Я с тобой

      — Вам не стыдно?       — Стыдно, — синхронно вздохнули Мирон с Филатом, но если Фил действительно покраснел и опустил голову, отколупывая ногтем кусочек кожзама с подлокотника своей коляски, то Мирон за его спиной пусть и добавил в голос раскаяния, на самом деле сделал бы так же, будь такая ситуация снова. Выкрал бы Филю хоть из бункера, если это помогло бы вернуть его душевное равновесие.       Они стояли вдвоём перед лечащим врачом Фила. Во взгляде, направленном на них, была усталая снисходительность видавшего всякое на своём веку человека.       — Было сложно дождаться утра и оформить выписку?       — Так… получилось… — почти прошептал Фил.       В тот вечер ему было не до моральных терзаний. Он просто с ума сходил от чувства никчёмности и одиночества. Он падал в пучину тоски и самоуничтожения, и кто знает, что было бы, не забери его Мирон? Мирон сделал то, что было Филу необходимо, и сказал именно то, что было нужно, чтобы успокоить его душу.       Сейчас же Фил осознал, как некрасиво всё получилось по отношению к врачам. А вдруг кому-то попало за это? А вдруг кого-то уволят? Оштрафуют?       — От этого не слишком много проблем? Нет? — с надеждой спросил Фил.       Врач только фыркнул на это.       — Проблемы! Твой позвоночник по кускам собирали, друг, а ты вот как…       — Простите. Вы поймите, пожалуйста… Плохо было, хоть на стенку лезь. Дико хотелось домой, а сам бы я не смог… туда. Мне, правда, стыдно.       — Ладно уж. Прощаю. Конфеты для медсестёр с тебя.       — Хорошо, — закивал Фил. — И кофе для вас. Вы какой пьёте? Или коньяк лучше?       Врач покачал головой и махнул рукой на этого балбеса.       — На вот, подпиши хоть сейчас отказ от дальнейшей госпитализации. На планёрке скажу, что крыша съехала у больного. Всякое у нас тут бывает, если уж так рассудить. Так то ясно, что тебе и так досталось.       — Хорошо, — снова кивок.       Мирон улыбнулся в ладонь — так уж его умилила сцена послушного, как дитя, Филата.       — Раз уж ты тут, о самочувствии хоть расскажи. Как оно? Болит, беспокоит?       — Иногда болит, но уже намного лучше. Я теперь дома, дома всё по-другому. Ну… и вам спасибо, конечно.       — Я хотел спросить, — вклинился Мирон в эту неловкую беседу. — Филу не навредят упражнения? Гимнастика.       — Да кому же гимнастика навредит? Дней через пяток можно.       — А прогнозы по его случаю какие?       — В целом его состояние уже вполне удовлетворительное. Жить травма не помешает. Приспособится понемногу. Так-то оно лучше, чем совсем паралич, правда же?       — А могло…? — даже побледнел Филат.       — А ты как думал, парень? Могло ещё как. Метром ниже, метром правее, и всё…       — А встать он сможет?       Врач долгим испытывающим взглядом посмотрел на Мирона, после чего перевёл его на Фила и долго смотрел уже на него.       — Вам честно или приятно?       — Честно.       — Скажем так, 90% ставлю на то, что не сможет.       — Но есть же другие десять? — спросил Мирон.       — Есть и десять, — вздохнул доктор. — Тут, други, знаете, как оно? Я могу обнадёжить вас, и это окажется зря. А могу сказать, чтобы даже не надеялись, и он не дотянет до этих десяти процентов буквально одно последнее усилие. Нет никаких точных прогнозов. Мой тебе совет, парень. Как тебя там? Филат? Не обнадёживайся слишком, но и руки не опускай. Живи как живётся. Не ты первый и не ты, увы, последний. Работаешь ты где?       — На себя работаю. В основном дома на компьютере.       — Ну, вот и работай дальше. Делом себя занимай обязательно. Мыслей дурных не допускай, они от безделья быстро накинутся. Быт-то приспособить под себя недолго, работу наладить тоже. Тяжело в голове порядок навести. Что ещё-то? Витамины принимать надо, гулять да правильно питаться разве что. Вот и всё, что я могу сказать. Друзей приглашай почаще, общайся. От помощи не отказывайся. Друзья у тебя, смотрю, бойкие, верные. Это хорошо. Ну, мне пора. Идите домой, други. Хорошо, если мы больше не встретимся. Не надо вам сюда больше…       — А кофе с конфетами?       — Это можно…

***

      С того дня Фил начал педантично исполнять указания своего врача. Он занимал себя делом с утра до вечера. Учился готовить. Записался на какие-то онлайн-курсы по дизайну дополнительно к своему образованию. Брал в работу больше дизайн-проектов, но теперь лишь до того этапа, что можно сделать без выездов или с минимальным их количеством.       Он старался не впадать в уныние в те моменты, когда не мог сделать что-то сам, а также не создавать лишних сложностей Мирону, который и так окружил его такой заботой и любовью, что в этом до сих пор чувствовался какой-то несуществующий подвох. Он бежал к нему со всех ног после работы, проводил с ним выходные, выгуливал по улицам, паркам и магазинам. К тому же Мирон мало помалу помог приспособить домашний быт под новую особенность Филата. Утро начиналось с гимнастики, чтобы сохранить тонус мышц в ногах на случай, если они вернут подвижность. Продукты и техника переместились на нижние полки. В санузле появились поручни и навесное сиденье для ванны. Трубка домофона сместилась ниже, и много чего ещё стало так, как удобно ему.       В дни рабочих смен Мирона Фил занимал себя делом, а в его выходные планировал необходимые выезды на объекты и в строительные супермаркеты, без которых нельзя было обойтись.       Мирон стал его ногами. Мирон стал его всем.       Так прошла неделя, за ней другая, и ещё одна… Если поначалу солнечные дни манили на улицу, то пришедшие вслед за бабьим летом октябрьские дожди как бы намекали, что сидел бы Фил лучше дома, в тепле и уюте, с тихо урчащим ноутбуком на коленях и чашкой какао на журнальном столике.       Именно таким было утро в этот день. В день, когда Фил осознал одну важную для себя вещь.       Он наткнулся на пост в группе так любимых им раньше «Фениксов» в соцсетях и вдруг понял, что ни на одной из свежих фотографий нет Мирона. Он пролистал ленту вниз. Выступлении в клубе «Мануфактура» было заснято плоховато, но Фил узнал бы Мирона на любой фотографии. Его там не было. Остальные танцоры в полном составе, а вот Мирона нет…       На открытии детской студии танца фотографии «Фениксов» были лучше — дневные, снятые хорошим фотографом. Там тоже не было Мирона. И на видео с выступлением группы — тоже…       Фил не хотел верить, но он уже понял, что всё это обозначало. Если задуматься, за всё то время, как они живут вместе после выписки из больницы, Мирон ни разу не говорил, что пошёл на тренировку. Он навещал маму, пропадал на работе, но танцы…       Стало больно. Очень больно. Не за себя — за него, от себя. От эгоиста, который полностью удовлетворился тем, что жизнь Мирона фактически крутится вокруг него. Мирон впахивает на сменах в кухне, берёт дополнительные смены на корпоративах, в выходные фактически работает ассистентом дизайнера-колясочника, а ночами со всей искренностью доказывает свою любовь в постели. И Фил настолько зациклился на себе, что за всё это время даже не спросил у него…       — А как же ты…?       Он схватил телефон и быстро набрал Мирона. Потом скинул. Зачем его отвлекать? Лучше у Вани совета спросить.       Тогда Фил набрал Ваню. Тот взял трубку почти сразу.       — Филя, случилось чего?       От его голоса — по-отцовски заботливого, стало ещё тоскливее на душе, и Фил позорно расплакался в трубку.       — Филя. Что такое? Обидел кто?       — Мирон…       — Мирон обидел?!       — Нет! Нет! Я его обидел!       — Чем?       — Араб, — Фил почти промычал это в трубку и с нажимом растёр лоб. От внезапного осознания у него даже разболелась голова.       — Ну?       — Ты знал? Что он больше не танцует? Ты знал это? Я посмотрел их группу, его там нет с августа.       — Ну… я не знал, но он вполне мог бросить, чтобы ухаживать за тобой. А может тебе показалось? Может он танцует, а ты не в курсе, а?       — Он всё время со мной! Утром он крутит туда-сюда моими ногами, тащит вниз, целует и делает завтрак. Вечером бежит домой с продуктами. На выходных мы с ним таскались по «Леруа Мерлен», потом были на объекте в коттеджном посёлке, потом он привёз меня домой и поехал навестить мать и тётю. И на прошлых по моим делам ездили. И так всегда. И он ни разу не ушёл на тренировку. И ни разу не сказал про выступления. Он всё бросил! А знаешь, что самое поганое? Я заметил это только сейчас! Я два месяца даже не спрашивал его об этом!       Ваня молчал, и это молчание Фил воспринял как безмолвный укор.       — Я такая скотина, Араб. Почему ты не сказал мне, какая я скотина? Хотя нет, я сам виноват. Я просто пользовался им всё это время, а он ради меня бросил то, что…       — Фил, — тихо возразил Ваня. — Я думаю, ему не поздно будет вернуться, если он захочет. Все живы-здоровы. Всё поправимо. Ты просто поговоришь с ним и всё…       — Мне так стыдно…       — Я понимаю. Но тебя можно понять, ты не со зла ведь. К тебе приехать?       — Не надо… Прости, Араб, прости. Я вывалил на тебя всё.       — Ничего, — вздохнул Ваня. — Ну, тогда пока?       — Хотя нет! Подожди! Приезжай. Ты сможешь мне помочь? Когда ты свободен?       — Ну, часам к пяти подъеду, нормально?       Фил подумал немного и согласился. Он твёрдо решил, что с сегодняшнего дня станет более внимателен к любимому человеку, и начнёт прямо сейчас.       Он зашёл в группу «Фениксов» и стал искать в списке администраторов кого-то из его команды. Кажется, Мирон говорил раньше о каком-то Дане…       Фил открыл его страничку и даже обрадовался значку «онлайн» в его профиле.       «Привет! Я друг Мирона…»       А какая у Мирона фамилия? Фил почти взвыл от очередного приступа угрызений совести. В соцсетях он был записан как Мирон Рhoenix, но как он мог не узнать его настоящую фамилию?       Фил вздохнул и продолжил сочинять сообщение.       Он много раз стирал текст и писал заново. То расписывал подробно, как он пришёл к тому факту, что Мирон ушёл из команды, то начинал изливать душу и писал, как ему стыдно, но в итоге остановился на кратком:       «Привет! Я друг Мирона из вашей команды. Пожалуйста, верните его обратно!»       Сообщение прочитали не сразу.       Потом по белому полю посыпались точки набора сообщения собеседником.       Даня: Это из-за тебя он ушёл?       Фил залился краской.       Фил: Из-за меня.       Даня: Надо встретиться.       Фил: Я в коляске. Мне не выехать из дома самому.       Даня: Домой впустишь?       Фил поколебался, припоминая горькую историю с Леваном, но решил, что у Мирона не может быть плохих друзей, и отправил согласие вместе с домашним адресом.       Даня прочитал и ничего не ответил. Через полчаса раздался звонок в домофон, и вскоре перед Филом, будто пришибленным от стыда и неловкости, стоял крепкий подтянутый парень года на три-четыре старше Мирона.       — Впустишь?       Фил неуверенно крутанул колёса назад и пропустил гостя в квартиру. Тот не стал далеко заходить, только прикрыл за собой дверь и сел на широкую обувницу. Оглядел Фила со спокойным состраданием и вздохнул.       — Ну, вот и свиделись. А я-то думал, какой ты…       — Вот такой, — пожал плечами Фил. — А ты обо мне знаешь что ли?       — Мироха рассказывал, когда уходил из команды. Он сам не свой ходил, косячил на ровном месте. Потом слово за слово, он признался, что не по девочкам. Ну… типа, с задней передачей. Рассказал, что встретил очень хорошего человека, но что-то случилось, и теперь он… то есть ты…       — Инвалид, — дополнил Филат, видя, что гость постеснялся произносить это слово сам.       — Типа того. А что с тобой…?       — Меня выкинули из окна.       Даня со скепсисом обернулся на окно, вспомнил, на какой этаж приехал и, видимо, впечатлился.       — Как и жив остался?       — Чудом.       — Ясно теперь, из-за чего Мироха чуть не в трауре ходил.       — Да. Из-за меня.       — М-да, ситуёвина… Так-то мне не особо приятна вся эта голубятня, но Мироха мне как брат. Ты только скажи, что у вас любовь и всё такое…       — Даже не сомневайся. Поэтому я прошу за него. Верните его в танцы.       — Да я так-то отговаривал его уходить. В целом мы всё ещё его ждём, но Мироха пока не просился обратно. Остальные ребята вообще не поняли, почему он ушёл. Я наплёл им про обстоятельства…       — Уговорите его. Верните обратно. Мне стыдно, что я так поздно понял. Я ведь… влюбился в то, как он танцует. Он был прекрасен. Я не хочу, чтобы из-за меня он отказался от всего.       — Вернём, — серьёзно кивнул Даня и поднялся с сиденья.       — Спасибо.       — Тебе спасибо что ли. Что дал сигнал.       Фил неуверенно улыбнулся и протянул ладонь. Даня пожал её и на этом удалился. Ладно, дело пошло… Фил посмотрел на часы. Скоро придёт Ваня, и можно будет двигаться дальше.

***

      До конца рабочего дня оставалось десять минут. Заказы уже не принимались. Повара замывали рабочие места и ждали заветной минуты, когда можно будет идти переодеваться и домой.       — Мирон!       — М-м?       — Тебя там просят в VIP-кабинет.       Коля заглянул в кухню, выпалил эти несколько фраз и испарился. Под недоумевающими взглядами Саньи Мирон с таким же недоумением вымыл руки, снял запачканный за рабочий день фартук и вышел в полупустой зал. Коля что-то черкал в тетради броней и кивнул на одну из приватных кабинок.       — Кто там? — тихо спросил Мирон Колю.       Коля пожал плечами и вернулся к своему занятию, а Мирон прошёл к кабинке и откинул бархатную шторку. Обычно гости сидели на диванчиках по бокам от стола, но на этот раз зайдя внутрь, Мирон почти уткнулся животом в ручки инвалидной коляски, задвинутой под стол вместе с её владельцем. Русая макушка повернулась. За столом сидел Фил.       Мирон просиял и тут же перегнулся через спинку коляски, чтобы обнять парня.       — Как ты тут оказался?       — Ваня меня привёз. Я очень хотел сказать тебе…       — Что?       — Что безумно люблю, — прошептал Фил, млея от объятий Мирона, трогательных до слёз. — Прости меня.       — За что?       — За всё, чего ты лишился из-за меня.       — Ерунда!       — Нет. Сядь. Мне сказали, что горячее заказывать уже поздно, а на холодном цеху ты, поэтому я взял для тебя суп и чай с пирожным.       — Филя, ты чего? Я бы и так скоро пришёл домой.       — Но я всё равно уже здесь. Посиди со мной.       Мирон с усталой улыбкой сел. Он принёс с собой запахи кухни. Его поварской китель кое-где был запачкан, но для Фила Мирон был всё равно прекрасен. Он взял его руку и поцеловал натруженные пальцы.       — Какая у тебя фамилия?       — Лебедев, — пробубнил с непониманием Мирон.       — Лебедев, — повторил Фил, будто пробуя на вкус то, что услышал. — Прости ещё раз.       — Филя, всё хорошо.       — Пока нет, но будет. Я постараюсь, чтобы стало лучше. Завтра ты выходной?       — Да. Я весь твой.       — Разве тебе не нужно на тренировку?       Мирон спал с лица и явно не понимал, что происходит.       — В три часа. Вы же тренируетесь в три часа, когда не твоя смена. Разве нет? Команда тебя ждёт. Проверь телефон.       Мирон немного недоверчиво выудил телефон из кармана штанов.       Даня:       «Завтра в три мы ждём тебя. Отказ не принимается. Или ты приходишь, или я распускаю команду. Привет твоему колясочному. Он, вроде, даже ничего…»