верю тебе, просто…       Мирон устало улыбнулся и сковырнул с ног ботинки.       — Филюш. Вот… ты ведь тоже меня любишь?       — Конечно!       — И я могу не сомневаться в этом?       — Конечно, можешь.       — Вот и ты не сомневайся. Давай-ка лучше раздевайся — и в ванну. Лично я весь весь сырой, как пёс. Ты замёрз? — Мирон наклонился и перехватил замёрзшую ладонь Фила. — Ты же весь ледяной! И молчишь? Давай, бегом греться. Нам с тобой болеть некогда. Скоро чемпионат. Ты ведь не хочешь его пропустить из-за соплей? И бабушка твоя приедет. Да? Раздевайся.       Филат кивнул, выдавил из себя виноватую улыбку и послушно принялся снимать верхнюю одежду. С трогательной нежностью смотрел, как Мирон развязывает шнурки на его ботинках и стягивает их с увечных ног, ворча про то, что и там пальцы тоже все замёрзшие.       — Ох, да, и с колёс лужа натекла, надо тут всё помыть. Давай, я тебя на руках отнесу.       — Ты же устал.       — Устал. Но нести тебя на руках приятнее, чем мыть потом полы до самой ванной.       Филат улыбнулся уже увереннее и протянул к парню руки. Прижался к нему и уткнулся носом в шею. Уныние постепенно улетучивалось, и, если честно, оставалось загадкой, как Мирон умудрился снова развеять его в считанные минуты просто парой добрых фраз и очередным признанием в любви. От осознания, как сильно повезло встретить в жизни такого человека, Фил почувствовал волну мурашек с ног до головы.       Он не заметил, как его донесли до ванной и усадили на её край ногами внутрь. Пришлось расцепить объятия, чтобы удержаться в сидячем положении — ничего необычного. Если сначала любое бытовое дело вызывало сложности, то теперь всё было приспособлено под использование колясочником. Фил заткнул слив и включил воду. Снял с себя, что мог, пока раздевался Мирон, а потом позволил ему стянуть с себя остальное и просто ждал, когда наберётся вода.       Замёрзшие пальцы на ногах закололо. Фил попытался пошевелить ими, но не увидел никакого движения.       — Мирон…       — М-м? — парень сел голышом на другой край ванной и тоже ждал.       — А как ты начал вставать? Ну, после коляски. Как ты понял, что сможешь?       — Я… честно говоря, не очень помню. Я тренировался, делал себе массаж, часто пытался встать и падал, а потом сам не понял, как смог простоять секунду, две… Ну, и дальше шаг за шагом. Сначала по стенке, потом сам.       Фил вздохнул. Он не говорил Мирону, что уже пытался так же встать и постоять, но у него не получалось. В общем-то, с этим любящем парнем жаловаться было не на что. Инвалидность вошла в привычку, а забота Мирона сглаживала ощущение безысходности. Уж куда лучше? Фила оберегали, как фарфоровую вазу. Он настолько не привык к такой искренней любви и заботе до Мирона, что до сих пор иногда не верил, что такое бывает.       — Вода набралась… Спускайся.       Фил послушно съехал по бортику ванны вниз, подняв волны и брызги. Мирон устроился за ним, позволив прижаться спиной к своей груди, что юноша и сделал с удовольствием.       Отогревались в тишине довольно долго. Мирон гладил грудь Фила под водой, а тот в свою очередь изредка перехватывал его ладони и подносил к губам. В тёплой воде их так разморило, что оба, кажется, даже задремали немного, когда раздался звонок домофона.       — Ты кого-то приглашал сегодня? — с ленцой спросил Мирон. — Или доставка?       — Нет, — отозвался Филат немного даже удивлённо.       — Схожу посмотрю… — вздохнул Мирон.       Фил кивнул и позволил парню выбраться из ванной, а сам погрузился в тёплую воду с головой и вынырнул обратно. Набрал в ладонь шампуня, вспенил волосы… Наверное, почта или к соседям кто-то идёт, ошиблись номером квартиры.       Мирон тем временем прошлёпал голыми мокрыми ногами в коридор. Фил слышал его шаги и то, как прекратилось звяканье домофона.       — Филь! — донеслось до юноши.       — А?       — Там твоя бабушка!       — Что?! Так рано?!       — Видимо, да…       — Она обещала к Новому году только. Я весь в пене! Я даже выбраться не успею!       — Вот чёрт… — голос Мирона раздался уже совсем близко. Он вбежал в ванную и наскоро вытерся полотенцем. — Фил, тебе придётся посидеть, пока я не оденусь.       — Она уже в лифте едет!       — Я встречу. Не переживай. Мойся, я за тобой вернусь.

***

      Мирон взлетел по лестнице в спальню на сверхзвуковой скорости. Быстро натянул бельё и домашние штаны, а в футболку влезал уже по пути обратно к входной двери. Чуть не навернулся на луже грязной воды, натёкшей из-под колёс инвалидного кресла, но успел распахнуть входную дверь как раз в то мгновение, когда раздался звонок.       Перед ним стояла приятная маленькая старушка. Маленькая в буквальном смысле: росточком она едва доставала Мирону до плеча. Из-под шапки торчали завитки абсолютно белых седых волос. Глаза голубые и ясные, а вокруг них — сеточки морщин. Почтенный возраст оставил следы на былой красоте старушки, но в чертах лица неуловимо угадывалось сходство с Филатом, и это показалось очень милым.       — Лидия Семёновна? — уточнил Мирон, изобразив самую дружелюбную улыбку, какую только мог. — Здравствуйте. Меня Мирон зовут.       Бабушка недоверчиво посмотрела на него, заглянула в квартиру.       — А Филя?       — Он моется. Вы проходите. Давайте сумки… Филя ждал вас позже. Мы бы вас встретили.       — Да вот… Дед приревновал. Президента, говорит, надо вместе слушать. А сам ехать — ни в какую. Ему этот город в печёнках. Грязно, говорит, шумно, воняет. А я что? Буду сидеть и его, старого, караулить? Дай, думаю, навещу Филю пораньше. Хотела позвонить, а в звонилку вон, тыкала да тыкала, не звонит. На не нашем говорит чего-то. Не посмотришь, внучек, чего оно ругается?       И не успел Мирон занести в квартиру сумки, как старушка сунула ему в руки старенький кнопочный телефон со стёртыми кнопками и с надеждой взглянула в глаза.       — Посмотрю, конечно. Только сначала… Чаю хотите? А лучше поужинать. Да? Давайте пальто.       Бабушка расплылась в улыбке от умиления и с охами да ахами позволила Мирону помочь себе раздеться и последовала за ним в кухню.       — Вот спасибо, вот молодец! А это что за оказия?       — Это… Это Филино, — вздохнул Мирон, отодвинув в сторону инвалидное кресло.       — Филино? Да что же это? Как так?       — Он сам, думаю, должен рассказать. Сейчас он в порядке. Пойдёмте. Вы присаживайтесь. Вам что лучше: суп или второе? У нас солянка есть и блинчики с мясом.       — А стряпал-то кто? Уж не Филя ли научился?       — Нет, это я готовил. Попробуете?       — Ну, давай и того и другого на пробу.       Мирон кивнул, поставил разогреваться ужин, а после оставил бабушку осматриваться и поспешил к Филату в ванную. Юноша уже спустил воду, вытерся и сидел, завернувшись в полотенце, растерянный и немного напуганный, как птенчик.       — Ну, как?       — Спросила про коляску твою, но в целом всё спокойно. Сейчас будет дегустировать мою солянку. Пойдём.       — У меня одежда вся наверху.       — Сходим, оденем тебя. Всё в порядке.       Мирон донёс его на руках до спальни и усадил на край кровати. Вытащил из ящика чистую одежду и положил всё это рядом с Филатом.       — Мне не по себе, — признался юноша, влезая в воротник и рукава футболки, пока Мирон надевал на него боксеры и штаны, приподнимая по очереди сначала одну, а потом другую ногу.       — Всё будет хорошо. Не переживай. В любом случае, самое плохое у нас с тобой уже позади. Это просто твоя бабушка.       Они спустились обратно. Мирон усадил Фила в коляску и вытер начисто её колёса.       — Готов?       — Не совсем.       — Придётся. Сделай лицо попроще. Улыбочку. Всё, поехали.       — Привет, бабуль! — за радостью в голосе Филата мелькнул испуг, но Мирон видел, как парень постарался выглядеть счастливым.       — Филатушка, — прожурчал голосок бабули. Она просеменила к внуку и заключила его в крепкие объятия. Наклоняться бабушке даже не пришлось, ведь ростом она как раз была чуть выше сидящего в коляске парня. — Как же тебя так угораздило то? Что случилось? Как ты теперь?       — Так вышло, бабуль, попал в неприятности, — вздохнул Фил, с улыбкой обняв бабушку так крепко, как только смог. — Но сейчас я ничего. Справляюсь. Мирон мне очень помогает. Заботится обо мне.       — Ой, благо-то какое, когда такие друзья есть. Молодец какой. Спасибо, Мирон, поклон тебе до земли и родителям твоим, что такого парня воспитали…       — Перестаньте, что вы, мне не сложно, — смутился Мирон.       — Ему сложно, — возразил Филат, уловив в голосе Мирона помимо смущения ещё и боль. Не желая того, бабушка случайно прошлась по его больному месту — утрате обоих родителей. — Если бы не он, я не знаю, как бы справился. А так всё хорошо. Бабуль, ты так рано приехала…       — Прости, Филюшка, дед чудит, вот и сорвалась. Ой, что я всё… Мироша, друг-то твой, вон меня угощать принялся. А я что, сидеть будут что ли? Я уж похозяйничала маленько. Чайник поставила. Ничего? Пойдёмте к столу-то, пойдёмте. Я ведь и сама с гостинцами!       Все последовали к столу.       Бабушка нырнула в свою сумку и принялась доставать из неё банки и заготовки.       — Варенье из земляники, морошки, черники. Дед собирал для тебя. Всё лето говорил, что Филюша больно любит с блинчиками варенье, правда ведь? А, и грибочки маринованные. Уйдут ведь у вас, да?       Все согласились, что да, конечно, уйдут.       — Огурчики с помидорками вот. Соседка какие-то чери-нечери дала, пёс их знает, но маленькие вон, до чего хорошенькие в банках-то! Компоты-то я не повезла, тяжело, да и брякнешь обо что, разобьются. Ты уж, если надумаешь, сам за ними. А то ведь не дождёшься тебя… Я-то сидела думала, что тут за работа у тебя такая, что не вырвешься. А оказалось, вон чего. Эх-эх… Вот он и город ваш. Ездят на своих ведроверах, носятся, людей сшибают. Правда же?       Все согласились, что правда. Видимо, бабуля решила, что Фил попал в аварию, а он не стал её разубеждать. Неплохое, в принципе, объяснение. Лучше уж, чем признаться, что он этим летом летел из во-о-он того окна.       — Спасибо, бабуль. Садись лучше чай пить и есть. Ты же с дороги.       — Да, что правда, то правда, — закивала бабушка.       Мирон задвинул кресло Филата, усадил бабушку и наполнил её тарелку солянкой. Блинчики разогрел для всех. Они сами были не слишком голодны, так что обошлись лишь ими.       — А ты, Мироша, работаешь уже или ещё учишься?       — Работаю.       — Ай да молодец! А кем?       — Поваром в ресторане.       — Ой, ой, молодец! Прелесть какая!       Лидия Семёновна неподдельно интересовалась всем на свете, будто знала Мирона с самого детства и на всё реагировала искренним восторгом, как могут только любящие внуков бабушки. Нахваливала его еду и снова без устали приговаривала, какой он умница и молодец. Потом переключилась на Филю, и молодцом стал уже он. Про Ваню спросила, узнала о его семье, хотя ни разу не видела ни его самого, ни его жену и детей, но и они все, конечно, были «умницы, молодцы и прелесть».       Мирон устал улыбаться. Он не жаловался на жизнь, но когда к нему в последний раз с такой теплотой относился кто-то кроме тёти? Пожалуй, никогда…       Время за ужином пробежало быстро. Помня, что Мирону завтра в утреннюю смену в ресторан, Фил намекнул, что пора бы всем спать, так что бабушку расположили в маленькой гостевой на первом этаже квартиры. Там она посмотрела телевизор с полчаса и улеглась на покой. Мирон же навёл порядок в кухне, пока Фил неловко мыл шваброй испачканные колёсами пол в прихожей, и на этом дела можно было завершить.       Фил лежал в полудрёме на кровати и ждал, когда из ванной придёт Мирон. На душе было так спокойно и тепло, что улыбка то и дело расплывалась сама собой.       — Филюш…       — М-м?       Матрас на другом краю кровати прогнулся. Тёплая ладонь скользнула по плечу Фила. Мирон коснулся мягким поцелуем его губ и зарылся носом в его волосы. Понежился с ним, как ласковый кот, и лишь потом устроился рядом.       — Это может прозвучать странно, но ты очень похож на свою бабушку.       — Чем?!       — Ну, внешне… немного.       — Такой же маленький и старенький?       — Нет. Такой же милый.       Фил усмехнулся себе под нос и перевернулся на бок, чтобы ткнуться носом в плечо Мирона и устроить ладонь на его груди.       — Надо купить подарок ей и деду.       — Угу… — сонно отозвался Мирон. — Что бы ей понравилось?       — Что угодно. Она всему будет рада. Ну… ты видел, как она реагирует на всё. Любая безделушка будет обязательно прелесть. Но я бы хотел что-то посерьёзнее, конечно.       — Найдём. А дед?       — А деду всё будет баловство, ерунда и «чего деньги тратили». Но он тоже будет всему рад.       — Придумаем, — зевнул Мирон.       Фил помолчал немного и вздохнул.       — Жаль, что ты уйдёшь завтра на работу.       — Угу… Жаль. Но ничего, тебе завтра скучно не будет.       — Это точно. Спи, Мирон. Ты устал, а тебе вставать рано.       — Угу… Спокойной ночи, Филь.